Кровь на колёсах

Я встал, налил себе полный стакан холодного чая и снова попытался пройти по всей многоходовой цепочке, припоминая мельчайшие подробности. Наконец мне удалось ухватиться за кончик ускользающей от меня догадки. Она меня уже в который раз вывела на Каримова. Первая встреча с ним в местном КГБ была свежа в памяти, будто это было вчера. Именно там и именно тогда Каримов как бы вскользь сообщил мне о родственных связях Кунаева с Ланге, об оперативной разработке его сотрудниками КГБ в связи с его причастностью к поставкам наркотиков в регионы Союза.

«Да, это точно! Я узнал об этих лицах именно от Каримова. Именно он неофициально сообщил мне о звонке с телефона начальника милиции, о моём возможном выезде в совхоз «Целинный». Почему он не ответил мне официально? Ведь они вели совершенно официальную разработку Кунаева и все звонки ими наверняка писались!» Сейчас мне стало ясно, что его ответ на мой запрос не мог быть другим, ведь на тот момент Каримов уже точно знал, что звонил Измайлову не начальник милиции, а Хилый. Теперь я был абсолютно уверен, что микрофон у меня установлен Каримовым, а не Кунаевым.

Это Каримов, услышав мою беседу с Измайловым и Аскаровым и их желание во всём сознаться, принимает решение об их устранении. Это он, майор КГБ, а не Кунаев, так напугал Аскарова, что тот предпочёл застрелиться.

Я складывал факты, словно мозаику, и каждый из них легко ложился на отведённое ему место. И непричастность Кунаева к убийству Измайлова и Аскарова стала для меня очевидной. «Как же так, – думал я, – он, который сначала рискует своим служебным положением, спасает от тюрьмы Аскарова, доверяет ему все свои секреты, вдруг заставляет его свести счеты с жизнью? Этот момент явно не поддается логике».

Закрыв глаза, я стал вспоминать содержание уничтоженного мной рапорта Аскарова. Если следовать ему, то Кунаев доверял Аскарову очень многое, даже такое, о чём другой бы предпочитал вообще молчать. А доверие это было вызвано в первую очередь страхом полковника за свою жизнь. Аскаров являлся как бы хранителем и гарантом его тайны.

Все мои мысли и умозаключения позволили взглянуть на него совершенно с другой стороны, которая раньше была для меня искусственно закрыта.

Теперь объектом моего интереса становился сам полковник Кунаев.

* * *

Я медленно шёл с работы в гостиницу, постоянно чувствуя на себе пристальный взгляд сопровождающего меня человека. Вёл меня мужчина средних лет, одетый в чёрное демисезонное пальто. Судя по манере сопровождения, он был более опытен, чем предыдущие сотрудники, поэтому держался на сравнительно большом от меня расстоянии и не стремился сблизиться. Я ускорил шаг, стараясь оторваться от него, но он держал меня очень уверенно и цепко. «Интересно, он один или целой бригадой ведут?» – подумал я.

Я подошёл к стоящему неподалёку гражданину. Моя спина не позволяла сопровождающему видеть, общаюсь я с этим человеком или нет.

– Простите, не подскажете который час? – банально обратился я.

Мужчина взглянул на часы и степенно ответил:

– Десять минут девятого.

Я стал смахивать с его плеча невидимые соринки. Тот опешил.

– Извините, у вас было испачкано плечо, – продолжил я. – Вот теперь всё в порядке.

Оглянувшись назад, я направился дальше. Вслед за мной пошёл и степенный гражданин. Пройдя метров двадцать, он свернул в переулок. В тот же переулок шмыгнул парень в меховой куртке. «Так и есть, таскают меня бригадой! – подумал я. – Один уже рванул за этим мужиком. Теперь за мной идут как минимум двое».

Мы уже были около гостиницы, когда я остановился на пороге и стал сбивать с ботинок налипший снег. Мужчина, всю дорогу шедший за мной, тоже остановился, заинтересовавшись витриной магазина. «До свидания, мой ласковый мишка», – мысленно произнёс я, вспомнив песню об олимпиаде.

Теперь было абсолютно ясно, что хвост мне прицепил Каримов. Наверняка зная о наличии у меня источников в городе, он решил установить их. И хвост именно для этих целей. По всей вероятности, он до конца не верил, что я работаю в милиции, а не в КГБ. Чем глубже я копал по делу об угонах, тем больше они меня боялись. «Жалко, что погиб Измайлов, – искренне пожалел я. – Он наверняка мог многое мне рассказать о делах Каримова». Но сожалеть было поздно и бесполезно.

«Да, плохо работают. Сразу видно, наружное наблюдение было конторским. Привыкли работать с иностранцами, которые уже до приезда сюда знают, что за ними будут следить, вот и прощают им все проколы. Что может сделать им иностранец? Да ничего. Вот так и привыкают халтурить. В МВД подобная служба работает намного профессиональнее. Там за подобные проколы можно заработать удар ножом в подворотне».

В здании гостиницы я первым делом заглянул в ресторан. За дальним столиком сидел Кунаев. Не поднимаясь к себе, я быстро снял пальто и прошёл в зал.

– Позвольте составить компанию? – как можно любезнее спросил я и получил столь же любезный положительный ответ.

Пока официант относил мой заказ на кухню, Кунаев разлил по рюмкам водку и предложил выпить.

– Ну, как ваши успехи? – поинтересовался он. – Есть надежда, что соберёте все машины?

– Надежда есть всегда, она, как говорят, умирает последней.

– Вот вы уже почти два месяца у нас, и я всё ждал, когда мы с вами переговорим по душам. Вы упорно не желали этого делать, а я, соответственно, тоже особо не стремился к этому. Но, видно, время пришло, и вы сами сделали первый шаг. Если бы мы встретились раньше, то, возможно, нам удалось бы избежать множества трагедий и неприятных событий, в том числе и гибели Измайлова, которого я хорошо знал, и моего друга Аскарова. – В этот момент Кунаев был совершенно искренен. – Вы знаете, что я как работник милиции и бывший оперативник высоко оцениваю вашу работу в незнакомом вам городе. Не покривлю душой, если скажу, что вас недооценивает ваше руководство.

– Вы мне льстите, – улыбнулся я. – Вы человек Востока, а они редко говорят плохое своим гостям.

– Нет, вы ошибаетесь. Мне нет необходимости льстить вам. Вы достойный противник, а я привык ценить не только друзей, но и врагов. Знаю, вы проделали большую работу и хорошо владеете ситуацией. Я сейчас здесь временщик и дни моей работы, а может, и жизни сочтены. Не буду скрывать, что вы тоже приложили к этому руку. Только хочу сказать, что вашей рукой водили совершенно другие люди. В отношении меня они отлично разыграли эту комбинацию. Сейчас у меня положение весьма шаткое. Моя отставка не остановит череду убийств в этом городе и даже вызовет их рост. – Кунаев налил ещё, выпил молча, не дожидаясь меня, и так же молча поставил рюмку. – Пейте же, не обижайте меня, – грустно сказал он. – Здесь сейчас нет явных врагов, и если бы вы считали меня врагом, то не сели бы рядом со мной.

Я выпил и посмотрел ему в глаза, давая понять, что готов к продолжению разговора.

– Вы знаете, меня жизнь и служба научили быть осторожным, – продолжил Кунаев. – Я всегда контролирую свои эмоции и слова. Но вот допустил роковую ошибку…

– Я догадываюсь, о чём вы, – помог ему я. – Мне известны подробности этой ошибки.

– Давно догадывался, что вы всё знаете. Теперь я больше боюсь за жизнь родной дочери и внуков. Это я втянул в это дело зятя, так как считал что это правильное решение. Теперь произошло то, что и должно было произойти, ни больше и ни меньше. Эти люди не остановятся ни перед чем, они просто вырежут нас всех. Сейчас их пока сдерживают мои погоны, но скоро их не будет. В этом только ваша заслуга, но я по-честному не в обиде на вас. Вы сделали то, что должны были сделать.

Он замолчал. Официант принёс мой заказ.

– Может, продолжим в другом месте? – предложил я ему.

– Нет, Абрамов. Явки с повинной от меня не дождёшься. Я не буду ничего писать. У меня есть семья и обязанности перед ней. А моя судьба мне уже давно ясна. Ты сам подумай, ну чем ты мне можешь помочь? Ничем! Но врагов ты себе нажил мощных, и если ты не остановишься, то можешь вернуться отсюда домой в цинке. Пока я при погонах, хочу дочь с внуками отправить в Германию. А там куда кривая выведет. Завтра еду в Алма-Ату, в МВД республики. Наверное, там и сниму погоны.

– Может быть, проясните ситуацию? Расскажите, кто эти люди, какую роль в этом играет Каримов?

– Догадался! Молодец! Могу сказать только одно, Каримов это их человек, поставленный надо мной здесь в городе. Это он контролирует здесь все перевозки. Сначала они хотели поставить ответственным моего зятя, Каримов сам на этом настаивал. Вот я и прогнулся под ним и втянул зятя в этот бизнес. Сейчас жалею об этом.

Он замолчал и снова потянулся к бутылке. Мы молча сидели за столом и думали каждый о чем-то своём. Я впервые оказался в ситуации, когда преступник по собственной инициативе раскаивается в своём поступке, а я не имею возможности что-либо сделать или каким-то образом помочь. «А я всё-таки просчитал эту комбинацию, – мысленно похвалил я себя. – Вычислил Каримова! Жалко только, что не смогу доказать это ему самому».

Я внимательно посмотрел на Кунаева, и мне вдруг стало жалко этого человека. Человека, который, избегая одной опасности, автоматически попадает в другую, да ещё тащит за собой родных и близких.

– Ты знаешь, Абрамов, – вновь заговорил он, – я готов пустить себе пулю в лоб, если бы это спасло моих родных.

– Скажите, я чем-то могу помочь вам?

– Уже нет! Мне, старому дураку, раньше надо было думать о последствиях. Сейчас всё, поезд ушел. – Он вновь ухватился за бутылку.

Я окинул взглядом ресторан и увидел за дальним столиком женщину, которую запомнил сегодня утром около универмага. «Срисовали, – мысленно чертыхнулся я – Если с ним что-то случится, то следующим, наверное, буду я».

Мы выпили ещё по рюмке и я, попрощавшись, направился в номер.

* * *

Утром, выходя из гостиницы, я столкнулся с Кондратьевым. Мне показалось, это была не случайная встреча. Похоже, он ждал меня.

– Как дела? – поинтересовался я. – Как местные товарищи, ввели вас в курс дел?

– Да, я вчера встречался здесь кое с кем, – загадочно начал он. – Посидели, поговорили. У меня несколько вопросов к вам, если можно, Виктор Николаевич?

– Задавайте! Чем могу – помогу.

Мы не спеша пошли по улице в сторону городского отдела милиции.

– Расскажите мне всё, что вы узнали о Кунаеве. Кто он? Его роль в этом деле?

Я невольно усмехнулся. Мне показалось, что он всё это мог узнать непосредственно из первых рук, то есть от Каримова. Ведь Каримов сам мне говорил, что они вели оперативную разработку начальника милиции. Я глянул на собеседника. Похоже, ему нужна была моя точка зрения по этому вопросу.

– Вы, наверное, знаете, Виктор Степанович, не хуже меня, кто такой Кунаев. Это начальник городского отдела милиции, который был переведен в Аркалык приказом министра внутренних дел Казахстана чуть более десяти лет назад. Если вы видели его личное дело, то он имеет хороший послужной список, неоднократно награждался и поощрялся. Явных проколов по службе не допускал и до настоящего времени считался образцовым начальником милиции. Имеет дочь и двух внуков. Жена скончалась от онкологии два года назад. Зять, Михаил Ланге, по национальности немец, занимался частным бизнесом. Около двух лет назад он познакомился в Челнах с братьями Дубограевыми, которые поставляли ему краденые КамАЗы, а он с большим успехом сбывал их здесь. В настоящее время, как я уже вчера докладывал вам, он скрывается. Возможное местонахождение его пока неизвестно. Больше добавить нечего.

– Насколько я знаю, вы до вчерашнего дня всячески избегали общения с начальником милиции? И вдруг вчера вы с ним в ресторане, за одним столом. Как это понимать? Вы сами пошли на контакт или наоборот?

– Вы правы. Я действительно избегал встреч с ним, так как не определился, как себя с ним вести. О том, что его зять – преступник, я узнал от Каримова и сразу же доложил в Москву. Москва ответила молчанием, которое длится и по сей день. Вести оперативную работу в отношении действующего начальника городского отдела милиции, вы знаете, я не мог, а подходов к нему у меня не было, и нет до сих пор. Да и о чём я мог с ним говорить? Обращаться к нему за помощью в розыске его зятя было бесполезно. Рассчитывать на то, что он как милиционер сам выдаст его нам, было глупо. Вот поэтому я и не встречался. Вчера из-за отсутствия свободных столиков в ресторане подсел к нему. Поужинал, выпил с ним рюмку-две и ушёл. В этом ничего зазорного не вижу.

Я замолчал. Кондратьев с интересом посмотрел на меня. Похоже, он мне не верил.

– Скажите, Виктор Николаевич, почему вы не очень откровенны со мной? Чувствую, вы что-то недоговариваете или что-то скрываете от меня? Например, упорно молчите о наркотиках.

– Виктор Степанович! мы не настолько с вами близки, чтобы я был с вами абсолютно откровенным. Я такой же, как и вы, оперативник и умею дозировать информацию. Что могу сказать о наркотиках? Вы знаете, это не мое направление. Я прибыл сюда по другому заданию и выполняю поставленную МВД СССР задачу. А если еще откровеннее, то я в курсе существования наркотрафика. Мне об этом говорил сам Каримов. Это отдельная тема, куда я не лез, так как он меня лично просил об этом.

– Виктор Николаевич! вы только не обижайтесь, я не хотел вас обидеть! Руководство МВД СССР по-прежнему доверяет вам в полном объёме, иначе бы вы давно уехали к себе в Казань. Я, как представитель центрального аппарата КГБ СССР, предлагаю вам передать мне всё, что вам известно об этом трафике от Измайлова и Аскарова. Если быть более конкретней, то всё, что касается Кунаева и его окружения. Зачем вам информация, которую вы не можете использовать? Такого же мнения и представитель местного отдела КГБ Каримов.

– Всё, что мне было известно о трафике, я изложил в своих рапортах. Эти рапорты я исправно направлял в МВД СССР. Ничего другого, кроме изложенного в них, мне неизвестно. Кстати, вы не мучьте своих людей. Снимете с меня наружное наблюдение, неужели вы думаете, что я не расшифровал их? – напоследок попросил я и свернул к зданию городского отдела милиции.

Я быстро поднялся к себе на этаж и открыл кабинет. Прежде чем войти, я остановился на пороге и внимательно осмотрел помещение. Предчувствие заставило меня сделать это.

Несмотря на то, что все вещи были в целости и сохранности, меня не оставляло ощущение, что кто-то побывал здесь в моё отсутствие. Я сел за стол и сантиметр за сантиметром осмотрел его, а затем сейф, стоящий в углу. Уходя вчера вечером, я обратил внимание на то, что на углу стола лежал лёгкий слой пыли. Сейчас этот угол был абсолютно чистым, словно кто-то хорошенько протёр его. Я поднял телефонную трубку и поинтересовался у дежурного по отделу, кто сегодня производил уборку в моем кабинете.

– Извините, Виктор Николаевич, у вас никто ещё не убирался. Все ключи висят на месте, у нас в дежурке. Вы ведь запретили уборщицам входить в кабинет в ваше отсутствие, вот без вас и они и не убираются.

«Ясно. Посмотрим теперь сейф», – решил я.

Я стал внимательно осматривать сейф. Первое, что я заметил, – отсутствие чёрной нити наверху дверцы. Это свидетельствовало о том, что сейф вскрывался посторонними людьми. «Да, грубовато вы здесь работаете, – разозлился я. – Хорошо ещё, что я уничтожил все свои секретные бумаги, а то бы могли возникнуть большие сложности не только у меня, но и у людей, указанных в рапортах Аскарова и Измайлова».

Зазвенел телефон. На проводе был Каримов – виновник непредвиденных хлопот. Он сухо поинтересовался моим здоровьем и пригласил в гости. Отдав необходимые указания подчиненным, я стал собираться.

Через полчаса я уже входил в здание КГБ, где в коридоре меня встретил Каримов.

– Виктор Николаевич! нельзя забывать друзей, – заулыбался он. – Если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе. Вы совсем забыли меня, не звоните, не тревожите. Так друзья не поступают. Может, я вас чем-то обидел? Тогда приношу искренние извинения. Давайте забудем старое? Жизнь идёт, и надо приспосабливаться под её изменения.

Он взял меня под локоть и повёл к своему кабинету. Услужливо открыл дверь, там сидели Кондратьев и двое неизвестных мне мужчин. Я присел на стул, предложенный одним из незнакомцев, и вопросительно посмотрел на собравшихся.

Ни Кондратьев, ни Каримов не представили мне этих двоих. Судя по их поведению и выправке, они были явно из силовых структур.

– Ну что, приступим? – по-прежнему улыбаясь, произнёс Каримов.

Все, в том числе и я, с интересом посмотрели на него.

– Мы собрались здесь, чтобы обсудить один очень важный вопрос. Речь идёт о начальнике городского отдела милиции и его роли в последних событиях. Если говорить коротко, то в течение месяца в отделе милиции произошло два ЧП, это смерть задержанного Измайлова и самоубийство начальника ИВС Аскарова. Эти смерти произошли непосредственно в здании городского отдела. Хотелось бы услышать по этому поводу точку зрения заместителя начальника оперативно-следственной бригады МВД СССР Абрамова. Что вы думаете об этих происшествиях, ведь смерть этих людей произошла после того, как вы установили с ними прямой оперативный контакт?

«Откуда ему это известно? Я не рассказывал! Вывод прост, как всегда, – в результате прослушивания моего кабинета. Хорошую комбинацию он задумал. Сейчас получается, что я должен им рассказать о моих ночных беседах с Измайловым и Аскаровым, тем самым легализуя эти сведения», – быстро прокрутил я в голове.

– Я не связываю эти смерти с моей непосредственной работой здесь, – ответил я. – Товарищ Каримов, как всегда, пытается преувеличить мою роль в этих событиях, говорит о прямых контактах с Измайловым и Аскаровым. С чего он взял, что у меня были эти контакты? Мне, к великому моему сожалению, не удалось узнать то, о чём, возможно, хотели рассказать мне эти люди. Их смерть для меня была совершенно неожиданна и необъяснима. Если бы не их гибель, то я, скорее всего, знал бы гораздо больше и о трафике наркотиков, и о машинах.

В кабинете повисла тишина. Было так тихо, что стало хорошо слышно, как в соседнем кабинете били настенные часы. Все сидящие напряглись и недобро сверлили меня взглядами.

– А вы сами, товарищ Каримов, беседовали с Аскаровым или нет? – пошёл я напролом. – Говорят, вы заходили в городской отдел милиции, буквально за несколько минут до того рокового выстрела и разговаривали с ним. Я не берусь это утверждать, но так утверждают многие сотрудники милиции, которые видели вас в столь ранний час в том здании.

Я в очередной раз блефовал! Но другого выхода из этого положения пока не видел. Это было не просто совещание, это был скрытый допрос.

Каримов не ожидал такого поворота и не смог скрыть гримасы недовольства.

– Кто вам сказал такое? Назовите фамилии!

– А что? в этом кроется какой-то секрет? – ответил я вопросом и окинул присутствующих непонимающим взглядом. – Разве это криминал, что работник КГБ заходит в здание милиции и разговаривает с сотрудником милиции?

Каримов держался плохо, чувствовалось, нервы у него сдают. Он потянулся за сигаретой, пытаясь выиграть время.

«Надо нападать», – решил я и вновь обратился к нему:

– А вас допрашивал следователь по этому факту? Ведь вы последний, кто видел Аскарова живым?

«Да, не привыкли вы, конторские, когда вам задают такие вопросы!» – почти торжествовал я.

В кабинете воцарилась тишина. Я в упор смотрел на Каримова.

– Товарищ Каримов, скажите, может, Аскаров вам что-то рассказывал перед смертью, о чём мы здесь не знаем?

Тихо сидевший всё это время Кондратьев, видя неприглядное положение коллеги, постарался перевести напряжённый разговор в другое русло. Он начал говорить о том, что КГБ СССР направило в адрес МВД Казахской ССР представление об отстранении Кунаева от должности начальника городского отдела милиции. В настоящее время решается вопрос об его отставке.

– Виктор Николаевич, мы, все собравшиеся здесь, думаем, что вам удастся пообщаться с ним в самое ближайшее время, – обратился ко мне Кондратьев. – Да и у нас к нему немало вопросов по наркотрафику.

– Я не отказываюсь от общения ни с ним, ни с вами. Главное, была бы тема к разговору.

На этой натянуто-мажорной ноте мы и распрощались. Я вышел на улицу и пешком направился в сторону милиции. «Интересно, кто эти двое, что сидели на нашем спектакле? Наверное, из КГБ Алма-Аты, один, похоже, начальник отдела наружного наблюдения, а второй… второй тоже какой-нибудь начальник, – устало подумал я. – Да слабоват ты, Каримов, слабоват! Повёлся на мой развод, растерялся. Небось, рассчитывал, что я поведусь, а вышло наоборот».

* * *

На входе в отдел милиции ко мне обратился дежурный:

– Виктор Николаевич, вам звонили из Москвы, просили, чтобы в районе пятнадцати часов вы были на месте, они с вами повторно свяжутся.

Не успел я войти в кабинет, как кто-то постучал в дверь.

– Войдите, – сказал я, скидывая пальто.

Это был Старостин, как всегда, замявшийся на пороге.

– Проходи, не стой в дверях, словно нищий. Чай будешь?

– Спасибо, Виктор Николаевич, уже пил. Я по делу. Звонили ребята из Целинограда, сообщили, что изъяли ещё две машины. Просят прислать водителей для перегона.

– Хорошая новость. Передай, я сейчас этим займусь. Пусть ждут.

Старостин удалился, оставив меня одного.

Я принялся за ставшее почти привычным занятие: запер дверь и влез на стул. В плафоне снова лежал микрофон. Вывод был прост: «Значит, его забирали лишь для того, чтобы поменять источник питания. Получается, игра с Каримовым продолжается». По телефону я связался со Старостиным и попросил его доставить ко мне жену Ланге.

Взяв чистый лист бумаги, я стал рисовать на нём прямоугольники, а затем вписывать в них известные мне фамилии: Кунаев, Ланге, Аскаров, Измайлов, Каримов. В верхнем прямоугольнике я написал слово «Хозяин» и поставил большой вопросительный знак. Чуть ниже прямоугольников вывел четыре известных мне фамилии, две из которых зачеркнул.

На листе оставались четыре прямоугольника: Кунаев, Ланге, Каримов, Хилый и Хозяин. Отложив лист бумаги в сторону, я постарался припомнить все известные мне сведения об этих лицах. Наиболее известными были две фигуры – Ланге и его тесть.

Кроме того, что Каримов работает в КГБ и является «смотрящим» в этом городе, я о нём практически ничего не знал.

Еще темнее была фигура самого Хозяина. Единственной зацепкой была информация о том, что он входит в республиканское правительство. Но какую должность там занимает, мне было неизвестно. Я сидел за столом и карандашом проводил возможные связи между Хозяином и другими членами группы. В какой-то момент до меня дошло, что у меня нет ни одной реальной нити, которая выводила бы на этого человека из правительства. «Может, переговорить с Кондратьевым? Может он прольёт хоть какой-нибудь свет на эти фигуры?»

Мои размышления прервал телефон. Сняв трубку, я услышал взволнованный голос Старостина:

– Виктор Николаевич! Жены Михаила Ланге дома нет. Со слов соседей, они уже неделю с лишним выехали всей семьей в неизвестном направлении.

– Старостин! опросите всех соседей, воспитателей в детском саду, её подруг и коллег. Ну, короче, ты понял! Мы должны знать, где эти люди! Не исключаю, что они могли быть похищены и убиты. Нужно их найти!

Внезапный отъезд семьи Ланге спутал все карты в этой игре. «Почему они уехали? Хорошо, если Кунаев их отправил их в Германию. А если нет? Ещё вчера, когда мы сидели с ним в ресторане, он высказывал пожелание, чтобы дочь и внуки покинули Казахстан и выехали в Германию. Почему он об этом сказал мне? Всё очень просто. Он уже знал, что они в Германии, и всех моих усилий не хватило бы вернуть их обратно. Вот почему он спокойно признался. Интересно, а с чем была связана его фраза, что игра им проиграна и ничего хорошего в этой жизни для себя он уже не видит? Да, он ещё обмолвился, что его вызывают в Алма-Ату в министерство и с него обязательно снимут погоны. Выходит, он тоже уже знает и это, что его вопрос решён». – В тот момент я был уверен, что это моя инициатива; я даже не предполагал, что это проделано местным отделом КГБ, а точнее, Каримовым».

Где-то, через час ко мне опять заглянул Старостин.

– Виктор Николаевич, они не просто выехали, а выписались без указания адреса. Мы опросили всех, кого могли найти. Никто из опрошенных нами людей не знает, куда они могли поехать, и все удивлены внезапным отъездом.

– Ну что, Старостин, зевнули мы с тобой капитально. Пригласи ко мне оперативника, который занимался ей. Может, он скажет что-нибудь дельное.

Через минуту вошёл небольшого роста оперативник. Его густые рыжие волосы, как леска, торчали в разные стороны.

– Сидоров, – представился он.

– Вот что, Сидоров. Расскажи, пожалуйста, как ты отработал семью разыскиваемого преступника? Когда последний раз встречался, о чём разговаривал?

Сидоров докладывал, что он в течение всего времени занимался розыском Михаила Ланге, поэтому ему приходилось неоднократно встречаться и разговаривать с его супругой. В последний раз он её видел чуть больше недели назад. При встрече он обратил внимание, что женщина была сильно встревожена, при разговоре постоянно оглядывалась по сторонам, словно проверяла, не следит ли кто-нибудь за ней. О своём отъезде она не говорила и просила его больше к ней не приходить, так как боялась длинных языков своих соседей.