В краю несметного блаженства

Спустя неопределённое количество времени на сцене включился дополнительный свет, хотя в зале и без того было ярко, наверное, просто чтобы привлечь внимание. Вех отвлёкся от разглядывания того, что творилось снизу, и заметил на сцене Барна Вигеля и трёх его помощников – трёх начальников корпусов Центра Послесмертия. Своего начальника корпуса Вех вообще впервые видел. Сцена, за исключением четвёрки руководителей, была пустой. Барн Вигель проверил работоспособность петличного микрофона, прикреплённого к воротнику его рубашки, и сразу заговорил на весь зал:

– Добрый день, многоуважаемые сотрудники Научно-исследовательского Центра Изучения Послесмертия. – Он произносил слова выверенно и безошибочно, но лицо его при этом блестело так, будто оно плавилось на солнце, что могло означать высокую напряжённость директора и кипевшее в нём чувство грандиозной ответственности. – Сегодня вы собрались в этом зале для того, чтобы просветиться, обновиться и по-новому взглянуть на свою деятельность, связанную с послесмертием. В последнее время в научной среде затеялись многочисленные споры насчёт наших дальнейших целей и планов в отношении послесмертия, и это не могло не сказаться на общей эффективности работы, ведь как можно эффективно работать и в то же время недоумевать: ради чего всё это? Посему я хочу озвучить два коротеньких тезиса, идею которых разовьёт наш виртуальный гость, но пока оставим его имя в секрете. Итак, тезис первый: многие факты о послесмертии намеренно скрывались не только от вас, сотрудников, но и от всего населения страны. Тезис второй: многие факты о послесмертии намеренно скрывались от жителей прежней коррумпированной властью. Теперь, когда вы взбудоражены и заинтересованы, прошу внимание на экран – с нами на связи мистер Крауди собственной персоной!

Толпа подпрыгнула от удивления: сам мистер Крауди спустился с небес к ним на землю, чтобы оставить важное сообщение! Все раскрыли уши и приготовились слушать. Актовый зал покрылся внушавшей страх тишиной.

Экран за сценой загорелся, и сотрудники увидели мистера Крауди, в знакомом и неизменчивом своём образе: в тёмно-зелёном пиджаке, с седыми волосами и стройной седой бородой. Он сидел в кабинете Председателя: многие узнали этот простой интерьер, так как на протяжении двадцати шести лет отсюда на всю страну нередко выступал со своими речами сам Председатель, теперь, увы, покоившийся в земле. Мистер Крауди не обременил себя заучиванием того, что он хотел бы изложить, и сидел с тоненькой стопкой самостоятельно исписанных бумаг. После полуминутного молчания он приятно улыбнулся, выпрямился, заострил взгляд и обратился к бумагам, с которых и начал считывать своё сообщение:

«Сегодня я хочу позволить себе избежать официальной вступительной части и сразу приступить к делу, но знайте, что каждого, кто присоединился к просмотру моего видеообращения, я безмерно ценю и уважаю.

Перейдём к первой теме, которую я бы хотел затронуть, а именно к теме прошедших девятнадцатого ноября, чуть более недели назад, выборов. К сегодняшнему утру глава Выборной Комиссии, сформированной для проверки и подсчёта избирательных бюллетеней и для ведения статистики, отчитался мне о проделанной работе и продемонстрировал окончательную статистику, которой я желаю поделиться, но перед этим добавлю от себя, что столь неестественно продолжительные сроки подсчёта голосов случились по причине нашей всеобщей неопытности в сфере выборной деятельности, ввиду чего мы приносим свои извинения и обещаем как можно скорее адаптироваться к новым условиям.

Явка избирателей по всей стране на конец девятнадцатого ноября составила 78,43%, что является, по моему мнению и по мнению экспертов из Выборной Комиссии, весьма и весьма солидной цифрой. Из числа этих 78% по предложенному в бюллетене вопросу положительным образом ответили 94,05% избирателей, и это, осмелюсь заявить, прочно доказывает легитимность новой власти и всеобщую преданность народа как мне, так и партии «Нарост». Благодарю вас всех (а вас именно большинство) за поддержку, и вместе с партией я буду стремиться оправдать ваше доверие.

С выборами закончили, пора коснуться второй, более важной темы, темы послесмертия. Что вы знаете о послесмертии? Я обращаюсь к каждому отдельно взятому жителю, ибо в данную минуту это выступление без преувеличения смотрит вся страна. Наверное, в столице о послесмертии знают разве что сами сотрудники Центра Послесмертия, да и то очень размыто, а также малая часть чересчур любопытных людей. Что уж можно говорить о других регионах и городах, где это слово слышали буквально единицы и где поэтому послесмертию не придавалось особого значения? К сожалению, в этом отсутствии понимания природы послесмертия виновата предыдущая власть, которая намеренно, повторюсь, намеренно умалчивала о возможностях, дарованных нам послесмертием. Но теперь, когда власть в руках не у продажных владык, а фактически у народа, я намерен как можно скорее развеять это непонимание и пролить свет на истину.

Объясняю просто: послесмертие – это альтернативная реальность, обнаруженная случайным образом около одиннадцати лет назад, в которую попадают умершие люди. Данная реальность частично схожа с земной реальностью. Оказавшаяся в ней душа созерцает потрясающие пейзажи и наполняется светлым, волшебным добром».

Мистер Крауди пропал с экрана, а его место заменил видеоряд, наполненный приблизительным отражением послесмертия: разноцветные луга, бесконечно глубокие небеса с розоватыми облаками, мятно-аквамариновое яркое солнышко… Заиграла тихая убаюкивающая музыка, та, которую любил слушать Вех. Видеоряд кончился, не успело пройти и двух минут. Сотрудники пребывали в восторге, невзирая на то что многие из них наблюдали послесмертие каждый день с понедельника по пятницу и по нескольку раз.

Вернулся Крауди: «Понравилось? И вы можете окунуться в послесмертие в любой момент времени!»

Эта фраза была диверсией, покушением, настоящим посягательством на жизнь, воспринятая, однако, не со вспышкой агрессии со стороны слушателей, а как нечто совершенно в порядке вещей, ибо все были две недели как зомбированы и доведены до состояния потери ощущения граней живого и неживого. Началась даже волна аплодисментов, безумных аплодисментов, и пронеслась по актовому залу мощным непрерывным звуком. Хлопали все, в порыве ударов их ладони краснели и пухли. Хлопал и Вех, сам того не замечая. Руки его разгорелись и начали сильно жечь. Только тогда он перестал аплодировать и пришёл в себя. Мистер Крауди, наклонив голову, ухмылялся демонически и со злобой наслаждения. Вероятнее всего, он наблюдал за бурным восторгом через мониторы, установленные в кабинете Председателя, и довольствовался результатом своего крупномасштабного зомбирования. Когда аплодисменты утихли, а утихли они не ранее чем через две минуты с момента их начала, он продолжил:

«Партия «Нарост» объявляет беспрецедентную, ранее невозможную операцию, которая некогда показалась бы явным помешательством, по переводу населения из нашего мира в мир послесмертия. Разумеется, операция будет добровольной, но по данным, составленным директором Научно-исследовательского Центра Изучения Послесмертия вместе с группой учёных, из 105,5 миллионов жителей страны примерно 52 миллионам желательно отправиться на тот свет. На данный момент принято считать, исходя из исследований, что размеры реальности послесмертия бесконечны, так как ещё ни разу две умершие сущности не встречались друг с другом, а никаких физических границ (стен, куполов, водных преград) исследователями замечено не было. Бесконечные размеры – бесконечные ресурсы – бесконечный потенциал – бесконечное счастье! Не то что наш мир!

Многие люди, особенно в свете последних событий, столкнулись с горем. Всё началось с ужасной премьеры фильма в столице, на которую обманом затащили народ, а закончилось – беспорядками, штурмами (заметьте, всё же вынужденными штурмами) и тысячами литров пролитой крови наших с вами соотечественников. Как следствие – стагнация, депрессия, разруха и нежелание жить. И всё это продолжается десятилетиями, сотнями и тысячами лет в нашей цивилизации, застигает нас врасплох и затем медленно отпускает, подобно математическим циклам. Но тут к нам спустилась благодать в виде послесмертия, которое как бы случайно открылось по «вине» двух студентов. Знаете, я не верю в случайности, тем более в те, которые дают нам доступ к информации глобального значения, и приписываю свершившееся высшим силам. Хотите – верьте, хотите – нет, я не агитирую. Вероятно, в лице пары юношей, решивших позабавиться с телом, и проявился сам Бог. Послесмертие пришло на помощь человечеству, и мы должны принять его с благоговением и словами благодарности, потому что такие подарки падают с небес нечасто.

Какие проблемы решит уход людей в новую реальность? Я подготовил целый список.

Проблема первая – ограниченность ресурсов. Да, несмотря на то что коммунистическая система, которую выстроили мы и наши предки, не позволяет исчерпать лимиты ресурсов страны и направлена на их разумное потребление, исчерпание, тем не менее, медленно, но происходит. В связи с ростом численности населения требуется выработка повышенного количества природных богатств, возобновляемых с трудом или невозобновляемых вовсе. Если следовать предложенному Центром Послесмертия плану, при котором 52 миллиона граждан должны оказаться в послесмертии, то это повлечёт за собой небывалый всплеск самопроизвольного природного восстановления. Вырубка лесов сократится вдвое, а пересыхание рек и озёр, связанное с выделяемым многочисленными предприятиями теплом, перестанет быть угрозой национального масштаба, ибо с уменьшением людей уменьшатся объёмы производства всех без исключения отраслей.

Проблема вторая – потеря ценности человека как уникальной живой единицы. Чем больше людей мы видим перед собой – тем сильнее эти люди теряют для нас значимость. Их жизни и судьбы растворяются в нашем сознании как мусор, от которого следует избавиться. Отсюда вытекают преступность и бытовая жестокость, ведь гораздо легче совершить преступление, не видя в потенциальной жертве той совокупности уникальных черт, что были даны ей с рождения, и я сейчас не только про внешность, но и про характер и психику. Снижение концентрации людей на один квадратный метр разрубит пустые нити коммуникации и заставит плести нити новые, более надёжные и искренние. Также плюсом отмечу уменьшение нагрузки на общественный транспорт, а ещё жители, ввиду объективного появления новых рабочих мест, будут иметь возможность не засиживаться на одной работе, а менять род своей деятельности и экспериментировать, разрабатывая разноплановое творческое мышление. Творчество – основа существования!

Проблема третья – устранение бюрократии. Так как нас много, государство вынуждено усложнять алгоритмы поддержания жизнедеятельности страны, само собой постепенно превращаясь в этакий многоступенчатый муравейник. Партия «Нарост» выступает против бюрократизации, которая, к слову, рушит основы нашего бесклассового общества. Сворачивание бюрократии пройдёт в разы быстрее с меньшим населением. У нас одних только силовых структур – Министерство Безопасности, Служба Чрезвычайной Сохранности, Надзор, Орган Социальной Реабилитации и куча подразделений… так не пойдёт. Как только наша «послесмертная» операция достигнет апогея, мы совместим все эти структуры в одну большую структуру, и все остальные сферы – медицина, наука, культура и прочее – будут таким же образом реформированы и объединены.

Проблема четвёртая – уже упомянутая во второй проблеме – высокая плотность населения. Такая исторически сложившаяся форма пребывания большого количества человек в одном пункте, как город, хоть и даёт свои плоды в виде повышенной эффективности труда, организованности и управляемости, но одновременно с этим и калечит своих обитателей. Это было доказано столетиями назад. Издревле из-за высокой концентрации людей и, следовательно, из-за отходов их жизнедеятельности начинались вспышки смертельных инфекций, которые впоследствии приводили к эпидемиям и массовому вымиранию. Более того, именно в городах всегда процветали проституция, наркомания, мошенничество, воровство, коррупция и иные виды преступной или деградационной деятельности. Нет, я не хочу сказать, что от городской жизни в срочном порядке нужно отказываться, и не хочу полностью опорочить город как систему в ваших глазах. Если поддерживать управление городом на должном уровне, как это делаем мы (например, Субботними Уборками, коллективными полезными мероприятиями и так далее), то жизнь в нём может быть вполне комфортной. Но увеличение численности населения с каждым днём тормозит и усложняет это управление. Об этом было прямо сказано в предыдущем пункте. Люди – не роботы, им свойственна дезорганизация на уровне погрешности, и чем большей людей, тем выше становится граница этой самой погрешности. Освободившись от половины населения (как бы низко и грубо, простите, это ни звучало), мы существенно снизим уровень населённости и продолжим развитие урбанистики, чтобы вскоре добиться создания идеальной жилой и рабочей системы, где не найдётся места вышеизложенным проблемам. Возможно (я только предлагаю), нам рано или поздно всё-таки придётся покинуть города и вернуться к малоэтажному редконаселённому быту. Площадь страны позволяет.

Послесмертие решает не только эти проблемы, но и ещё кучу более мелких проблем, расписывать которые я не берусь с целью экономии времени. Скорее всего, некоторые возразят мне: «Мистер Крауди, вы описали проблемы исключительно нашего измерения, но про измерение послесмертия не сказали ни слова! Что ждёт нас там?» Спешу обрадовать, что на самом-то деле никаких проблем в альтернативной реальности банально не существует! Учёные не обнаружили ни одной за десяток лет! В послесмертии только плюсы, одно только безграничное удовольствие и наслаждение, и вот почему оно так привлекательно для тех, кто устал от житейской обыденности и больше не находит счастья в этом мире. Но выбор всегда остаётся за вами: я точно уверен, что не каждому по душе прохлаждаться и бездельничать, особенно на небесах, и что многим как физический, так и умственный труд приносят небывалый восторг.

Как будет государственно организована операция по попаданию в послесмертие? Предупреждаю, для большинства слушателей и зрителей это прозвучит негуманно и покажется несусветной дикостью, но куда без этого? Любое изобретение или новшество всегда, абсолютно всегда первоначально расценивалось как нечто чуждое и ненормальное, ибо выходило за рамки познания, которое на тот момент было достигнуто человечеством и считалось пределом. Никто не верил ни в колесо, ни в паровой двигатель, ни в электричество, ни в телеграфы, ни в телефоны, ни в компьютеры, ни в Сеть. Эта сознательная ошибка, заложенная в нас для обеспечения защиты на инстинктивном уровне, теперь, когда не мир управляет человеком, а человек – миром, эта ошибка теперь не работает, и пора от неё освободиться. Итак, в столице и в других населённых пунктах нашей страны будут установлены небольшие ППОППы – Пункты Проведения Операций Попадания в Послесмертие. В них учтивые работники посредством внутривенной инъекции быстро и безболезненно умертвят желающих, таким образом удовлетворив их желание устремиться в новый рай. Мы настоятельно рекомендуем (хотя и предвидим массовое несоблюдение этой рекомендации) в принципе не кончать жизнь самоубийством, в частности – не делать этого у себя дома, в людных местах и вообще на людях. Позаботьтесь о тех, кто для себя решил остаться живым и в этом мире, и не распространяйте анархию и беспредел. Лучше всего – посетить ППОПП, где всё по-человечески. Партии «Нарост» постановляю: не теряя времени заняться обустройством пунктов проведения операций. На всё про всё даю времени до четверга. Также определённые директивы будут направлены в Центр Послесмертия, Министерство Здоровья и более узконаправленные заведения. Спасибо, на этом я завершаю своё обращение!»

Лицо мистера Крауди испарилось, оставив после себя на экране зернистые помехи. Точно такие же помехи наполнили и разум Веха, и разумы всех находившихся в актовом зале сотрудников. Началась тотальная сумятица. После второй волны аплодисментов, последовавших по окончании видеообращения, некоторая часть работников прямо-таки рехнулась и затеяла драку. Вех молчаливо смотрел за этим свысока. Брызнула первая кровь, лёгкие стульчики попадали на пол, а в вихрь драки ненароком вовлекались всё новые лица, пока изначально небольшое столкновение не превратилось в ожесточённое повальное побоище. Те, кто находился на верхнем уровне, на балкончиках, никакой драки не устроили, предпочтя поскорее ретироваться с места событий на лифте. Парень уходить не спешил, словно продолжая ожидать какого-нибудь чуда, обязанного вызволить его из этой преисподней. Неожиданно глаза его приклеились к сцене, на которой, невзирая на угрожавшую опасность (в трёх метрах от сцены, не щадя себя, до крови бились люди), всё ещё стоял Барн Вигель со своей компанией заместителей. Он спокойно, не двигаясь с места, разглядывал месиво дравшихся друг с другом сотрудников и, кажется, даже позволял себе при виде всего этого улыбаться. Простояв так с минуту, он кликнул начальников корпусов, которые так же смирно стояли на сцене, но рассматривали чудовищное зрелище отнюдь не с наслаждением, и призвал их покинуть актовый зал через чёрный ход за сценой. Веху приспичило во что бы то ни стало догнать директора, но не с целью отмутузить его или высказать ему своё недовольство, а с целью найти в нём необходимую для себя на тот момент защиту. Вех сравнил своё состояние с состоянием, преобладавшим в нём во время просмотра роковой кинокартины, когда он успел настрадаться с лихвой, поднялся с кресла и пошёл бродить по пустому кинозалу, лишь бы отыскать в темноте кого-нибудь, кто смог бы разделить с ним горе. Тогда под руку подвернулся Кларенс, тот странный мужчина, который болтал про некие матричные кодировки в фильме и разъяснил суть теории социальных циклов. «Наверное, прав был Кларенс, говоря мне в ту минуту как бы в шутку, что стоит забаррикадироваться в подвале на десять лет, – вспоминал Вех. – Это был очень ценный совет, который я по своей глупости проигнорировал. Кларенс вообще много умных вещей рассказал. Он сумел предвидеть национальную катастрофу. Интересно, жив ли он сейчас? Забаррикадировался ли он сам, или он только раздавал советы? Хотел бы я с ним встретиться ещё раз…»

Барн Вигель и его компания практически скрылись за сценой. Нужно было поторопиться. Гигантская очередь у лифта не способствовала быстродействию, и Вех стал выискивать другие пути спуска на нижний этаж. Сначала он подумал о том, чтобы банально попытаться спрыгнуть вниз с балкончика. Высота была в два с половиной этажа. Нет, слишком страшно и рискованно, плюс прямо под ним шла драка, и если бы он неудачно спрыгнул и оказался лежащим на полу, то его бы затоптали и даже не заметили. Неожиданно он увидел перед собой, в тени, в направлении сцены, неприметную металлическую дверь, которая была запасным выходом на случай происшествия, закрытую на ключ. Удивительно, что ей до сих пор никто не воспользовался. Справа от двери висела ярко-красная ключница со стеклянной панелью, а над ключницей был закреплён аварийный молоточек. Вех извлёк молоточек (заверещала пронзительная сигнализация), хлопнул им по стеклу и снял с крючка ключи, едва не порезавшись, после чего подбежал к замку, крутанул внутри него ключом и открыл дверь, оставив в ней торчать ключи.

На лестнице было тускло и холодно. Вех спускался вниз, бодро топая ногами по ступенькам. На седьмом этаже он сошёл с лестницы, открыл изнутри такую же дверь, как сверху, и появился у сцены, вскарабкался на неё и побежал в примерном направлении за Барном. Очередная дверь. Разгневавшись, парень сам себе поклялся, что если ещё хоть одна дверь появится на его пути, то он не пожалеет сил и непременно выбьет её. К счастью, далее, через длинный проход с несколькими поворотами, дверей не оказалось, зато оказался настоящий выход на улицу, через который буквально полминуты назад прошёл директор.

На Веха набросился мороз (во второй корпус всех отвели раздетыми, в рабочей форме). Сильнее всего пострадало лицо, принявшее отчётливый румяный окрас. Барн шёл на двадцать шагов впереди, а в одну линию с ним шёл начальник первого корпуса. Больше – никого. Должно быть, начальник второго корпуса проводил директора и вернулся к себе раньше, чем Вех пошёл по проходу, а начальника третьего корпуса Вех увидел самостоятельно – тот шёл сзади, повернувшись спиной, и возвращался в зону своего влияния, в свой третий прямоугольник. Парень переключился на бег и поймал директора тогда, когда он вместе с начальником заходил в первый корпус через задний вход. Возле лестницы произошло странное объяснение.

– Кто этот чудак? – с крайней недоверчивостью стал спрашивать начальник корпуса у Барна. Он был мускулистым и высоким и смахивал на телохранителя, но его голос представлял из себя полную противоположность образу идеального мужчины-защитника, будучи мягким и женственным. До крайностей, конечно, не доходило, но если прислушаться, то можно было уловить явную изящность и продолговатость на окончаниях слов. – Незнакомец? Мне выгнать его?

– Нет, не выгоняй. Между прочим, дурак, это сотрудник твоего корпуса, известный сотрудник.

– Как зовут? – едва слышно шепнул он, а сам продолжал глазеть на Веха, которого видел в первый раз.

– Вех Молди, – шепнул в ответ Барн, раздражённый нелепостью обстановки.

– А-а, Молди! – прозрел начальник, припомнив, как однажды разговаривал с Барном о Вехе. Тем не менее это не отменяло того факта, что физическую оболочку парня он открыл для себя только сейчас. – Запамятовал, извиняюсь. – Он сконфузился и пожал Веху руку в знак сближения. – Меня зовут Берн.

– Барн и Берн, – хохотнул Вех. – Интересная вырисовалась парочка.

– Берн, ты можешь идти, – скомандовал директор, и начальник удалился, продолжая смущённо улыбаться и наверняка внутри проклиная себя за неприятный эпизод. У него был добрый характер.

IV.

– Что ты забыл на заднем дворе?

Разговор продолжался в кабинете на десятом этаже. Приняв вальяжную позу, Барн сидел перед Вехом и неодобрительно на него пялился. Не исключено, что после видеообращения мистера Крауди он планировал заказать сюда обед и в гордом одиночестве его слопать, так как подкрадывалось обеденное время, но появление Веха явно застало его врасплох и нарушило этот план. Вместо еды он извлёк из тумбочки уже знакомую прямоугольную бутылку и отпил из неё, после чего предложил Веху. Вех отказался. Бутылка ловко спряталась в тумбочке.

– Я, – неторопливо начал отвечать парень, – я не нашёл более лучшего решения, чем проследовать за вами, когда начался беспорядок. Честно говоря, я искал у вас помощи.

– Помощи, значит, искал… Что ж, похвально, но я не тот, к кому можно обращаться с вопросом о помощи. Вернее, нет, не так: ко мне, само собой, можно обратиться с этим вопросом, но шанс того, что я дам на него ответ и помогу, крайне невелик. Ты понимаешь?

– Да, я всё понимаю, даже в таком состоянии, в котором я сейчас нахожусь. Вы, Барн, донельзя жестокий и эгоистичный человек. Не принимайте близко к сердцу, если оно у вас вообще имеется, но я готов постоять и ответить за сказанные слова. Вы – деспот и садист. Вы устраиваете шоу, государственное шоу, но в котором при этом страдают и погибают мирные жители. Я не говорю отдельно о вас, я говорю и о Крауди, и о его прихвостнях, и о его последователях, и о его наставниках, руководителях, если так вам будет удобнее. Ха-ха, неужели кто-то в этом чёртовом мире не понимает, что за их новой иконой стоит иконописец, и не один, а несколько иконописцев! Порой я удивляюсь глупости большинства наших людей, но это удивление стремительно перерастает в животный страх. Как бы случайная кинопремьера, как бы случайные беспорядки, совершенно никем не спродюсированные, как бы естественное насильственное свержение власти, как бы необходимая казнь Председателя, как бы незатейливая речь Крауди про сокращение населения… Что это? Скажите хоть вы мне, Барн, хотя и вы входите в эту душегубительную концепцию, в её исполнительный аппарат. Я раскусил вас, чего теперь молча отсиживаться? Поговорите со мной, директор, как нормальный человек с нормальным человеком, или избавьтесь от меня, как вы это сделали с доктором Брайаном. По этой же причине его до смерти избили ваши шестёрки, что он, как и я, рубил правду? Не молчите! Не смейте молчать!

Вех раскраснелся, физиономия его побагровела и стала похожей на созревшую вишню. На этот пламенный монолог он израсходовал все резервы своего истощённого организма, до самой последней капли. За этим резервом не находилось ничего, кроме тощих стенок выжатых, как лимон, внутренностей. Пожалуй, Вех никогда прежде не был так близок к какому-нибудь инфаркту, а то и вовсе к вечной остановке сердца. С этого момента он не мог позволить себе разговаривать громко, отчётливо и приказным тоном, вследствие чего быстро успокоился и сделался молчаливым, приготовившись слушать ответ директора. Барн Вигель пренебрёг вопросом Веха, подошёл к теме с другой стороны и начал с козырей: