Без прощального письма

– Какой автопортрет? – поинтересовался майор Мельник.

– Прабабушки Елены Успенской, – объяснила Илона. – Осталась одна рама, стоит за пианино.

– Когда же вы заметили пропажу, Илона Вениаминовна? – спросил майор Мельник.

– Ночью, когда вы уехали. Лежала, не могла уснуть, и вдруг как будто кольнуло! Вижу перед собой пустую стену, и он там лежит… напротив… ну, этот… жертва убийства. У меня перед глазами вся жизнь промелькнула, бегу в гостиную, думаю, что за глюки, а автопортрета действительно нет. Ну, не бегу, а на цыпочках крадусь. Вдруг, думаю, там опять кто-то есть. А потом встала, как прикипела, и не могу двинуться, смотрю, а его, автопортрета, и нет! Пусто. Даже потрогала стену…

– Вы уверены, что автопортрет пропал позавчера? Может, раньше?

Илона задумалась. Потом сказала:

– По-моему, раньше он был, я бы заметила. Я думаю, автопортрет украл убийца.

– Картина представляет какую-то ценность? Ваша прабабушка была известной художницей?

– Ну… не очень. Прабабушка Елена даже не совсем художницей была, а скорее иллюстратором и оформителем. Так что ценность только для семьи.

– У вас есть фотографии картины? – задал очередной вопрос майор Мельник.

– Нет, конечно. Между нами, мне и в голову не приходило… Он сто лет там висел. Я так привыкла, что даже не сразу заметила. Тем более этот человек! А рама стояла за пианино. А вы уже нашли убийцу?

– Работаем, – сдержанно сказал майор Мельник. – Больше ничего не пропало? Проверьте еще раз, пожалуйста.

– Я проверяла! Если хотите, могу еще раз, конечно…

– Я зайду, – сказал майор Мельник. – Ничего не трогайте. Когда удобнее?

– После работы. Или можно в четыре, я отпрошусь. А вы хоть что-то уже нашли? В смысле мотив? Может, они ошиблись? Увидели, что дверь не заперта, и вошли, а? В первый попавшийся дом? В смысле этот Николай Рудин…

Майор Мельник хотел заметить, что первый попавшийся дом не обязательно бывает не заперт и чтоим пришлось бы хорошенько поискать такой дом, но промолчал, не желая вызвать новые… э-э-э… дамские вопросы и предположения. Кроме того, никаких мыслей насчет мотива у него пока не было. Неизвестные люди, по крайней мере, двое, проникли в дом гражданки Романенко… То есть личность одного из них – ныне покойного, уже установлена. Николай Рудин, ранее уже имевший конфликты с законом, и пока безымянный некто проникли в дом гражданки Романенко с неизвестной целью. Потом что-то случилось, возможно, подельники поссорились, и неизвестный убил Рудина. Неожиданно, в том числе и для себя самого. В пользу этой версии, то есть спонтанного убийства, говорит вот что: убийца воспользовался подручным средством – мраморной статуэткой, найденной в самом доме, а не неким оружием, принесенным с собой. Да и не факт, что подельник на самом деле хотел убить Николая Рудина. Возможно, только нейтрализовать, но перестарался. Из-за чего поссорились и чего не поделили? Мог причиной ссоры стать автопортрет прабабки гражданки Романенко? Может, и мог. Но с другой стороны, если гражданка Романенко не сразу заметила пропажу портрета, то, вполне вероятно, могла пока не заметить пропажу других вещей, которые и стали «яблоком раздора» для неведомых злодеев.

Кстати, сбежавший Владислав Сушков, с которым майор имел беседу, охарактеризовал Илону Романенко как особу, лезущую во все дыры. Он так и сказал: лезет, мол, во все дыры. Майор Мельник попросил уточнить.

– А чего тут уточнять, – с горечью сказал Сушков. – Она же задолбала дурными вопросами. Рот не закрывается: где был, что делал весь день, о чем думаю вообще и в данный момент в частности. И этот вечный допрос: ты меня любишь? Сильно? Сильно-пресильно? Ты никого еще так не любил? А сколько женщин у тебя было до меня? Две? Три? Ты их тоже любил? Но не так сильно, как меня? А что мне надеть? Это или то? Синее или красное? Красное? Почему? Ты думаешь, мне больше идет красное? А посмотри еще раз. Ты уверен? А синее совсем не идет или просто меньше, чем красное? И так до полного выноса мозга. Бу-бу-бу и бу-бу-бу! Да мне по хрен, что ты наденешь! Иди хоть голая, блин! А звонки каждую минуту! Не успеешь расслабиться, а она снова начинает: я соскучилась, я тебя люблю, а ты соскучился, а ты меня любишь? – Сушков махнул рукой. – А кофе в постель! Утром расталкивает и сует поднос, а сама довольная, улыбается… Говорит, во всех фильмах кофе в постель, как символ любви. Приходилось пить во избежание слез и обидок, а она сидит в кресле напротив, тоже с чашкой, глаз не сводит, и видно, придумывает, о чем бы таком спросить. В кровати полно крошек, однажды чашка опрокинулась… Удивляюсь, что выдержал полгода, до сих пор трясет. Автопортрет помню, был, висел над пианино. Ее бабка была пианистка, это ее пианино, а портрет прабабкин, в смысле автопортрет. В смысле, когда я уходил, он висел. Кажется, висел. Красивая прабабка, царица. Сидит, как на троне. Илона говорила, кресло валяется где-то на чердаке. И вообще все прабабкины вещи.

Владислав Сушков смотрел на майора Мельника настороженно, не вполне понимая, чего майор от него хочет, и на всякий случай выкладывал все подряд. Справедливости ради необходимо заметить, что следователю, как и духовнику, полагается говорить все. Следователю даже больше, чем духовнику. Попробуй не скажи!

Сам Владислав казался привлекательным – высокий красивый темноволосый парень, но было в нем что-то незрелое, отчего он больше напоминал обиженного подростка. Вообще, мужчина, жалующийся на женщину, выглядит как-то не того-с, считал майор Мельник. Сомнительно выглядит. Да и сбежал, пока подруга спала. Очень по-мужски! Слабак! Но с другой стороны… Майор Мельник, любящий молчать больше, чем говорить, представил, какего с утра до вечера донимают вопросами… И в постели тоже. Да-а-а… Есть, о чем задуматься…

Сушков майору Мельнику не понравился, хотя майор не мог не признать за ним некоторой правоты в описании Илоны. Она показалась майору несколько… как бы это поделикатнее? Из тех, кто сначала говорит, а потом думает или не думает вовсе, потому что поздно, – слово вылетело. Вроде Людмилы Жако, но не такая красивая. Глупость – дар природы, считал майор, который вообще любил думать на разные отвлеченные темы. Наделит природа этим даром, и ничего уже не поделать. Однако вовремя закрыть рот и помолчать – это умение зависит от самого индивидуума. Закрыть рот и помолчать, только и всего.

– Вы работаете? – спросил майор Сушкова.

– Пока нет, устраиваюсь, – слегка опешил тот. – А что?

– То есть гражданка Романенко вас содержала?

– Ну… Это же временно, я уже почти нашел работу. И потом, что значит содержала? Я же работал в саду и по дому…

– Вы кто по профессии?

– Ветеринар. Правда, я не закончил. Сломал ногу, отстал. Пришлось бросить.

– Диплома у вас нет? – наступал майор Мельник.

– Есть справка, что прослушал… Но я не понимаю! При чем тут я?

– Вам знакомо имя Рудин? Николай Рудин.

– Рудин? – Сушков наморщил лоб. – Незнакомо. А что?

– А имя Людмилы Жако?

– Жако́? Как попугай? – Сушков помотал головой. – Первый раз слышу. Может, объясните, что случилось?

– Когда вы были в доме Илоны Романенко в последний раз?

– Когда гроза была, в четыре утра. Встал, собрался и ушел. Еще темно было. Понимаете, это был знак. Гремело, аж волосы дыбом, и я подумал… Понимаете, я понял, что больше не могу. Илона неплохая, добрая, но все! Достала. Собрал вещички, ключи оставил на тумбочке в прихожей и рванул. Поскользнулся даже и упал прямо около крыльца. Дождь, все размокло, темно… Так и навернулся в грязь. Страшно боялся ее разбудить. Пока добрался до брата, вымок до нитки, бежал сломя голову, и только одна мысль: свободен! Даже если прибьет молнией, честное слово, пусть. А брату наказал, если будет звонить, Илона-то, сказать, что уехал я. Навсегда. Лучше с голодухи подохнуть, чем обратно.

Эмоционально, ничего не скажешь. Майор Мельник даже ощутил легкую эмпатическую связь с Сушковым, но тут же отбросил сантименты прочь и нахмурился. Сушков ничего не знал о происшествии в доме бывшей подруги – это главное. Оставив Сушкову номер своего телефона – на всякий случай, майор Мельник с ним распрощался.

– А в чем дело? – спохватился Сушков вслед майору, но ответа не получил.

…Ровно в четыре часа пополудни майор Мельник поднялся на крыльцо дома Илоны Романенко, отметив скрипнувшую ступеньку, и позвонил в дверь. Тишина была ему ответом. Майор услышал эхо звонка, прокатившееся по дому, но ничего не произошло. Охваченный дурными предчувствиями, майор Мельник дернул за ручку двери. Дверь была заперта. Он оглянулся по сторонам – движение вполне рефлекторное, свидетельствующее о беспомощности, и стал примеряться, каким образом попасть дом: то ли высадить дверь, то ли выбить окно… Возможно, еще не поздно. Или сразу вызывать бригаду. Обычная выдержка изменила майору. А еще Мельник совершенно упустил из виду простой факт – женщины обычно опаздывают. Неизвестно, что случилось бы в следующий момент, но тут майор заметил Илону, неторопливо идущую к дому, и перевел дух. Взглянул на часы – Илона опаздывала на двенадцать минут. Девушка подошла, заметила майора и резко остановилась.

– Добрый день, Илона Вениаминовна, – поздоровался майор. – Рад вас видеть.

Он поймал себя на том, что в свете откровений Сушкова смотрит на Илону другими глазами, и подавил ухмылку. Задолбала, дурные вопросы, рот не закрывается, ты меня любишь? А по виду и не скажешь. Вроде нормальной кажется.

– Я тоже рада, – неуверенно сказала Илона. – Извините. Я, кажется, опоздала?

– Ну что вы, какая мелочь, – с легкой издевкой пробурчал майор. – Всего-навсего на двенадцать минут.

Илона не уловила сарказма в его словах и с улыбкой кивнула…

– Вот здесь он висел, – девушка указала на пустую стену над пианино. – А теперь осталась только рама, видите? Прабабушка Елена писала себя, глядя в зеркало. Бабушка Аня рассказывала. Она тогда была еще девочкой.

Майор рассмотрел место, где висел портрет, потом саму раму. Спросил разрешения забрать ее с собой на предмет поиска отпечатков.

– Конечно! – сказала Илона. – Я вам сейчас принесу пакет.

Никаких сенсаций от рамы майор Мельник не ждал, нутром чувствуя, что исчезновение автопортрета никоим образом не связано с убийством Рудина. Будь то картина известного художника, Шишкина, к примеру, или Айвазовского – тогда да, возможно. Но чтобы кому-то понадобился портрет чьей-то прабабушки, да еще чтобы убить из-за него… Увольте. Скорее всего, мотив убийства с картиной никак не связан.

Но оказалось, что майор ошибся. На лакированной раме были обнаружены отпечатки пальцев Николая Рудина – всей правой пятерни и два отпечатка пальцев левой, указательного и большого. Получается, не успел Рудин вытащить портрет из рамы, как его шарахнули мраморным львом. А потом убийца унес портрет. Какое-то дурацкое дело…

Майор Мельник позвонил Людмиле Жако и спросил, не упоминал ли ее друг Николай Рудин некую картину, точнее, старинный женский портрет.

– Женский портрет? – удивилась Мила. – Коля? Он был далек от искусства. Ни о чем подобном он не говорил. А при чем тут портрет? Вы уже поймали убийцу? Колю убили из-за портрета? А кто эта женщина?

Людмила сыпала вопросами, а майор Мельник изворачивался как только мог. Наконец решил признать версию с портретом, скорее всего, ошибочной, извинился и повесил трубку. Уф-ф! Тут майор вспомнил ветеринара Сушкова и разговорчивую Илону и покачал головой. Сам он, как читатель уже мог заметить, был немногословен, и больше думал, чем говорил.

При чем тут портрет, интересовалась Мила. Хотел бы майор сам знать, при чем…

Глава 11

Смейся, паяц!

Дешевый номер в дешевом мотеле. Самый дешевый затрапезный занюханый паршивый номер в самом дешевом затрапезном занюханом паршивом мотеле. Один позитив – гармония. На «Хилтон» нет средств, карманы пусты. Значит, тоже гармония. В смысле мотель и карманы пребывают в полной гармонии. Как пел тот, из культовой оперетты: «Что ж, час настал, мой выход недалек, публика ждет, будь смелей акробат, со смертью играю, смел и дерзок мой трюк…» И так далее. Как заезженная пластинка. Все трюки кончаются бряком об пол. Тот циркач еще играл на скрипке. Он тоже может, только скучно. Скрипка вообще депрессивный инструмент. Уж лучше на барабане. Трам-пара-рам! Трам-пара-рам! И город занюханый, уж извините. И не надо было… Ничего не надо было. Оставь ее в покое! Черт с ней! Ты ведь все про нее понимаешь. Перешагни и иди дальше. Поставь крест. Не поздно и передумать. Собери барахло и…

Некоторое время он рассматривал себя в зеркале. Гримасничал, шевелил ушами, высовывал язык и страшно выдвигал челюсть. Тьфу! Все надоело. Жизнь надоела. Сам себе надоел. Пошел вон, клоун! Алкоголик гребаный.

Ладно, успокойся, сказал он себе, еще не вечер, а ты не последний дурак. Бди, и тебе обломится. Дел непочатый край. Только сперва думай своей головой, понял? Никаких резких движений, будь коварен, аки лис, и кроток, аки голубь… или как там говорится. Если уж решил. Именно! Лис и голубь. Или змий? Сядь и подумай. Спешить некуда. Неправда! Есть куда: время – деньги! А потому встал и пошел! Оторви задницу от дивана, и вперед! Ты же лис на охоте за голубями. Голубями? Ха-ха. Хороши голуби! С зубами и когтями, того и гляди, цапнут. А ты не лезь на рожон, схоронись и наблюдай. А потом лови момент.Карпе моментум, как говорится. Готов? Тогда вперед. Но только еще раз подумай – а оно тебе надо? И что ты собираешься делать дальше?

Из зеркала вместо привычного отражения поджарого накачанного голубоглазого блондина в черной футболке и белых брюках на него смотрел слегка растрепанный увалень в сверкающих солнцезащитных очках, в балахонистой пестрой гавайской рубахе и затрапезных джинсах с дырками на коленках, с серебряной серьгой в левом ухе. Он с удовлетворением подумал, что сейчас даже родная мама не узнала бы его, доведись им столкнуться по какой-либо нелепой случайности. Хотя мамочка узнала бы, подумал он, ухмыльнувшись, никак одного цеха ягоды.

Ваш выход, маэстро!

Он поправил парик, подержался за серьгу – на удачу и вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь…

Через тридцать примерно минут уселся на скамейку против центральной городской гостиницы «Братислава» и достал айфон. Листал фотографии и мельком взглядывал на зеркальные двери гостиницы и швейцара в золотых позументах. Увидев выходящую из гостиницы женщину в белом платье и красной широкополой шляпе, молодой человек стремительно поднялся и пошел следом, старательно рассматривая витрины и изо всех сил демонстрируя полное равнодушие к идущей впереди Людмиле Жако.

Он наблюдал с ухмылкой, как у сувенирной лавки на входе в парк фотомодель встретилась с мужчиной, одетым во все черное, и парочка не торопясь направилась по аллее к небольшому кафе. Сели за столик в углу, заказали кофе. Молодой человек, заняв столик неподалеку, за решеткой, увитой искусственным плющом, начал прислушиваться к разговору. Те двое, скользнув по нему скорыми незаинтересованными взглядами, углубились в разговор. Говорили тихо, склонившись друг к дружке, и до молодого человека в рваных джинсах долетали лишь отдельные слова. Он хмурился, пытаясь разобрать, о чем говорят, даже шевелил губами, стараясь составить знакомые слова из долетавших до него неясных звуков. Но, увы, слышно было все равно слишком мало. Молодой человек даже переставил поближе к столу, за которым обосновалась парочка, легкое пластиковое креслице, однако слышимость все равно была никакая, а вот его передвижения привлекли внимание.

Но все же ему было видно, как женщина что-то возбужденно говорит, похоже, обвиняет спутника, а тот недовольно цедит что-то сквозь зубы. Вдруг мужчина схватил собеседницу за руку, видимо, причинив ей боль – женщина вскрикнула и с размаху выплеснула кофе ему в лицо. Однако! Обстановка накалялась, похоже, парочке было, что делить. Молодой человек привстал, намереваясь вмешаться, если потребуется, но мужчина молча утерся салфеткой и, закрыв глаза, замер. Посидев так минуту-другую, открыл глаза и вновь обратился к своей спутнице. Она в ответ кивнула. Разговор вернулся в мирное русло и продолжался еще около часа. Потом мужчина поднялся и, поцеловав руку женщине, удалился. Людмила Жако осталась одна. Молодой человек продолжал, не торопясь, пить кофе. Оба смотрели вслед уходящему…

…Спустя пару часов фотографии всей троицы легли на стол майора Мельника. Он разложил их в хронологическом порядке. Итак, сначала Людмила Жако, которая, по ее словам, никого в городе не знала, встретилась с мужчиной в черном и имела с ним продолжительную беседу. Людмила – в белом кружевном платье и красной шляпе с широкими полями, мужчина – в черном легком пиджаке и черных джинсах, возраст примерно под сорок, как прикинул майор. Вызвала друга? Боится оставаться одна? Приезжий он или местный? Что же их связывает? А Рудин к этому каким боком? Рудин и Людмила?

…Людмила Жако и мужчина в черном говорили около часа, после чего незнакомец ушел, поцеловав на прощание Людмиле руку. О чем это говорит? Какие у них отношения? Куда он затем отправился? Приезжий, как Людмила с Николаем, или местный?

По сообщению оперативника, парочка ссорилась. На фото видно, как мужчина схватил Людмилу за руку. Судя по гримасе, ей было больно, она вскрикнула. Следующий кадр: Людмила выплеснула кофе ему в лицо. Майор ухмыльнулся – умеет за себя постоять. Дальше: мужчина утирается салфеткой, затем сидит с закрытыми глазами, кулаки, лежащие на столе, сжаты, постепенно приходит в себя. Встает, идет к прилавку, приносит новый стаканчик с кофе, наливает туда что-то из плоской фляжки… Коньяк? И как ни в чем не бывало разговор продолжается. Причем деловой разговор. Свои люди. Разговор о чем? Чего не поделили? В чем обвиняют друг дружку? Как это связано с убийством Рудина? Может, это его друг, тот самый Виктор?

Но самое интересное следующее: в сцене участвует еще один персонаж – растрепанный молодой человек в яркой рубахе и рваных джинсах. Чем дольше всматривался майор Мельник в молодого человека, тем больше ему казалось, что тот ряженый, маскируется, а значит, не случайное в раскладе лицо. Налицо нелепый парик, цветная свободная рубаха, скрывающая фигуру, черные очки и явный интерес к беседе этих двоих, а ему как бы совершенно посторонних людей. Вон, даже пододвинулся поближе. И что бы это значило?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Amori amara sacrum (лат.) – Святая горечь любви.

2

Отангл. «subject», что в пер. – «тема», т. е. не по теме.

3

Подробнее читайте об этом в романе Инны Бачинской «Маятник судьбы».

4

Nomen est omen (лат.) – Имя – судьба.

5

Подробнее читайте об этом в романах Инны Бачинской «Девушка с синей луны» и «Ошибка бога времени».

6

Подробнее читайте об этом в романах Инны Бачинской «Девушка с синей луны» и «Ошибка бога времени».

7

Подробнее читайте об этом в романе Инны Бачинской «Маятник судьбы».