Забыть о девочках

Разумеется, предки перепугались до смерти. Собственные родители уверяли, что никто за меня не вступится, потому что все любят мистера О., и он же, в конце концов, не изнасиловал меня. Уговаривали сказать, что я все выдумала, а на самом деле ничего не было, чтобы все само собой затихло. Так я и поступила. Отказалась от своих слов.

А потом он взял и убил ребенка. Мистер О., я имею в виду. Девочку одного возраста с моей младшей сестрой.

Откуда мне было знать, что такое произойдет?

Да и кто бы мне поверил?»

В первый раз слушая запись на телефоне, Рут думала, что заболела. Невозмутимый голос Эмити, рассказ о том, что проделывал с ней Итан Освальд и как на это отреагировали люди, вызывал в ней такую ярость, что она едва могла пошевелиться.

Все, на что она теперь способна, это лежать на кровати и смотреть в потолок, вновь и вновь воспроизводя рассказ Эмити. Двигаться больно.

– Просто не злись на нее, – говорит Бет со своего обычного места в изножье кровати.

– На Эмити я не злюсь, – возражает Рут, хотя в душе признает, что все-таки немного злится. А может, и не немного.

Она садится в постели.

– Нужно вывести Ресслера, прежде чем идти на работу, – говорит она Бет.

Это правда, но не вся. Кое-чем в этой записи Рут пока не готова поделиться с Бет. Для начала ей бы самой еще разок это прослушать. Если она об этом расскажет, все поменяется кардинально.

– Пойдем, малыш, – говорит она псу, берет телефон и наушники и направляется к двери.

К концу посиделок в ресторане Эмити определенно была под хмельком.

– Замечательно посидели, – сказала она, словно минуту назад не было разговора о худших моментах ее жизни.

– Скоро повторим, – заверила Рут, но тут же почувствовала, что солгала.

Для себя она уже решила: продолжать липовый подкаст смысла нет. И подружиться, судя по всему, тоже не получится, ведь Рут слушала истории Эмити об Итане Освальде и даже не заикнулась, что тоже имеет отношение к этому человеку.

На улице, прежде чем расстаться, Эмити с неожиданно застенчивым видом наклонила голову.

– Я еще кое-что тебе записала, – сказала она, старательно отводя глаза. – Когда ты ходила в уборную. Никогда и никому этого не рассказывала, но мне стало легче оттого, что высказалась. Осуждай меня, если хочешь, но… я искренне надеюсь, что ты не осудишь. Потому что ты мне нравишься, Рут. И было бы здорово, если бы у меня появилась союзница.

Трепетная надежда преобразила лицо Эмити – Рут словно впервые увидела ее.

В уборной Рут пробыла достаточно долго, сполоснула лицо холодной водой, еще раз сделала дыхательные упражнения. Пыталась прийти в себя после того, что Эмити рассказала ей о мистере О.

Выходит, за это время Эмити воспользовалась возможностью сделать признание.

Шагая с Ресслером в сторону парка, Рут вновь включает секретную запись – сердце колотится так, будто она слушает ее впервые.

«Я знала, что мистер О. питает слабость к детям. Точнее, догадывалась, потому что он всегда просил меня брать младшую сестренку с собой на репетиции – на те, что проходили у него дома. И всегда о ней расспрашивал. Какие фильмы она смотрит, какое у нее любимое животное и всякое такое. Джемми из двойни, а он всегда говорил, что ему нравятся разнополые близнецы: якобы в детстве жил по соседству с такой парой, и они приняли его третьим в свою команду. При этом о моем брате не спросил ни разу, понимаешь? Я не особо обращала внимания на эти разговоры, но как-то раз он поинтересовался, какого размера у Джемми белье. После этого я перестала отвечать, потому что вопрос явно переходил границы нормального. Он и дальше уговаривал приводить ее, но я старалась отвертеться под разными предлогами.

Впрочем, это не самое плохое. Точнее, плохое, конечно, но дальше было еще хуже. Надеюсь, ты не возненавидишь меня, Рут. Ведь я была ребенком.

После переезда в Коннектикут он мне писал. Часто. Говорил, что я одна из тех, кто был для него Джули Джордан, а значит, у меня не получится от него отвязаться. И я ему отвечала. Даже когда его посадили. Знала, что он совершил, и все равно не могла сказать „нет“. Он будто имел надо мной какую-то власть.

Так что неудивительно, что я оказалась в отношениях с серийным убийцей. Ну вот такая вот я».

Глава 7

– Чего-то тут не хватает.

Бет, мерившая шагами комнату, внезапно останавливается. Просит еще раз прослушать признание Эмити.

У Рут не получилось долго скрывать от нее запись.

Отработав смену в баре, она пришла домой усталая и растерянная, и Бет сразу смекнула: что-то не так. И Рут уступила – включила вторую, секретную запись, которую Эмити сделала в ресторане и в которой призналась в том, чего не смогла сказать Рут в лицо.

– «Он будто имел надо мной какую-то власть», – повторяет Бет, сосредоточенно хмуря брови. – Тут нечему удивляться: такие мужчины, как Итан Освальд, бывают невероятно харизматичными.

– И очень ловко манипулируют людьми, – добавляет Рут, вспоминая типологию серийных убийц, которую изучала в колледже. – Но своим родственникам они редко причиняют вред.

– Наверное, только потому, что боятся попасться? – предполагает Бет. – К тому же Эмити не была его родственницей.

– Нет, она была для него всего лишь Джули Джордан. – Рут закатывает глаза, но потом вдруг резко их распахивает. – Одной из многих Джули Джордан, Бет.

– Думаешь, он третировал и других девушек? – У Бет тоже расширились глаза.

– Это было бы ужасно, – говорит Рут. У нее такое чувство, будто она ведет машину в тумане и вот-вот из него выберется. – Но что, если он просил и других учениц подготавливать своих младших сестер?

Рут и Бет смотрят друг на друга, и внезапно обеих осеняет догадка.

– Как ту девушку, что видели на игровой площадке, – шепчет Бет.

– Именно, – отвечает Рут, но в ее голосе не слышно ликования.

Однажды Рут спросила у Бет, почему она помнит, что с ней произошло, а у Реи, Лейлы и Лори не осталось воспоминаний о том, как они погибли.

– Я не помню, – ответила та. – Самое последнее, что я запомнила, это разговор со старшеклассницей на игровой площадке о моем дедуле, который лежал в больнице. Дальше – пустота. Но о моей смерти известно все до малейшей подробности. Есть даже отчет судмедэксперта. Я в курсе, что со мной случилось, потому что на все вопросы уже даны ответы. У остальных девочек все иначе. Они даже не знают, где захоронены их тела. Когда ты вот так исчезаешь, – добавила она, – нужно, чтобы некоторые вещи за тебя помнили другие люди.

К примеру, Итан Освальд. К сожалению, большинство своих воспоминаний он унес с собой в могилу.

Но теперь у них есть Эмити Грин.

Она сказала, что Итан хотел с ее помощью завязать отношения с ее младшей сестрой. Все эти расспросы, все эти сведения, которые он собирал о Джемми, говорят о том, что при первой встрече с ней он явно не хотел показаться чужаком.

Теперь последнее воспоминание Бет из реальной жизни предстает совершенно в ином свете.

– Та девушка на игровой площадке задавала тебе уйму вопросов, да? – уточняет Рут.

Бет кивает.

Сглотнув комок, Рут находит в своих закладках статью об исчезновении Коко – ту самую, где упоминается соседка Коралея Майклз, описавшая девушку с хвостиком, которая беседовала с Коко перед самым ее исчезновением.

Рут тычет пальцем в экран:

– Вот тебе и связь, Бет. Мы ее нашли!

– Она бы не… – начинает Бет, но Рут ее останавливает.

– По-твоему, женщина так не поступит? Бет, я точно знаю, некоторые женщины помогают мужчинам причинять детям зло. Особенно если мужчина имеет над ними власть. Допустим, он ее учитель.

Бет качает головой:

– Рут, мы говорим об Итане Освальде? Хочешь сказать, у него была сообщница?

– Такое возможно, верно? Ты же помнишь, как та девушка тебя расспрашивала. А он знал, что тебе сказать, и…

Рут замолкает. Застрявший в горле комок на этот раз проглотить не получается.

Бет пробегает глазами статью о Коко и девушке с хвостиком и переводит взгляд на Рут.

– Значит, появился какой-то подражатель? – спрашивает она. – С тем же… как ты это называешь?.. C тем же модусом операнди?

Настала очередь Рут качать головой:

– Не думаю.

Об убийцах-подражателях она узнала во время учебы. Люди, зацикленные на неком обещании совершать гнусности, подобные уже кем-то совершенным. Например, Эдди Седа, нью-йоркский убийца-подражатель Зодиака[5], или Мартин Торрент, который разъезжал по Среднему Западу на «фольксвагене-жук», представляя себя Тедом Банди[6]. Будучи подражателями, они стремились к тому, чтобы люди знали об их намерениях, и писали глумливые послания правоохранителям и журналистам. Торрент придумал себе прозвище – УН, «убийца нянь». Эти люди жаждали прославиться так же, как те, кого они копировали.

Освальд, сколь бы непоправимый вред он ни причинил, недостаточно известен, чтобы кто-то ему подражал.

– А что, если… – медленно произносит Рут, пытаясь на ходу сформулировать мысль.

Она ненадолго замолкает, чтобы поразмыслить, и продолжает:

– Эмити могла отказать Итану. Но что, если другая девушка – еще одна из этих его Джули Джордан – все-таки ему помогла? И что, если она до сих пор… кому-нибудь помогает?

В четверг днем истекли третьи сутки со времени исчезновения Коко Уилсон. В Сети к этому делу внезапно обострился интерес: на «Удивительнее вымысла» люди читают досье, а на сайте «Что с ней случилось?» увлеченно делятся догадками, ведь они наконец столкнулись с самым настоящим похищением ребенка.

Для многих форумных комментаторов главный подозреваемый – это Лео, отец Коко. Согласно статистике, как замечает один участник сообщества, ребенка, вероятнее всего, убьет тот, с кем он знаком. Интересно, с каких пор людей на этом сайте волнует статистика, саркастически усмехается Рут. Сегодня утром масла в огонь подлило чье-то заявление, что, вообще-то, Лео – не отец Коко. По крайней мере, не биологический отец. Четырнадцатилетняя Майя – дочь Лео от прежних отношений, а девочку Айви, Коко, он удочерил, когда та была младенцем.

«Не хотел это говорить, – читает Рут в одной из веток с обвинениями, – но, между прочим, сразу видно, что Коко не его дочь. Может, он хотел от нее избавиться? Начать все с чистого листа, завести собственного ребенка».

– Что за люди, – вздыхает Бет. – Бедная, бедная семья.

Эйфория от недавних открытий прошла, и теперь перед ними стоит проблема: что с этими открытиями делать? Возможно, Эмити досталась им как нежданный подарок. Но если Итан Освальд действительно использовал девушек для подготовки жертв, то искать их – все равно что заниматься поиском пресловутой иголки в стоге сена. Он работал во многих школах Среднего Запада, да к тому же давал частные уроки. Кто скажет, сколько учениц было у него за это время?

Или сколько раз он успел поставить «Карусель»?

– Бет! Освальд вел театральный кружок в школе Хобен-Хайтс! – в очередной раз изумленно вскрикивает Рут.

Как проверить, верна ли ее последняя догадка? Перед глазами возникает образ Эмити в переднем ряду школьного хора. Теперь понятно, где искать ответ!

Случилось несколько фальстартов.

В первой скачанной Рут копии выпускного альбома Хобен-Хайтс за 1996 год только страницы с портретами младшеклассников. Следующая копия неверно обозначена, на самом деле это альбом за 1976 год – фотографии в нем будто из другой Вселенной.

Затем на генеалогическом сайте, обещающем помочь жителям Новой Англии в поиске ответов на неожиданные вопросы о самих себе, Рут видит объявление: всего за девяносто девять долларов предлагают скачать целиком любой из альбомов.

– На третий раз обязательно повезет, – заверяет она взволнованную Бет и вводит данные кредитки.

Спустя пять минут файл в почтовом ящике Рут, и сразу все перестает казаться игрой. Хобен-Хайтс – школа, в которую они с Бет ходили бы вместе, если бы в их жизни не появился Итан Освальд, и мысль о том, что ни один из выпускников 1996 года пока не знает, что произойдет вскоре после того, как им вручат вот этот школьный альбом, очень отрезвляет. Шокирующий арест нового, всеми любимого учителя музыки в конце мая. Наводнившие город журналисты, хмурые тучи, нависшие над всеми приемами в студенческих клубах и днями открытых дверей, скорбная тишина на церемонии вручения дипломов.

Той весной изменилась не только жизнь девочек.

Подавив волнение, Рут открывает файл. По начерканным на внутренней стороне обложки пожеланиям сразу ясно: это копия чьего-то личного альбома. Она пролистывает страницы с разноцветными надписями и неряшливыми рисунками и находит раздел «Кружки и мероприятия». Еще несколько щелчков мышью, и вот он – фотомонтаж школьного мюзикла того года, сделанный незадолго до весенних каникул.

«Карусель».

Среди фотографий, на которых запечатлены моменты установки декораций и ученики, с серьезным видом работающие с аппаратурой, есть изображение изящной брюнетки с ярким букетом цветов. На покрытых шалью плечах лежит мужская рука. Лицо мужчины вымарано, но робкая улыбка и распахнутые глаза девушки остались нетронутыми.

«Энни Уитакер, наша Джули Джордан, – написано под фото. – И мистер О., наш Музыкант».

Затаив дыхание Рут перелистывает назад портреты учеников, ищет среди них эту девушку. Она не девятиклассница и не десятиклассница, как была Эмити Грин. Среди одиннадцатиклассников ее тоже нет. Вот она, в двенадцатом классе. Энни Уитакер.

«Будущий премьер-министр Новой Зеландии», – напечатано под ее портретом.

«Скорее всего, выйдет за убийцу», – нацарапал кто-то красными чернилами ниже этой официальной подписи.

Судя по школьному альбому Хобен-Хайтс, Энни Уитакер приехала по программе международного обмена из Новой Зеландии и пришла в выпускной класс в начале года. На страницах альбома ее изображения встречаются четырежды. Вот выпускная фотография: портрет, на котором она улыбается, не размыкая губ. Затем фотография с Освальдом на развороте, посвященном «Карусели». На групповом снимке участников международного студенческого клуба Энни в самом дальнем из четырех рядов, лицо повернуто в сторону. Рут догадалась, что это она, только прочитав имена и страны, перечисленные внизу страницы, и краткую справку о том, как она оказалась в школе Хобен-Хайтс.

А вот на фото хора выпускников Энни сидит в самом центре, с той же вымученной улыбкой на губах, но на этот раз смотрит прямо в объектив камеры.

«Джули Джордан, чтоб ей было пусто», – вспоминает Рут слова Эмити.

И, повинуясь импульсу, отправляет сообщение Оуэну:

«Кем, по-вашему, была Джули Джордан, босс?»

Через минуту приходит ответ:

«Мазохисткой».

Спустя еще тридцать секунд он присылает ссылку на видеоклип. Рут нажимает на нее, и на экране появляется, по всей видимости, нелегальная запись композиции из «Карусели» под названием «Что толку удивляться». В центре сцены стоит женщина, обхватив руками окутанные шалью плечи, вокруг нее – группа девушек помладше. Рут нажимает паузу, не давая песне зазвучать.

– Бет, – говорит она, глядя, как эти молодые девушки смотрят на женщину, ждут, – я по ним скучаю.

– Я знаю, что ты скучаешь…

В конце фразы Бет есть вопрос, который она не задает вслух, однако Рут кивает, как если бы она его услышала.

– Фу.

Лейла, чьи руки скрещены на груди, ничуть не изменилась. Рея тоже. Только Лори, примостившаяся на кровати рядом с Бет, почему-то кажется младше.

Возможно, потому, что Рут теперь чувствует себя намного старше.

– Ты почему так долго? – спросила Лейла, когда она, придя домой из «Суини», обнаружила, что ее ждут девочки.

Встреча сопровождалась шквалом вопросов, в основном о том, скучала ли Рут по ним (конечно!), действительно ли она считает, что Итан Освальд причастен к исчезновению Коко (возможно), и как долго в этот раз им разрешат остаться (на этот вопрос у Рут ответа не было).

Они хотели послушать об Эмити и обо всех Джули Джордан («Ты уже двух нашла!» – радовалась Лори, хлопая в ладоши). И каждая пообещала, что постарается вспомнить, проявлял ли кто-нибудь к ним особое внимание перед тем, как они исчезли.

– Можно подумать, мы бы заметили, что кому-то есть до нас дело, – сказала Рея, чем рассмешила остальных.

А затем они попросили Рут включить песню Джули Джордан «Что толку удивляться».

– Фу. – Лейла не впечатлена. – По сути, она говорит: если мужчина плохо с тобой обращается, это нормально.

– Ничего подобного, – неожиданно для Рут откликается Рея. – Она говорит: иногда ты так сильно любишь человека, что очень многое ему позволяешь. Даже совершать подлости.

– Почему такое позволяют? – спрашивает Лори, и кажется, что она вот-вот заплачет.

– Потому что абсолютно хороших или абсолютно плохих людей не бывает, – отвечает Рея, протягивая руку, чтобы взъерошить волосы младшей подруги. – Иногда сложно отказаться от того, что есть в человеке хорошего.

Лейла хмурит брови:

– Так не должно быть. Да, Рути?

– Нет, – тихо отвечает Рут. – Не должно.

Рут уже давно мечтает взять банку-морилку из «Суини», собрать в нее все ужасные вещи, которые человек может сделать другому человеку, покрепче укупорить и спрятать далеко-далеко.

А сейчас ей хотелось бы открыть эту банку, поднести к свету и понять, что помогает человеку стать хищником. Не только плохие качества, но и хорошие тоже. Уверенность в себе. Проницательность. Заинтересованность. Способность показать человеку, что его понимают. Это приятно большинству людей, особенно впечатлительной молоденькой девушке в новой для нее стране. Такой, судя по всему, была Энни Уитакер.

Нарциссы точно знают, на кого охотятся. Как это назвал ее преподаватель в колледже? Диадический танец. Освальд пытался вести Эмити, но однажды она его предала, рассказав кому-то, чем он занимается. Должно быть, он пришел в ярость. Разозлился настолько, что нашел другую партнершу для танца, из другой страны, и научил ее тем же движениям?

Настолько, чтобы вывести на новый уровень всю эту хореографию?

Все знают, что случилось с Бет Лавли в 1996 году. Но что случилось с Энни Уитакер, когда Итан Освальд взял ее на прицел?

Каким только способом не может исчезнуть девушка, думает Рут.

Глава 8

За окном, должно быть, уже стемнело. Пришла пора ужинать? Ей хочется есть. И пить. А еще ей мокро – в том месте, где она описалась. Он, наверное, рассердится, когда придет, потому что матрас насквозь мокрый. Ненадолго стало тепло, даже приятно. И легко. А потом появилось обжигающее чувство стыда. Семилетние дети не писают в постель.

Он велел не вести себя как маленькая. Еще в фургоне она догадалась: что-то не так. Сначала чуть-чуть не так. Потом уже не чуть-чуть. Он вел машину слишком быстро, что-то напевая под нос, – так делал ее папа, когда думал, что остался в доме один.

Кто-нибудь знает, где она?

Еще не случалось такого, чтобы она не приходила домой к ужину. Даже если заигрывалась дольше положенного – что неудивительно в городке, где почти перед каждым домом на лужайках стоят водяные горки, а некоторые задние дворы уходят прямиком в лес. В дикий лес, в котором, как рассказывал кто-то в школе, можно встретить барибала, если не слишком шуметь. Она всегда мечтала о такой встрече, но ее так и не случилось.

С одной стороны, она хочет, чтобы он пришел. Человек, который покормил ее на своей кухне бутербродом с яйцом и дал стакан воды, а потом сказал: «Идем со мной». Так она оказалась в этой комнате. На матрасе, с которого не может слезть и на который написала, как младенец.

Все же она не младенец и понимает: лучше пусть он будет подальше. Она в большей безопасности, когда его нет рядом. Наверное, он действительно ушел, потому что за стеной не слышно ни шороха. Только вокруг сгущается темнота, а в ушах – шипение и грохот.

– Пожалуйста! – кричит она на всякий случай и колотит по стене свободной рукой. – Я хочу домой!

Ответа нет. Но потом она слышит, как шуршат по гравию шины, прямо под заклеенным бумагой окном. Со стуком захлопываются дверцы. Она ощущает вибрацию.

И слышит, как поворачивается ключ в замке. Шаги. Шепот. Смех. Он вернулся. И привел кого-то еще. Девушку.

Она снова стучит по стене, в это мгновение смех умолкает.

Вместо него звучит музыка. Громче, чем смех. И приятнее. Она закрывает глаза и представляет себя в балетном классе. Новый учитель говорит, танец может сделать тебя счастливой, даже если тебе грустно, – он дает какие-то «индорфины». Наверное, они есть у дельфинов, потому что дельфины всегда улыбаются.

Сейчас она танцует под музыку. Все быстрее и быстрее. Вырывается из этих цепей, из этой мокрой вонючей кровати. Подпрыгивает в воздухе, как счастливый дельфин. Свобода…

А затем музыка смолкает.

Смех. Шепот. Шаги. Щелкает замок. Хлопают дверцы и шуршат по гравию шины.

Вся ее грусть снова с ней. Потому что на самом деле она вовсе не танцевала.

Глава 9

«Скорее всего, выйдет за убийцу».

Эти слова звучат у Рут в голове, когда на следующее утро она открывает глаза.

Сводив Ресслера на улицу (и заодно попросив прощения за то, что на этой неделе была очень рассеянной собачьей мамой), она возвращается в свою комнату, которая уже почти заменила ей всю квартиру целиком. Если она вспоминала о еде, то принимала пищу за рабочим столом или в кровати. Что бы она ни просматривала, что бы ни читала – все тоже происходило в этой комнате. Выходила она отсюда только на работу и на прогулку с Ресслером.

«Тут все пучком», – написала она вчера Джо и пообещала позвонить в конце недели.

Сегодня пятница, ее первый выходной день. Девочки покинули ее рано утром. Скоро они вернутся, а пока у Рут нет планов – только побыть немного с Ресслером. Возможно, сводить его в Риверсайд-парк или прогуляться по лабиринтам городских улочек.

Но сначала Рут открывает ноутбук и вводит «Энни Уитакер» в строку поиска под мультяшным изображением надкушенных пончиков.

Отвлекшись ненадолго на размышления о том, как люди вообще находили друг друга, когда не было интернета, Рут сосредоточивается на результатах поиска. Точнее, на их отсутствии. Женщин по имени Энни Уитакер полным-полно, но ни одна из них не похожа на девушку из школьного альбома Хобен-Хайтс. Рут просматривает фотографии, читает шапки профилей в социальных сетях – никто даже отдаленно не напоминает серьезную брюнетку, сыгравшую когда-то Джули Джордан.

И только когда Рут делает паузу, чтобы приготовить себе кофе, ее посещает первая логичная мысль за сегодняшний день. Да, лица редко меняются до неузнаваемости (ботокс и филлеры не в счет), а вот фамилии часто. Особенно если женщина вышла замуж. Прошло девятнадцать лет, сейчас у Энни может быть какая угодно фамилия. И жить она может где угодно.

Рут начинает с наиболее вероятного места – с Новой Зеландии, родины Энни Уитакер.

Численность населения Новой Зеландии удивляет Рут: сейчас там живет около четырех с половиной миллионов человек – значительно меньше, чем в Нью-Йорке. Будем надеяться, это облегчит поиск, думает она.

Спустя полчаса Рут вынуждена признать, что найти человека в Новой Зеландии задача не из легких. Если речь идет о персональных данных, в этой стране, похоже, совсем мало инструментов для поиска.

Расстроенная тщетными попытками, она набирает в строке поиска: «Как найти человека в НЗ?!» О Новой Зеландии она знает лишь то, что оттуда мужской комедийный дуэт «Летучие конкорды», который так нравится Джо и Гидеону, так что ей следовало с самого начала признать собственную ограниченность. Впрочем, кто-то уже проделал работу – или «махи», как называют это в публикации в блоге, – и создал алгоритм поиска старых друзей в Сети. Друзей киви[7]. Щелкнув по первой рекомендованной ссылке, услужливо предоставленной автором блога, Рут попадает на сайт социальной сети, главная страница которого, похоже, не обновлялась с того самого времени, когда в начале 2000-х был анонсирован запуск этой сети – «Бюро находок».

Все кого-то ищут, думает Рут, вновь приступая к поиску Энни Уитакер.

Подходящих профилей нет, и это ничуть ее не удивляет: в отличие от Эмити Грин, эта женщина не культивировала свой образ в Сети. Зато нашлись четыре страницы с объявлениями от людей, пытающихся разыскать одноклассников по фамилии Уитакер. Внизу третьей страницы Рут видит старый пост с заголовком «Встреча студентов по обмену!», и по коже опять бегут мурашки. Это состояние ей знакомо – она в шаге от нового открытия.

«Пишу везде, где только могу, – так начинается объявление некой Сез Хокинг. – Спустя пятнадцать лет я пытаюсь организовать встречу всех тех, кто в детстве, в 1995–1996 гг., ездил по обмену в Штаты. Кто-нибудь знает, где можно найти…»

В списке имен, приложенном Сез к объявлению, Энни Уитакер нет. Но за этим первым постом следует еще около десятка ответов, в которых люди добавляют себя и расспрашивают о других.