Кровь на колёсах

Михаил молча разлил водку по рюмкам и, вздохнув, опрокинул свою порцию в рот.

– Сейчас тебе надо срочно рассчитаться с Хозяином за последний транзит, получить у него деньги и срочно скрыться из города. Ты ключевая фигура в бизнесе Хозяина, и тебя здесь будут пасти и те, и другие, как никого из местных мужиков. Срочно уничтожь всю свою бухгалтерию! Лучше, если всё сгорит случайно. Найди людей, заплати им и сожги. Не жалей ничего! Проверь, чтобы всё сгорело к чёртовой матери! Кто ещё знает о машинах кроме Морозова? Уразбаев в курсе? Думаю, Морозов возьмёт на себя только КамАЗ, на котором он погорел. Если его припрут показаниями Дубограевых, то тебя он точно сольёт, а себя выгородит как рядового исполнителя.

Глядя в упор на возмущённое лицо зятя, тесть невозмутимо продолжал:

– Да, дорогой мой, даже не сомневайся, все будут сливать тебя! Винить здесь некого, ты сам виноват. Ты создал фирму! Ты втянул в этот бизнес три десятка человек. Я говорил, работай один. Попался – ответил за себя. Теперь придётся отвечать за всех. А если московские постараются, пришьют тебе и организацию банды. Тогда не видеть тебе воли до конца дней своих.

Лицо Михаила неожиданно посерело. Высокий лоб покрылся испариной. Он впервые в жизни испугался за себя. В этот момент его меньше всего беспокоила судьба детей и жены, в конечном итоге есть родственники, пропасть не дадут. А что будет с ним? У него сейчас очень много денег. Раз такой расклад, он не отдаст деньги Хозяину, а всё заберёт себе. Бежать так бежать.

Слушая тестя, Михаил вдруг прервал его и, чтобы не слышала жена, прошептал:

– Отец, ты знаешь, что у меня, кроме матери и брата, никого в живых нет. Если я оставлю им деньги, то у них их отберут. Давай я тебе отдам. Уж у тебя обыска, надеюсь, не будет! Часть отдам завтра же. Хозяин перебьётся, они сейчас мне нужнее. Схожу в паспортный стол и закажу документы на выезд. Они не подумают, что я могу сразу выехать. А к вечеру меня уже в городе не будет. Сегодня сожгу всю бухгалтерию. Единственное, что пока трудно, так это заставить людей молчать. Если возьмут Расиха, то всё, что я задумал, может пойти прахом. Только он один знает, кому мы продавали эти машины. Только у него есть адреса и счета этих фирм.

– Сынок, ты играешь с огнём. Хозяин тебе не простит, если ты его кинешь на деньги. Отдай ему бабло, или он убьёт нас всех. Подумай о семье! Зачем тебе деньги, если их убьют? Эти люди такого не прощают. Ты прекрасно знаешь, кто за ними стоит. Они тебя и за границей достанут.

– Ну что ты, папа. Пока меня не найдут, семью они не тронут. Ведь я могу их сдать с наркотиками. Ты сам советовал завязаться с ними, а я послушал твой совет. Ты был прав, там крутятся не деньги, а деньжищи, несоизмеримые ни с какими КамАЗами. Но ты тогда мне не говорил, что выхода из этой цепочки не будет. Я, правда, сам понял это, но только поздно. Я позвоню тебе или как-то сообщу, где спрячу хрусты. Если что, отдай семье. Только сейчас до меня дошло, что я не смогу сам получить загранпаспорт и смотаться за кордон. Пусть хоть уедет жена с этими деньгами.

За серьёзным разговором бутылка водки была незаметно выпита. Хмеля никто не чувствовал. Когда часы на кухне показали два ночи, родственники стали прощаться.

* * *

Около полудня, взяв служебную машину, я направился в гостиницу. Пересилив боль в боку, выбрался из автомобиля, поднялся на второй этаж и направился к номеру Лазарева.

Я осторожно постучал и стал ждать приглашения. Изнутри донеслось какое-то мычание. Я посильнее надавил на ручку двери и оказался в номере. Там повсюду валялись бутылки из-под коньяка, куски хлеба, упаковки от колбасы и других продуктов. Пепельница была полна окурков. Среди этого мусора лежал на полу руководитель оперативно-следственной бригады МВД СССР, полковник милиции Лазарев. Он был смертельно пьян и с трудом мог разговаривать.

– Василий Владимирович, – обратился я, – звонила Москва, интересовалась результатами работы бригады. Я доложил, они пока довольны. Интересовались, где вы и чем вы заняты. – Я попытался хотя бы испугом привести его в чувство.

– Мне глубоко плевать, Москва звонила, не Москва. Они знают, кто у меня брат! Не их дело, чем я занимаюсь. Главное, что дело идёт нормально. А оно не может идти плохо. Ты же делаешь своё дело? В следующий раз, если будут спрашивать, ничего не отвечай. Я сам отвечу!

– Василий Владимирович, вчера мы задержали одного человека на краденом КамАЗе, я бы хотел его сегодня отпустить из-под стражи, в оперативных целях. Он обещал нам помочь. Если вы согласны, поставьте вот здесь свою подпись.

Я помог шефу подняться, и я, смахнув остатки пищи со стола, положил постановление. Ручку пришлось буквально вставлять Лазареву в пальцы.

– А что, без этих формальностей нельзя? – спросил он, расписываясь в указанном месте.

– Нет, Василий Владимирович! эти формальности обязательны в нашем деле. Без них никак нельзя. Пока вы живы, я за вас подписываться не могу.

– Что значит «пока живы»? Ты что, меня хоронить собрался? Тебе не кажется, Абрамов, что ты забываешься? Стоит к тебе чуть-чуть получше отнестись, как ты начинаешь наглеть. Не забывай, кто я, и кто ты. Что ты так на меня смотришь? Осуждаешь небось? А мне наплевать на тебя и на твоё осуждение. Я-то получу генерала, а что получишь ты, неизвестно. А теперь катись отсюда! Дай мне отдохнуть! Не люблю, когда меня контролируют. Иди, работай!

Я вышел и хорошенько прикрыл за собой дверь. Мне как никогда было стыдно за своего руководителя. Хорошо зная сотрудников центрального аппарата МВД СССР, довольно часто приезжавших к нам в управление со всевозможными проверками я ожидал многого, но только не того, с чем столкнулся за дверью этого номера.

Московские гости частенько наведывались не для того, чтобы оказать помощь; в основном – чтобы хорошо отдохнуть недельку-другую. Как мы только не развлекали этих проверяющих! На рыбалку – пожалуйста! везём в Рыбную Слободу или Лаишево. Там их уже ждут за накрытым столом, полным разнообразнейшей рыбы. Желаете на охоту – пожалуйста! дичь уже подстрелена и зажарена.

Но такого я ещё не встречал. Никак не ожидал, что руководитель оперативно-следственной бригады МВД не пожелает даже встретиться со своими сотрудниками.

В коридоре гостиницы меня остановила горничная.

– Вы ведь из милиции? Вы знаете, ваш товарищ из триста второго номера вчера поздно вечером, будучи пьяным, упал в туалете и свернул сливной бачок. Еле остановили воду. Сейчас в его номере нет воды. Нам переводить его в другой номер или нет?

– Извините меня, но этот вопрос я решать не буду. Решайте сами. Как посчитаете нужным, так и поступайте.

Я вышел из гостиницы, немного постоял на крыльце и решил ехать в городскую больницу. Оформив в регистратуре медицинскую карту, я направился к врачу. Тот выслушал мою историю, направил меня на рентген, а затем, посмотрев снимок, сообщил результат:

– У вас трещины в двух рёбрах. Вам очень повезло, что нет переломов. В случае перелома одного из этих рёбер обломок мог легко проткнуть печень. Молитесь, что всё обошлось!

Он выписал мне обезболивающую мазь, какие-то таблетки и наказал, как можно меньше двигаться, а лучше всего – временно лечь в постель, хотя бы дня на два.

Я поблагодарил его и поехал в отдел – трудиться на благо общества.

* * *

Зайдя в кабинет, я сразу вызвал Агафонова. Он быстро явился и застыл в дверях. Я внимательно посмотрел на его ещё совсем юное лицо, покрытое лёгким пушком, и предложил присесть.

– Вот что, Володя! У меня к тебе деликатное поручение. Об этом будем знать только мы с тобой. Сейчас заберёшь из камеры Уразбаева и возьмёшь мою машину. Для всех – вы едете на следственные действия. Довезёшь его до окраины города. Выйдите из машины и зайдите за какое-нибудь укрытие, чтобы вас не видел водитель, ты освободишь его и дашь возможность скрыться. Для всех, между тобой и им завязалась драка, в результате которой он совершил побег. Ты как будто его преследовал, но не смог догнать. Я разрешаю тебе сделать несколько выстрелов в воздух. Он должен скрыться. Иди и всё с ним обговори сейчас. Будь осторожен, не подстрели кого-нибудь!

– Всё понял, Виктор Николаевич! Всё будет на высшем уровне, как в кино.

– Тогда свободен. Удачи!

Агафонов ушёл, а я стал изучать уцелевшие от огня остатки бухгалтерских документов фирмы «Целина», через которую, как нам стало известно накануне, происходила реализация всех краденых машин.

Все попытки разыскать директора предприятия, того самого Михаила Ланге, о котором мы узнали от Морозова и Дубограевых, а также главного бухгалтера Зою Иванькову не принесли результата. Эти лица, по словам родственников, за два дня до прибытия нашей группы в Аркалык выехали из города в неизвестном направлении. Вся затеянная мной оперативная комбинация с участием Уразбаева была нацелена на то, чтобы установить местонахождение этих людей.

Сам же Уразбаев дал показания, которые позволяли нам правильно организовать свою работу по розыску краденых автомашин. Но, несмотря на его в целом неплохую память, он помнил не всё и не всех, кто покупал машины у Михаила. Он часто путал фамилии покупателей и даты продаж. Задержание Ланге и Иваньковой позволило бы нам расследовать это дело в самые сжатые сроки.

Перебирая листы явки с повинной Уразбаева, я сделал несколько записей в своём блокноте. Это были фамилии покупателей, которых он хорошо помнил. Сведения об этих лицах, а также другие, не менее интересные документы хранились в бухгалтерии организации, которая, как уже было сказано, внезапно сгорела.

Отложив в сторону бумаги, я набрал номер телефона и стал ожидать соединения. Услышав характерный щелчок, произнес:

– Здравствуйте, Юрий Васильевич! На связи Аркалык, Абрамов. – Я коротко обрисовал ситуацию по нашему делу, поделился своими впечатлениями о начальнике группы Лазареве и попросил совета: – Юрий Васильевич! подскажите, пожалуйста, как мне работать с Лазаревым? Может, мне стоит позвонить в главное управление уголовного розыска МВД и доложить о нём? Мне крайне неудобно оправдываться перед администрацией гостиницы, которая каждый день обращается ко мне с претензиями, что Лазарев что-то разбил или сломал. Юрий Васильевич, поймите меня правильно, у многих сотрудников начинает создаваться впечатление, что наша работа здесь никому не нужна, кроме меня, и только я один заинтересован в каких-то результатах.

На том конце провода возникла пауза. Мне было понятно, что на заданные мной вопросы не может быть однозначных ответов. Я представил себе напряженное лицо Юрия Васильевича, его крепкие руки, которые, наверное, по привычке теребят ворот рубашки, стараясь расстегнуть верхнюю пуговицу. Наконец вновь раздался голос начальника:

– Да, ситуация у тебя нелегкая, но руки опускать не надо. Не обращай внимания на Лазарева, он всё равно бы не стал твоим помощником. Надейся только на себя, на свои опыт и знания. У тебя всё получится, я уверен в тебе. Пять найденных машин, это уже здорово. Виктор, будь осторожен. Это плохо, что главный фигурант – родственник начальника городской милиции. Но тебе не впервые сталкиваться с подобными сложностями. Давай не пропадай, звони!

Я положил трубку и откинулся на спинку кресла. Что я мог ждать от своего звонка? Заведомо ничего существенного, кроме дружеской поддержки. Нас разделяли сотни километров, и реальной помощи я, конечно, получить не мог. И всё же я был благодарен Юрию Васильевичу за эту пусть моральную, но поддержку.

Минут через двадцать в кабинет вошел Владимир Агафонов.

– Виктор Николаевич, ваше поручение выполнено. Всё нормально. Уразбаев после драки скрылся в неизвестном направлении. При преследовании пришлось трижды стрелять. На выстрелы подъезжала местная ПМГ. Пришлось писать рапорт на имя начальника городского отдела милиции о применении оружия в целях задержания совершившего побег преступника.

– Молодец, хорошо поработал. А сейчас, Володя, срочно подготовь ориентировку на Уразбаева и передай её в розыск. Пусть местная милиция передаст её по своим каналам во все подразделения области. Да, ещё не забудь объявить во всесоюзный розыск Михаила Ланге.

* * *

Время бежало с бешеной скоростью. Я, перекинув лист календаря, отметил про себя, что идёт уже десятый день моей командировки в Аркалык.

На плацу стояло восемь изъятых КамАЗов, а в камерах сидело уже семь человек, арестованных за скупку заведомо краденых вещей. Работы было достаточно, чтобы не скучать по дому. И она меня полностью поглотила. Иногда мне казалось, что эта рутина никогда не кончится. В такие моменты я представлял себя неким каторжанином, намертво прикованным к своему рабочему креслу.

Группа по-прежнему держала шесть засад на адресах покупателей похищенных автомашин, а меня согревала лишь одна надежда, что рано или поздно эти люди всё же вернутся к себе домой, и мы их обязательно задержим.

Вечером в гостинице, когда я уже готовился лечь в постель, мне прямо в номер позвонил Уразбаев и попросил о срочной встрече. Взглянув на часы, я назначил её ровно на полночь, то есть через полчаса. Мы должны были встретиться недалеко от гостиницы, на пустыре за строительной площадкой. Очень не хотелось опять одеваться и идти куда-то в морозную ночь, но никуда не денешься.

Постояв на крыльце минут пять, я моментально ощутил пронизывающий ледяной ветер тургайских степей. Несмотря на довольно небольшое расстояние до места встречи, я остановил такси, назвал водителю адрес. Он сразу догадался, что я не местный и начал кружить машину по заснеженным улицам.

– Слушайте, молодой человек, – обратился я к нему, – вам что, делать нечего или вы решили меня покатать за свой счет? Вы, по всей вероятности, считаете, что я плохо знаком с вашим городком, и решили больше заработать? К сожалению, вы ошиблись. Это вам не Москва, где подобные фокусы легко проходят с приезжими.

Водитель слегка опешил от моих слов.

– Я у вас чаевых не прошу! Оплатите мне проезд!

– Вы меня и так уже минут пятнадцать катаете по кругу. За что вам платить, за лишние круги? А если я вам не заплачу, что вы будете делать со мной? Может, мы с вами сразу поедем в милицию?

– Ты что, мужик, отказываешься платить? – рыкнул водитель, и его рука потянулась под сиденье за монтажкой.

– Я бы вам не советовал это делать, – спокойно сказал я, хотя во мне всё напряглось в предчувствии возможного скандала.

Неожиданно машина затормозила, и я, чтобы не удариться лицом в лобовое стекло машины, машинально упёрся в него рукой. В тот же момент водитель выскочил из машины, обежал её. Он быстро открыл пассажирскую дверь и словно пушинку выдернул меня из салона. Я махом оказался в большом сугробе. Скинув с себя навалившегося водителя, я ударил его в лицо кулаком. Похоже, удар оказался не столь эффектным, как мне бы хотелось. Водитель застонал и ещё крепче вцепился в ворот моего пальто, стараясь вдавить меня в мягкий снег. Мне удалось вырваться из цепких его объятий и встать на ноги. Следом за мной вскочил и мой противник. Оба, обваленные снегом, внимательно наблюдали друг за другом, стараясь использовать хоть какую-то ошибку.

Первым пошёл в атаку водитель. Его прямой удар правой рукой был призван решить судьбу нашего противоборства, однако исполнение подкачало его. Кулак пролетел мимо, слегка задев мне левое ухо. Воспользовавшись секундной паузой, я сам со всей силы таким же прямым дал ему в нос. Водитель свалился, отлетел метра на два и рухнул в снег. Отскочив в сторону, я выхватил из-за пазухи пистолет и направил его на противника.

– Стоять! – привычно крикнул я. – Если дёрнешься, застрелю! Я из милиции!

Водитель, встав на колени, поднял руки.

– Не штреляйте, – прошепелявил он, разбитыми губами. – Я тоже из милиции. У меня в правом кармане удостоверение, достаньте его и посмотрите.

– Если ты работник милиции, то объясни мне, почему ты на такси? Ты что, подрабатываешь по ночам или грабишь запоздалых пассажиров?

– Нет, просто сегодня у нас рейд. Мы пытаемся поймать преступника, который уже вторую неделю нападает на водителей такси. Уже пять подобных случаев по городу.

– Хорошо. Опусти руки и достань удостоверение. Если обманываешь, застрелю на месте, – припугнул я и поднял пистолет на уровень его груди.

Водитель достал удостоверение и бросил в мою сторону.

Я подобрал его и, убедившись, что передо мной действительно работник милиции, опустил дуло.

– Тебе, брат, повезло, я и убить тебя мог, – выдохнул я и спрятал оружие. – Ну а теперь, когда мы с тобой разобрались, срочно отвези меня по указанному адресу. Я из-за тебя сильно опаздываю на встречу.

Я сел в машину, и, пока мы поехали, парень жал на газ, не обращая внимания на светофоры и запрещающие знаки. Через три минуты я уже был около стройки и внимательно осматривал пустырь, стараясь разглядеть Уразбаева, укрывшегося от любопытных глаз. Время шло, а он всё не появлялся. Я стал слегка волноваться.

Прошло ещё минут десять от намеченного времени, когда я наконец-то увидел Расиха. Он, оглядываясь по сторонам, шёл через пустырь к стройке.

– Привет, – поздоровался я и крепко пожал ему руку.

– Здравствуйте, – ответил он полушёпотом. – Давайте зайдём за угол. Не хотелось бы лишнего светиться, да и ветра там поменьше.

Мы быстро зашли за угол бытовки, и он, достав сигареты из кармана дублёнки, закурил.

– Виктор Николаевич, Михаила в городе нет, это точно. Где он залёг, я пока не знаю. Все наши мужики очень напуганы арестами и не знают, что делать дальше. Многие думают прийти с повинной, но боятся Ланге и его друзей. Им такая реклама не нужна. Они и так уже знают, кто даёт показания, а кто до сих пор молчит. Это вам кажется, что вы их закрыли в КПЗ и решили все проблемы. Город у нас маленький, каждый второй имеет родственников в милиции. Ночью они свободно встречаются и разговаривают, обсуждают свои перспективы на будущёе. Вот вам совет. Если хотите, чтобы у вас выгорело дело, перевезите всех арестованных и задержанных в Татарстан. Иначе у вас ничего не получится.

Я с интересом взглянул на Уразбаева. Это было впервые в моей практике, когда преступник давал мне советы по расследованию уголовных дел.

– Что вы так удивлённо на меня смотрите? Считаете меня дурачком? Виктор Николаевич! Вы поверили мне, а я за ваше доверие говорю вам, как поступить лучше. А дальше уж ваше дело! У меня с ним свои счёты ещё с юности. Он это хорошо знает. Кстати, главный бухгалтер предприятия Зоя Ивановна Иванькова скрывается у своей двоюродной сестры. Правда, где та живет, я не знаю. Вы можете узнать сами.

А теперь самое главное! Вас, Виктор Николаевич, хотят убрать. Не знаю, как конкретно, но это будет в ближайшие дни. Все дело в том, что Ланге и его друзья считают вас самым опасным человеком в этой бригаде. Если вас убрать, то все остальные просто разбегутся. Это сказал ему тесть, который каждый день общается с вашим шефом. Пока всё. Я пошёл, Виктор Николаевич! Меня искать не надо, я сам вас найду. Будьте осторожны, один никуда не ходите, – уже на ходу посоветовал он мне.

Я долго смотрел ему вслед, не зная, радоваться услышанному или плакать. «Интересно, что они задумали и что мне теперь делать? Эти люди явно шутить не будут. Я им здорово мешаю, и они всё сделают, чтобы избавиться от меня любым способом. Знать бы только каким», – размышлял я, шагая по улице.

Я впервые в своей жизни испытывал страх. Пройдя через бои в Афганистане, я никогда не думал о смерти, так как хорошо знал, что всё упирается в случай. Здесь же был совершенно другой расклад. Здесь они все целились лишь в меня и ни в кого больше, это значительно снижало мои шансы. Мне стало казаться, что из-за каждого угла за мной следят. Мысль, что меня обязательно убьют, охватила меня полностью. От неё у меня закружилась голова, и тошнота подкатила к горлу. Я хорошо знал, что это просто страх и ничего более. Наряду с этой мыслью в голове сразу же возникла другая – бросить всё и уехать отсюда.

Я остановился посреди пустой улицы и, взяв пригоршню снега, обтёр ею лицо. Мне не раз доводилось слышать от людей, знавших это чувство, что ожидание смерти намного страшнее её самой. Многие сходили с ума от такого ожидания, а некоторые сами накладывали на себя руки. Стараясь перебороть в себе ужас, я закрыл глаза и громко произнёс:

– Я не боюсь! Я не боюсь! Не боюсь! Не бойся, Виктор, это только слова, и мы ещё с тобой повоюем!

Это меня нисколько не успокоило, наоборот, страшно становилось даже от собственного голоса. Мысль о смерти крепко сидела в моей голове, не давая думать ни о чём другом.

Увидел легковую машину, я махнул рукой. Автомобиль остановился, и я, осторожно разместившись на заднем сиденье, поехал в гостиницу.

* * *

Вечером следующего дня, возвращаясь с работы, я увидел шатающегося в холле Лазарева. Он тоже заметил меня и окликнул:

– Абрамов, Виктор, не слышишь меня?

Я остановился и, взяв себя руки, направился к нему.

– Ты что, обиделся, что ли? Я сегодня разговаривал с Москвой. Они, между прочим, высоко оценивают работу бригады. Ты у меня молодец! Может, выпьем немного, посидим, поговорим? Ты знаешь, начальник городского отдела милиции приглашает нас с тобой в гости к его родственникам. Посидим немного, бишбармак покушаем, в баньке попаримся. Наверное давно в баньке не парился?

– Извините меня, Василий Владимирович! У меня работы много, боюсь, люди не поймут, если я уеду. Как-нибудь мы с вами обязательно сходим в баньку, выпьем, посидим, поговорим. Кстати, завтра у меня встреча с местными товарищами из КГБ в десять часов утра. Может, вы пойдёте на встречу? Они очень хотели вас видеть.

– Вот ты какой человек, Абрамов! Ты всегда найдёшь способ, как испортить настроение! КГБ да КГБ! Тебе нужно, ты и встречайся. Я вот сегодня и с братом говорил. Новостей в Москве целая куча! Ельцин бузит на съезде, ставит себя выше ЦК КПСС. Брат говорит, что происходящее в Москве ничем хорошим для страны не кончится, если его, конечно, не остановят. Ельцин нравится народу, а это, брат, самое главное в политике! Да что я тебе говорю? Ты ведь не увлекаешься политикой! Тебе бы кого-нибудь поймать, расколоть! Ты же сыщик!

– Василий Владимирович! Я принял решение об отправки арестованных и задержанных в Челны. Думаю, что так будет лучше для нашего дела. Хочу, чтобы вы об этом знали?

Лазарев испуганно взглянул на меня, словно впервые в жизни услышал такое.

– А я ничего и не думаю! Решай сам. Если видишь в этом прямую необходимость, то и поступай, как знаешь. Ты ведь, Абрамов, хорошо усвоил: победителей не судят!

Заметив Кунаева, который жестом приглашал его к столу, Лазарев, не прощаясь со мной, направился туда. «Да, повезло мне с руководителем, – вновь подумал я. – Ладно, хоть не мешает работать! Это очень важное качество в шефе».

Я поднялся в номер, разобрал постель и лёг. Пистолет положил рядом с собой, на тумбочку. Я долго ворочался, пытаясь занять удобную позу, но сон не шёл. В голову лезли разные мысли, одна страшнее другой. Мне не давала покоя мысль не о смерти, а об увечьях. Я почему-то всегда боялся не погибнуть, а остаться калекой, прикованным к постели.

Размышляя об этом, я вдруг вспомнил, как мы вдвоем с Ботовым вытаскивали из мусорного контейнера пластиковый мешок, в котором находилось более трёх килограммов тротила и две гранаты Ф-1, соединенных замысловатой путаницей проводов. Только потом мы узнали, что это была бомба, оснащенная дистанционным взрывным устройством. Я попытался вспомнить, боялся ли тогда, именно в тот момент, когда мы вытаскивали из чёрного полиэтиленового пакета бомбу. Но сколько ни старался, не мог.

Ворочаясь в постели, я почему-то сравнивал эти два случая в моей жизни. В первом была явная и непосредственная близость смерти, а во втором – лишь её угроза. Что хуже, а что лучше? Сколько ни думал, так и не смог решить. Я закрыл глаза и стал медленно считать про себя. Незаметно, сморённый недобрыми мыслями, я крепко заснул.

Проснулся от шума в коридоре. Прислушавшись, понял, что причиной тарарама было неадекватное поведение Лазарева, который, мягко говоря, в грубой форме отказывался от уборки в его номере.

– Да что это такое, – возмущалась горничная. – Превратил номер в отхожее место и ещё не разрешает убираться! Сидит целыми днями в этой помойке. Все люди как люди, а этот строит из себя какую-то королевскую персону, а сам настоящий алкоголик! Сейчас же пойду к директору и расскажу о вашем поведении. Пусть он разбирается с вами.

Я отчетливо слышал, как хлопнула дверь, и послышались шаги горничной, удаляющейся по коридору.

Я взглянул на часы, они показывали половину девятого утра. «Да, припозднился ты сегодня», – мысленно упрекнул я себя.

Делать нечего, вскочил с кровати и стал быстро собираться. Через полчаса уже шагал в местный отдел КГБ. Здание отдела находилось на центральной улице города, недалеко от городского отдела милиции. Насколько я знал от местных жителей, раньше в этом здании размещалась царская жандармерия. Дом был довольно большой, тёмно-серого цвета. Фасадная часть выглядела очень красиво, богатая лепнина в виде всевозможных ангелочков узорилась по всему фасаду. «Ничего себе, – подумал я, подходя к зданию, – не КГБ, а какое-то райское заведение».