Чары крови и роз. Другая история Белль

– Если их устроит выйти обратно часов в восемь утра, то возьму, – серьёзно ответила она.

– Обратно они закажут вертолёт, – ответил хозяин «Розы ветров». – Я предупредил их, что у тебя вечером бал, но они не хотят с утра спешить.

– Отлично.

– Договорились, – сказал мистер Хэмбли. – Они приедут утром двадцать восьмого. Скину тебе их контакт, договоришься о встрече.

– Начала ставить брони на конец февраля? – нахмурившись, спросила Вики, когда Белль вернулась, на ходу просматривая анкету своих туристов: Колдер и Сильвия Фрост, двадцать четыре года; дата рождения одна и та же – кажется, они двойняшки или близнецы.

– Нет, это мистер Хэмбли, – ответила Белль, усаживаясь рядом. – Заказ на экскурсию в Волчий Клык.

– Сезон разве не закончился? – Генри протянул ей бокал с сидром.

– Пока снег не лёг, ходить можно, – поблагодарив кивком, ответила Белль. – К тому же вернёмся вертолётом. Так что, расскажете, что вы такого сделали на Хэллоуин в выпускном классе? – спросила она, взглянув на сестру и зятя.

Те синхронно покачали головами и, переглянувшись, рассмеялись.

– Скорее всего просто напились, а Стокетт их застукал, – сказала Камилла, сделав глоток. – Но теперь им стыдно признаться, что они были не так круты, как им тогда казалось.

Белль усмехнулась: предположение Камиллы звучало правдоподобно. Вики и Генри никогда не были оторвами, особенно в старшей школе. Они постоянно учились, готовясь к поступлению; в свободное время Вики подрабатывала в сувенирной лавке, а Генри помогал отцу в винодельне, поэтому даже самая маленькая шалость могла показаться им грандиозным весельем.

– Ну до тебя нам было далеко, – Вики улыбнулась Камилле. – Помню, как вы с Крис в выпускном классе на день города подлили в контейнер с соком водку. Пятиклассники начали падать как подкошенные. Учителя были в ужасе.

– Признаться, до сих пор не могу понять, зачем вы это сделали, – сказал Генри.

– Вообще-то это было весело, – поджав губы, ответила Камилла. – Я скучаю по тем временам… – неожиданно добавила она, отвернувшись к морю.

– Если б мне тогда сказали, что мы с тобой станем подругами, – произнесла Вики с улыбкой, – я б ни за что не поверила. Вы с Крис и Алиной были самыми популярными девчонками в школе. Устраивали вечеринки в середине недели и регулярно не носили школьную форму. Помню, как ты красила волосы каждый месяц в разные цвета, и младшие девочки потом умоляли мам тоже покраситься как ты.

– Я и в университете так делала, – усмехнулась Камилла. – Фред каждый раз был в шоке. А когда я сделала первую татуировку, он чуть не плакал, – она засмеялась, будто в этом было что-то смешное.

– Кто был в шоке, – заметила Вики, – так это Генри, когда узнал, что вы начали встречаться.

– Это правда, – подтвердил Генри, отпив лимонада. – Фредерик ведь всегда был в команде ботанов.

– Противоположности притягиваются, – натянув улыбку, ответила Камилла.

Аннабелль не знала Камиллу-выпускницу и Камиллу-студентку, любительницу вечеринок и ярких волос. Всё-таки Фредерик повлиял на неё больше, чем Белль думала. Наверное, и Камилла повлияла на него, но Белль не знала Фредерика до Камиллы. По рассказам Генри в школе Фредерик любил математику, программирование, альпинизм и готовить по рецепту разные необычные блюда – вроде бы ничего не поменялось с тех пор. Даже машину он до сих пор не любит водить и не водит, хотя в шестнадцать лет получил права по настоянию старшего брата. Родители Фредерика занимались расширением бизнеса и активно налаживали международную торговлю, поэтому он с детства много времени проводил в семье своего старшего брата Виктора и рос вместе с Генри, которому хоть и приходился дядей, но был старше всего на полтора года, и поэтому оба ощущали себя скорее братьями.

Марк и Алекс уронили змея в море, и Генри ушёл вытаскивать из воды всех троих, после чего пикник пришлось спешно сворачивать. Вики переодела сыновей в сухое, закутала в пледы, и они с Генри, который тоже намочил ноги, заторопились домой.

– Белль, поедешь к нам? – спросила Вики.

Та заколебалась: сегодня нужно было дописывать эссе, а если поехать к Уайтам, то домой она вернётся поздно.

– Я могу тебя отвезти, – неожиданно предложила Камилла.

– Спасибо, – согласилась Белль. – У меня сегодня ещё дела, – сказала она сестре.

Аннабелль сначала опасалась, что Камилла снова начнёт говорить о Фредерике, но, к счастью, получилось продолжить тему Хэллоуина, и они всю дорогу обсуждали обстоятельства гибели четырёх выпускников в Хэллоуинскую ночь в готическом особняке Айрин Бёрд. Это случилось пять лет назад, и по городу до сих пор ходили самые разные слухи: от несчастного случая до жертвоприношения во славу Х’гивхаты, порождения дьявола и матери ведьм. Камилла, которой не было во время трагедии в Торнфилде, рассказала, что пыталась расспросить отца, но тот отмахивался. А Белль однажды подняла эту тему с мэром, но быстро поняла, что мистеру Куперу тяжело об этом говорить. В доме Айрин Бёрд люди гибли не только в канун Дня Всех Святых, а в сам праздник на Элфине смерти случались каждый год. Но как правило это были несчастные случаи: пьяным уснул в лодке у причала и замёрз, поскользнулся и разбил голову, упала из окна, когда снимала бельё – это смерти перед Хэллоуином за последние три года. Ничего загадочного или мистического. Подобное могло случится в любой другой день – считала Камилла. Но Белль, воспитанная на рассказах дедушки, придерживалась иного мнения. Джеймс Тэйлор говорил, что в 1863-м году, именно в предхэллоуинскую неделю, Айрин Бёрд, готовясь к особому ритуалу в Волчьем Клыке, сумела использовать огонь тыквенных фонарей как проводник для потусторонних сил. Так что теперь даже после её смерти злые духи по-прежнему летят на свет лампад Джека и забирают человеческие жизни по всему Элфину. Впрочем, гибель Верховной ведьмы и всего ковена Волчьей Звезды по-прежнему не доказана, ведь их тела так и не были найдены.

Белль тепло попрощалась с Камиллой возле своего дома, подумав, что они, кажется, впервые так увлечённо разговаривали на интересную обеим тему. Ведь когда пятнадцатилетняя Белль только переехала в Торнфилд к сестре, Камилла, в тот же год вернувшаяся вместе с Фредериком из Лондона, не замечала Белль, а потом стала ненавидеть.

– Спасибо, что подвезла, – сказала Белль, улыбнувшись. – И за разговор.

– И тебе, – ответила Камилла.

Зайдя к себе в квартиру, Аннабелль подумала, что при других обстоятельствах они с Камиллой могли бы даже подружиться. Это ещё может случиться, если Белль забудет Фредерика и полюбит кого-то другого.

Кладбище

Проснувшись утром двадцать седьмого октября, Аннабелль отдёрнула плотные светло-лавандовые портьеры и увидела сквозь белый тюль низкое серое небо и кренящиеся от ветра полуобнажённые деревья. Кое-где возле домов и вдоль улиц люди уже развесили праздничные гирлянды, паутину и тыквенных Джеков, которые как будто кивали, раскачиваясь на ветру.

Позавтракав ягодным чизкейком и неизменным в эти октябрьские дни вербеновым чаем, Аннабелль вернулась в спальню и долго стояла перед платяным шкафом, глядя на висящее среди светлой одежды единственное обсидианово-чёрное платье. Она надевала его лишь трижды: на похороны матери Генри, на Совет Основателей, на котором отменили Молочный бал, и на прощание с погибшими альпинистами на следующий день.

Ей вспомнился тот ясный вечер пятнадцатого июня, когда она вернулась после Совета Основателей и визита к принцу Эллиоту и неожиданно застала во дворе у дома Уайтов лучших друзей Фредерика – Джеймса Ли и Аарона Крейга. Все трое больше двух суток считались пропавшими без вести, и, возможно, погибшими под лавиной, сошедшей на базовый лагерь тринадцатого июня. Белль до саднящей боли в сердце боялась поверить и обмануться: значит, и Фредерик вернулся?..

– Знаешь, Аннабелль, ты выглядишь как всегда та-ак красиво, – заметил Аарон, взяв её под локоть. – Даже и не верится, что ты столько слёз пролила, беспокоясь о нас, – он хитро улыбнулся.

– Не слушай этого недостойного, Белль, – взяв её под другой локоть, доверительно произнёс Джеймс. – Лучше выходи за меня замуж – станешь прямо как героиня стихотворения Эдгара Алана По. Аннабелль Ли. Звучит ведь?

– А если ты выйдешь за меня, – подхватил их любимую шутку Аарон, – то я возьму твою фамилию, прямо как твой отец, когда женился на твоей маме.

– Так, парни, – усмехнулся Генри, открывая перед гостями дверь, пропуская Белль вперёд и проходя в дом за Аароном и Джеймсом, – если хотите жениться на Аннабелль, то становитесь в очередь: будете примерно двухсотыми.

– Если только ваши девушки вас раньше не убьют, – со смехом сказала Вики, вышедшая встретить гостей. – Привет, ребят, проходите, – она обняла обоих. – Аннабелль, не хочешь переодеться? – оглядев сестру, спросила Вики, едва они зашли в дом. – Сегодня у нас радостное событие. Горевать по погибшим будем завтра.

– Хорошо, – кивнула Белль.

«Только сначала я одним глазком взгляну на Фредерика. Мне надо знать: с ним точно всё в порядке», – подумала она, хотя уже отсюда слышала воркующий голос Камиллы и поняла: Фредерик вернулся. Однако Белль было важно увидеть его своими глазами.

Дождавшись, когда старшая сестра исчезнет за поворотом коридора, ведущего в кухню, Белль тихонько прошла к гостиной и остановилась в дверном проёме. Здесь собрались все, кроме Вики. Аарон и Джеймс, забавно перебивая друг друга, рассказывали про поход, Генри слушал их, покачивая Алекса на коленях; Марк бегал по ковру с игрушечным вертолётиком в руках. Фредерика Белль увидела не сразу: он сидел на диване в глубине гостиной, а у него коленях расположилась Камилла.

«Отчего каждый раз так больно?..» – подумала Белль и отступила назад, в коридор.

Но вдруг замерла, услышав своё имя.

– Аннабелль, – раздался негромкий голос Фредерика. Он заметил её?..

Она шагнула вперёд и остановилась.

– Неужели ты хотела уйти, не поздоровавшись? – спросил Фредерик, и в голосе его звучал мягкий упрёк. Взгляд Камиллы свирепо сверкнул, но Белль было всё равно.

– Я… – медленно начала она, – очень рада, что ты вернулся, – и быстро вышла из гостиной.

Прислонившись спиной к стене, она закрыла лицо ладонями. Щёки её пылали. «Как подросток!.. – думала она, стыдясь саму себя. – Сбежала как подросток!.. А что будет на ужине? Я просто не выдержу!..»

Вдруг в шуме голосов, доносившихся из гостиной, она услышала негромкий голос Фредерика:

– Почему Аннабелль в чёрном? У неё что-то случилось?..

– Она вроде помогала мэру в каком-то деле, – ответил Джеймс Ли.

– Её друг погиб, – сказал Генри. – Калеб Каппер.

– Капкейк? – переспросил Аарон.

– Да, – подтвердил Генри. – Он был в лагере вместе со своими туристами, когда сошла лавина.

– А мы с ним там не пересеклись… – растерянно проговорил Аарон. – Надо будет к его матери зайти…

– Они поднялись тринадцатого в полдень, когда вы были на восхождении, – ответил Генри.

– Ты никуда не пойдёшь! – раздался возмущённый голос Камиллы.

– Я всего лишь хочу выразить ей свои соболезнования, – возразил Фредерик.

– Это просто маскарад, они даже не дружили! Вот смотри! Это фотка из Мэрии. Это просто постановка!

Белль отогнала воспоминание и сняла платье с вешалки. Сегодня подходящий для него день. Для многих двадцать седьмое октября ничего не значит, но для неё это трагическая годовщина дня, когда она потеряла почти всех своих родственников-фейри, даже не успев познакомиться с ними.

Шёлковый лавандовый пеньюар упал к ногам, и, переступив через него, Белль надела траурное платье.

Спустя четверть часа Аннабелль, стояла в прихожей перед зеркалом в полный рост и закрепляла шпильками закрученные в тугой узел ниже затылка густые кудри. Потом надела фетровую шляпу с широкими полями. Несколько выбившихся из причёски прядок змейками вились вдоль лица, падая на обнажённые ключицы в квадратном вырезе платья. Белль поправила бархотку на шее, и, надевая тонкие кружевные перчатки, оглядела себя в зеркале и подумала: если бы она выбрала своими любимыми цветами чёрный и, к примеру, бордовый, то вполне могла бы пополнить ряды фейри, что плели придворные интриги и свергали королей, вдохновляли лучших поэтов и разбивали им сердца.

Когда Белль вышла из дома, белоснежный «Бентли Бентейга» Уайтов уже стоял внизу. Усевшись на заднее сидение, Аннабелль повернулась к окну. Сегодня она увидит Фредерика. Если он, конечно, придёт.

Машина развернулась и выехала на шоссе. Белль погрузилась в размышления. Так странно, она ведь почти никогда не знает, что Фредерик чувствует, о чём думает. За несколько лет общения с ним она к этому так и не привыкла, ведь большинство людей не умеет сдерживать всплески своих чувств. Но Фредерик… Сквозь густое облако его доброжелательного спокойствия редко пробивались иные эмоции. Разве что в день похорон… Тогда, на кладбище, он…

Белль ощутила, как к её щекам прилила кровь. Она зажмурилась, отгоняя возникшую перед глазами картину. Конечно, она тогда едва-едва не поцеловала его! Ещё бы он не отреагировал. Другой на его месте побежал бы ей навстречу. А он всего лишь не мог отвести взгляда. Но это было так волшебно!..

Аннабелль прижала ладонь к пылающей щеке и глубоко вдохнула, успокаиваясь. За окном мелькнул чёрный частокол высокой кладбищенской ограды. Возле распахнутых ворот уже стоял бордовый «Ниссан Джук» Камиллы.

Камилла и Фредерик уже стояли у ворот. Пока все здоровались, Аннабелль с удивлением отметила: Фредерик, как и она, пришёл в чёрном. Вики – в тёмно-синем платье и пальто, Генри – в костюме цвета графита, Камилла – в бордовом платье и бежевом пальто, а Фредерик – в чёрных костюме и пальто. Белль подумала, что в этом образе он похож на героя готического романа с загадочным прошлым. Ей было приятно, что он тоже надел траур сегодня. Странно, но Камилла будто не замечала, что лишь они двое, словно договорившись, выбрали один и тот же цвет. В этот момент к Белль как раз подошла Камилла, поздоровалась и, сочувствующе пожав руку, сказала:

– Соболезную тебе, Аннабелль.

– Спасибо, Кам, – немного растерявшись, ответила Белль.

Она даже не сразу ощутила, что Камилла говорила не вполне искренне. Хотя доля сочувствия в её словах всё-таки была.

«Конечно, – спустя минуту подумала Аннабелль, наблюдая, как Камилла идёт под руку с Фредериком чуть впереди, – легко быть великодушной, когда у тебя и так есть всё, о чём только можно мечтать». Белль вздохнула: «О, Лилит! Какая же я жалкая!..»

Аннабелль расправила плечи и ускорила шаг. Она последняя фейри Элфина и подойдёт к могилам своих убитых родственников первой.

Братья дедушки – Александр вместе с детьми и Дэниел, тётушки и дяди, троюродные бабушки и дедушки – покоились в глубине кладбища, в самой северной его части. Шестерых фейри-полукровок из рода Уильяма Тэйлора и первородной фейри Амирель отравили в 1951-м году. В тот день, двадцать седьмого октября, дедушка лишился всех своих родственников. Аннабелль было страшно представить, что он пережил, как смог сохранить рассудок и желание жить на острове, где люди устроили геноцид всей его расы.

Обогнав остальных, Белль шагала между старых пихт и могил, которые, несмотря на конец октября, утопали в цветущих левкоях и гиацинтах, анютиных глазках и львиных зевах, барвинках и флоксах, колхикумах и васильках, шток-розах и гвоздиках, их нежное благоухание неслось над кладбищем. Белль читала на потемневших от времени надгробьях имена и даты жизни погибших фейри: Коул Тэйлор (1873-1951), его дочь Джезабель (1909-1951), её дочь Кристин (1934-1951); дедушкин младший брат Александр, родившийся в 1849, был отравлен вместе с двадцатилетней дочерью-фейри Анной в 1951-м. А сыновья Александра, Кевин и Марк, были людьми и умерли позже, дожив свой человеческий век в Германии. Они не смогли остаться на Элфине после случившегося. В Мюнхене у них родились дети, а затем и внуки, и правнуки, но все они были просто людьми. Белль шагнула дальше, к могиле дедушкиного дяди, Стюарта Тэйлора (1805-1951), переехавшего из Линденшира в Торнфилд за три года до трагедии.

Аннабелль прошла к благоухающим цветами могилам Ламбертов и Льюисов: оба рода прервались в 1951-м. Возможно, лишь шестнадцатилетняя Аннабель Ламберт была всё ещё жива: летом 1951-го она уехала погостить к дяде в Лондон и, разумеется, не захотела возвращаться на Элфин после трагедии. Больше о ней ничего было неизвестно, но Белль хотелось верить: её тёзка из рода Ламбертов жива, хоть по официальным данным в мире не осталось больше фейри, кроме самой Белль. Даже Эмбер Найтингейл, знаменитая охотница на вампиров, которая часто исчезала и потом неожиданно возвращалась, уже четыре месяца считалась погибшей. Хотя в её смерть верили далеко не все.

Белль пошла к могиле Вероники Льюис. Ей было всего пятнадцать… Как же надо было ненавидеть фейри, чтобы холоднокровно убить ребёнка!

Люди так боялись подвергнуться внушению фейри, что легко поверили клеветническим речам чуть ли не первого встречного. Преподобный Джулиан Красовски был, конечно, превосходным оратором, но как ему удалось меньше чем за полгода настроить треть жителей Торнфилда против семей фейри?..

С какой лицемерной благожелательностью заговорщики относились к фейри, втайне обдумывая их убийство! Когда Блэки пригласили на свадьбу чуть ли полгорода, включая и все семьи фейри, последние, несмотря на свою магическую эмпатию, ничего не заподозрили. В детстве Белль не могла понять, как же так вышло?.. Дедушка полагал, что Красовский внушил своим последователям: убивая нелюдей-фейри, они делают благое дело, и те искренне в это поверили.

Белль было больно за своих погибших сородичей и брала злость, что их смерть осталась неотомщённой. Совершив массовое убийство, Джулиан Красовски, Блэки, Вильямсоны и другие покинули остров, избежав наказания: в последний раз их видели на берегу в ожидании утреннего парома.

Когда мэр (отец судьи Моргана) вместе с другими членами Совета, стал разбираться в произошедшем, никого из зачинщиков найти не удалось, и все обвинения повесили на Галлахеров: ведь именно в их винодельне приготовили вино «Сладкие мечты», которое убило фейри: его подмешали во все напитки на праздничном столе – для людей оно было безвредным. Галлахеры срочно покинули остров, а Уайты стали монополистами в торговле вином на Элфине. Некоторые тут же обвинили Уайтов: мол, они подставили Галлахеров, устраняя конкурентов. Белль, конечно, не знала дедушку Фредерика и Виктора, но ей не верилось, что он мог совершить такое. Или она просто не хотела верить в это. В конце концов правды уже не узнать.

– Аннабелль. – Негромкий голос преподобного Мэтью Ричардсона вырвал её из задумчивости. Для мужчины у него был на удивление высокий голос, но он отлично гармонировал с его обликом: священник был невысок и аскетически худощав, одет как всегда с безупречным вкусом в чёрное.

– Здравствуйте, преподобный, – Белль встретилась с его серо-голубыми глазами. – Спасибо, что пришли. Это очень важно для меня.

– Быть здесь, среди могил несправедливо убиенных фейри, важно и для меня, Аннабелль, – ответил преподобный. – Торнфилд до сих пор не искупил вину перед детьми Лилит и, увы, даже не пытается это сделать.

– Все, кто были ответственны за их смерть, наверное, уже давно мертвы, – задумчиво проговорила Белль.

– Вероятно, это так, – ответил тот.

Неподалёку послышался голос мэра. Вскоре мистер Купер, Вики, Генри и Фредерик с Камиллой появились из-за деревьев и подошли к стоящим у могил Белль и священнику.

Высокий голос преподобного Мэтью Ричардсона, читающий поминальные молитвы, одиноко звучал в тишине кладбища, лишь ветер в ветвях пихт вторил ему.

– Боже, Господь милосердный, – произнёс священник, – вспоминая годовщину смерти рабов Твоих… – он повернулся к Белль, чтобы она назвала имена погибших родных.

– Александра, Стюарта, – стала перечислять Аннабелль имена погибших фейри из рода Тэйлоров, – Коула, Джезабель, Кристины, Анны… – Затем она повернулась к могилам Льюисов и Ламбертов и назвала их имена тоже.

– Просим Тебя, – продолжил преподобный Мэтью Ричардсон, – удостой их места в Царствии Твоём, даруй благословенный покой и введи в сияние славы Твоей.

– Аминь, – произнесла Белль, а за ней и все остальные.

Уходить с кладбища не хотелось. Аннабелль с детства нравились тишина и спокойствие, царившие здесь. Раньше она часто приходила сюда с дедушкой.

Потемневшие от дождей и ветров скорбящие каменные ангелы, мраморные надгробья, тонущие в зарослях жухлой травы, и усыпанные листьями могилы в окружении тёмных пихт – всё это вызывало щемящее чувство грусти и странное ощущение уюта, особенно сейчас, в конце октября.

Аннабелль решила сходить на могилу друга, погибшего в горах полгода назад. Как бы ни злословила Камилла, они с Капкейком действительно дружили. Благодаря ему стала гидом и после его гибели всё лето на маршрутах вспоминала о нём. Как же часто бывает, пока человек жив, общение с ним кажется таким обыденным и будто вовсе не ценным, но стоит ему умереть…

Генри захотел навестить могилу матери. Вики, конечно, пошла с ним. Камилла сказала: они с Фредериком тоже присоединятся; мистера Купера срочно вызвали в Мэрию, и Аннабелль пошла к могиле Капкейка одна.

Вскоре Белль увидела большую мраморную плиту в окружении кустов роз: они цвели всё лето, а теперь засохли. «Калеб Эндрю Каппер. Сын, друг, гид» – было выбито на плите. И даты рождения и смерти. Жизнь отмерила ему всего-ничего – двадцать четыре года. Слишком мало.

Гроб Калеба был полон белых роз. Его лицо, всегда красное от безжалостного к белокожим людям горного солнца, сейчас напоминало светлую безжизненную маску; рыжие волосы, обычно торчащие из-под красно-чёрного баффа в разные стороны, сейчас были аккуратно расчёсаны на пробор. Чёрный смокинг смотрелся на его теле неуместно, чужеродно. Калеб был совершенно на себя не похож – совсем не тот весельчак Капкейк, который травил старые туристические байки, мешая их с пошловатыми анекдотами.

«Наверное, в морге заново нарисовали лицо, – подумала Белль. – После лавины он едва ли мог выглядеть нормально».

В руке Белль оказался стебель белой розы, и она аккуратно положила цветок в гроб, на грудь Калеба.

– Покойся с миром, – шепнула она и отступила.

Через некоторое время гробы с погибшими заколотили и опустили в могилы. В каждую преподобный Мэтью Ричардсон бросил по горсти земли; затем его сменили члены Совета Основателей. Аннабелль вынула из вазы ещё одну белую розу. Сжала стебель, вонзая в ладонь большой шип. Тонкий запах фиалок смешался с ароматом роз, кровь по капле заструилась по руке. Белль продолжала сжимать цветок, не давая ране зажить. Пульсирующая боль успокаивала, позволяла сосредоточиться на собственных ощущениях и не давала провалиться в глубокую безысходную тоску, разливавшуюся по кладбищу.

Мистер Купер, бросив на последний гроб горсть земли и розу, отошёл. Вскоре из всех членов Совета у могил остались лишь Аннабелль и мисс Уэлш. Белль удивилась, увидев крёстную на кладбище: та всегда их избегала. Стройная, с безукоризненной осанкой, в неизменном чёрном платье и в чёрной шляпке поверх густых серебристых волос, убранных в причёску, она, задумчиво глядела сквозь тёмную вуалетку. Зачерпнув земли, бросила на крышку гроба. Обернулась к Белль, пропуская вперёд. Белль вновь подумала: несмотря на седину мисс Уэлш нельзя было дать и сорока пяти, хотя по рассказам дедушки Белль знала: крёстная гораздо старше.

Неожиданно Белль вновь ощутила взгляд крёстной: крёстная смотрела на клатч. Белль опустила глаза: из него виднелся краешек дедушкиного шейного платка. Мисс Уэлш подняла глаза на крестницу. Белль не знала, что сказать, если крёстная спросит, не дедушкин ли это платок?..

Белль кинула на гроб Капкейка свою розу. Почувствовала, как рана на ладони стала медленно затягиваться. Потом подняла ком земли и тоже бросила: он со стуком ударился о крышку. Другой рукой Белль незаметно спрятала край платка поглубже в клатч и отступила от могил.

Мисс Уэлш встала рядом, заставив Белль напрячься, и спросила:

– Как ты себя чувствуешь, Фиалка? – в её голосе звучали лишь забота и лёгкое беспокойство. – Выглядишь бледной.

– Всё хорошо, крёстная, – улыбнувшись, ответила Аннабелль, у которой сразу отлегло от души.

Может, мисс Уэлш всё-таки не узнала платок дедушки? Конечно, он носил его почти всегда, но крёстная жила в Торнфилде, и с дедушкой они виделись нечасто. Может, она просто удивилась, зачем Белль взяла платок с собой на кладбище? А если и узнала, то все равно едва ли ей известно, что дедушка был в нем в тот роковой майский день.