Контроль, успех, поражение

скачать книгу бесплатно


Мария хотела начать ругаться за то, что он не способен выключить анализ даже ночью в её постели. Но вдруг поняла, что ей стало легче, спокойнее и она просто искренне ему благодарна за то, что он всё объяснил. Пусть этот сон был невероятно страшным, но теперь он не пугал. Он стал понятным и потерял свою силу.

Майк обнял её, и она заснула у него на плече. Проспав до самого утра без пугающих сновидений.

А он не смог сомкнуть глаз.

Ломая системы

Вся последующая неделя была полна огромного количества чётких, размеренных и невероятных событий в жизни Марии. В понедельник с самого утра на работе она объявила, что уходит, чем вызвала шквал недоумения и возражений. Виктор заходил к ней пять раз за день, удостовериться, не было ли это шуткой и не передумала ли она.

Она категорически заверила его, что это не шутка, и дала себе неделю на то, чтобы завершить дела и подыскать подходящую замену. Знакомые рекрутёры набросились на горячую вакансию, как голодные акулы. Уже к среде она провела три собеседования, и одной из кандидатур была крайне довольна. Она представила их все генеральному со своими рекомендациями и оставила решение за ним. Виктор до сих пор пребывал в шоке от происходящего, но с её мнением согласился. И вечером этого же дня она передала дела новому руководителю по персоналу её уже бывшей фирмы с финальной рекомендацией избавиться от бестолковой помощницы.

Мария демонстрировала рынку свою компетентность и хладнокровность. После объявления причин её ухода ни у кого не должно было зародиться и намёка на подозрение в том, что она могла утратить самообладание, поддаться панике в тяжёлых жизненных обстоятельствах и оставить предыдущее место работы на произвол судьбы.

Отец звонил каждый день. Вечером, в понедельник, уставший и злой, он позвонил после разговора с семьёй, в лицах и чувствах передав все их рыдания и тревоги. Мария выслушала, успокоила его и продиктовала адреса, телефоны и время записи его жены и обеих её дочерей к разным психотерапевтам. Предварительно днём у Майка она взяла несколько контактов успешных специалистов по работе с горем и ведением родственников смертельно больных.

Во вторник папа позвонил узнать, как прошёл её разговор с мамой. Днём она сообщила им, что заедет ненадолго вечером после работы. Приехала поздно, дети уже спали, и её ждали за кухонным столом два напуганных и серьёзных женских лица. Она быстро прошла в дом, села на отведённое для неё место и без прелюдий сразу рассказала всю основную информацию без дополнительных разъяснений. Мать почему-то залилась пунцовой краской и поникла головой. Эль открыла рот и ничего не сказала, таки не проронив ни капли своих ненатуральных детских слезинок. Дальше Мария чётко и доступно рассказала им все последующие действия, разработанные ею для всех – для неё, для отца, для компании и для них самих.

– Ты же не хотела работать на него, – возмутилась мама.

– Его там пока не будет, – успокоила её старшая дочь.

– Почему первой он сказал именно тебе? – вдруг с невероятной обидой и злобой спросила сестра. – И почему ты сейчас рассказываешь нам, а не он сам?

– Потому что с него хватило уже и одного рыдающего семейства. А его спокойствие- сейчас наша основная задача. И можешь не волноваться, единственная, кому он действительно рассказал сам, была Лиза. – Мать удивлённо подняла брови. – Поревнуй к ней, если хочешь. А мне пришлось клещами из него всё тащить, когда сама позвонила. А как часто звонишь ему ты?

Эль насупилась, но ничего не ответила. Мама и сестра проводили её в полном молчании и печали, каждая думала о своём и об ожидающих их грядущих переменах.

В среду отец позвонил предупредить, что провёл многочасовую встречу с преемником для введения его в курс всех дел. Он рассказал о подробностях и о том, как представляет её роль в обновляющемся формате компании. Но имени его так и не назвал.

– Папа, – в конце разговора спросила Мария, – ты теперь намереваешься каждый день звонить мне по любому вопросу?

Тишина в трубке.

– Нет, я не против, я очень рада, но ты только говори, пожалуйста, истинные причины твоих звонков. Тебя что-то беспокоит? Что-то сказали врачи?

Отец вздохнул.

– Какая же ты невыносимо дотошная, дочка, – в голосе слышались шутливые нотки. – Если честно, мне просто страшновато, первая операция назначена на следующую неделю.

– Как! Уже! – Мария сглотнула вырывающиеся возгласы, ей на почту пришёл подробный график лечения, но она ещё не успела его посмотреть. – Ладно, не переживай, разберёмся со всем. Мы готовы. Помни, твоя задача – сохранять спокойствие, чтобы всё прошло хорошо. Ты не хочешь сам обратиться к специалисту за психологической помощью?

– Да, я об этом подумал, но не хотел бы, чтобы это был кто-то из твоих многочисленных знакомых. После операций на стадии восстановления обращусь сам.

Ни тот, ни другая не получили от этого разговора желаемой поддержки, но согласились на то, что есть.

В четверг у неё был заслуженный день отдыха перед переходом на новое место работы. Хотя отдыхом это не назовёшь. Мария специально не планировала на этот день никаких задач, собираясь по обстоятельствам справляться с лавиной реакций на публичное сообщение о болезни её отца. Оно стало достоянием общественности с утренним выпуском финансовых новостей, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Через пару минут после эфира новостного блока позвонил Виктор.

– Почему ты не сказала, что дело в болезни отца? Мы тут все в шоке. Тебе нужна помощь? Почему ты ушла и ничего не сказала? Это ужасно, так ужасно. Как ты? – Бывший начальник и пока ещё друг практически рыдал в трубку над её неоплаканным горем. В итоге успокаивать пришлось его самого.

Пока шёл их разговор, по другой линии звонили дважды. Она закончила с ним и посмотрела номер – звонила Лиза.

– Чёрт! – Мария выругалась вслух. Она забыла предупредить подругу!

Это было ужасно. Она действительно всё спланировала до мелочей, но не предупредила чуть ли не самого дорогого ей человека. И теперь Лиза узнала об этом сама, из сообщения по телевидению. Что она подумала, как отнеслась? Наверное, она очень переживает!

Девушка с опаской вызвала неотвеченный номер.

– Алло, дорогая, как ты? – голос подруги звучал глухо и немного отстранённо.

– Прости! Ну прости, я знаю, что это просто кошмар, я забыла предупредить тебя. Не представляю, как тебя удивила эта новость!

– Удивила? – Лиза по голосу казалась просто ошеломлённой. – Это, конечно, неимоверно, мягко сказано. Но на самом деле речь совсем не обо мне! Мне действительно было просто дико услышать такое по новостям. Но какая разница, что я чувствую! Как ты? – она сделала максимально усиленный упор на последнем слове.

– Я в процессе, – не зная, что сказать на самом деле, ответила Мария. Она пока ещё не успела задать себе самой вопрос о том, как она, и намеревалась подумать об этом после, как навечно любимая Скарлетт.

– И наверное, не в одном, – беспокойно сказала подруга. – Тебе, думаю, сейчас не до меня. Но я очень хотела бы увидеться и поговорить с тобой, когда у тебя будет для этого время.

– Да! Обязательно! – Мария сама поняла, что очень бы этого хотела. – Но я не могу точно сказать когда. Завтра выхожу на работу в компанию отца. Нужно будет сразу же во всё въехать.

– Господи! – только и смогла выдавить из себя поражающаяся всё больше и больше происходящему Лиза. Она знала, что работа на отца – один из самых главных ночных кошмаров для подруги, и вот теперь Мария идёт в его компанию сама. Это стопроцентно не останется без последствий.

– Не на этих выходных точно, но может, на следующих. Я обязательно напишу, позвоню, обещаю. – В дальнейшем разговоре не было смысла, Мария попрощалась, оставляя на будущее разбор происходящего, слёзы и разговоры с подругой.

Лиза с пониманием отключилась со словами, что будет очень ждать.

Пока Мария успокаивала взволнованных знакомых ей людей, непрерывно звонящих по телефону, финансовый рынок реагировал по-своему. До обеда акции падали вниз довольно стремительно и пугающе. Но после наигранного экстренного совещания по этому поводу сияющий и слегка уставший на вид отец, весь образ которого сразу вызвал в мире большого бизнеса отклики сострадания и поддержки, представил на срочном пресс-релизе общественности нового управляющего его компании. Огромный, двухметровый мужчина, молодой и крепкий, как породистый бык, стоял рядом с её отцом под прицелом телекамер спокойно и смиренно, слегка наклонив голову вбок, будто прислушиваясь к далёким песням неизвестных галактик. Кандидатура была безупречной. Мария сама не ожидала, что отец говорил тогда именно о нём. В прошлом невероятно яркий, успешный и наглый прокурор, бравшийся за самые громкие и медийные дела, он заработал себе невероятную популярность грандиозными речами в зале суда и не менее грандиозными сроками для обвиняемых. И несколько лет назад ушёл с госслужбы в частную практику в юридический отдел компании её отца, очевидно, проявив себя там самым наилучшим образом, раз сейчас стоял рядом с ним в роли преемника, временного управляющего компании.

Акции взлетели выше прежнего с невероятной силой. На это у неё был свой особый расчёт. Дождавшись максимального уровня падения, за несколько минут до назначенного пресс-релиза она скупила большой пакет акций компании отца, предварительно взяв в долг немаленькую сумму у Майка, и в тот же вечер продала их все по самой высокой цене этого дня перед закрытием торгов. Её же доля акций компании осталась неизменной. Понятно, что у неё одной была вся инсайдерская информация и она могла себе позволить такие дерзкие сделки. Но она очень переживала, потому что никогда не играла так на бирже, предпочитая приобретать спокойные и стабильные инвестиционные портфели. Просто здесь было грех не воспользоваться. За пару часов она заработала миллионы, которые вывела из оборота и отложила на чёрный день. Одолженную сумму вернула Майку в этот же вечер в полном объёме.

Он покачал головой, но ничего не сказал.

Майк жил у неё всю неделю.

Каждое утро вставал в 6 утра и провожал на работу, готовя лёгкий и вкусный завтрак. Готовить Мария не умела, единственное, что она действительно умела варить, – это кофе. Но пить его в этом доме совсем перестали. Сам он выходил из дома не раньше десяти часов, после её ухода у него оставалось время на свою бумажную работу, стенографию клиентских сессий и подготовку к новому дню. Возвращался позже неё в районе десяти вечера с ещё тёплым ужином из ресторана на вынос. Оставшийся вечер они проводили на кухне, Мария составляла чёткие планы на предстоящий день, Майк писал новую статью, которую начал в этом доме. Ему работалось здесь легко и спокойно, он будто вспомнил себя в молодые годы, когда с азартом и горящими глазами занимался любимым делом. После слишком позднего ужина они отправлялись в спальню и засыпали в обнимку без секса и домогательств. Марии они напоминали старую семейную пару, которая провела вместе не один десяток лет и доживала свои дни в спокойствии и умиротворении, наслаждаясь присутствием друг друга. Он вносил в её жизнь покой, который в этот сумасшедший период её жизни был так отчаянно необходим.

В вечер четверга он вернулся раньше обычного, дополнив привычный ещё горячий ужин большим букетом белых роз. Они сели за стол, накрыв его празднично и торжественно, украсив цветами. Она тоже подготовилась к назревающему разговору, купив бутылку его любимого бурбона. Ужин был разогрет и сервирован, алкоголь разлит по стеклянным запотевшим стаканам, розы благоухали.

– Как прошёл твой день? – спросил Майк после достаточно долгого молчания, посвящённого вкушению пищи.

– Незаметно, – ответила Мария с грустью, – столько суеты, звонков, разговоров и никакого толка.

– Сочувствую, – искренне сказал Майк. – Люди не понимают, как тяжело переносить в таких ситуациях их настойчивое внимание и проявление заботы, которая на самом деле нужна им самим, потому что сами они точно так же не могут справиться с трагической новостью, как и те, кому они якобы пытаются помогать.

– Тем, кому они хотели бы помогать, приходится помогать им, – девушка вздохнула, и он положил свою руку поверх её правой руки, лежащей на столе.

– Возможно, ты не хочешь сейчас говорить, наговорилась за день, – он улыбнулся, – можем просто помолчать, вдвоём.

– Нет, – Мария решительно мотнула головой, – как раз с тобой я хочу поговорить! Но о чём бы ты хотел сам?

– Я хотел бы поговорить о нас, – Майк ослепительно улыбнулся, как добрый старинный друг, тепло и вдохновляюще.

– Как ты себе их представляешь, этих нас? – Она поняла, что хотя и настраивалась давно на этот разговор, но внутри боялась, к чему он может привести.

– А вот так, – мужчина обвёл стол, комнату и весь их мир своей рукой, – мне нравится жить у тебя.

– Нахлебник, – Мария хихикнула без своей обычной злобы и иронии, весело, по-детски.

Он снова улыбнулся в ответ. Вокруг было тихо, светло и спокойно. Ни тени намёка на напряжение, ежесекундную борьбу, которую они вели в первых своих диалогах в момент такого ещё недавнего, но уже такого далёкого знакомства. А что, если его зацепили именно они, Майк насторожился включившемуся самоанализу, что, если именно таких отношений он хотел постоянно, и сейчас, когда всё резко изменилось, он заскучает и быстро к ней охладеет. Нет, на самом деле он знал, что это не так. Он знал, что в процессе сопротивления она задела его какие-то нездоровые грани, старые раны, которые моментально вытащила на поверхность. И увидев их все, отразив ей как в зеркале её же раны, он почувствовал, как его отпустило. Успокоился и тут же заметил, как успокоилась и она. Они оба нашли тот остров в бушующем море, тот фонарь в ночном ненастье, за который можно будет держаться.

– Я вижу в нас потенциал, – откровенно признался Майк, – мы достраиваем друг друга до необходимой стабильности. Я снова стал писать, не желая выделиться или что-то доказать, а потому, что мне действительно нравится, что я пишу. Ты строишь стабильные графики, как и всегда, но компульсивно на часы через каждые две минуты уже не смотришь.

– И сон про фонарь мне больше не снится.

Нежданно-негаданно

Вы когда-нибудь сталкивались с тем, что кто-то безумно жаждет и ищет счастья, а оно никак не соглашается идти к нему в руки? Но как только про счастье забывает, встречает что-то отдалённо похожее на него или просто успокаивается, оно само направляется к человеку с распростёртыми объятиями и настойчивыми предложениями принять. Да ещё и не одно, на выбор. Кажется, счастье – прямой родственник беды и имеет такие же семейные привычки, как и та, – не ходить поодиночке. Вспомните хотя бы истории безуспешных попыток несчастных женщин завести собственных детей при наличии проблем в этой жизненно важной сфере. Тратятся годы, километры дорог, миллионы денег на лечение, операции, попытки искусственно сделать чудо. Всё впустую. И вот они отпускают из головы эту невозможность и боль, смиряются с силами мира, посвящают себя чему-то другому или берут ребёнка из приюта. Возможно, расстаются с тем, с кем прошли этот нелёгкий путь и потерпели поражение. Теперь эти женщины «про другое», они согласны быть счастливы и так, без детей. И что бы вы думали? Неожиданные две полоски.

9:30.

Мария вошла в кабинет, в котором старалась бывать как можно реже. Отец, понимая нелюбовь дочери к его приглашениям в компанию, звал сюда нечасто. Но сейчас его здесь уже не было, и даже ничего о нём не напоминало. Казалось, что за один день нахождения в должности новый хозяин изменил кабинет до неузнаваемости. Ничего не передвинув, не переставив и не поменяв, просто наполнив своим тестостероном атмосферу. Воздух в ноздрях девушки горел огнём.

Кабинетом место работы отца назвать было сложно. Это было рабочее пространство, очень большое, отец любил простор. Панорамные окна во всю длину противоположной от двери стены говорили о том, что они находятся высоко. Очень высоко над бренными обывателями этого мира. Основной офис компании отца располагался на шестидесятом этаже в одной из высоток семейства небоскрёбов бизнес-квартала. Дорогого и престижного. Компании нужно было демонстрировать, что дела идут хорошо. А дела шли действительно очень хорошо. За те небольшие часы, которые Мария успела на этой неделе посвятить изучению материалов, стало понятно, что успех дела её отца уже давно носит миллиардные масштабы. Обычно он никогда ей не хвастался достижениями, ибо разговоры о работе с ним она пресекала на корню. Просто говорил, что «всё идёт в гору». И кажется, этой горой был Эверест. Она стала всерьёз задумываться, что сильно просчиталась, так долго не принимая его предложение. С должности в такой компании можно было самой подняться до заоблачных высот. Ну ничего, теперь она здесь и этим и займётся.

Вид парящего простора, открывающийся за спиной руководителя, всегда производил на гостей, входивших в кабинет в первый раз, неизгладимое впечатление. Но она здесь бывала и вида восхищения не подала. К тому же главы компании на своём месте, в кресле за столом, не было.

Входом в кабинет являлась массивная широкая двухстворчатая деревянная дверь, никак не вязавшаяся с современным интерьером из стекла и металла холла приёмной перед кабинетом. Для того чтобы свободно пройти вдвоём, достаточно было открыть одну из её частей, которые распахивались вовнутрь.

Стол руководителя стоял по центру напротив входной двери, так, чтобы отец с большого расстояния сразу смотрел в лицо входящему на фоне перехватывающего дух вида с высоты птичьего полёта. И посетителю приходилось пройти немало уверенных или не очень шагов под прицелом его пристального взгляда.

Чуть сбоку между столом и входом располагалась уютная группа двух мягких бежевых кресел со стеклянным столиком между ними для более приватного общения с посетителями лицом к лицу.

Справа от входа была пустая серая стена с ещё одной дверью поменьше. А слева большое свободное пространство с длинным столом, стульями и доской для записей. Они больше подходили для переговорной, чем для кабинета. На этом же этаже был ещё один больший зал для переговоров. Но отец предпочитал самые важные собрания проводить именно у себя. Демонстрируя расположение и доверие, пуская гостей в своё личное пространство. Но с другим расчётом: на давление и их внутреннее понимание, что они в его кабинете и главный здесь он. И расчёт всегда оказывал нужный ему эффект. Отец был великолепным стратегом.

Сейчас воспоминания о нём улетучились из этого освещённого утренним солнцем места. В кабинете не пахло излюбленным отцовским кофе, который именно он приучил пить Марию литрами в день. Пахло чем-то свежим и натуральным. Стол отца пустовал, и свободное кресло руководителя с высокой кожаной спинкой выглядело осиротевшим. На переговорном столе были разбросаны бумаги, стоял большой, но тоненький серый ноутбук и бутылка с водой и стаканом. Кажется, новый хозяин не спешил занять рабочее место старого. Что это, страх или дань уважения?

Сам новый управляющий стоял громадной чёрной фигурой на фоне окна к ней спиной, заливаемый небесным светом. У Марии слегка заслезились глаза, нужно было прищуриться, чтобы настроить фокус на такие контрасты. Она поздоровалась. Он не ответил. Пройдя по мягкому ковролину кабинета без звука её звонких каблуков, она села в одно из кресел перед столом отца, села без приглашения, он бы и не пригласил, поставила сумочку на пол рядом с собой, закинула ногу на ногу и стала ждать. Он простоял в тишине ещё минуту, что-то словно решая, спрашивая ответа у неба. И возможно, его получив, резко развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл к ней уверенно и еле заметно улыбаясь.

Улыбка у него была другая. Ну совершенно другая, в сравнении с отцом и Майком, тоже откровенная, но и холодная одновременно. Демонстрирующая не расположение и доверие, а тонкий расчёт. Улыбка социопата, такая же, какую часто она видела у себя самой в зеркале. Сердце забилось чаще в груди. От приближения этого громадного по сравнению с ней самой мужчины волоски у неё на руках встали дыбом. Старинные животные механизмы её организма готовились бежать или к чему-то другому, намного более страшному и здесь неуместному. Она сглотнула слюну и скрестила руки на груди. Он остановился на полпути у стола, нажав кнопку вызова секретаря. В кабинет тут же вошла молодая девушка, та, что встречала её у лифта и провожала до двери. И это была не многолетний секретарь её отца. «Что ещё он успел здесь поменять за один вчерашний день?»– подумала Мария. Кажется, ему удалось с невероятной скоростью освоить новую подвластную территорию, сделав её максимально своей. Так поступают все альфа-самцы, отвоевавшие трон, выжигают память о старом владельце с корнем.

«Но тебя поставили временно! – грубо подумала про себя девушка. – Не слишком ли большая наглость?»

– Вам что-нибудь предложили? – спросил он достаточно низким, но не грубым, а очень приятным бархатистым голосом.

– Нет, – чётко и громко ответила Мария. Взгляд, который он бросил на свою помощницу, сказал ей очень о многом. – Можно мне воды без газа, лёд и пару долек лимона, – продолжила она, обращаясь к секретарю, но к ней не повернувшись.

Та ушла молниеносно и без звука, даже не сказав положенные «сейчас принесу» или что-то подобное, располагающее. Она производила не лучшее впечатление. А секретарь руководителя – это его руки, лицо и запах. Первое, что видят посетители, клиенты, конкуренты, и впечатление должно быть безупречным. Эта девушка безупречной не выглядела. Она скажет ему об этом чуть позже.

Он продолжил движение и, дойдя до кресел, сел напротив неё, закинув ногу на ногу так, как это делают мужчины, а не женщины – положив щиколотку одной ноги на колено другой, оставляя бёдра на одной высоте, уводя колено поднятой ноги в сторону.

Про то, что это может значить, ей рассказывал Алекс. Если мужчина кладёт ногу на ногу, как женщина, говорил он, то, считай, его доминантная жизнь окончена, так садятся только маменькины сынки и подкаблучники, перенимающие манеру поведения в жизни у значимых женщин. Если мужчина широко расставляет ноги, то, значит, играет в мачо, но, как им быть, совершенно не представляет. Выставляя своё мужское хозяйство напоказ, он скорее ожидает его оценки извне и всеобщего одобрения. Но альфа-самец чужого одобрения не ищет, он всё про себя знает сам. Он садится с расставленными ногами просто потому, что его стальные яйца не могут располагаться в сдавленном положении, но при этом одну ногу закидывает на другую, ставя заградительный барьер между собой и собеседником. Чтобы добраться до его хозяйства и быть его достойным, тебе ещё надо хорошенько постараться и заслужить.

– А если кладёт ноги на стол? – с ехидной усмешкой тогда спросила Мария.

– А если кладёт ноги на стол, то перед тобой полный негодяй, и либо ты в процессе разговора заставишь его их со стола снять, либо сразу разворачивайся и уходи.

«Ну хоть на стол не положил!» – подумала с облегчением Мария и решила подождать начала диалога от него.

А он начинать не торопился. Он разглядывал её пристально, внимательно, откровенно. Ей стало почти неловко.

Дверь открылась, вошла секретарь с подносом, на котором стояли маленький графин с водой, высокий стакан и тарелочка с нарезанными дольками лимона. Она поставила поднос на стол между ними, налила в стакан воды, аккуратно, зубочисткой, которая тоже лежала на тарелке, поддела дольку лимона и опустила в воду. Закончив, выпрямилась, посмотрела на своего босса, на его гостью и медленно вышла из кабинета. Всё в полной тишине.

Мария расцепила руки, всё ещё сложенные у неё на груди до того момента, и наклонившись взяла стакан. Вырез на её тончайшей шёлковой белой блузке был V-образный и достаточно нескромный для того, чтобы показать чуть больше, чем нужно, при подобном наклоне. В момент, когда дотронулась до стакана, она резко подняла взгляд ему прямо в лицо, получив ожидаемую информацию, что смотрит он куда ей нужно. Улыбнулась и медленно вернула спину в ровное сидячее положение. Трофеями её маленького манёвра были стакан с водой и очаровательнейшая улыбка на его лице.

Он слегка съехал в кресле, усевшись намного более вальяжно. И ощутимо расслабился.

– У меня странное чувство, Мария, – ласково начал он разговор первым, дав ей победить в этом молчаливом противостоянии.

Она это оценила, попивая прохладную воду с лимоном.

– Будто я смотрю на божество, – продолжил он, – ко встрече с которым готовился годами постов и молитвы, а вижу своё отражение.

Интересное начало, она думала, всё будет более официально. Но его откровенность ей понравилась.

– А у меня ощущение, что я смотрю на инопланетное существо в первом внеземном контакте, а мне нужно добавить его в члены своей семьи после первой же встречи.

– Отец не рассказал вам ничего обо мне? – он сделал вопросительную интонацию, но вопроса не задавал.

– Нет, и вы знаете об этом. Он до последнего усыплял мою бдительность другими ежедневными новостями, так и не раскрыв тайну имени своего преемника.

– Меня зовут Эдуард, – просто ответил он, о чём Мария, конечно, прекрасно знала.

– Мария, очень приятно, – и повисшая пауза наполнила воздух кабинета жаром, исходящим от их тел, ещё немного сильнее.