Чары крови и роз. Другая история Белль

Но потом пришелец пустился во все тяжкие и принялся убивать всех подряд.

– Ну это же просто бессмысленная жестокость! – сказала Белль, указывая в экран ломтиком яблока. – Все люди разбегаются при виде его, зачем он их убивает? Просто потому что может? Или это вроде курения – начал и не можешь бросить?

– Люди как вид его разочаровали, – ответил Кевин, отпив вина.

– Это ж не повод убивать всех подряд!

– Ну не всех… – Кевин многозначительно улыбнулся.

– Ах точно, последняя девушка31, – вспомнила Белль и тут же вцепилась в руку друга, вскрикнув: пришелец пронзил заострившимся щупальцем грудь парня Кэти, последней девушки, и вытащил его раздавленное, но ещё агонизирующее сердце.

– Как красиво всё поставлено, да? – восхищённо спросил Кевин. – Ты глянь какой свет!

– Ага, – кивнула Белль. – Пусть её парень и не самый приятный персонаж, я всё равно не понимаю, как она прониклась симпатией к этому мерзкому слизистому убийце. Только не говори, что он лапочка, – быстро добавила она, предупредив комментарий Кевина, умильно наблюдавшего за отрыванием голов «лапочкой».

– Как же всё отрисовано! – сказал спустя несколько минут Кевин. – И это же было тридцать лет назад, когда ещё не было технологии захвата движения и современной графики…

– Да, просто потрясающе! – не могла не согласиться Белль. – Особенно слизь – её как будто ощущаешь на коже, – она дёрнулась от отвращения. – А эти поры на его мерзком теле и хлюпающие движения щупалец – бр-р!

– Скажи? – Кевин не отрывал восхищённого взгляда от экрана. – Всё-таки Горских – гений. И как режиссёр, и как сценарист.

– Но сиквелы явно были лишними, – заметила Белль.

– Не поспоришь. Хотя вторая часть ещё ничего, а вот третья… – Кевин грустно вздохнул.

Когда на чёрном фоне поползли похожие на щупальца серые строчки титров, зазвучала песня, которая и вдохновила Горских снять свой фильм.

– «Но я всего лишь слизняк, я странный,

Какого чёрта я делаю здесь?

Мне здесь не место». – Тенор Тома Йорка32 с вибрато пробирал до мурашек.

– Всё-таки «Иной» подарил этой песне новую жизнь, – заметил Кевин.

– Ага, о ней узнало ещё больше людей, чтобы страдать под неё от одиночества, – усмехнулась Белль.

– Она для этого идеально подходит, – подтвердил Кевин. – Сам проверял.

– Надо будет попробовать, – сказала Белль.

– Не думаю, что у тебя получится, – с сомнением произнёс Кевин. – Тяжело мучиться от осознания своего ничтожества и обычности, когда ты последняя фейри и самая красивая девушка на Земле.

Белль рассмеялась, а потом, помолчав, спросила:

– А если бы Луис не умер, как ты думаешь, что бы было? Он бы вернулся на свою планету?

– Наверное, они с Кэти дождались бы его соплеменников и, думаю, да, полетели бы на Вирраниум.

– Не думаю, что Кэти осталась бы с ним, – сказала Белль с сомнением.

– Ты чего?.. – обиделся за Луиса Кевин. – Они же полюбили друг друга!.. Она так плакала, когда он умирал!..

– Она сказала, что любит его, потому что знала: он умрёт и ей не придётся с ним жить, – ответила Белль. – Вот представь: он не умер. Что дальше? Она – человеческая девушка, а он – мерзкий слизистый монстр с щупальцами. Какое у них будущее?

– Прекрасное, – сказал Кевин, блеснув глазами. – Можно было бы хентай с тентаклями33 снять.

– Судя по блеску в твоих глазах, я не хочу знать, что это такое, – усмехнулась Белль. – Вино закончилось, – заметила она, подняв с ковра пустую бутылку. –Будем ещё?

– Конечно, – бодро ответил Кевин. Он хоть и не был фейри, толерантностью к алкоголю обладал довольно высокой. – О, я совсем забыл: я же попкорн купил. Твой любимый, мандариновый.

– Давай приготовим! – обрадовалась Аннабелль.

Душистый цитрусовый запах горячего попкорна навеял Белль воспоминания о первом сеансе в кинотеатре, на который её привёл дедушка. Они приехали в Торнфилд, пообедали в кафе «У Джорджа» и пошли в кинотеатр «Соловей». Там пахло карамельным попкорном и апельсиновой газировкой, которую разливали из больших контейнеров в пластиковые стаканы. Вдыхая новые запахи, восьмилетняя Белль смотрела во все глаза: на деревянные панели кассы, обклеенные афишами фильмов, чья премьера состоялась много лет назад; на большие билборды, где без звука крутили по кругу трейлеры новых фильмов; на хрустальную люстру, свисавшую из-под высокого потолка; на устланную красной ковровой дорожкой лестницу, ведущую на второй этаж, где находились кинозалы; на деревянные перила, отполированные сотнями рук.

Дедушка купил два билета на новый мультфильм «Синяя птица», большую коробку попкорна и два стакана апельсиновой газировки.

Правда про попкорн и газировку Белль забыла стоило мультфильму начаться. Происходящее на экране завораживало! Всё было будто взаправду: такое живое и близкое, а объёмный звук раздавался словно отовсюду. Белль полтора часа почти не шевелилась, боясь пропустить хоть малейшую деталь.

– Ну что, запускаем? – Кевин вырвал Белль из задумчивости.

– Да, конечно, – ответила та, и под открывающие титры они сдвинули бокалы.

Торнфилд начала двадцатого века в фильме выглядел довольно узнаваемо: площадь Перемирия, Мэрия и Дом правосудия почти не изменились за сто лет. Только вместо каменного храма святого Элреда стояла деревянная церковь святого Николая, сгоревшая в 1927 году. Неутомимая Адель где только не побывала: и в Архиве (куда ей пришлось прокрасться ночью через окно, но это того стоило, потому что она нашла там записи единственного человека, побывавшего в Заповеднике); и в квартале Пророчеств – там она встретила старую банши, сделавшую ей таинственное, но обнадёживающее предсказание; и в подвалах под церковью, где Адель взяла посох святого, который и помог ей открыть Заповедник.

В фильме мэр Джозеф Вуд (прапрадедушка Камиллы к слову) отговаривал Адель искать Заповедник, ведь он боялся, что прекрасная авантюристка погибнет, как и другие люди. Поэтому её даже посадили под стражу, чтобы не лезла куда не следует. Но потом вмешались варгисы и помогли ей сбежать. Пользуясь найденными записями и схемами, Адель нашла вход в Заповедник на юго-восточной стороне Загадочницы. Затем Адель расшифровала таинственную надпись на скале и использовала посох святого Элреда как ключ. Заповедник оказался раем на земле: цветущие и одновременно плодоносящие сады, сверкающие водопады, яркие птицы и ручные звери… Адель встретила там единорогов, и один из них, услышав историю Адель и её сестры Агаты, обронил бриллиантовую слезу. Эту слезу Адель удалось сберечь и привезти в Париж. Магия единорога исцелила парализованную Агату, и сёстры наконец воссоединились. Фильм закончился намёком, что Адель обязательно вернётся на Элфин и найдёт способ снять проклятие с Адама Спенсера. Однако фильм провалился в прокате, и сиквел так и не сняли. Но спустя десять лет «Невероятные приключения Адель на Элфине» стали культовыми и по ним даже сделали видео-игру.

– Ты бы хотела побывать в Заповеднике? – спросил Кевин, глядя на Аннабелль снизу вверх (он лежал, положив голову на её колени).

– Может быть, и побываю, – задумчиво ответила она. – Но я совершенно не представляю, как туда попасть. В двенадцать лет, когда я посмотрела этот фильм, я облазила Загадочницу со всех сторон. Но нашла только пещеру Таунары, а она заканчивается тупиком. Скорее всего вход в Заповедник открывается иначе и просто так его не увидеть. И посоха у святого Элреда никогда не было… – добавила она. – Да и люди не могут войти в Заповедник, даже если они Адель Блан-Сек, – усмехнулась Белль. – А вот про слёзы единорога правда. Дедушка говорил, что единороги могут исцелить любую болезнь. Поэтому люди за ними охотились. К сожалению, слезу получить труднее, чем кровь…

Аннабелль вздохнула. Она взяла за горлышко пустую бутылку из-под вина.

– Будем спать или откроем красное? – спросила она у друга.

– Сейчас принесу, – ответил он, поднимаясь с пола.

Уснули они только под утро. Едва-едва заставили себе переползти с пола на кровать и почти сразу отключились. А через два часа встали, чтобы успеть к семичасовому парому.

Два свидания

Смена у Аннабелль начиналась в десять утра, так что, проводив Кевина, она пошла пешком к сестре. Вики пообещала много кофе, свежие круассаны из пекарни и шоколадные шарики с молоком.

Тёмное осеннее утро ещё горело фонарями вдоль дорог, низкое небо нависало над домами, а холодный ветер срывал одинокие листы с деревьев. Улицы, украшенные к Хэллоуину, зловеще и таинственно улыбались зубастыми ртами тыквенных Джеков, мерцали огоньками гирлянд, махали простынями приведений и паучьими тенётами. Сердце у Белль ёкнуло от сладостного и жуткого чувства предвкушения, как бывало в детстве, когда дедушка читал страшную сказку и главного героя ждала встреча с ужасным злом или пугающим чудовищем: ты боишься за героя, но одновременно очень хочешь узнать, что же дальше, и второе желание пересиливает страх. Белль улыбнулась и зашагала быстрее, а вскоре показался белый дом Уайтов.

Сестра сидела с чашкой чая у окна, Алекс играл с паровозиком у её ног, Марк вероятно ещё спал. В кухне стоял запах вербены и мяты, крови и земли: Белль увидела взрыхлённую почву в горшках с фиалками и фикусом.

– Доброе утро, Вики, – поздоровалась Белль и, присев на колени рядом с сестрой, положила ей руку на живот. – Сегодня первый день?

– Да, – ответила Вики, взглянув на младшую сестру. – Я бы не выжила с таким острым обонянием.

– Я привыкла, – ответила Белль. Несколько лет назад она научилась фильтровать звуки и запахи, иногда вообще будто бы выключая обоняние и слух. Это было гораздо легче, чем перестать считывать людские эмоции.

– Я всегда говорила маме, что не завидую тебе, и это правда, – сказала Вики, улыбнувшись. – Но всё-таки в кое-чём тебе повезло больше чем мне. Лунные дни.

Белль кивнула. У первородных фейри их вообще не было, а у полукровок они наступали раз в полгода и продолжались всего один или два дня. И живот никогда не болел.

– Зато у тебя может быть много детей, – улыбнулась Белль, вставая с колен.

Вики кивнула. Раньше они с Генри мечтали о пятерых детях, но потом решили остановиться на троих – Вики очень хотела девочку.

Белль ощутила ладонью: тянущая боль внизу живота сестры отступила, и отняла руку.

– Спасибо, – сказала Вики, поднявшись с кресла. – Что бы я без тебя делала, сестрёнка, – улыбнулась она.

Сёстры выпили в гостиной кофе под стук начинающегося дождя, обсудили подарки на Хэллоуин для мальчиков и основные блюда, решив бо́льшую часть еды заказать в «Королевской пристани», а потом посмотрели новую серию сериала. Это была историческая драма от ВВС про возвращение Артура Пендрагона из Авалона. Когда серия закончилась, Вики вышла на кухню, а Белль осталась сидеть, глядя, как под знакомую песню плывут строчки титров среди шпилей Камелота, развевающихся стягов бесконечного войска и пиков заснеженных гор. Старинная английская баллада «Герой вернётся домой» была написана много веков назад как предсказание о возвращении короля Артура, но на Элфине уже полтора века её пели об Адаме Спенсере.

Из старых легенд и забытых историй

Он возвратится вновь.

Сквозь шторм и туман – его путь не скорый,

Но ты жди, храня в сердце любовь.

Белль часто спрашивала дедушку, а где Адам Спенсер сейчас? Дедушка предпочитал уклоняться от ответа, и Белль боялась, вдруг альфа варгисов давно умер, и злые чары Айрин Бёрд никогда не будут разрушены?.. Но маленькая Белль не верила в это. Она часами рассматривала в «Энциклопедии Элфина для детей» знаменитый портрет герцога Спенсера 1862 года и с замиранием сердца представляла: Адам скрывается ото всех в своём замке и ждёт, когда найдётся тот, кто снимет проклятие.

На Элфине говорили, что Верховная ковена Волчьей Звезды совсем помешалась после смерти Уолтера, их общего с Адамом сына, и превратила своего бывшего возлюбленного в уродливое чудовище. Другие говорили: она сделала это в отместку за то, что Адам отверг её. Кто-то время от времени распространял слухи, будто видел в замке или неподалёку от него страшного зверя, огромного, косматого, клыкастого, и слышал жуткий оглушительный рёв, разносящийся по долине Ришты. Показания очевидцев сильно разнились: одни говорили, будто чудовище размером с дом, другие, что не больше быка; третьи твердили о когтистых лапах, четвёртые утверждали, что видели копыта. В детстве Белль думала: страшный монстр умеет менять внешность, желая сильнее напугать нежеланных гостей. Сейчас же она полагала: никто из рассказчиков, вероятно, не рассмотрел толком проклятого герцога или вовсе не видел его. Аннабелль всегда было до жути любопытно, как на самом деле выглядел лорд Спенсер в про́клятом облике. Когда она стала постарше, ей нравилось мечтать, что именно она рассеет тёмное колдовство. Это была её единственная тайна от старшей сестры – Вики считала Адама Спенсера главным виновником всех бед на острове и неоднократно повторяла: освобождать его от проклятия не нужно – заслужил.

Когда Белль стала работать гидом, она много раз бывала в Волчьем Клыке и ни разу не заметила ничего, что могло бы намекать на пребывание в замке монстра. Возможно, конечно, он прятался в обветшавшем Восточном крыле, много лет назад закрытом на реставрацию и выглядевшем совершенно нежилым. Насколько Белль знала, в Волчьем Клыке жило лишь трое варгисов и трое слуг – они поддерживали порядок в замке.

Вернулась Вики и предложила включить трейлер «Кентервильского приведения», нового фильма, который должен был выйти перед Рождеством. В интернете давно гремели споры, правильно ли писать «основано на реальных событиях», если существование призрака сэра Саймона до сих пор не было доказано. Встречи с привидениями были редки и чаще всего заканчивались смертью или сумасшествием того, кто видел призрак. Церковь и Королевская академия и в двадцать первом веке продолжали отрицать существование материальных воплощений неприкаянных душ, ведь призрак предпочитал показываться лишь выбранной жертве, игнорируя всех остальных, а камеры или другие технические приспособления были не способны зафиксировать паранормальную активность. Поэтому тот, кому не посчастливилось увидеть призрака, в глазах общественности выглядел всего лишь безумцем, а его смерть легко объяснялась самоубийством, неудачным падением или естественными причинами вроде остановки сердца.

Вскоре трейлер «Кентервильского приведения» закончился, и сёстры некоторое время сидели в тишине. Вики заварила чай и в задумчивости наблюдала, как из чайника струится струйка ароматного пара.

– Знаешь, кого я недавно встретила? – спросила сестра, разливая по кружкам чай. – Синтию Уоллес.

Аннабелль очнулась от задумчивости, услышав знакомое имя. Когда ей было пятнадцать, она ненавидела Синтию. Та возглавляла банду самых злобных девчонок в торнфилдской школе, и все они, кажется, хотели, чтобы Белль не дожила до конца года в здравом уме. Белль вспомнила унитазы женской уборной, в которые её регулярно окунали головой, изрезанные кроссовки, неоднократно порванное школьное платье, облепленные жвачкой и грубо искромсанные волосы, мёртвого грача в портфеле… Ох, этот список она могла бы пополнять долго.

– И что с ней? – Белль заставила себя говорить спокойно, но нахлынувшие воспоминания не хотели уходить, будоража кровь проснувшейся ненавистью.

– Родила недавно, скоро замуж выйдет, – ответила Вики. – Она сильно изменилась с тех пор. Стала спокойнее. Кажется, ей стыдно за то, что она с тобой тогда делала.

– Я надеюсь, – процедила Белль.

– Ох, Фиалка, когда ты пришла с обстриженными и испачканными жвачкой волосами, я была готова её убить! – призналась Вики. – Ты так плакала!.. А потом выдирала жвачку прямо с клочьями волос и не давала мне помочь распутать. Я пошла к её родителям, но они и слушать меня не захотели, обзывали тебя и всю нашу семью ужасными словами. Потом я позвонила мисс Уэлш: она так испугалась, что сразу пришла. Я думала, она испугалась за тебя, а она испугалась за тех девочек.

– Да, – сделав глоток чая, сказала Белль. – Она убеждала меня, что они глупые и не стоит на них обижаться. Я так на неё тогда разозлилась!.. Думала, она поддержит меня!.. Помню, как лежала в постели и желала, чтобы Синтия и её припевалы стали лысыми. Но потом подумала: дедушка не одобрил бы. Мне стало так стыдно, Вики… – Белль взглянула на сестру, – и я снова заплакала. Да так в слезах и уснула. Я плакала, что подвела дедушку, и плакала из-за волос: мне всегда они нравились, я любила свои длинные кудри, меня так злило, что какие-то девчонки решают, как мне выглядеть…

– Бедная моя, – Вики обняла младшую сестру и поцеловала в висок. – …А наутро волосы отросли.

– Да, – Белль улыбнулась, вспоминая. – Видела бы ты лицо Синтии в тот момент, когда я вошла в кабинет математики на первый урок. Этот день был моим триумфом. Правда, триумф был недолгим, – горько усмехнулась Белль и, взглянув на часы на экране телефона, сказала: – Спасибо за завтрак, Вики. Мне пора, не хочу на работу опоздать.

У «Клевера и фиалки» её уже ждал Гидеон. Выглядел он как всегда великолепно и абсолютно неуместно для рабочего утра: изумрудный бархатный сюртук с лацканами, расшитыми бисером, чёрные брюки с идеальными стрелками, и шляпа. Тёмный тренч он перекинул через руку, в которой держал зонт-трость.

– Аннабелль, – заспешил Гидеон навстречу выходящей из такси Белль и раскрыл над её головой зонт. – Мэр сообщил мне ужасную новость! – в голосе звучало возмущение.

«Очевидно, это он про танцы», – подумала Белль.

– Насколько ужасную? – спросила она, заметив, что собеседник ждёт её реакции.

– Он решил отдать один наш танец приезжему французу!

– Да, я знаю, – ответила Белль.

– Так ты правда… не против?! – Гидеон так расстроился, что, казалось, был готов расплакаться.

– Правда, – ответила Белль и решительно шагнула к двери «Клевера и фиалки».

– Но он забрал мазурку!..

Аннабелль кивнула и улыбнулась:

– Но у нас всё равно остаётся два танца, – утешила она его, собираясь войти в любезно распахнутую перед ней одним из посетителей кафе дверь. – Франсез и вальс.

– Да, но я так хотел… я думал…

Белль всерьёз забеспокоилась, а не расплачется ли он.

– Гидеон, пожалуйста…

– Я хочу компенсацию, – решительно сказал он, неожиданно схватил Белль за руку, потянул к себе и неловко клюнул в губы.

Аннабелль могла бы увернуться, но она совершенно не ожидала такого поведения от Гидеона: он же умел только ныть, умолять и предлагать деньги.

– Гидеон, это лишнее, – сдерживая раздражение, Белль высвободила руку. Дверь в кафе закрылась, звякнув колокольчиками. За стеклом показалось встревоженное лицо Роберта. Белль отрицательно покачала головой: она сумеет справиться сама.

– Я столько лет мечтаю о тебе!.. – выдохнул Гидеон, вновь вцепившись в её запястье. – Когда я остаюсь один…

«О нет-нет-нет, – подумала Белль, отключая слух. – Только этого мне не хватало!» Ей и так рассказывали чуть ли не каждую смену, кто как себя удовлетворяет, думая о ней. У неё мелькнула мысль, а не поцеловать ли Гидеона прямо сейчас и дело с концом? Но она тут же отбросила эту идею.

– Гидеон, мне нужно работать, – решительно сказала Белль и вновь попыталась высвободить руку, но навязчивый ухажёр вцепился намертво.

– Я люблю тебя! – в отчаянии выкрикнул Гидеон.

– Тогда, пожалуйста, отпусти меня, – мягко произнесла Белль.

– Нет!

– Эй, приятель! – раздался голос Гастона Моро.

Гидеон недовольно обернулся.

– Я тебе не приятель, – раздражённо и высокомерно огрызнулся он, повернулся к Белль и ещё сильнее стиснул её запястье.

– Значит, ты не глухой, – насмешливо резюмировал Гастон, подходя ближе. На нём был красный удлинённый бомбер и чёрные джинсы. – Может, ты тогда тупой? – вкрадчиво спросил он, заставив Гидеона повернуться к себе.

– Что?.. – от гнева лицо Гидеона покрылось красными пятнами.

– Немедленно отпусти руку Белль, извинись и исчезни, – глядя Гидеону в глаза и понизив голос, произнёс Гастон.

– Извини, Белль, – шепнул вмиг побледневший Гидеон и бросился в сторону.

– Благодарю, Гастон, – улыбнулась Белль.

Тот улыбнулся в ответ и галантно распахнул перед ней дверь. Навстречу вошедшим Белль и Гастону вышел Джозеф Льюис.

– Доброе утро, Джозеф, – поздоровалась она и пошла в подсобку.

– Доброе утро, Белль, – откликнулся хозяин «Клевера и фиалки».

Надевая фартук и завязывая волосы, Белль услышала, как Джозеф говорит Гастону:

– Позвольте угостить вас завтраком за счёт заведения в благодарность за то, что вы заступились за Аннабелль.

– О, пустяки! – возразил Гастон. – Улыбка мадемуазель Тэйлор – лучшая награда для меня.

– И всё-таки я настаиваю.

– В таком случае… я бы выпил игристого.

– Вам итальянское, французское или местное, элфинское?

– Местное, – ответил Гастон.

– Отличный выбор. Между прочим, весь алкоголь на Элфине делает зять мисс Тэйлор, – доверительно добавил Джозеф.

– О, я знаю, – ответил Гастон, и Белль услышала в его голосе улыбку.

Утро Гастон провёл в «Клевере и фиалке», выпив бутылку розового игристого, смакуя каждый глоток, но не притронувшись ни к фруктам, ни к сыру. Аннабелль постоянно чувствовала на себе его взгляд, Гастон буквально пожирал её глазами. Вокруг него, как и вчера, собрались девушки, которые тоже заказали себе выпить и набросились на фруктовую и сырную тарелки. Гастон разговаривал с ними и шутил, не отводя глаз от Белль.

Когда все три девушки отошли, Аннабелль подошла убрать со стола смятые грязные салфетки и шкурки от апельсинов.

– Что ты делаешь вечером, Белль? – спросил Гастон, встретившись с ней взглядом. – Поужинаешь со мной в «Королевской пристани»?

– У меня смена до восьми.

– А завтра?

– Завтра я веду туристов в замок Спенсера.

– Ты много работаешь, – заметил Гастон.

– Я хочу переехать, для этого нужны деньги.

– Ты ведь фейри, – понизив голос, сказал Гастон. – Говорят, один ваш поцелуй может заставить сделать всё, что угодно.

– Да, – кивнула Белль. – Но это неправильно – лишать людей воли.

Приподнявшись с кресла, Гастон приблизил своё лицо к Белль вплотную и неожиданно, совсем тихо попросил:

– Поцелуй меня. У меня железная воля.

– Железная? – усмехнувшись, переспросила Белль и отошла от его столика, услышав голоса возвращающихся из уборной девушек.

– В смысле несгибаемая, – пояснил ей вслед Гастон. – Я приехал сюда ради тебя, – едва слышно произнёс он, но Белль, конечно, его услышала. – Сегодня в «Королевской пристани». С твоим начальником я договорюсь.

«Почему нет?» – подумала Аннабелль и так же тихо и не оборачиваясь, ответила:

– Хорошо.

– Будь готова к семи, – шепнул он и громко поприветствовал вернувшихся девушек.

Гастон и впрямь договорился с Джозефом, и тот отпустил Белль в шесть без лишних вопросов. У Гастона был прямо-таки редкий дар убеждения, хотя не сказать, что он был красноречив или умел найти особый подход к человеку. Зато обаяния у него было хоть отбавляй.

Белль достала из шкафа белую блузу с жемчужными пуговицами и фиолетовую юбку А-силуэта до середины икры. Затем обула украшенные полумесяцами и звёздами замшевые полусапожки на шнуровке. Подумала: почему же она так легко согласилась на ужин с едва знакомым парнем? Заплела волосы в косу и перекинула её на грудь, отчего стала похожей на школьницу, надела лавандовое пальто и вышла из дома, вызывая такси к дому в двух кварталах от своего и на ходу написав сообщение мистеру Куперу, что поехала на ужин с Гастоном Моро в «Королевскую пристань». Когда она села в такси, в котором пахло жвачкой «Зелёное яблоко», от мэра пришёл ответ: «Держи меня в курсе. После ужина Энтони отвезёт тебя домой».

Потом ей написал Кевин, и, увлёкшись перепиской с ним, Белль не сразу заметила, что таксист свернул не в ту сторону. Должно быть, решил объехать улицу с дорожными работами, успокоила себя Белль, но вскоре с подступающим беспокойством убедилась: такси продолжает отдаляться от «Королевской пристани» и от побережья вообще.

– Мне в «Королевскую пристань», не в «Зимнюю сказку», – сказала Белль ровным голосом, стараясь не поддаваться подступающей панике.

Таксист взглянул на неё в зеркало заднего вида, не спеша жуя жвачку, но никак не отреагировал и продолжил ехать прочь от моря, в сторону курорта.

– Остановите машину.

И снова – ноль реакции.

Белль сглотнула и достала телефон, чтобы позвонить мэру. Но тут её ждал неприятный сюрприз: связи не было. Кажется, все страхи решили сбыться именно сегодня. Но она взяла себя в руки и холодно произнесла:

– Возможно, вы не знаете, кто я. В таком случае, сообщаю, что я под протекцией правительства Торнфилда, а также короля.