Выстрел в спину

Курт поднял автомат и, передернув затвор, снова направился к кустам. Он двигался достаточно медленно, направляя ствол автомата то влево, то вправо. Когда до него осталось метров десять, Никитин нажал на спусковой крючок автомата. Немец дернулся и повалился на спину. Через минуту все было кончено. Оставив, на поляне трупы немецких связистов, группа исчезла в гуще леса.

***

– Все отдыхаем! – произнес устало Никитин и, сняв вещевой мешок, повалился на землю. – Нужно отдохнуть, днем все равно невозможно передвигаться, кругом немцы и полицаи.

Ольга присела рядом с лейтенантом и, развязав свой вещевой мешок, стала выкладывать на траву продукты. Два крупных огурца, несколько луковиц и картофелин.

«Негусто», – подумал Никитин и взглянул на Маркелова.

Лейтенант ножом разрезал огурцы, луковицы и, взяв дольку лука, сунул ее в рот. Поморщившись от горечи, он стал жевать лук с куском хлеба. Ольга, взглянув на искаженное от горечи лицо, невольно засмеялась. Маркелов сидел в стороне и, молча, наблюдал за ними.

– Слушай, Никитин! Как ты думаешь, мы сможем, перейти линию фронта или нет?

– Не знаю, я – не гадалка. Это, как карта ляжет.

– Вот и я об этом думаю. Немцы висят на хвосте. Они, наверное, давно бы нас кончили, но, похоже, хотят взять нас живыми. Мы им живые нужны.

Где-то вдали раздался взрыв. Эхо взрыва покатилось по лесу, пугая птиц.

– Что это? – обеспокоенно, спросила Ольга.

– Немцы нашли своих убитых, – ответил Никитин. – Я под одним из трупов оставил гранату, вот она и взорвалась. Так что, отдыхать нам не придется, нужно идти…

Они поднялись с земли и, поправив оружие, двинулись на восток. Маркелов шел первым. Он иногда останавливался, прислушиваясь к шуму леса, а затем снова начинал движение.

– Товарищ лейтенант! Скажите, далеко до деревни Малые Клыки?

– Не знаю, Ольга. Нужно посмотреть по карте. Зачем тебе эта деревня?

– Мы должны зайти в эту деревню, – ответила Ольга. – Так надо, товарищ лейтенант.

Девушка достала из-под подкладки листок бумаги и, молча, протянула его офицеру.

– Что это?

– Это приказ Наркомата внутренних дел СССР. С момента предъявления этого приказа, вы переходите в мое полное подчинение, так что, читайте…

Никитин ознакомился с приказом. Вернув приказ, он посмотрел на Ольгу.

– Вон оно что, – произнес он. – А я почему-то вас считал бухгалтером, которой поручили лишь передачу учетных документов. Так что, командуйте, товарищ младший лейтенант государственной безопасности.

– А теперь, слушайте. Все остается, как и было раньше, вы – командир, а я – бухгалтер. Это – первое. Второе, нам нужно попасть в деревню Малые Клыки. Вам понятен приказ?

Никитин кивнул головой и, поправив ремень автомата, ускорил шаг.

***

Гауптштурмфюрер СС Вагнер нервно курил. Неудачи в розыске и поимке людей из группы Никитина, словно лавина, обрушились на него. Берлин требовал результатов, но их не было. То, что трое связистов были убиты группой Никитина, Вагнер не сомневался. Теперь нужно было разработать план дальнейших действий. Сейчас гауптштурмфюрер не сомневался, что они направятся на восток, так как здесь – на оккупированной территории им было делать нечего. Бросив сигарету на землю и раздавив ее носком сапога, он взмахом руки подозвал к себе командира взвода фельджандармерии.

– Сообщите всем подразделениям наших войск, расквартированных в этом районе об усилении бдительности. Пусть каждый гарнизон организует прочесывание местности. И еще, они нужны мне живыми, – произнес он уставшим голосом. – А сейчас, приступайте к преследованию…

Вчера в 15-00 Вагнера пригласил к себе фельдмаршал фон Бок. Гауптштурмфюрер не ждал ничего хорошего от этой встречи. Он хорошо представлял фельдмаршала, его покрасневшее от негодования лицо, это бесконечное его хождение из угла кабинета в другой угол, от которого начинает мельтешить в глазах.

– Поехали! – приказал он водителю.

Машина тронулась, и Вагнер невольно посмотрел на десятки солдат, готовившихся к прочесыванию леса.

«Зачем я не дал команду «юнкерсам» уничтожить эту русскую колонну? – с сожалением подумал он. – Сейчас бы у него не было никаких проблем. То, что смогли бы собрать, передал бы Калтенбрунеру и получил бы за это «Железный крест», а теперь – одна морока».

Вскоре машина выехала на шоссе и водитель попытался увеличить скорость, но ему это не удалось. По дороге нескончаемым потоком шли войска. Машина промчалась мимо уставших от пути гренадеров. Они двигались ровными рядами, ранцы, обтянутые телячьей кожей, фляги на боках, каски, висящие на поясных ремнях. Многие из них с интересом рассматривали легковую автомашину, которая двигалась им навстречу, приветливо махали руками, улыбались… Вагнер хорошо знал, что многие из них скоро погибнут, но это будет потом, а сейчас они приветствовали его взмахами рук.

Вслед за гренадерами плотным потоком двигались танки. Жара и пыль делала лица танкистов неузнаваемыми, они были похожи на каких-то истопников ада. Белели лишь зубы и яблоки глаз. Вагнер невольно улыбнулся, представив себя внутри этих бронированных машин. На развилке дорог их машину остановил пост фельджандармерии. К машине подошел офицер и, заметив на черном мундире офицера эсесовские петлицы, козырнул им и приказал пропустить машину.

Штаб фельдмаршала фон Бока размещался в большом и красивом здании. Вагнер слышал, что раньше здесь размещался областной комитет партии. Он невольно посмотрел по сторонам и ухмыльнулся. Это здание было столь помпезным среди одноэтажных домов, что гауптштурмфюрер отметил про себя искусство архитектора, который спроектировал подобное чудо в этом захолустном городе.

– Вы куда? – спросил дежурный офицер Вагнера.

– Меня вызвал фельдмаршал фон Бок, – ответил гауптштурмфюрер, – моя фамилия Вагнер.

Офицер открыл журнал и, найдя в нем фамилию эсесовца, протягивая ему пропуск, произнес:

– Вам придется подождать, господин гауптштурмфюрер. У фельдмаршала – группенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Залевски.

Сердце Вагнера екнуло. Свидание с этим человеком не сулило ему ничего хорошего.

***

«Солдаты! Перед вами Москва. За два года войны все столицы континента склонились перед вами, вы прошли по улицам лучших городов. Вам осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите ей силу нашего оружия, пройдите по ее площадям. Москва – это конец войне. Москва – это отдых. Вперед! Приказ Гитлера от 6 июля 1941 года.

Совещание окончилось. Генералы, штабные и командиры частей группы армий «Центр», выйдя из зала, торопливо доставали сигареты. Последним зал заседания покинул группенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Залевски – личный представитель райхсфюрера СС при штабе группы армий «Центр».

– Ганс, – повернулся группенфюрер к своему адъютанту.

– Слушаю, экселенц, – ответил штурмфюрер СС, вытянувшись в струнку.

– Что в этом доме было раньше?

– Областной НКВД, экселенц.

– Странное сооружение, смесь казармы и средневекового замка. Кстати, найдите мне гауптштурмфюрера Вагнера, он мне нужен.

– Слушаюсь! – штурмфюрер стремительно повернулся и направился по коридору.

– Постойте, Ганс! Пригласите еще ко мне штурмбанфюрера Франца Зикса, ведь он отвечает у нас за восточное направление в разведке.

– Слушаю, экселенц!

У группенфюрера СС было плохое настроение, он плохо спал в эту ночь. Накануне у него состоялся неприятный разговор с Кальтенбрунером, который был недоволен тем, что русские под носом немецкой разведки и армии смогли вывезти из Минска золотой запас Белоруссии. Он попытался возразить обергруппенфюреру, что еще ничего не потеряно, что русское золото находится на оккупированной войсками вермахта территории. Однако, его реплика вызвала у начальника имперской безопасности лишь только новую вспышку гнева.

– Возьмите под личный контроль этот вопрос! – жестко произнес в заключение Кальтенбрунер. – Жаль, что меня на все проблемы просто не хватает.

– Я все понял, господин обергруппенфюрер. Думаю, что мне удастся придать динамику этой проблеме.

Задание было трудным, найти спрятанное русскими золото среди лесов и болот было практически невозможно, но он не привык отступать. Группенфюрер гордился тем, что именно ему Кальтенбрунер поручил это столь щепетильное дело, которое, безусловно, войдет в историю этой войны.

Бах-Залевски достал сигарету. Вернувшийся адъютант услужливо щелкнул зажигалкой.

– Унылый город, Ганс, унылый. Разве его можно сравнить с Парижем или Берлином. И небо над городом – унылое, серое.

К группенфюреру подошел штурмбанфюрер Франц Зикс и выкинул правую руку в нацистском приветствии.

– Зикс! Я сегодня получил от Кальтенбрунера приказ – разыскать здесь русское золото. Это – целых восемь тонн. Вы представляете, что это такое – сотни танков и самолетов. Оно где-то здесь, я это хорошо знаю.

Он сделал паузу и посмотрел на штурмбанфюрера.

– Нужно просеять всю эту территорию сквозь сито зондеркоманд. Я не думаю, что русские прятали эти ценности спонтанно, наверняка, были специально заготовленные для этих целей места. Если это так, то ведь кто-то их рыл? Вы должны найти мне этих людей! Я хочу знать, где эти схроны! Задача ясна?

– Так точно, господин группенфюрер. Если рыли местные люди, то я обязательно найду их.

– Кстати, Зикс. Пора активизировать ваших людей в Москве. Задействуйте своего агента в НКВД, как его там – «Учителя». Думаю, что игра стоит свеч.

– Яволь, экселенс.

Бах-Залески вскинул руку и, молча, направился к автомашине.

***

– Посмотри! – произнес Никитин и передал бинокль Маркелову. – У меня что-то в глазах зарябило.

Они лежали на опушке небольшого лесочка, который словно, подкова, опоясывал деревню Малые Клыки. Деревня была небольшой, чуть больше трех десятков домов. Над одним из домов трепетал на ветру немецкий стяг. Маркелов приложил к глазам бинокль и стал с интересом рассматривать улочки и дома деревни. Вскоре в поле его зрения попал дом, около которого стояло несколько велосипедов. Он перевел свой взгляд на соседний двор, около которого стояло несколько немецких солдат, с интересом наблюдавших за игрой в футбол. Несколько здоровенных немцев, смеясь и что-то выкрикивая, гоняли по поляне мяч.

«Вот сволочи, – невольно подумал Маркелов, – забавляются, словно дети, как будто и нет войны».

– Сколько насчитал? – спросил Никитин Маркелова.

– Чуть больше двух десятков, это тех, кто на улице. Сколько их в домах, один Бог знает. Не исключено, что кроме солдат в деревне могут находиться и полицаи.

– Днем в деревню входить нельзя, это однозначно. Нужно ждать ночи, – произнес лейтенант, обращаясь, то ли к Ольге, то ли к Маркелову.

– Я бы и ночью не решился – риск слишком большой, – и словно подводя черту, ответил Маркелов. – Вы хоть можете мне объяснить, что там нам нужно? Все понятно – молчите, если не доверяете….

Он положил бинокль на траву и демонстративно отвернулся от них в сторону.

– Ты не обижайся, Маркелов, просто так нужно, – словно извиняясь перед ним, произнес Никитин. – Давайте ждать, когда стемнеет. Вы можете отдыхать, а я – посмотрю.

Его предложение было принято всеми, молча. Лейтенант взял в руки бинокль и в очередной раз начал осматривать улицы деревни. Деревня словно вымерла, ни ребятишек, ни женщин. Но больше всего его интересовал второй дом, с начала улицы. Именно этот дом и интересовал Ольгу. Никитин отложил в сторону бинокль и посмотрел на свои наручные часы. До темноты было еще долго, очень долго….

Солнце нещадно пекло. Никитин снял с головы пилотку. Неожиданно его внимание привлек шум мотоциклетного мотора. По дороге в сторону деревни мчался немецкий мотоциклист. Он остановил свою машину около дома с немецким флагом и, сняв с рук перчатки, вошел в дом.

«Интересно, что будет дальше», – подумал Никитин, продолжая наблюдать за немцами.

На пороге дома появился немецкий офицер и что-то крикнул играющим в футбол солдатам. Те мигом бросились одеваться и вскоре выстроились перед домом. Офицер снова что-то сказал и солдаты рассыпались в разные стороны, выгоняя из сараев мотоциклы. Не прошло и пять минут, как из деревни выехало около десяти мотоциклов и, треща моторами, они скрылись из глаз в зелени леса.

***

Солнце, словно нехотя, коснулось кромки леса. Никитин толкнул в бок лежавшего рядом с ним Маркелова. Тот вздрогнул и машинально схватился за ствол автомата.

– Что случилось? – испугано спросил он Никитина. – Немцы?

– Храпишь больно громко, всех немцев распугал…

– Да брось ты, не придумывай

– Часть немцев укатила из деревни, – произнес лейтенант. – Сейчас в деревне человек пять-шесть.

– Это хорошо. Ладно, отдыхай, а я посмотрю…

Никитин посмотрел на Ольгу, которая, свернувшись калачиком и, подложив под голову сумку от противогаза, спала. Ее красивое лицо окрасилось в какой-то сказочный цвет, на приоткрытых губах играла детская улыбка. Он лег рядом с ней и осторожно прикрыл ее ноги плащ-палаткой.

Никитин буквально провалился в сон. Ему снилась покойная мать, отец, небольшая речка, по которой он плыл на лодке. В затоне вся поверхность реки была покрыта речными лилиями. Он протянул руку…, но сильный толчок заставил его открыть глаза. В небе прямо перед ним распахнулось удивительной красоты зрелище. Полная луна, словно восточная красавица, была окутана лёгкой дымкой. А чуть выше, над луной – небольшое, изящной формы с четко очерченным темным, почти черным контуром – облако. И из-за этого облака веером струится серебристый, яркий и чистый свет. Потрясающая красота! Если бы Никитин был художником, то, наверняка, долго бы размышлял о достоинствах этой картины: о композиции, игре света и тени, о контрастах, отметил бы все тона, полутона и оттенки.

– Лейтенант! Пора идти, – тихо произнесла Ольга. – Прикройте меня. Я пойду одна!

Девушка поднялась с земли и, пригибаясь, двинулась в сторону деревни. В метрах двадцати за ней метнулись две тени, это были Никитин и Маркелов. Впереди показался нужный им дом. Они залегли около плетня и стали ждать. Где-то совсем рядом звучала немецкая губная гармошка. Напряжение нарастало с каждой минутой. Ольга по-прежнему лежала в густой траве недалеко от дома, видимо, что-то насторожило ее. Наконец она встала и устремилась к сараю, а от него к дому. Никитин передернул затвор автомата и через минуту, как они договаривались ранее, последовал за ней.

В прихожей было темно, и он наткнулся рукой на какой-то предмет, который с грохотом упал на пол. Лейтенант моментально прижался к стене. Дверь немного приоткрылась и он увидел Ольгу, которая сидела за столом.

– Заходите, только тише, у меня маленький ребенок, не разбудите, – произнесла женщина, выйдя в сени.

Никитин переступил порог горницы и остановился в нерешительности. Комната была небольшой. В углу стояла большая русская печь, на которой спал ребенок лет пяти. Его русая голова виднелась из-под цветастого лоскутного одеяла.

– Несите рацию, – скорей приказала, чем попросила Ольга женщину. – Сеанс через час.

Женщина отбросила в сторону половик и рывком открыла подпол. Через минуту на полу уже стоял небольшой зеленый ящик. Ольга быстро развернула радиостанцию и, достав из противогазной сумки небольшой томик Пушкина, стала быстро шифровать сообщение. Закончив это, она пододвинула рацию и, найдя нужную ей волну, стала отстукивать радиограмму. Дождавшись ответа, девушка быстро расшифровала сообщение и свернула станцию.

– Все, – произнесла она, –уходим.

– А что, делать с этим? – спросила женщина, рукой указав на рацию.

– За ней скоро придут, – на ходу ответила Ольга. – Спрячьте.

Они вышли из дома и направились в сторону леса. Они прошли метров пятьдесят, когда увидели вспышку света ручного фонаря и услышали испуганный голос немецкого солдата:

– Хальт!

Никитин, не раздумывая, нажал на курок автомата. Очередь из трассирующих пуль ударила в грудь солдата.

– О, майн год! – прозвучало из темноты.

Никитин, Маркелов и Ольга бросились бежать. Темноту ночи разорвала вспышка ракеты, и в тот же миг по ним ударил пулемет.

***

Напоровшись ночью на немецкий патруль, они бросились к лесу, до которого было метров сто пятьдесят. Маркелов бросился бежать влево, а Ольга и Никитин побежали вправо, введя в заблуждение немцев. Однако, немецкий патруль, почему-то начал преследовать именно его. Младший лейтенант слышал шум погони и ускорил бег, но немцы не отставали.

«Хотят взять живым», – подумал он и, обернувшись, дал очередь из автомата.

На какую-то секунду стало тихо. Он сделал несколько движений, и тут же струя трассирующих пуль пронеслась над его головой, прижимая его к влажной от росы траве.

«Неужели не смогу оторваться!» – подумал он, но стоило ему лишь поднять голову, как снова рой пуль заставил его прижаться к земле.

Маркелов поднял автомат и хотел ответить немцам, но перекосившийся в патроннике патрон заклинил оружие.

«Не уйти. Похоже, обходят. Жалко, что автомат заклинило», – размышлял Маркелов, выкладывая из вещевого мешка гранаты.

Ждать становилось невыносимо и он, работая локтями, пополз в сторону, стараясь обогнуть густой кустарник. Он остановился и перевел дыхание. До кустов было метров двадцать, не больше. Отдышавшись, он снова пополз вперед. Раздвинув кусты, он осмотрелся. В кустах никого не было, и только кучка ярких латунных гильз напомнила ему о том, что минут пять назад здесь находился немецкий автоматчик.

Он привстал и хотел сделать перебежку, однако, очередная автоматная очередь прижала его к земле. Маркелов сделал несколько выстрелов из «ТТ» в сторону вспышек. Снова стало тихо, и в этой тишине он услышал сдавленные стоны.

«Попал», – словно подводя черту, подумал младший лейтенант и пополз, в сторону, откуда раздавались стоны.

Где-то вдали послышались громкие гортанные голоса. Маркелов вздрогнул и притаился. В свете полной луны он увидел, как на поляну вышли несколько немецких автоматчиков. Они явно двигались на звук его выстрелов. Остановившись около тела убитого им солдата, немецкий офицер нагнулся над трупом и коснулся его своей ладонью.

– Он еще теплый, – произнес офицер. – Наверняка, этот русский где-то рядом. Он не мог далеко уйти.

– Может, дождемся утра, господин гауптштурмфюрер? Где его искать-то, он один, а лес большой, вдобавок ночь.

– Прочешите здесь кругом, – приказал солдатам офицер. – Кто найдет и задержит русского – десять суток отпуска.

Один из солдат направился в сторону кустов, в которых затаился Маркелов. Младший лейтенант направил пистолет на солдата. В какой-то момент он почувствовал, как у него вспотела ладонь, державшая пистолет.

«Буду стрелять лишь в случае обнаружения», – приказал он сам себе.

Тишину леса разорвала сначала одна автоматная очередь, а затем к ней присоединилось еще несколько автоматов. Гауптштурмфюрер что-то крикнул, и эсесовцы стремглав бросились в чащу. Их было человек пятнадцать, все рослые, белокурые. Они дали еще несколько очередей и, остановившись, стали о чем-то громко разговаривать. Неожиданно один из немцев, словно что-то почувствовав, поднял автомат, направился к кустам.

– Хальт! Хенде хох! – громко произнес гитлеровец. – Русс сдавайся!

– Не стрелять! Не стрелять, – громко закричал немецкий офицер.

Заметив в руке Маркелова пистолет, направленный на него, немец нажал на курок. Очередь буквально перерезала младшего лейтенанта пополам. Ломая ветви обмякшим телом, он упал на спину. Последнее, что он увидел, было черное небо, усыпанное россыпью ярких звезд.

Моментально вспыхнуло несколько ручных фонариков. Гауптштурмфюрер шел медленно, придерживая раненную руку. Он подошел к телу русского офицера и, раздвинув сломанные кусты стеком, посмотрел на убитого.

– Дайте мне его документы, – приказал он солдату.

Тот нагнулся и, расстегнув карман гимнастерки, достал из него бумаги.

– О, мой Бог! – прошептал он. – За что ты меня невзлюбил!

Он понял, что стоявший перед ним солдат вермахта застрелил одного из тех, кто сопровождал золотой конвой.

– Унтер-офицер! Продолжайте преследование русских, – приказал Вагнер. – Они где-то со всем рядом.

***

Ольга и Никитин бежали по лесу, стараясь оторваться от преследующих их немцев. Где-то за их спиной слышались автоматные очереди. Похоже, что это Маркелов уводил за собой немецких автоматчиков. Они остановились, чтобы перевести дыхание.

– Слушай, Никитин, – обратилась к нему Ольга. – Ты же говорил, что в деревне осталось пять-шесть немецких солдат?

– Да, говорил, так как сам видел, как уехало человек около двадцати. Я и сам не понимаю, откуда они там появились. Что дальше? Будем ждать Маркелова?

– У нас нет времени, нужно торопиться. Сколько километров до Плющихи?

Никитин достал из полевой сумки карту и включил фонарик.

– Трудно сказать, думаю, что километров пятьдесят будет.

– На все про все нам пять дней. Нас будут ждать в Плющихе через пять дней.

– Тогда нужно двигаться. А, может, все-таки подождем Маркелова?

– Лес большой, где ты его хочешь ждать? Если не погиб, то выйдет сам, а если попал в плен, то нам нужно, как можно быстрее выйти к нужному нам месту.

Рассвет застал их в пути. Никитин посмотрел на Ольгу, она шла рядом с лейтенантом, тяжело дыша от усталости. Похоже, что ночной переход дался ей нелегко.

– Может, остановимся и отдохнем? – обратился к ней Никитин.

Он до сих пор не хотел верить в то, что он должен беспрекословно подчиняться этой девушке.

– И давно вы в органах? – спросил он Ольгу.

– Да, с начала тридцатых. Участвовала в финской компании, воевала в Испании, так что опыт имеется.

– А почему вы сразу не взяли командование нашей колонны в свои руки?

– Зачем? Вы отлично справлялись с поставленной перед вами задачей. Вообще, не было никакой необходимости, что-либо менять. Меня все устраивало….

Никитин посмотрел на нее. От той девчонки, что он увидел во дворе банка, ничего не осталось. Сейчас перед ним сидела уверенная в себе молодая интересная женщина.

– А что делать с пакетом? – спросил он ее, доставая тонкую папку в котором лежал пакет. – Вы знаете его содержимое?

– Знаю, – ответила Ольга, – ведь я сама готовила его. Может, я вас разочарую, но пакет пуст. Да, да, он пуст. Это была проверка, вскроете вы его или нет. Вы прошли проверку, поздравляю.

Никитин бы удивлен ее ответом. Он снова посмотрел на нее, на лице Лавровой Ольги блуждала какая-то таинственная улыбка.

– Выходит, вы мне не доверяли?

– Служба, Никитин. Доверяй, но проверяй. Мы не могли сорвать запланированную операцию по перемещению ценностей. Это было главным на тот момент.

– Выходит, все эти жертвы….

– Все это учитывалось при планировании. Просто, вам Никитин, повезло. Вы все должны были погибнуть еще неделю назад.

Это было сказано так обыденно, что он невольно удивился.

– Да не смотрите вы на меня так! Я такой же, как и вы лишь винтик в этой системе. А сейчас давайте, отдыхать…

Она бросила сумку от противогаза на землю и положила на нее голову. Вскоре, они задремали.

***

Маркелов открыл глаза оттого, что капля дождя упала на его лицо. Он попробовал сначала пошевелить рукой, затем ногой, но тело было, словно, чужим и не хотело ему подчиняться. Он попытался вспомнить, что произошло накануне, но у него ничего не получилось. В памяти, как на фотопленке, запечалилось лишь что-то яркое, и этот свет вызвал у него сильную боль, а затем наступила темнота.

Начавшийся с утра дождь застучал по листьям и стволам деревьев. Он посмотрел на небо, оно было серым. Свинцовые тучи, словно захватчики, заполонили все небо, не оставив синеве ни малейшего шанса. Этот теплый, еще по-летнему дождь заставил его вспомнить о детстве. Тогда он и его младший брат заблудились в лесу и промокшие до нитки, спрятались под ветвями могучей ели.

– Павел, не хнычь! Сейчас пройдет дождь, и мы непременно выйдем на дорогу.

Однако, брат словно не слышал его слов и продолжал плакать. Он прижался к брату, его била мелкая дрожь, которая бывает у людей во время страха.

– Что ты дрожишь? Ты что мне не веришь?

– Верю, – сквозь слезы ответил братишка. – А когда закончится дождь?

Маркелов вздрогнул. Ему послышался детский голос, похожий на голос его братишки.

«Похоже, умираю», – подумал младший лейтенант.

Он снова потерял сознание. Маркелов очнулся оттого, что кто-то руками теребил его лицо.

– Дядя, очнись, – услышал он детский голос.

Офицер открыл глаза. Словно в тумане он увидел детский силуэт, который склонился над ним.

– Дядя, не умирай. Я сейчас приведу мамку…

Он хотел улыбнуться мальчику, но лицо его исказила гримаса боли.

– Подойди! – попросил он мальчика. – Запомни, я младший лейтенант Красной Армии Маркелов…