Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

Ахмед-бек сожалел о том, что удаль этих молодых людей тратится на разбой. Он часто говорил дочери:

«у нашего народа нет будущего. Эти грубые, невежественные люди как звери будут есть мясо друг друга… Наш народ исчезнет. Может быть, сохранят две-три семьи, чтобы показывать их в музее. На место нашего народа придёт другой, который будет знать цену нашим богатым землям».

…Привожу эти слова совсем не для злословия. На мой взгляд, чтобы не говорил «безумный Ахмед бек», его слова, жизнь его дочери Гамиды ханум, которая приводит эти слова, убийственный сарказм её будущего мужа Мирзы Джалила, как раз вселяют надежду, что у нашего народа есть будущее. Только в том случае, если мы сможем «разговорить» своё прошлое, услышим тех же Ахмед-бека, Гамиду ханум, Мирзу Джалила, и не будем прятаться от неудобных вопросов…

В 1872 году Ахмед-бек снова женился. Жена его была по тем временам эмансипированной женщиной, Ахмед-бек это только поощрял. Она одевалась в европейском стиле, вместе с мужем появлялась среди людей без чадры, с открытым лицом.

Ахмед-бек и без этого казался чужаком, прогулки с женой ещё больше раздражали знать и религиозных деятелей. Одни называли его гяуром, другие безбожником, третьи говорили, что он стал русским («урус»). С тех пор, к «безумному Ахмеду» прибавилось «Урус Ахмед», «Русский Ахмед».

Вместе с тем, никто не осмеливался в лицо сказать ему что-то оскорбительное, боялись его вспыльчивого нрава.

У Ахмед бека и его жены сначала родилась девочка (Гамида), потом мальчик.

…воспитание дочери

Девочку Ахмед-бек воспитывал как мальчика. Он повторял:

«лев остаётся львом, самец он или самка. Если девочку правильно воспитать, она ни в чём не уступит мальчику. Моя дочь при необходимости должна с честью заменить мужчин».

Так и случилось.

Как-то мать расчёсывала ей косы, они были у неё густые и длинные, как у матери. Отец увидел, взял ножницы, и отрезал косы:

«косы тебе не нужны, тебе следует заниматься другим, ты должна получить образование».

Девочке было пять лет. Наверно отец предполагал, если не будет кос, девочка быстрее свернёт с традиционного пути, предназначенного в те времена для женщины.

Поступок мужа сильно разгневал жену, ей и раньше было трудно терпеть выходки мужа, после этого случая их отношения окончательно испортились.

А Ахмед-бек просто отобрал девочку у матери и отдал на воспитание в русскую семью.

…жена, которая нарушила запрет

Позже он просто выгнал жену из дома за то, что без его разрешения она пошла на поминки жены своего дяди, которая с ранних лет заменила ей мать.

Ахмед-бек был во враждебных отношениях с дядей жены и с его сыновьями. Они были всё теми же удальцами-разбойниками, за что и были арестованы. Дядя добился того, чтобы до суда его сыновей выпустили на поруки, а деньги (большие деньги по тем временам) попросил у Ахмед-бека. Тот дал, но когда сам оказался в критической ситуации, получить долг обратно не смог.

«Безумный» Ахмед-бек не мог этого простить, отношения с семьёй жены были окончательно подорваны, ни жена, ни дети, не смели с ними общаться. Жену, которая нарушила его запрет, он так и не простил, а детям запретил общаться с провинившейся матерью.

…сыновья брата, которые стали врагами

Впрочем, такие же враждебные отношения у Ахмед-бека были с собственными родственниками, в частности с сыновьями родного брата. Когда они подросли, Ахмед-бек отвёз их в Ханкенди[991], в Военную школу, и оплатил вперёд их годичное пребывание в школе. В эту школу принимали только детей военных, но рекомендации Ахмед-бека оказалось достаточно. Через месяц сыновья брата не выдержали военной дисциплины и сбежали со школы. Ахмед-бек попытался вразумить их и снова отвёз в школу, но они вновь сбежали. Ахмед-бек в третий раз возвратил их в школу, они вновь сбежали, но вернулись уже не в родное село, а в село своей матери. И сама их мать, и остальные сельчане, только обрадовались, зачем «детей» отправлять куда-то далеко от дома (?!), пусть лучше растут на наших глазах, кусок хлеба у нас найдётся, поделимся, а иного и желать не следует.

Сыновья брата впоследствии принесли Ахмед-беку много бед. Они не только предпочли заняться грабежом, они позволили себе полностью разграбить дом самого Ахмед-бека, даже вырубили сад который он с таким трудом вырастил.

Ахмед-беку пришлось на время переехать в Ханкенди.

…самоубийство сына

Не менее сурово, если не сказать жестоко, обошёлся Ахмед-бек с собственным сыном. Юноша учился в Петровской Академии[992] в Москве, должен был стать учёным – агрономом.

…естественно, Ахмед-бека планировал, что полученные знания позволят сыну продолжить его дело…

Приехав домой в Кехризли на каникулы, сын посмел сказать отцу, что после окончания Академии не собирается возвращаться домой. Что сказал ему в ответ Ахмед-бек, мы не знаем, скорее всего, что-то очень обидное, если сын верхом поскакал на ближайшую железнодорожную станцию и бросился под поезд.

Гамида ханум не знает, или не хочет писать о том, что сказал Ахмед-бек сыну (оскорбил?!), но по её словам, брат ещё в возрасте 12–13 лет тайно от отца несколько раз встречался с матерью, и не трудно предположить какими сложными были взаимоотношения отца с сыном.

Продолжить дело отца могла теперь только дочь.

…«хорошо, что вы остались без матери»

Гамида ханум признаётся, что она и брат остро переживали отношения родителей, скучали по матери. Что-то с её уходом изменилось, череда несчастий обрушилась на их дом и продолжалась до самой смерти отца. Ахмед-бек не подавал виду, он был не из тех людей, которые признавались в собственных ошибках. Даже через несколько лет после того, как дети остались без матери, он с некоторым вызовом говорил:

«Хорошо, что вы остались без матери. Она помешала бы вашему воспитанию и образованию».

Ахмед-бек учил пользоваться оружием не только сына, но и дочь. Он говорил:

«Не следует воспитывать девочек так, чтобы они превратились в кукол для развлечения сильного пола. Такие женщины, лишённые своих прав, впоследствии превращаются в забитых, униженных рабынь».

И добавлял, обращаясь к дочери:

«Ты моя дочь, поэтому ты должна ничего не бояться. Если увидишь, что кто-то врывается в наш дом, забаррикадируйся, и спокойно отстреливайся».

Аналогичные слова он говорил и сыну.

Однажды, когда кто-то стучал им в окно, а испуганный мальчик закричал: «На помощь! Меня грозят убить, требуют, что я открыл дверь», Ахмед-бек спокойным, но грозным голосом, ответил ему:

«Мальчик! Ты что бредишь! Что тебе привиделось! Успокойся, спи! Я пока не умер, чтобы кто-то посмел дотронуться даже до твоего ногтя!»

Эти наставления были не случайны. По ночам на их дом часто совершались набеги. Пришлось установить надёжные железные ворота, а при необходимости отстреливаться.

Позже Гамида ханум постоянно носила с собой пистолет, даже однажды застрелила орла.

Когда девочка подросла, отец определил её в пансион при Закавказском Институте, но отдать в Институт после окончания пансиона не решился. Боялся, что дочь не захочет возвращаться назад, и некому будет стать продолжателем его дела.

При этом он советовал всем богатым людям из своего окружения посылать способных молодых людей получать образование в России и Европе. Они же откровенно смеялись над его предложением:

«Ты поехал учиться, приехал «русским», теперь ты хочешь, что мы на свои же деньги, собственных детей из мусульман превратили в русских».

В Карабахе все считали Ахмед-бека отступником, который для всех был чужаком. Но у него было три настоящих друга из мусульман, которых он по тем или иным причинам, лишился.

Один из них Абдулкерим-бек Хагвердиев, брат писателя Абдурахим-бека Хагвердиева[993]. Это был образованный человек, который учился в Шушинской миссионерской школе. Ахмед-бек его очень любил. Однажды местные беки пригласили Абдулкерим-бека в гости и отравили. Ахмед-бек был очень разгневан и сокрушался по поводу такой наивности своего друга.

Другим его другом был Мирза Керим-бек Насирбеков[994]. Его жизнь на родине стала такой невыносимой, что он уехал из Азербайджана, поселился в Ташкенте, а впоследствии стал иранским консулом.

Третьим другом Ахмед-бека был Аббас-бек Гасанбеков[995]. Его судьба оказалась трагической. Разбойники ворвались в его дом и расстреляли его.

Но, несмотря на враждебное окружение, потерю близких друзей, Ахмед-бек, по словам Гамиды ханум, был человеком весёлым и бодрым, никогда не терял присутствия духа.

Запомним эту характеристику, поскольку, скорее всего, такой же пыталась быть она сама, Гамида Джаваншир.

Совершенно другим оказался её муж, Мирза Джалил.

…до встречи с Мирзой Джалилом: Гамида ханум

Гамида-ханум рано вышла замуж.

Ибрагим-бек Даватдаров[996] служил в русской армии, наверно был бравым офицером, выправка, форма, ордена: св. Владимир с мечами и бантом, св. Станислав с мечами и бантом, другие. Собирался жениться на мусульманке, прослышал о необыкновенной девушке, которая росла в Карабахе, приехал знакомиться.

Ахмед-беку бравый офицер не мог не понравиться, военный, выправка, прочее, и, главное, разве в своём окружении он смог бы найти жениха для собственной дочери. Не за разбойников же и грабителей её выдавать. А то, что бравый офицер на 22 года старше дочери, ничего страшного, в их краях мужчины более старшего возраста женятся на ещё более юных, практически на девочках, и никто не удивляется.

Не мог не понравиться бравый офицер и юной Гамиде. Она росла в изоляции, вряд ли Ахмед-бек позволял ей общаться со сверстниками. Да и общий язык, не будем лицемерить, она говорила с отцом на русском языке, перед сном он читал ей книги на русском языке,

…сказки Андерсена[997] и «1001 одной ночи»[998], басни Крылова[999]…

её воспитатели говорили с ней на русском языке. На этом же языке говорил и бравый офицер, который явился будто из другого мира.

Подкупил он её и другим.

Он спросил, о чём она мечтает, она ответила, мечтает получить хорошее образование. «Выходите за меня замуж – сказал офицер – и я создам вам все необходимые условия».

Одним словом всё решилось к согласию всех троих.

Мы мало что знаем об этом браке. Знаем, что жили в России, переезжали с места на место, что родилось у них двое детей, что офицер участвовал в военных сражениях, стал полковником, что умер в возрасте 51 года.

Если Гамида-ханум не пишет об этом браке более подробно, следовательно, воспоминания об отце и втором муже, Мирзе Джалиле, вытеснили всё остальное.

В духе моих, скажем так «концептуальных фантазий», можно предположить и другое.

Возможно, брак с Ибрагим беком был ровным и спокойным, всё как у всех, он служил, она занималась домом и детьми (об образовании пришлось на время забыть). Совершенно другим, беспокойным, взрывным, драматическим, оказался второй её брак с Мирзой Джалилом. Но, вместе с тем, женой, в высшем значении этого слова, она стала с Мирза Джалилом.

Но мы несколько забежали вперёд.

После смерти мужа Гамида-ханум вместе с двумя детьми вернулась в Карабах. Буквально через год умер отец, и она стала распоряжаться хозяйством, которое оставил отец.

Занималась успешно. Она даже пишет о том, что взяла в аренду паровую машину, чтобы молотить зерно. Окружающие сельчане об этом даже не помышляли. Обратилась к губернатору, чтобы помог в борьбе с вредителями, которые порой уничтожали урожай на корню.

Сильный характер, необходимые знания позволили ей успешно управлять большим имением. По её инициативе и на её деньги в Кехризли была построена ткацкая мастерская, закупались медикаменты, в голодные годы крестьянам бесплатно раздавали муку. Она стала влиятельным человеком не только в своём селе, но и во всём Карабахе.

Как только появились свободные деньги, Гамида ханум решила издать сочинения отца. Ахмед-бек писал стихи, написал сатирическую поэму, переводил на азербайджанский язык Пушкина[1000], Лермонтова[1001], Жуковского[1002], сказки Андерсена, написал книгу «О политическом существовании Карабахского ханства с 1747 по 1805 год»[1003]. Получил даже цензурное разрешение на издание, но денег на печатание найти не сумел.

Обратилась к своей Тифлисской подруге Софье ханум Шахтатлы[1004], образованной мусульманке, которая жила в Тбилиси.

…Гамида ханум отдала дочь в Тифлисский Институт девиц и ей приходилось часто приезжать в Тифлис…

Та посоветовала обратиться в типографию «Гейрат», которой владел Мирза Джалил. Как оказалось он жил недалеко и Софья ханум взялась пригласить его, чтобы Гамида ханум сама могла обратиться к нему со своей просьбой.

Гамиде ханум Джаваншир было в это время 32 года.

…до встречи с Гамидой ханум: Мирза Джалил

Джалил Мамедкулизаде (Мирза Джалил) был простого происхождения, дед его был каменщиком, переехал в Нахичевань из Иранского Азербайджане, там осел.

Учился в Горийской учительской семинарии[1005], на, так называемом, «татарском отделении». Отметим, что семинарию закончили многие выдающиеся деятели азербайджанской культуры. Семинария сыграла решающую роль в выборе литературной профессии, которой Мирза Джалил будет заниматься всю жизнь.

После семинарии Мирза Джалил несколько лет преподавал в школах Эриванской губернии, потом переехал сначала в Эривань, потом в Тифлис, где стал работать в газете «Шарги-Рус»[1006], которая выходила на азербайджанском языке. В это время он уже начал писать рассказы и фельетоны, готовился к изданию сатирического журнала «Молла Насреддин»[1007].

Журнал был открыт в 1906 году и без преувеличения сыграл выдающуюся роль в общественной и культурной жизни Азербайджана.

…и не только Азербайджана, поскольку распространялся во многих странах Ближнего и Среднего Востока…

Мирза Джалил был бессменным редактором журнала на протяжении 25 лет. Журнал выходил во времена Российской империи, в Тифлисе, переехал в Иранский Азербайджан, выходил в Тебризе, переехал в Советский Азербайджан, начал выходить в Баку. В последние годы перед закрытием изменил название на «Безбожник».

До встречи с Гамидой ханум, Мирза Джалил был уже дважды женат и у него было двое детей.

Мирза Джалил принял приглашение Софьи ханум и пришёл к ней в дом.

Ему в это время было 40 лет.

…встреча Гамиды Джаваншир и Мирза Докалила

Встреча Гамиды Джаваншир и Мирза Джалила в доме Софьи Шахтатлы состоялась вечером 13 октября 1905 года.

Гамида ханум запомнила многие детали этой первой встречи и описала их в своих «Воспоминаниях»: с кем пришёл (Омар Фаик Нейманзаде[1008]), как был одет (тщательно), как вёл себя (сдержанно). Она пишет, что он был чрезмерно серьёзен, совершенно не улыбался, казалось на плечах его лежит груз неведомой печали.

Он просмотрел рукописи Ахмед-бека, они ему понравились, согласился их напечатать. Они даже заключили договор, за тысячу экземпляров следовало заплатить 240 манат.

Они долго говорили о революции, об армяно-азербайджанском столкновение, об отсталости азербайджанского народа, о тяжёлой судьбе мусульманской женщины. Больше говорил Омар Фаик, меньше Мирза Джалил. Он больше спрашивал, слушал. Когда речь зашла о Мусульманском Благотворительном Обществе, секретарём которого он был в те годы, внезапно спросил Гамиду ханум, почему вы, образованные мусульманки, объединившись, не создадите своё Благотворительное общество.

Идея понравилась Гамиде ханум и она, сразу после этой встречи, стала её осуществлять. «Кавказское Благотворительное общество женщин-мусульманок», которое было организовано в 1905 году, просуществовало до 1917 года»[1009].

Вскоре – летом следующего года – состоялась вторая встреча.

Гамида ханум приехала в Тифлис, чтобы навестить дочь. В доме у Софьи ханум встретила Мирзу Джалила. Они встретились как старые знакомые. К этому времени вышел из печати и журнал «Молла Насреддин» и книга Ахмед-бека. Гамида ханум стала хвалить журнал, Мирза Джалил слушал молча, ничего в ответ не говорил.

Гамида ханум попросила, чтобы в журнале, в рекламных целях, поместили обложку книги Ахмед-бека, и сообщили читателям, что прибыль от продажи книги Ахмед-бека будет пожертвована Мусульманской Школе для девиц.

Мирза Джалил согласился, передал Гамиде ханум список подписчиков журнала «Молла Насреддин», с тем, чтобы она всем им послала книгу Ахмед-бека.

…предложение о женитьбе

В декабре 1905 года Гамида ханум получила от Софьи ханум письмо, в котором та сообщала, что Мирза Джалил предлагает ей создать с ним семью.

Гамида ханум ответила, что благодарит его за предложение, но не может его принять, поскольку у них разные пути в жизни. По завещанию отца, она должна остаться в Кехризли и продолжить в селе начатое им дело. У него же другая жизнь и другие цели.

Прошло почти два года.

1907-й год оказался очень трудным и для Гамиды ханум, и для Мирза Джалила.

В Баку прошёл съезд[1010], одной из целей которого было преодоление вражды между азербайджанцами и армянами. На съезд была приглашена и Гамида ханум, но в Баку она узнала, что некоторые карабахские беки и религиозные деятели воспротивились её участию в съезде, считая, что это противоречит религии и национальным традициям. Организаторы съезда предложили собрать отдельное заседание, чтобы Гамида ханум рассказала о положении в селе, но Гамида ханум отказалась. Предложение показалось ей оскорбительным.

Крайне тяжёлым оказалось и положение в селе. Нашествие саранчи в очередной раз грозило уничтожить посевы. Для борьбы с саранчой власти послали подмогу, но еды на всех не хватало, по этой или по другим причинам, началась эпидемия тифа.

Гамида-ханум организовала выпечку хлеба, лично отвозила хлеб всем нуждающимся, обращалась во все инстанции, чтобы помочь сельчанам, но ситуацию изменить не могла. Люди умирали как мухи, скорбный плач стоял над сёлами.

…позже своей внучке Мине Даватдаровой[1011], она подробно рассказывала об этом голоде в Карабахе в 1907 году, о том, как ей пришлось оставить детей, и заниматься спасением голодающих…

В таком состоянии, усталая, полная скорби и печали, отправилась она в Тифлис. Софья ханум, у которой она поселилась, повторно передала ей предложение Мирза Джалила.

Как оказалось, у Мирза Джалила в это время были свои, не менее серьёзные, проблемы.

В номере от 19 мая 1907 года он поместил большую статью «Армянские и азербайджанские женщины»[1012].

…подробнее об этой статье в следующем разделе, в «Дневнике»…

Статья вызвала резкую отповедь среди мусульманского населения Тифлиса (как выяснилось не только Тифлиса). Мирзу Джалила не только проклинали за то, что он нарушил нормы Ислама, но и требовали объявить эдикт – фетву[1013] о его смертной казни.

Фаик Нейманзаде вынужден был выступить перед верующими мусульманами и дать соответствующие разъяснения, что отчасти помогло успокоить верующих мусульман.

Но Мирза Джалил подлил масла в огонь. В журнале «Молла Насреддин» он опубликовал открытое письмо Шейх-уль-исламу[1014], которое его так разгневало, что он обратился с жалобой к властям. Власти не захотели обострять ситуацию и просто закрыли журнал.

Мирзу Джалила проклинали во многих мечетях, слали угрожающие письма. Это становилось настолько опасным, что он вынужден был переехать в грузинскую часть Тифлиса.

Вот тогда Гамида-ханум решила принять предложение Мирза Джалила. Она понимала, оба оказались изгоями, её ноша, связанная с селом, никуда не денется, но она должна взвалить на себя ещё одну ношу, она должна стать для Мирза Джалила «другом и опорой». Ей уже было 34 года, она многое знала и понимала, и менее всего она думала о том, что традиционно называется «женское счастье».

В начале июня, все вместе, Гамида ханум, её дочь, Мирза Джалил, решили уехать в Кехризли, чтобы немножко отойти от всех этих волнений и подождать, пока угрозы чуть ослабнут. При этом, Мирзу Джалила представили как учителя дочери, а не как мужа.

Гамида ханум решила пригласить к ним доктора Керим-бека Мехмандарова, чтобы посоветоваться не только о своей болезни, но и о своём решении стать женой Мирза Джалила. Керим бек жил и работал в Шуше и с радостью откликнулся на её предложение.

Доктор, когда она ему открылась, сказал следующее:

«Ваше решение меня не удивляет. И ваш выбор мне по душе. Мирза Джалил очень талантлив, его ждёт великое будущее. Но было бы странно, чтобы он забросил все свои дела и приехал в село, заниматься хозяйством. В свою очередь было бы странным, если бы вы бросили своих сельчан, которым вы так нужны, и переехали в город. В отдельности, каждый из вас делает очень важное дело, но вместе мы можете только помешать друг другу. Образованные женщины обычно бывают очень требовательными и делают своих мужей несчастными. Вы должны быть очень бережны в отношении к мужу. Вы должны ему помогать и многое ему прощать».

Керим бек пригласил всех в Шушу и, одновременно, попросил Гамиду ханум помочь ему в восстановлении нормальных взаимоотношений с армянами.

15 июня 1907 года пригласили муллу, и согласно мусульманскому обычаю, мулла оформил брак (кебин) между Мирза Джалилом и Гамидой Джаваншир.

…что общего между Элеонорой Рузвельт, Гала́ Дали́ и Гамидой Джаваншир

На время остановим свой рассказ, чтобы сейчас, когда мы поближе познакомились с Гамидой Джаваншир, вновь спросить, что общего между Элеонорой Рузвельт, Гала́ Дали́ и Гамидой Джаваншир. Что их может объединять?

Действительно, разница видна невооружённым глазом. Они буквально из разных культурных галактик.

Элеонора Рузвельт как жена Президента, буквально творила историю. В этой своей деятельности она была очень успешна, невзирая на то, что в личной жизни столкнулась с множеством проблем.

Гала́ Дали́ удалось вдохнуть жизнь в своего мужа, она заставила его поверить в себя как мужчину и как художника, ставшего частью мировой культуры.

С первой встречи, которую Гамида ханум запомнила в деталях, она ясно осознала, этот мужчина взвалил на себя бремя[1015], которое вынуждает его противоборствовать с окружающим миром, это бремя может его раздавить, и именно ей, если она примет его предложение, предстоит снять с него часть этого бремени.

Она вышла замуж в 16 лет, сейчас ей 34, пять лет как она вдова. Многое из того, что составляет притягательность брака для молодых, её давно не прельщает. Многое о Мирзе Джалиле она уже знала, многое предстояло узнать, но, несмотря ни на что, она решилась на то, чтобы стать его женой.

Хотя и тогда, и после этого, она оставалась независимой женщиной.

Продолжала заниматься хозяйством в своём селе, без неё её сельчане просто не выжили бы.

Отказалась от предложения стать депутатом парламента от Шуши.

Британский генерал Шательворт[1016], которому, на приёме у губернатора, представили Гамиду ханум и рассказали её биографию, не скрывал своего удивления. Он только и мог, что сравнить подобную судьбу мусульманской женщины, с английскими женщинами суфражистками[1017], которые борются за равные с мужчинами права.

Через несколько лет, будучи в Иране, когда её пригласили на официальный приём, Гамида ханум не захотела одевать чадру.

Но никогда она не стремилась стать более независимой, чем того требовала жизнь. Поэтому, после некоторых колебаний, она приняла предложение мужчины стать для него «другом и опорой», поскольку понимала, что ради такого мужчины, она готова многим пожертвовать.

Она сделал свой выбор, и осталась верна ему до конца жизни.

Сравнивая судьба Гамиды Джаваншир с Элеонорой Рузвельт и Гала́ Дали́, невольно задумаешься. Возможно ли и у нас, чтобы жена Президента творила историю, а не была только красивой декорацией? Возможно ли и у нас, чтобы жена художника вдохнула в него жизнь, а не тратила силы на борьбу с враждебным миром?

Можно пережить отсутствие роскоши, замка в подарок, и многого другого, что было у Гала́ Дали́. Можно обойтись простым жилищем, простой пищей. Речь о другом.

Останутся ли у нас когда-нибудь мужчина и наедине друг с другом, или обречены всегда оставаться «наедине со всеми», и постоянно защищаться от попыток окружающего мира вмешаться, заставить подчиниться.

Возможна ли у нас Элеонора Рузвельт?

Возможна ли у нас Гала́ Дали́?

А нам остаётся только отдать должное Гамиде Джаваншир, и не пытаться ретушировать её портрет. И перестать считать, что мы из другой культурной галактики, и у нас невозможны Элеонора Рузвельт и Гала́ Дали́.

…о том, о чему нас не принято говорить

Гамида ханум в своих «Воспоминаниях» очень деликатна, она не меньше других понимает, не следует говорить о том, о чём говорить у нас не принято.

Я касаюсь этой темы не по той причине, что собираюсь заинтриговать читателя. После Фрейда – не только Фрейда, но и одного Фрейда достаточно – пора перестать стыдиться самих себя, пора забыть о табуированных темах. Без «слишком человеческого» трудно понять мотивы многих поступков человека, тем более людей великих и сложных, – сегодня это уже аксиома.