Кровь на колёсах

– А мне плевать. У неё своя жизнь, а у меня своя. Тем более, она сама меня просила затащить тебя на себя.

Я попытался расцепить её пальцы и встать с кресла. Но не тут-то было. Она опять схватила мою руку и положила себе на грудь. Через минуту, несмотря на моё тактичное, но отчаянное сопротивление, она стала стаскивать с себя кофту. Вслед за ней в сторону полетел и бюстгальтер.

– Не стоит этого делать, Клара – не выдержал я. – Ты взрослая женщина, не нужно меня провоцировать. На кухне твоя подруга, которая меня пригласила, и мне бы не хотелось выглядеть идиотом в её глазах.

– Ты за неё не переживай! Ты мне понравился ещё в ресторане, и я не скрываю, что хочу переспать с тобой.

Она взяла мою руку и на этот раз пристроила себе на бедро.

– Не нужно, Клара!

Девушка вдруг вскочила и стала сдергивать с себя юбку, а потом вновь кинулась в мою сторону и сдавила в объятиях.

В этот момент из кухни вышла Вероника. Она, в отличие от подруги, играла великолепно: моментально оценила обстановку и возмущённо закричала на меня.

– Негодяй! Скотина! Как вы могли пойти на это? Вы воспользовались беспомощностью одинокой женщины и пытались её изнасиловать в её же квартире! Если вы работаете в МВД, то считаете, что всё сойдёт вам с рук! Вы просто мерзавец! У меня нет слов, чтобы выразить вам своё презрение!

Её голос всё больше срывался на крик. Она открыла дверь и выскочила на лестничную площадку. Через секунду вернулась и вытащила за собой полуобнаженную подругу, лицо которой было измазано косметикой. Клара стояла на площадке, опираясь на косяк двери, и громко плакала от стыда.

– Помогите! Защитите! – стала кричать Вероника. – Он хочет меня убить!

Я, отодвинув штору, несколько раз махнул рукой Старостину. Ребята только этого и ждали. Они один за другим побежали в подъезд.

– Виктор Николаевич, – крикнул Старостин, – что нам делать?

– Работайте как обычно, опросите, задержите, допросите. А сейчас всех отвезите в отдел, там и будем разбираться.

Мои ребята быстро пошли по квартирам и стали вызывать жильцов в коридор. Когда их собралось человек пять, Старостин пригласил всех в квартиру Клары.

– Осмотрите, пожалуйста, тело и лицо вашей соседки, – попросил он. – Кто из вас может назвать те части тела, где у неё есть кровоподтёки, царапины или следы насилия?

Соседи, осмотрев Клару, не нашли никаких следов. Накинув на её голое тело шубу, оперативники вывели девушку на улицу и, усадив в служебный автомобиль, повезли в больницу. Оставшиеся следователи и оперативники продолжили работу.

Прошло ещё с полчаса, и к дому подъехала машина дежурной части городского отдела милиции.

– Опаздываете, – сказал я им. – Мои уже всё сделали. К вечеру документы будут у вас в дежурной части. – Немая сцена.

Любоваться ей, к сожалению, было некогда, мы на всех парусах устремились в отдел.

– Поработайте с женщиной, – дал я команду. – Она обвинила меня в попытке изнасиловать её подругу. Пусть расскажет, кто её попросил об этом.

Я прошёл к себе в кабинет и, не снимая пальто, сел в кресло. Достал диктофон и включил. С легкой усмешкой послушал пару минут застольный вздор и отложил запись до лучших времён.

* * *

Вероника сидела у меня в кабинете и мало походила на некогда уверенную в себе женщину. Ночь, проведённая без сна, сказалась на её внешности и психологическом состоянии: опущенные плечи, потухшие глаза, – всё это свидетельствовало о тяжёлых раздумьях в ночи.

Утром я ознакомил её с документами об административном правонарушении, совершенном ею, Вероникой Штерн, заключающемся в нарушении покоя и отдыха граждан после 22 часов. Согласно постановлению городского совета Аркалыка, подобное нарушение тянуло на штраф или административный арест до 10 суток.

Листая материалы, лежащие на столе, я обратил внимание на заключение дежурного врача скорой помощи, в котором чёрным по белому было зафиксировано отсутствие каких-либо следов насилия на теле Клары. Да и в своём объяснении она написала, что каких-либо попыток насильственных действий с моей стороны в отношении неё не было.

Я поднял глаза на Веронику, и пристально посмотрел ей в лицо.

– Ну, что скажете, гражданка Штерн, по поводу вчерашней вечеринки? Хорошая бы из вас вышла артистка! Мне искренне жаль вашу подругу, которую вы опозорили на весь подъезд. Да бог с вами, это ваши проблемы! Единственное, что мне непонятно, зачем это нужно было вам? Я человек с достаточным опытом работы, и ещё в ресторане предположил подобное развитие ситуации. Ведь вы можете потерять многое, службу на Байконуре, например. Вы ведь об этом сейчас думали?

Штерн сидела молча. Мне показалось, что на ответные реплики у неё просто нет сил. Она была полностью подавлена.

В кабинет заглянул Старостин и поинтересовался, может ли он забрать к себе Штерн, так как её нужно доставить в городской суд.

– Погодите немного. В суд ещё успеете, – остановил его я.

Минут через тридцать явился Каримов. Мы поздоровались как старые знакомые, и он, удобно разместившись на стуле, попросил чашку чая. Я быстро исполнил его просьбу, мы пересели за стол. Он поинтересовался, зачем я его искал.

– Вы знаете, мы работаем по уголовному делу, связанному с кражами автомашин в Набережных Челнах. При первой нашей встрече вы обратились ко мне с просьбой информировать вас о транзитных поставках наркотиков фигурантами нашего дела. Если сказать честно, я сначала был против этого. Однако в настоящее время всё больше склоняюсь к тому, что эти проблемы сильно переплетаются между собой и сейчас трудно разделить их на простые составляющие.

Каримов, отодвинув чашку с недопитым чаем, внимательно посмотрел на меня, как бы давая понять, что готов слушать.

– Долго думал о самоубийствах Измайлова и Аскарова, – начал я. – Никак не мог понять их причину. Здоровые, физически крепкие люди вдруг добровольно уходят из жизни. Явление довольно странное, оба самоубийства происходят непосредственно в здании милиции. Одно в ИВС, а другое также в закрытом помещении оружейной комнаты. Что их толкнуло на такие поступки? Теперь же я знаю причину. Как вы, наверное, уже догадались, их гибель повлекло знание некоторых лиц и каналов поставок наркотиков в города России.

Каримов напрягся и подался вперёд, словно стараясь не пропустить ни одного слова.

– Не правда ли, интересно? Наркотики, смерть? – невозмутимо продолжал я. – И тот, и другой вот здесь, в этом самом кабинете стали давать мне показания по этой части и вдруг оба замолчали и умерли. Вчера вечером в отношении меня была организована провокация. Меня хотели обвинить в попытке изнасилования. Как думаете, товарищ Каримов, кто принимал участие в этой провокации? Скажу вам, это Вероника Штерн, сотрудник вашей организации. Вы знали об этой провокации? Мне хотелось бы узнать, какова ваша роль в этом деле?

Каримов менялся на глазах.

– Виктор Николаевич! поймите меня правильно. То, что вы мне здесь рассказали, я знаю, и ничего нового вы мне не открыли. Мы вынуждены были проверять всех, кто соприкасался с этими людьми. К моему большому сожалению, вы тоже попали в этот список. Может быть, проверка была проведена не настолько тонко, как нам бы хотелось, но ничего не поделаешь, не все сотрудники могут хорошо играть, в этом наша беда.

Вы, Виктор Николаевич, разворошили улей с пчёлами. Простите, но я просто недооценил вас как оперативника. Я бы, поверьте мне, посоветовал вам, по возможности как можно быстрее уехать из города, пока вы ещё живы. Сегодня же свяжусь через своё руководство с центральным аппаратом КГБ, мы попросим, чтобы ваше дело передали нам.

– Хорошо, – произнёс я. – Я тоже направлю в МВД СССР всю информацию. Пусть там решают, кому работать по этому делу, вам или нам. Вы поймите меня, я сейчас боюсь что-то предпринимать, чтобы случайно не поломать ваши оперативные позиции.

Проводив его, я облегчённо вздохнул и вышел в коридор. Через несколько минут, в дверях здания показался Каримов, поддерживающий под локоть Веронику Штерн.

«Значит, борьба ещё не закончена, – подумал я, провожая их взглядом. – Да, недооценил он меня. Думал, я лох и со мной можно разобраться, как и с остальными исполнителями».

* * *

Ланге давно не был в Челябинске. Тогда, после убийства сожителя Веры, он дал себе слово, что больше никогда не вернётся в этот город. Прошло чуть больше года, и судьба вновь привела его сюда.

Водительская память безошибочно привела его к дому Веры. Он не только не встречался с ней с тех пор, но и за всё время ни разу не позвонил. А сейчас, как мальчишка, в ожидании новой встречи строил планы своей беседы с ней.

Накануне вечером он справился в гостинице «Уральские самоцветы», что Вера закончила дежурство и уехала домой. Следовательно, решил Михаил, сегодня она отдыхает и, скорее всего, дома.

В центре города он купил большой букет цветов, бутылку шампанского, коробку конфет и, поймав частника, поехал к ней домой. Всю дорогу он строил радужные планы, рассчитывая на тёплую встречу. Он робко подошёл к двери и, на секунду замешкавшись, нажал на кнопку звонка. Трель еле отозвалась за входной дверью, и он, как ни прислушивался, не мог расслышать лёгкие Верины шаги.

Наконец дверь отворилась, и он увидел былую красавицу. Некогда миловидное лицо пересекал большой грубый шрам, деля его на две половинки: ту, которую он хорошо помнил, и другую, которую не знал вовсе.

– Здравствуй, Вера, – тихо сказал он и протянул ей цветы. – Вот проездом через ваш город, решил навестить тебя. Давно не виделись, Вера, наверное, больше года.

Женщина стояла в дверях в домашнем ситцевом халате и молчала. Она часто вспоминала этого красивого парня с немецкой фамилией, который так неожиданно ворвался в её жизнь и так же стремительно исчез, не оставив ей никакой надежды. Она догадывалась, что это он убил её сожителя, и первое время сильно переживала. Молилась по ночам, чтобы его не нашли. Однако время шло, а от него не было никаких вестей: ни звонка, ни писем.

Прошло около года, Вера встретила мужчину, который чем-то напоминал ей Ланге, вот уже больше месяца они жили под одной крышей.

И вдруг этот звонок!

Он стоял в дверях растерянный. От его былой лихости остался только светлый чуб, который, как и прежде, торчал из-под шапки. Глядя на Веру, он понял, что за это время всё изменилось. Перед ним стояла чужая Вера, начавшая жизнь с чистого листа.

– Может, впустишь меня в квартиру? А то как-то неудобно разговаривать на пороге, – попросил Михаил.

– Да-да, конечно. Проходи, – засуетилась Вера, давая ему перешагнуть порог.

Войдя в прихожую, он сразу обратил внимание на мужскую куртку, висевшую на вешалке.

– Извини, я не знал, что у тебя есть мужчина. Я не задержусь. Просто заехал посмотреть на тебя, спросить, как живешь.

Он протянул ей шампанское и конфеты, а затем прошёл в комнату и, не раздеваясь, присел. Осмотрелся и тихо сказал:

– Да, Вера, змало что здесь изменилось. И обстановка та же, и кровать. Да и ты такая же. Время не властно над тобой.

Он тяжело встал со стула и направился к выходу.

– Михаил, постой, – произнесла она, словно очнувшись от сна. – Пойми же меня! Прошло столько времени, а от тебя ни слуху ни духу. Я любила тебя, ждала, ночи просиживала в надежде, что ты снова появишься. Но ты так и не пришёл. Теперь я вижу, ты коришь меня. А ты вспомнил хоть раз обо мне? Позвонил? Тогда я тебе была не нужна! А теперь ты приехал, увидел и обиделся. Я тебе не жена и ждать тебя не обещала!

– Может, ты и права, – ответил он. – Наверное, права. Я ведь ни на что не претендую. Живите с миром.

Михаил вышел в коридор и плотно закрыл за собой дверь.

Он побрёл вдоль двухэтажных, серых от времени домов, ёжась от холода. «Куда идти? – раздумывал он. – Вот и дожил, что стал никому не нужен».

Увидев впереди автобусную остановку, он бросился к ней в надежде добраться до центра города и побродить там. «В гостинице останавливаться нельзя, заметут. Нужно к какой-нибудь женщине. Это самый лучший вариант» – в голове Михаила зрел какой-никакой выход из безысходной ситуации.

Перекантоваться он решил в ближайшем от остановки кинотеатре. К сожалению, кинофильм оказался неинтересным, и он, отогревшись, задремал. Очнулся от грохота стульев и топота ног. Пришлось вставать и шаркать ногами вслед за толпой.

Покружив по городу ещё часа два, беглец нашёл ресторан. Выбрав самый дальний и затемнённый столик, он заказал ужин.

Сто граммов водки затушевали чувство безысходности и вернули ему уверенность в себе. Он стал внимательно осматривать посетителей. Взгляд остановился на столике, за которым коротали вечер две дамы. Судя по ассортименту на столе, это были постоянные клиентки заведения. Они распивали бутылку сухого вина без закуски. Почувствовав на себе пристальный взгляд незнакомца, одна из женщин тоже внимательно посмотрела на него. Он молча махнул им рукой, приглашая к себе за столик.

Недолго посовещавшись, женщины прихватили с собой бокалы, бутылку и пересели.

– Ну что, будем знакомиться, – непринужденно начала одна. – Меня зовут Лида, а это Катерина. А вас?

– Анатолий, – соврал Михаил. – Представляете, приехал к школьному товарищу, а тот, мерзавец, укатил в отпуск на юг. Возвращаться домой не хочу. Работа, семья, всё это так надоело, что я решил немного зависнуть в вашем городе, культурно отдохнуть. Сижу здесь около часа, скучно до чёртиков, не с кем словом перекинуться. Гляжу, две леди напротив тоже скучают, вот и пригласил вас к себе.

Он протянул им меню.

– Не стесняйтесь, девочки, заказывайте! Веселиться, так на полную катушку.

Он подозвал официанта, и женщины, смеясь и споря между собой, стали делать заказы.

– Вы сами откуда, Анатолий? – поинтересовалась Лида. – Явно не с Урала. Говор у вас не местный.

– Я из Москвы, – опять насочинял Михаил. – Москва есть Москва! Людей там больше, чем снега по всей вашей области, да и машин тоже. А если по-честному, то не люблю я этот город. Шумно там очень. Люди ходят чванливые. Гордятся, что москвичи, хотя многие сами приехали из провинции, и ещё неизвестно, кто больше для города сделал, они или мы, приезжие.

Официант принёс спиртное и холодные закуски.

Михаил разлил дамам вино, себе налил водки. Выпили за знакомство.

– Вы, наверное, в гостинице остановились? – снова спросила любопытная Лида.

– Да нет, ещё не успел. Прямо с вокзала к другу, а затем в ресторан. Да и вещей у меня совсем мало, одна сумка. Надоели все эти гостиницы, сплошная казёнщина. Мне лучше в каком-нибудь домике, с печкой. Люблю тепло печи с детства, – разошёлся он, заедая водку солёными грибочками. – Не представляете, девчонки, года два жил в Москве в гостинице, надоело всё до ужаса. Сюда приехал, думал, поживу у друга, а здесь опять гостиница! Жить хочу в доме, а не в этих комнатах с казёнными кроватями.

Он налил им еще вина. Женщины сидели и хитро переглядывались между собой, определяясь, кто из них приютит кавалера.

Лиде, сидевшей слева, с тёмными крашеными волосами, было лет сорок. Её платье с большим вырезом откровенно подчеркивало большую белую грудь. Правая нога в чёрном капроновом чулке постоянно и недвусмысленно касалась его ноги.

Катерина была противоположностью Лиды. Её маленькая грудь явно проигрывала подруге, зато стройные длинные ноги привлекали внимание многих мужчин.

«Пусть решат сами, – усмехнулся про себя Ланге. – Главное, остаться хотя бы на несколько дней у кого-нибудь из них».

– О чём задумались? Веселиться надо, пить, танцевать! Не на похороны же собрались! – произнесла Лида.

Михаил встал из-за стола и направился к музыкантам, расставлявшим на сцене инструменты с колонками. Он, что-то сказал одному из них, после чего достал из бумажника купюру и сунул её в карман музыканта. Спустя несколько минут заиграла музыка, и он пригласил на танец Лиду.

Лида танцевала так, как будто никого не было в зале. Её плотное тело срослось с Михаилом, словно пытаясь поглотить его.

– Ты меня возбуждаешь! – прошептала Лида. – Я уже хочу тебя!

– Всё намного сложнее, – серьёзно ответил он. – Я бездомный и вести мне тебя некуда. Не будем же мы с тобой заниматься любовью на улице?

– Я тоже сегодня не могу тебя пригласить. Мать приехала погостить на неделю, – со страстным выдохом прошептала Лида. – А Катька своего шанса не упустит, она с тебя глаз не сводит.

– Лида, у нас ещё будет время провести с тобой вечерок. Кто знал, что так всё получится, – словно извиняясь, произнёс он. – Вот уедет твоя мать, я к тебе и нагряну. Надеюсь, не прогонишь?

Танец закончился, они сели за столик. Михаил налил дамам и предложил выпить за дружбу. Выпив, с аппетитом принялись за горячее. «Значит, Катерина, – подумал он. – Ладно, я не против, лишь бы не кинула с ночлегом». Он взглянул на женщину и, поймав её взгляд, смутился, будто она могла прочитать его мысли: «А она ничего…»

Катерина потащила его танцевать. Тело её было податливым, словно лоза, и он, плотно прижав её к себе, закружил.

Вечер был в разгаре, когда Лида вдруг вскочила из-за стола и, не попрощавшись, удалилась.

* * *

Я ехал встречать Лазарева, прилетевшего утренним рейсом.

Ещё два дня назад я отправил в главное управление уголовного розыска МВД СССР все оперативные материалы и подробную справку о проделанной нами работе. Я с нетерпением ждал реакции главка, но ответа не было. «Почему молчат? – удивлялся я. – Может, что-то не так? Но при любом раскладе должен же быть какой-то ответ?»

Я впервые с нетерпением ждал Лазарева, надеясь, что он прояснит ситуацию и что-то расскажет. Наконец я увидел его. Он шёл по коридору в сопровождении двух молодых людей. Завидев меня, гости повернули в мою сторону.

– Абрамов, – представился я.

– Это Сычёв, – указал на одного из спутников Лазарев. – Он будет отвечать за следствие в нашей группе. А это Кондратьев, он будет курировать оперативный блок, как и вы.

Мы вышли из здания и направились к машине.

– Что нового в Москве, в МВД? – не вытерпел я.

Он, словно не слыша, сел на переднее сиденье машины. В гостинице, пока прибывшие оформляли документы, Лазарев отвёл меня в сторону и вполголоса сообщил:

– Кондратьев из конторы. Не исключаю, что и Сычёв тоже оттуда.

Я подхватил тяжеленный чемодан Лазарева и понёс на второй этаж в номер шефа.

– Что-то ты, Абрамов, сделал не так, – уже в номере сказал Лазарев. – То ли слишком глубоко копнул, то ли что другое. Мне накануне отъезда звонил брат, велел ограничиться розыском машин и не лезть больше никуда. Насколько я понял, похоже, звонили из правительства Казахстана и просили ограничить работу нашей бригады рамками уголовного дела. Теперь, дорогой мой, шаг влево, шаг вправо будет расцениваться как попытка к бегству. Голову за эти дела точно снимут. Ты, надеюсь, понял.

– Спасибо, – ответил я. – Теперь мне, по крайней мере, все стало ясно: и молчание Москвы, и многое другое.

«Значит, достучался Каримов до высоких московских кабинетов, – решил я про себя. – Испугался, начал паниковать. Сейчас попытается через Москву вытащить из меня все сведения по транзитным рейсам Ланге. Да, парень, твой испуг мне понятен и кроется он сейчас именно в Ланге, Мустафе и Кунаеве. Если ты умный, в чём я не сомневаюсь, тебе придётся полностью зачищать эту цепочку. Сейчас это сделать довольно сложно. Эти люди хорошо осведомлены и просто так не дадутся. Придётся изрядно попотеть, чтобы заткнуть им рот. Тебе было бы легче отодвинуть меня от дела, чем их. Но видишь, и это у тебя не получилось. Ну что, Каримов, посмотрим, кто кого?»

Я вышел из гостиницы и поехал в городской отдел милиции. В кабинете достал из сейфа все бумаги и засел их перечитывать. «Никаких копий и оригиналов, – решил я. – Всё, что у меня было, отправлено в Москву, больше ничего нет». Я подвинул к себе машину для уничтожения документов. С её помощью были ликвидированы справки, меморандумы, агентурные сообщения Верного и всё остальное.

Собрав бумажную соломку в полиэтиленовый пакет, я вышел на улицу и свернул за угол здания. Оглянувшись, я высыпал труху в пустой мусорный ящик и поднёс спичку.

Бумага вспыхнула, и через минуту-другую в ящике остался лишь пепел. Я вытряхнул его из ящика и растёр по земле. «Вот и всё, – сказал сам себе. – Ничего по наркотикам у меня нет».

Я поднял воротник и спокойно направился в здание милиции.

* * *

Ланге проснулся в кровати Екатерины. В комнате было прохладно, и ему не хотелось выбираться из кровати. На кухне, бренча посудой, хозяйка уже готовила завтрак.

– Анатолий! – услышал он. – Ну сколько тебя можно звать!

Михаил улыбнулся, сообразив, что зовут его, а не кого-то другого. Ему сразу вспомнился вчерашний вечер и все его приключения. Спустя пять минут он уже сидел за столом и с удовольствием уплетал яичницу.

– Катя, можно я у тебя поживу недельку-другую? Могу, если хочешь, заплатить вперёд. Не переживай, деньги у меня есть, и обманывать я тебя не буду.

Катерина смерила его пренебрежительным взглядом.

– Ты, Анатолий, вчера поссорил меня с лучшей подругой. Она хотела, чтобы ты поехал к ней, а ты вдруг полез ко мне. Как считаешь, тебе это понравилось бы? Знаешь, Толя, я не привыкла жить с мужчинами. Одно дело переспать с ними, а другое дело – заботиться о них. У меня был муж, сейчас он сидит, и ему ещё три года осталось. Ты сам представь, что скажут соседи, когда увидят тебя у меня? Ты-то через две недели смотаешься, а я что скажу благоверному? Извини, но не могу. И деньги мне твои не нужны.

Михаил не ожидал подобного поворота. Ещё вчера эта женщина цеплялась за него, как утопающий за соломинку, а сегодня на тебе: не могу и не хочу!

Он с трудом проглотил кусок хлеба и вопросительно посмотрел на неё.

– Катя! посоветуй, у кого можно снять квартиру, ненадолго, на пару недель. Что, у тебя подруг нет или деньги никому не нужны? Я же сразу заплачу!

– Не знаю, обещать не буду. Сейчас попробую поговорить с Лидой, может, у неё кто-то есть. Но ты сам видел, как она вчера обиделась на меня, как будто сто лет не видела голого мужика.

Пока он доедал яичницу, женщина прошла в комнату и стала звонить подруге. Через несколько минут в дверях показалась голова Катерины.

– Везёт же лохам и пьяницам! Лида даже обрадовалась моему вопросу. Говорит, бабка сверху сдает угол, и она потолкует с ней.

– Вот и хорошо. Большое спасибо тебе за заботу! Я сейчас мигом оденусь и рвану к ней. Ты дай мне адресок.

Вскоре Михаил был готов и с нескрываемым нетерпением переминался на пороге с ноги на ногу.

– Вот тебе адрес, езжай к ней, там и договоритесь, – деловито сказала Катерина.

– Сколько с меня?

– Головой тронулся, что ли? – обиделась Катя. – Я что, проститутка какая-нибудь! Может, я тебе должна? Давай, не болтай и быстрее шевели батонами.

Михаил чуть ли не бегом выскочил на улицу и, поймав такси, поехал по указанному адресу. Машина остановилась у двухэтажного здания, внешне напоминающего барак, какие строили ещё в довоенные годы. Расплатившись с таксистом, он обошёл строение и углубился в полутёмный подъезд. Там было темно и сильно пахло кошачьей мочой.

– Здравствуйте, – услышал Ланге, налетев на мальчика лет восьми-десяти. Маленький житель по-взрослому поинтересовался: – Вам кого?

– Нет, нет, – усмехнулся Михаил. – Иди, гуляй, я сам разберусь. Тут у вас на каждой двери есть номера.

Он медленно шёл по тёмному коридору, вглядываясь в начерченные мелом цифры. Наконец его взгляд остановился на двери, на которой белели две единицы.

– Вот она, номер одиннадцать, – пробормотал он и остановился. Сердце его колотилось как-то по-особенному. Он хотел постучаться, но дверь вдруг сама открылась. На пороге в домашнем халате стояла Лида.

– Не заблудился, путешественник? – весело спросила она. – Давай проходи, квартирант.

Он медленно вошёл в квартиру и остановился на пороге. Несмотря на отсутствие дорогой обстановки, квартира Лиды сверкала чистотой.

– Присаживайся, – шутливо скомандовала она, указывая на массивный деревянный табурет у стены. Поинтересовалась: – Голова болит? Ты не стесняйся! Если болит, то налью опохмелиться. Наверное, вчера перебрал изрядно, если, словно дурак, ухватился за Катьку.

– Нет, спасибо, не нужно. Я не похмеляюсь. Просто не пью так много, чтобы наутро болеть. Ты одна живешь? Что-то никого не видно? Вчера говорила, что мать к тебе приехала, – напомнил хозяйке Михаил.

– Как приехала, так и уехала, – ответила Лида. – Что, так и будешь сидеть одетым? Давай, снимай пальто и проходи в комнату.

– Мне Катя сказала, что твоя соседка сверху сдаёт комнату, вот я и приехал. Зачем раздеваться, может, мы с тобой сразу пойдём к ней?

Лида внимательно посмотрела на него. Что-то в нём ей явно не нравилось, однако, что конкретно, она ещё не понимала.

– Крутишь ты, Толя, что-то! Никак в бегах? Я ещё вчера подумала об этом. Вроде на вора не похож, держишься по-другому, а глаза бегают, словно боишься чего-то. Я сразу поняла, кто ты. По твоим деньгам. Сорит, думаю, деньгами, кучами бросает на выпивку, точно не трудовые. Простой человек с деньгами так не поступает, он знает цену копеечке.