Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии»

– Слава тебе, Господи! Дай Бог тебе здоровья и жену красавицу, дружочек! Думал уже всё! Задохнусь к чёртовой матери! Это ж надо так серить! И жрут ведь сволочи все, никто не отказывается! А срут потом так, что даже ни комары, ни мухи не летают! Да как здесь жить в этой козлодёрне?! Мне за шестьдесят лет, где только побывать не пришлось, но в такой конюшне я в первый раз кантуюсь!

Улыбнувшись этому крику отчаяния почтенного дяди Вити Док обсудив с ним в полголоса из вежливости текущую ситуацию, разделся и улёгся не укрываясь. Вентилятор действительно спасал их в конце лета и в начале осени…

После подъёма с подачи Конька все нестройно по очереди поздравили Доктора с наступившим Днём рождения организованно повторив сие поздравление на «Настрое». Погода в тот день стояла изумительная и на хозах именинник позволил себе вступить в дискуссию с Консулом Большим о нецелесообразности содержания его в этом месте с требованием предоставления телефонного звонка родителям. Главный герой был твёрдо уверен, что в ходе телефонного разговора сможет безоговорочно убедить своих родственников пересмотреть их позицию и у них просто не останется другого выбора, как только разорвать свой контракт с этими деятелями.

Гладковыбритый Духовный Наставник хоть и был ровесником Докторской младшей сестры с разницей в восемь лет поучительным тоном, как и подобает старшему товарищу категорически отклонил просьбу о телефонном звонке и повторил заученные доводы в пользу прохождения реабилитации. Подытожив своеобразную лекцию на свежем воздухе собственным положительным примером вставшего на путь исправления бывшего солевого «барыги»111 он дал понять, что надоевшую ему изрядно «базаргу»112 нужно срочно «убивать» чтобы не испортить праздник.

Док, прекрасно поняв услышанное предостережение отстал от собеседника и мысленно поржал над удаляющимся Консулом с «трясущейся колбой»113. У Гладковыбритого Духовного Лидера осталось достаточное количество необратимых последствий употребления непостижимого количества синтетических метамфитаминов, проявляющихся в виде навязчивых движений головы, подёргивания других частей тела и непроизвольных мимических ужимок лица. Тем не менее в последующие дни они ещё не раз возвращались к этому разговору и надо отдать должное выдержке крупногабаритного консультанта – не торопясь исполнять свои угрозы он каждый раз терпеливо излагал свои доводы, приводя многочисленные примеры и вполне сносно аргументируя свою позицию.

Следующий их разговор в тот день состоялся в консультантской перед ужином куда Док пошёл по наущению своих соседей поговорить за вечерний показ фильма в честь его «Днюхи». Но Большой был не намерен вносить настолько кардинальные изменения в действующее расписание поскольку по понедельникам проводился Общий анализ чувств и заменить это важнейшее оздоровительное мероприятие просмотром кинофильма совершенно не представлялось возможным. Он посоветовал имениннику довольствоваться малым и радоваться, что его ожидает праздничный ужин с пловом, позаимствованным с предстоящего четверга. Но уже выйдя к ужину, вероятно предварительно посовещавшись со старшими товарищами Большой объявил мгновенно обрадовавшемуся народу, что Общий анализ переносится на следующий день, а вечером их ожидает просмотр киноленты, выбранной виновником торжества.

Из скудного прайса предложенных на выбор киношедевров Доктор выбрал Оскароносный «Пролетая над гнездом кукушки» который уже видел до этого пару – тройку раз. В силу разницы в возрасте, интеллектуальном развитии и степени поражения головного мозга далеко не всем домочадцам пришёлся по душе выбор именинника. Но недовольных волонтёры, которых почему-то упорно хотелось именовать Верными Адептами Высшей Силы тут же грубо заткнули, предложив в качестве альтернативы провести Общий анализ.

Сам же главный герой получил от этого просмотра колоссальное удовлетворение, так как и его просьба была выполнена и фильм был достаточно интересен. Его выбор одобрили Подробный с Боцманом, Дедом, Пиной и Вампиром, тоже с интересом посмотревшие ленту. Но самое главное он увидел уже знакомый фильм совершенно в новом свете проведя параллель с архисложной жизненной ситуацией, в которой сам сейчас оказался. Восхищаясь отчаянными и смелыми проделками героя Джека Николсона в психиатрической больнице, он крепко задумался о допустимой степени расшатывания местного режима абсолютно не желая повторять его прискорбную судьбу.

В следующие пару недель случились ещё дни рождения у Японца и Казаха. Также в эти дни по традиции за ужином был вкусный плов, приготовленный Асланом и просмотр фильма перед сном. Но на волонтёрскую «Днюху» Доктор ещё и отведал неведанный до селя им десерт, именуемый коряком, заранее усердно разрекламированный Коньком. Лакомство это было немудрёным по своему составу и способу приготовления и было в широком обиходе в местах лишения свободы. Обычное толчёное печенье в определённых пропорциях перемешивалось с растопленным сливочным маслом и сгущёнкой с добавлением различных наполнителей по вкусу и исходя из их наличия: кофе, какао, изюм, орехи, халва и т.д. Всё это перемешивалось до состояния однородности, укладывалось в форму и охлаждалось до отрицательной температуры, например в морозилке. Застывшая в виде пирога масса резалась на куски и подавалась к чаю.

Сын степей Казах проявил к своему празднику небывалую прыть и «насуетил»114 все необходимые для коряка ингредиенты в избыточном количестве поэтому десерта получилось много и куски вышли просто огромные. Далеко не все смогли осилить безразмерную сладкую приторную массу целиком и образовавшиеся в изрядном количестве «объедки» сдавались на кухню для добавления их в кашу к завтраку на предстоящее утро. Трудно описать злорадное ликование Доктора зашедшего на следующее утро на кухню почистить зубы и случайно «припожарившего»115 там старшего повара Балагура, стоящего над кастрюлей с кашей и набившего себе полный рот коряком так и не попавшим в ту самую кашу. Док бы не был самим собой если бы в столь знаменательный момент не решил завести с Бэлом разговор, но, к сожалению, старший кухонный и по совместительству ответственный за дисциплину не мог ответить на его колкости по причине занятого рта.

Третьим свидетелем прискорбного конфуза произошедшего с Балагуром помимо повара Маляра был проныра Зёмик ожидавший в коридоре своей очереди к заветной раковине. Он по достоинству оценил наблюдательность и решительность старшего товарища, который не стал отдавать Балагура в консультантскую, где его неминуемо ожидал «крысиный»116 хвост, лишение всех постов, а может даже и разбитая физиономия. Зато с этого дня Док перестал писать последствия за не выключенный свет и прочую хиромантию, потому что подобные записи в дисциплинарном журнале прекратились. Ну и конечно стало возможным от души поржать над Балагуром, двигающимся целыми днями по дому то с двумя, а то и с тремя кабачками в качестве последствия, назначенного Большим, любящего грешным делом «приорать»117 над своим старым знакомцем Бэлом. А вообще Балагур был весёлым сарказником любящим «крикнуть» над ближними, неунывающим и неисправимым наркоманом, побывавшим в этом заведении далеко не один раз и осознавая степень и глубину своей проблемы пришедшим в этот раз сюда сам добровольно.

В общем постепенно и не торопясь главный герой обживался и осваивался на новом месте, знакомился с людьми, ну и начинал понемногу проявлять себя.

Аслан I (Император всея AN)

Начиная примерно со второй декады сентября, по чьей-то тогда ещё неведомой для Доктора воле, он всё чаще стал оказываться на хозах в компании Аслана. То они вдвоём укладывали выращенные на внутреннем огороде и собранные Борисычем и Дедом сперва свеклу, а затем и морковку в погреб, пересыпая их песком. То они пилили в дровянике двуручной пилой «Дружба» всякий деревянный хлам на дрова. То они перебирали там же в дровянике первую картошку угощаясь сладкими и сочными грушами от Балагура которые тот собрал у соседки бывшей зэчки бабы Раи в обмен на мелкую помощь старой бабке по хозяйству. Первая картошка была выкопана на внешнем огороде Первого дома, располагавшимся за высоким забором из профнастила на этот огород выходило только кухонное окно.

Их совместная работа неизменно сопровождалась развёрнутой философской беседой с приведением в обязательном порядке бесчисленных аргументов и неопровержимых фактов. Краткий смысл повторявшейся изо дня в день дискуссии заключался в том, что Аслан подчёркивал работоспособность «12-ти Шаговой программы» заверяя Доктора в безусловной практической пользе, которую он подчерпнёт, доверившись и «впустив» программу в себя. Скептически настроенный по отношению ко всему происходящему в этом месте и по природе своей не особо доверчивый Док оборонялся изо всех сил. В качестве козырного хода он колко интересовался у своего собеседника, почему же такая великолепная программа не смогла помочь тому самому по прошествии стольких лет, проведённых в бесчисленных попытках её освоения. Аслан всегда технично уходил от прямых ответов на вопросы, касающиеся лично его. Как правило ловкий плут сводил всё к тому, что главный герой ещё является невменяемым абстинентом, а потому не может отдавать себе отчёт в том, что с ним происходит и поэтому Ася не видит смысла на данном этапе, что-либо ему объяснять. Как правило, после этих художественных увиливаний уязвлённый Доктор позволял себе бесцеремонный контрвыпад:

– Одного только не пойму… Что же ты такой умный здесь делаешь? Всезнайка хренов! – и некоторое время после такого взаимного обмена гадостями они работали молча, готовясь к следующему словесному поединку.

Особую изюминку в проводимую Асланом с Доктором агитационную и просветительскую работу вносило то обстоятельство, что Док уже знал некоторые вехи из можно без преувеличения сказать выдающейся биографии этого нарколыги с большой буквы. Асланчик был всего на три года младше главного героя, и как выяснилось из общения, у них были общие знакомые. Эти знакомые как припоминал Док, пробовали безуспешно попрощаться с хмурым ещё лет двадцать тому назад. Примерно с тех же самых пор и родные Аслана с переменным успехом вели непримиримую героическую войну с его наркоманией. По заверению самого Аси ни в областном центре, ни во всей области не осталось ни одного лечебного учреждения наркологического направления, в котором бы он не побывал за эти годы. За два десятка лет скитаний и мытарств по всевозможным докторам, знахарям и шарлатанам на нём перепробовали абсолютно все известные, в том числе и экспериментальные методики лечения от наркозависимости. Судя по тому, что он находился здесь ничего особо и надолго ему не помогало.

Самым забавным и одновременно заслуживающим внимания из его уморительных баек о разнообразных способах обкатанной на нём наркотерапии был, пожалуй, рассказ о лечении электрическим током. Асланчик рассказывал и одновременно показывал, как его усаживали на стул и пристёгивали к нему подобно приговорённого к смертной казни из голливудского фильма. Как смачивали его конечности электролитом и цепляли к ним грубыми зажимами электроды. Как фиксировали его челюсти, вставляя в рот специальную приблуду и завязывали глаза. Как пропускали через его тело, электрический ток, постепенно увеличивая тот реостатом. Как его тело сотрясалось в ни с чем не сравнимых судорогах и как после сброса электрической нагрузки и небывалого расслабления всего тела вплоть до самопроизвольного опорожнения мочевого пузыря и кишечника экзекуцию повторяли снова и снова…

Доктор с интересом слушал его откровения и, искренне недоумевая, задавался одним простым вопросом:

«Как этот человек, которого не смогли остановить ни долгие годы лечений, ни дикий ужас вынесенных при этом процедур может давать мне какие-то советы?! Советы в том числе о Программе, с которой он познакомился уже как три года назад, и которая ему ровным счётом ничего не дала если не считать того, что он переквалифицировался за это время с «хмурых» на «шустрые»118 вещества?».

Хотя к самому Аслану как к человеку Док не имел какой-либо предубеждённости и даже наоборот был очень даже к нему расположен. Аслан обладал живым цепким и изворотливым умом и хорошо подвешенным языком, то есть качествами, которые всегда ценил в людях главный герой. Они относились к одному поколению, воспитанные ещё советской школой, смогли пережить лихое время в отличие от тех самых общих знакомых. У Асланчика, несмотря на его зажигательную историю тоже были и определённые достижения в жизни. Так, например некоторое время он был директором и совладельцем подобного реабилитационного центра, который накрылся медным тазом после наезда правоохранителей, что, собственно, и послужило толчком к его срыву после трёхгодовой ремиссии. И вот друзья из сообщества Анонимных наркоманов с одобрения тяжело больной матери поместили его сюда, так как предыдущий центр не смог ему помочь, и Ася начал травиться сразу по выходу из него.

Как-то вечером зайдя в дом после вечерних ответственностей119, Доктор увидел стоящую в коридоре на приставном столике свежеизготовленную бутафорскую корону высотою около ста двадцати сантиметров из покрытой фольгой теплоизоляции и что говорится, «пророс» от изумления. Казах, увидев замешательство Дока, довольно оскалился и хитро спросил у того:

– Как ты думаешь, а для кого этот гаджет? Мне бы очень не хотелось, чтобы он достался тебе…

Главный герой ответил что-то невнятное и невпопад ненавистному монголоиду, а сам зациклился на мыслях о вполне возможной перспективе оказаться коронованным прям в этот вечер. Конёк же рассказывал ему о всяких хренях, которые здесь заставляют таскать на себе, да и он сам уже достаточно видел, как ребята с других домов приходят на лекции с вёдрами, лопатами, пеньками, вентиляторами и в метровых картонных колпаках. Доктор напрягся без меры, начиная мысленно готовиться к обороне с переходом в контратаку нагнетая и разгоняя гневные чувства.

Но к великому облегчению Дока тревога оказалась ложной или, по крайней мере, преждевременной. Виновником вечернего общего собрания жильцов Первого дома оказался Аслан, которого Великий Магистр торжественно вопрошал пред всеми собравшимися о его участии как многоопытнейшего реабилитянина в общественной жизни коллектива и вкладе в исправление собственной судьбы. Асланчик не особо уверенно слегка «подтраивающим» голосом начал было оправдываться, что, понимая всю безвыходность собственной жизненной ситуации, он согласился провести некоторое время в Центре и, находясь здесь, участвовал в жизни группы и занимался собой, писав работы. Далее он очень неосмотрительно начал приводить в качестве примера свой вклад в общее как повара, помогающего Маляру и как старшего брата почтенного дяди Вити. Бородатому судье услышанного было вполне достаточно для подготовки обвинительного заключения и вынесения приговора:

– Да какого лешего ты нам тут всем «стелешь»120?! Это не ты, а твоя мама инициатор того факта, что оказался и находишься здесь чистый и трезвый, а не травишься на притоне безучастно игнорируя гниющую ногу!

Дело в том, что в последнее своё употребление Ася «доторчался»121 до того, что умудрился «задуть в вену»122 на ноге, ногу разбарабанило так, что он даже не мог уже толком ходить, но наркотики ему стали доставлять на дом и он продолжал самозабвенно травиться, едва не потеряв конечность. Глеб, наращивая некую мрачную торжественность, пафосность и высокопарность своей речи продолжал:

– Ты не делаешь ровным счётом ни хрена в своей жизни! Тебе как никому другому следует понимать, что, сколько бы ты действий не сделал, этого всё равно будет мало, чтобы остаться трезвым! Всё что ты здесь делаешь, ты делаешь на отшибись, лишь бы от тебя отстали! Ты постоянно боишься потерять свой драгоценный наркоманский комфорт! Что ты молчишь?! Тебе совсем нечего сказать?!

Асланчик превратно расценив вопрос как приглашение к диалогу, опрометчиво решил было обозначить своё категорическое несогласие со своим обвинителем и яростным разоблачителем собственной наркомании. Он картинно вскинул руку, отрицающе замотал головой, и открыл было рот для выдвижения имеющихся у него контраргументов, но был тут же резко и грубо оборван хитрым провокатором, в чьи безжалостно расставленные сети он только что попался:

– Заткнись на хер! Я не собираюсь слушать твою блёвань! Это ты им вон может что-нибудь, и сможешь рассказать, а мне вряд ли! – при этих словах Глеб обвёл собирательным жестом аудиторию.

– Ты ведёшь себя словно ты отпрыск царских кровей, снисходя к нам с высоты своего величия лишь только когда тебе это жизненно необходимо! Конечно же, тебе приходится помогать Маляру, но только по той простой причине, что тебе самому хочется жрать, а не, потому что ты решил накормить ребят! А на своего брата дядю Витю ты вообще «забил»123 и не надо мне припиздёхивать! Несчастный старик в таком почтенном возрасте впервые угодил в реабилитацию, а ты вместо того, чтобы окружить его заботой, теплотой и вниманием как принято в нашем сообществе просто пустил всё на самотёк понимая, что волонтёры не придираются к нему из уважения к его солидному возрасту!

Очень интересно было наблюдать в этот момент за самим «несчастным» стариком, о котором с таким сочувствием и участием в его нелёгкой судьбе говорил Великий Учитель. Ушлый дедушка, за плечами которого было несколько ходок в лагеря, и который дал бы любому в доме стопроцентную фору в способности выживать, сокрушённо кивал головой, вжившись в роль злосчастной жертвы равнодушия со стороны старшего брата и всем своим видом выражал безмерную благодарность руководству Центра за оказываемую заботу.

Дядя Витя поставил себе первый укол опийсодержащего вещества, так называемой «ханки»124 ещё в год рождения Доктора, когда проходил срочную службу в рядах Советской Армии в Средней Азии. Он умудрился всю свою неприлично длинную по наркоманским меркам жизнь продвигаться по «медленной теме», чередуя её с синим стаканом и, несмотря на регулярные командировки в места лишения свободы вырастил и воспитал вполне достойных сына и дочку, которые и определили своего непутёвого папашу сюда отдохнуть от новой напасти.

Дело в том, что Дед, на старости лет очевидно совсем выжив из ума, отведал внутривенно соли! И если за сорок с лишним лет «употребушного» стажа его могучий организм понёс лишь незначительные потери в виде невидящего повреждённого глаза и трёх ампутированных отмороженных пальцев правой руки, то знакомство с этой новой химерой грозило полной потерей рассудка или даже целиком головы в предельно сжатые сроки. Дед начал с завидной регулярностью попадать на принудительное лечение в областной психоневрологический диспансер по причине странных видений посещающих его после приёма «молодёжных» препаратов. Так он, средь бела дня вооружившись солидным «свинорезом»125 на центральном проспекте областного центра храбро атаковал мирно припаркованный автомобиль по причине того, что ему померещилось, что в него оттуда стреляют. По приезду в «Северное сияние» за полтора месяца до Доктора он четыре недели не мог встретиться со своими мозгами и многие думали, что Дед проскочил точку невозврата.

Но отменное здоровье в очередной раз не подвело дядю Витю и он, придя в себя, обустраивался на новом месте как умел и как привык в своей жизни, то есть, не обращая внимания на окружающих. Этот мастодонт или динозавр наркомании, действительно попав в реабилитацию на закате своих лет и получив от самого Главного консультанта титул живого символа Первого дома, абсолютно не собирался заморачиваться здесь со всякими там письменными заданиями. И поэтому, когда Борода в итоге своей пламенной речи торжественно вручил Аслану соответствующую, по его мнению, его царственному поведению королевскую корону почтенный дядя Витя был в числе первых, кто одобрительно закивал головой с видом: «И поделом ему! Ведь он мне не помогал!».

Аслан водрузил себе на голову этот внушительный атрибут царской власти, на котором синим маркером вероятно для непонятливых была сделана надпись: «Император всея AN». Затем последовала фотосессия Аси в образе императора, но уже со скипетром и державой. В качестве державы вполне подошла гиря, ну а скипетром, конечно же, послужил вантуз, принесённый с кухни. В ходе этой забавной фотосессии Аслан старался держаться непринужденно, как ни в чём не, бывало, фотографируясь как один, так и с Глебом или волонтёрами.

Доктор в полном недоумении и даже в некотором отчаянье смотрел на происходящее и отказывался верить своим глазам. Он силился, но совершенно не мог понять, как один человек наказывал другого за совершенно непонятные для него вещи абсолютно непостижимым для его разума образом. И этот наказуемый как-то совершенно не естественно для него легко без сопротивления принимает это своеобразное наказание, без малого в сорок лет позируя перед фотокамерой и выглядя при этом как полный олень! Детектор нормальности в Докторской голове «заглючил» не на шутку.

Но удивление следующего дня, не шло ни в какое сравнение с днём предыдущим. Подснежник, терзаемый азартом проверить истинное смирение покладистого Аслана, ещё с вечера задался изобретением соответствующего гаджета. И на следующий день к обеду Ёбургский126 умелец и затейник Борисыч, движимый желаниями угодить Бороде и подкузьмить Аслану соорудил из дерева средней толщины здоровенный берёзовый крест высотой без малого в человеческий рост с двумя более чем полуметровыми перекладинами. Теперь Асланчик должен был везде двигаться127 с этим шедевром деревянного зодчества, не отставляя его от себя далее, чем на полметра. Но когда Ася покорно принял и этот удар судьбы не знающий меры Бородатый Демон назначил дядю Витю дежурным со следующего дня с персональной ответственностью перед всей группой за несение братом дежурства Аслана. По замыслу Алтайского терапевта шестидесяти однолетний старик на дежурстве по любому должен был влететь двумя ногами в жир, а виноватым за это перед группой будет Аслан!

«Я в полном «ахере»128!!! Куда я вообще попал и на какой хер мне всё это надо?! Мама роди меня обратно! Это мне прилетело за все мои грехи! Какой-то полнейший пиздец! Конкретный сюрреализм! Что я тут делаю?! Этого со мной просто не может быть…» – эти мысли больше не покидали Доктора ни на секунду, вращаясь по кругу в голове в фоновом режиме, а когда в поле его зрения попадал Император Аслан I во всех своих царских прибамбасах, эти мыслишки активировались и попросту назойливо сверлили его мозг сводя его с ума.

Фага (и не такие шали рвали)

Тем не менее жизнь в деревне текла своим чередом и пришла пора полного осеннего сбора урожая. На внутреннем и внешнем огородах Первого дома реабилитяне всё включая картофель уже собрали, теперь им предстояла копка картошки на удалённом поле. Впервые они пришли на это самое поле размером около гектара обрамлённое со всех сторон пожухлой коноплёй на смене Бороды как-то после релакса, располагалось оно на окраине деревни на берегу живописного озера. По дороге на поле Балагур под всеобщий смех показывал, где прятался во время очередного побега в зарослях конопли и рассказывал, как от нехер делать катал там «планчик» и покуривал себе спокойно пока его кругом искали. Немного покопав и пособирав корнеплоды Доктор в компании с другими пацанами пару раз прошёлся по деревне до Второго дома с мешком картошки на плече. Таким незамысловатым образом собранный урожай доставлялся к месту хранения. Осмотревшись по сторонам, у него появилось хоть какое-то представление о географии места, в котором он оказался волею судьбы.

На следующий день Перводомники выдвинулись на картофельное поле сразу после завтрака. Сентябрьская роса выпала и на кровли домов, и на траву, а в воздухе стоял белёсый туман. Приближаясь в утренней тишине к полю, было видно, как как белое облако испарения поднимается над озером и доносился дикий «ржач» со стороны поля. Ржали Втородомники уже «пришоркавшие»129 пораньше и прихлёбывающие коллективно чифирь из трёхлитровой банки под руководством напрочь расписанного лагерной живописью волонтёра Кармана. Ребята с готовностью и от души угостили желающих подошедших коллег. Док отказался от предлагаемого угощения больше от замешательства поскольку у него в голове немного не складывался пазл – как можно лечиться от наркомании поглощая чифирь трёхлитровками?! В пору бурной молодости ему доводилось, не задерживаясь «проездом» бывать в определённых государственных закрытых режимных учреждениях вместе с определённым контингентом, проводящим большую часть своей жизни в подобных заведениях, и он прекрасно представлял на собственном опыте как «вштыривает»130 безобидный вроде бы чаёк в нужном количестве и в необходимой концентрации.

Не успели картофелеводы со в том числе подошедшими собратьями с Тортуги приступить к сбору урожая как «авторитетный» реабилитянин Карман спровоцировав Питерского недотёпу Маляра устроил с ним полушутливое театрализованное борцовское побоище со всеми необходимыми атрибутами: криками, воплями, угрозами. Реабилитационный народ, побросав ненавистные орудия труда стягивался поближе к месту представления в сторону выхода с поля. Главный герой в этот момент находился на дальней противоположной кромке поля со стороны озера всего в пяти шагах от зарослей травы в человеческий рост высотою. Господь уберёг его от опрометчивого поступка – шагнуть в заросли, нашёптываемого демонами, поскольку там бы он просто упёрся в водную гладь и без сомнения был бы пойман.