Читать книгу Рождение Древней Руси. Взгляд из XXI века (Константин Александрович Аверьянов) онлайн бесплатно на Bookz (6-ая страница книги)
bannerbanner
Рождение Древней Руси. Взгляд из XXI века
Рождение Древней Руси. Взгляд из XXI века
Оценить:
Рождение Древней Руси. Взгляд из XXI века

1

Полная версия:

Рождение Древней Руси. Взгляд из XXI века

В период между Первой и Второй мировыми войнами в польской и чешской историографии широкое распространение получила концепция западного происхождения славян, изложенная в трудах Ю. Костшевского (1885–1969). По его мнению, прародина славян сложилась на пространстве между Вислой, Одером и верховьями Эльбы. Основой для этого стало привлечение данных археологии и на основе их выявление славянского характера лужицкой археологической культуры, распространенной в период поздней бронзы и раннего железа (XII–IV вв. до н. э.) в бассейнах Вислы, Одера и в верховьях Эльбы. В конце 1-го тыс. до н. э. в области расселения лужицких племен распространяются носители поморской археологической культуры (IV–II вв. до н. э.), в результате чего в междуречье верхней Вислы и Эльбы со II в. до н. э. формируется пшеворская археологическая культура. Свое название она получила по могильнику близ городка Пшеворска на юго-востоке современной Польши. Ее основной ареал занимал земли Южной и Центральной Польши. Вместе с тем границы пшеворской культуры не оставались неизменными. Если на рубеже эр пшеворские памятники известны в среднем течении Эльбы и Одера, а также их притоков Мульде, Заале и Варте, то позднее их уже здесь нет. При этом происходит движение пшеворских племен далеко на юго-восток. Они захватывают верхнее Поднестровье и верхнюю часть бассейна Тисы. Пшеворская культура просуществовала вплоть до IV в. н. э., когда в результате Великого переселения народов происходят значительные перемены в этнической карте Европы. Для нас важно то, что первыми исследователями пшеворская культура связывалась с историческими венедами.

Сразу после Великой Отечественной войны вопрос о славянской прародине встал и в советской историографии. Ее поисками на основе археологических данных занялся М.И. Артамонов (1898–1972). Вслед за польскими археологами он признавал славянский характер лужицкой, поморской и пшеворской культур. Но при этом он полагал, что территория славян не ограничивалась Висло-Одерским регионом, а с глубокой древности распространялась далеко на восток, вплоть до Поднепровья. По его мнению, здесь славянам принадлежали археологические культуры Подолии и среднего Поднепровья, доселе считавшиеся чисто скифскими. Что касается невров, гелонов и будинов Геродота, то они являлись, на его взгляд, славянами. Позднее славянскими в Поднепровье он считал зарубинецкую (II в. до н. э. – II в. н. э.) и сменившую ее Черняховскую (II–IV вв. н. э.) археологические культуры.

Примерно тех же взглядов придерживался П.Н. Третьяков (1909–1976). Ввиду того что сведения письменных источников о древних славянах крайне отрывочны, он попытался определить территорию прародины славян методом исключения. Вполне обоснованно полагая, что народы развиваются не изолированно друг от друга, он установил, что в древности праславяне соседствовали с племенами, являвшимися предками германцев, кельтов, иллирийцев, фракийцев, балтов и финно-угров, известий о которых сохранилось больше. Выяснив, какие земли занимали эти народы, он смог вычленить территорию прародины славян на пространстве между средним течением Днепра и верховьями Днестра, охватывающую северное Прикарпатье, бассейн Вислы и, возможно, доходившую до верхнего течения Эльбы и Одера.

Данную территорию занимало несколько археологических культур, отличавшихся между собой по уровню развития. Вслед за М.И. Артамоновым он пришел к мнению, что ведущую роль в истории славянских племен играли представители зарубинецкой культуры, чьи памятники на рубеже н. э. прослеживаются к югу от Припяти. При этом он значительно удревнял исторические корни славян. Согласно его представлениям, не чем иным, как протославянами, являлись племена культуры шнуровой керамики (свое название она получила по характерной керамике: влажная глина украшалась отпечатками льняных либо пеньковых веревок). Во 2-м тыс. до н. э. эти племена расселились на огромной территории от Эльбы до Днепра.

Отсюда оставался один шаг до построений лингвиста Б.В. Горнунга и украинского археолога В.П. Петрова, полагавших, что историю древних славян следует начинать с трипольской археологической культуры конца 4-го – первой половины 3-го тыс. до н. э. Эта культура была открыта в 90-х годах XIX в. В.В. Хвойкой (1850–1914) и получила имя от села Триполье на правом берегу Днепра в 50 км ниже Киева. Именно в ней стали видеть начальный пункт истории славянства.

Но говорить о славянском характере трипольской культуры не приходится, поскольку в столь отдаленные времена славяне еще просто не выделились из общей индоевропейской этнокультурной общности. Поэтому Б.А. Рыбаков (1908–2001), хотя и определял территорию славянской прародины приблизительно в тех же пределах, был вынужден резко сократить изучаемый временной промежуток. По его мнению, праславяне отпочковались от массива индоевропейских племен примерно в середине 2-го тыс. до н. э.

На основе изучения ареалов археологических культур, которые он проследил на протяжении почти тысячи лет, им был поднят вопрос о вычленении праславянской зоны из обширной области скифской культуры. Анализ сведений Геродота, в сопоставлении с данными археологии, географии, лингвистики, топонимики, сведениями хозяйственной жизни Скифии, привел его к выводу, что праславяне, жившие на Днепре, во времена Геродота, в отличие от кочевников-скифов, занимались земледелием и были объединены в союз под именем «сколоты».

Образование позднейших различных групп славян он объяснял тем, что на протяжении веков обширная территория, занятая праславянскими племенами, испытывала различные влияния со стороны соседей. Одним н. э.их факторов стало завоевание во II в. н. э. римлянами Дакии. Тем самым границы Римской империи практически вплотную приблизились к территории славян, что вызвало усиление римского влияния. В то же время западная часть славян испытывала сильное влияние со стороны германских племен. В итоге эти факторы привели к нарушению славянского единства.

Вместе с тем позднее выяснилось, что сменившая зарубинецкую Черняховская культура, в которой многие видели недостающее звено между археологическими и письменными источниками, является не славянской, а сложной по составу многоэтничной культурой. Об этом свидетельствовали локальные особенности в домостроительстве, керамике, погребальном обряде. Это вынудило В.В. Седова (1924–2004) вновь возвратиться к теории западной прародины славян, охватывавшей бассейн среднего и отчасти верхнего течения Вислы, достигавшей на западе среднего течения Одера и на востоке – Полесья и Волыни. До сих пор археологи, строя свои построения о преемственности археологических культур, исходили из мысли об автохтонности славян, на территории, которую они занимали впоследствии. Тем самым априори отвергалась возможность каких-либо существенных миграций в глубокой древности. Между тем на целом ряде фактов археологами было доказано их наличие в те далекие времена. Поэтому, основываясь на данных лингвистики, антропологии, истории и археологии, В.В. Седов полагал, что первоначально славяне жили в регионе Вислы, а затем к рубежу эр славянская территория, расширяясь, возможно, достигла среднего Поднепровья, где в формирование славянского этноса внесло определенный вклад местное скифо-сарматское население. Аналогичный процесс расширения славянской территории наблюдался и на западе, где славяне ассимилировали даков. В результате этих процессов возникают три группы славян.

Иная точка зрения относит район сложения славянской общности к востоку, в Поднепровье. Д.А. Мачинский (1937–2012), изучая письменные источники о венедах, пришел к выводу, что со II в. до н. э. и до середины IV в. н. э. они обитали на территории, охватывавшей среднее течение Немана, среднее и верхнее течение Западного Буга. На востоке их земли доходили до верховьев Пела и Оки, а на севере они ограничивались средним течением Западной Двины и истоками Днепра. В середине I в. н. э. славяне двинулись к югу и западу, вытеснив прежнее неславянское население. Именно здесь застают венедов письменные источники. Другая группа славян направилась на юго-восток, где те же свидетельства фиксируют антов.

Определенные сведения на географию славянской прародины могут пролить данные языкознания. Достаточно давно было выявлено довольно значительное число иранских заимствований в славянских языках. Появление их можно объяснить тем, что на протяжении довольно длительного времени предки славян жили по соседству с ираноязычными скифами и сарматами. Однако позднее, благодаря работам О.Н. Трубачева (1930–2002), выяснилось, что большинство из иранских лексических заимствований в славянских языках является локальными, или, иными словами, попало в них в относительно поздний период и не принадлежит к древнейшему периоду славянской общности. К тому же, если раньше исследователи полагали, что славяне занимали промежуточное положение между жившими в восточноевропейских степях скифами и сарматами и обитавшими на севере Восточной Европы племенами балтов, то теперь оказались зафиксированными десятки балтских лексических заимствований из иранского. Подобное могло произойти только в случае значительного и тесного контакта между этими двумя этносами.

Как видим, изложенные теории относительно начала формирования славянской общности, помещающие прародину славян на огромной территории между средним течением Днепра, Днестром, Западным Бугом, Дунаем и Вислой, оказались достаточно противоречивыми.


Рис. 2. Схема классификации славянских языков


Уточнить возможные границы славянской прародины позволяет сравнительное языкознание славянских языков. Главной характеристикой любого человека является язык, накотором он говорит. Как известно, славяне делятся на три большие группы – восточных, западных и южных славян. Хотя, если быть абсолютно точным, надо говорить о делении не людей, а славянских языков. К восточной группе славянских языков относят русский, украинский и белорусский. К западной группе причисляют языки: чешский, словацкий, польский, верхне- и нижнелужицкий, язык поморских славян (кашубский) и вымерший к XVIII в. полабский, на котором говорили славянские племена, населявшие берега Эльбы. В южную группу включают языки: болгарский, сербский, хорватский и словенский.

Как видим, в основе этой классификации лежат исключительно филологические основания. Но всякая классификация условна. Хорошо известно, что любой язык не представляет собой что-то косное и неизменное. Под влиянием хозяйственных, политических и культурных связей с соседями он постоянно меняется. В качестве примера приведем факт, что, по подсчетам филологов, примерно 40 % лексики «Словаря» В.И. Даля, отразившего живой язык XIX в., уже не употребляется нашими современниками.

Подобное происходит и с языками, когда-то происшедшими из одного корня. Детальный обзор этих процессов увел бы нас далеко в сторону. Остановимся лишь на морфологии современных славянских языков. Так, все они, за исключением болгарского, сохранили формы склонения и старое число падежей. Русский язык утратил форму звательного падежа. На древнейших ступенях развития все славянские языки имели в именных, местоименных и глагольных формах двойственное число. В современных языках категория двойственного числа утрачена. Она сохранилась только в словенском и лужицком языках. Значительное разнообразие представляет система славянского глагола. Южнославянские языки характеризуются развитой системой времен (аорист, имперфект, перфект, плюсквамперфект), в чешском и польском языках отсуствуют аорист и имперфект, а в восточнославянских языках этих времен нет совсем, поскольку прошедшее время выражается формой глагола на «л» («читал», «писал»). Форм будущего времени славянские языки не имеют, так как это время выражается обычно формами настоящего времени от глаголов совершенного вида (рус. «я напишу», «я нарисую»; польск. ja zrobię). В некоторых славянских языках возникли новые формы для передачи будущего времени (боле, «ще пътувам», серб. ««умреħу»).

В этой связи лингвисты более тщательно присмотрелись к славянским языкам. Выяснилось также, что ни один из них не является чем-то цельным: в каждом существуют свои диалекты и говоры. К примеру, в словацком языке выделяются три диалектные группы. Но между ними имеются глубокие различия, как восходящие к праславянской эпохе, так и возникшие в более позднее время. Хотя словацкий язык и относят к западным славянским языкам, при более детальном рассмотрении это оказалось не совсем так. Западнословацкие и восточнословацкие говоры являются типично западнославянскими, но в среднесловацких концентрируются черты, находящие параллели в южнославянских и частично в восточнославянских языках.

Еще большая степень диалектной дробности характерна для словенского языка. В нем выделяется семь диалектных групп, включающих 37 диалектов и 11 поддиалектов, различия между которыми столь велики, что общение носителей разных диалектов нередко затруднено. Несмотря на то что словенский язык и относится к южнославянским языкам, будучи генетически близок к сербскому и хорватскому языкам, он обладает также рядом особенностей, связывающих его с западнославянскими языками (чешским и словацким). Подобное диалектное многообразие характерно и для русинского языка, представляющего совокупность разнородных славянских диалектов. В данной ситуации некоторые из филологов предпочитают говорить не о принадлежности этих языков к той или иной группе славянских языков, а об их близости к праславянскому.

Взглянув на карту, видим любопытную деталь: Словения расположилась в пределах Восточных Альп и Динарского нагорья, а центр Словакии занимают отроги Карпат (Татры), тогда как на юго-западе и юго-востоке страны лежат низменные равнины вдоль Дуная (Подунайская низменность) и Тисы (Потисская низменность). С другой стороны Карпат проживают русины.

В этой связи следует напомнить хорошо известный демографам факт, что смена одного этноса другим никогда не бывает абсолютно полной. Часть прежнего населения всегда оставалась на привычных местах своего обитания. Особенно это характерно для горной местности. Наиболее показательной в данном плане является находка в сентябре 1991 г. в Тирольских Альпах на границе Австрии и Италии вмороженной в лед мумии человека, получившего имя Отци или Эци. Ее возраст радиоуглеродным методом был определен приблизительно в 5300 лет, или, иными словами, относится к 4-му тыс. до н. э. В 2011 г. группой исследователей был секвенирован полный геном мумии. Было выяснено, что Y-хромосома относится к субкладу G2alb2. Был также проведен анализ ДНК около 4 тыс. мужчин из австрийского Тироля. Выяснилось, что 19 из них являлись родственниками «ледяного человека».

Подобное диалектное многообразие, с учетом того факта, что словаки сохранили в имени своего народа название славян, может указывать на близость Карпат к славянской прародине. При этом, разумеется, мы не склонны утверждать, что ранние славяне жили исключительно в горных долинах Карпат. Будучи земледельческим народом, они занимали близлежащие равнины и только после начала евразийских миграций вынуждены были, оставаясь, уходить в горы, тогда как большая их часть покидала родные места.

Поэтому, говоря о той или иной локализации славянской прародины, необходимо сразу выяснять, к какому времени относится. Думается, что автор «Повести временных лет» не ошибался, когда утверждал, что в древности славяне жили на Дунае, «где есть ныне Угорьска земля и Болгарсьска»[58]. Хронологически данное известие восходит к рубежу III–IV вв., что подтверждает римская дорожная «Певтингерова» карта конца III – начала IV в. (она дошла до нас в исполнении XII–XIII вв.). Если античные авторы I–II вв. н. э. отмечают первоначальное единство венедов, то данный источник помещает славян сразу в двух местах – у западных склонов Карпат к северо-западу от бастарнов и рядом с гетами и даками между низовьями Дуная и Днестром[59]. Это явилось следствием их миграции в результате Великого переселения народов.


Рис. 3. Венеды на Певтингеровой карте

Литература

Шафарик П.Й. Славянские древности: от Геродота до падения Гуннской и Римской держав (465 до н. э. – 469–476 н. э.). М., 2015; Шахматов А.А. Древнейшие судьбы русского племени. Пг., 1919; Погодин А.Л. Из истории славянских передвижений. СПб., 1901; Нидерле Л. Славянские древности. М., 1956; Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974; Русанова И.П. Славянские древности VI–VII вв. М., 1976; Артамонов М.И. Происхождение славян. Л., 1950; Третьяков П.Н. По следам древних славянских племен. Л., 1982; Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982 (2-е изд.: М., 1993; 3-е изд. под назв.: Рождение Руси: М., 2004); Мачинский Д.А. Территория «Славянской прародины» в системе географического и историко-культурного членения Евразии в VIII в. до н. э. – XI в. н. э. (контуры концепции) // Славяне: этногенез и этническая история (междисциплинарные исследования). Л., 1989; Седов В.В. Происхождение и ранняя история \славян. М., 1979; Он же. Славяне в древности. М., 1994; Он же. Славяне: историко-археологические исследования. М., 2002; Трубачев О.Н. Этногенез и культура древнейших славян (лингвистические исследования). М., 1991 (2-е изд. М., 2003); Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. I–II. М., 1994–1995; Славяне и их соседи в конце I тысячелетия до н. э. – первой половине I тысячелетия н. э. М., 1993 (Сер. Археология СССР); Зализняк А.А. От праславянской акцентуации к русской. М., 1985; Бирнбаум Х. Праславянский язык: достижения и проблемы в его реконструкции. М., 1987; Магомедов Б.В. Черняховская культура. Lublin, 2001; Бернштейн С.Б. Очерк сравнительной грамматики славянских языков. М., 1961 (2-е изд. М., 2005); Кузнецов П.С. Очерки по морфологии праславянского языка. 3-е изд. М., 2006; Мейе А. Общеславянский язык. 3-е изд. М., 2011.

Глава З

Великое переселение народов. Расселение славян

Причины Великого переселения народов, проблема периодизации. Готы. Гунны. Болгары и авары. Хазары. Распад славянской общности: венеды, склавены, анты

Причины Великого переселения народов, проблема периодизации

Середина 1-го тыс. н. э. стала временем серьезных потрясений в Восточной Европе. За крайне незначительный по историческим меркам период этническая карта Европы, Азии и Северной Африки изменилась самым радикальным образом. Из неведомых античному миру глубин Евразийского материка накатывались одна за другой волны неизвестных доселе народов, под непрерывными ударами которых в итоге пала могущественная дотоле Римская империя. У последующих историков эта эпоха получила название «Великое переселение народов». В научный оборот указанный термин (фр. Les Grandes invasions, нем. Volkerwanderung) вошел в первой половине XIX в. благодаря трудам французских и немецких исследователей, искавших исторические корни своих наций (карта 17).

Данный период европейской истории, охватывающий время массовых миграций в конце IV–VII в., явился временем зарождения новых этнических общностей, многие из которых составили впоследствии основу современных европейских наций. В этом бурно кипящем этническом котле, где перемешивались между собой славянские, германские, кельтские, сарматские и тюркские элементы, прежние племена приобретали совершенно иные качества.

Несмотря на то что историей Великого переселения народов занималось немало исследователей, нам, к сожалению, все еще остаются непонятными причины, заставившие сняться с насиженных мест столь огромные массы населения.

Советская историография видела главную причину этих миграций в «усилившемся процессе разложения родоплеменного строя у древних германцев, славян и других племен, сопровождавшимся образованием больших племенных союзов, зарождением классов, ростом дружин и власти военных вождей, жаждавших земель, богатства, военной добычи». Но вряд ли подобное толкование следует признать верным. Другая версия объясняла миграционные процессы «экстенсивным характером земледелия у этих племен, вызывавшим (при быстром росте населения) относительное аграрное перенаселение». Однако при этом совершенно непонятным оставалось то, почему указанные племена не прибегали к освоению свободных земель внутри районов своего обитания, наличие которых не подлежит сомнению. Указывали также на процессы, происходившие внутри Римской империи и делавшие ее более уязвимой со стороны варваров.

В конце XX в., когда были сведены воедино данные исторических источников и палеоклиматологии, широкое распространение получила точка зрения, что эти массовые миграции во многом были вызваны глобальными изменениями климата.

Выяснилось, что по материалам письменных источников приблизительно с рубежа эр в Европе наступил период относительного похолодания, достигший пика к IV–VI вв. н. э. Имеющиеся в нашем распоряжении хроники отмечают необычайно суровые зимы. Так, в 366 г. Рейн покрылся настолько толстым слоем льда, что по нему свободно проходили войска. Необычно суровая зима отмечена в 370 г. На рубеже IV–V вв. лютые морозы достигли даже Византии, где их до сих пор просто не было. Особенно холодными выдались V и VI столетия. Зафиксированы необычайно морозные и продолжительные зимы в 441/42 и 442/43 гг. Для VI в. отмечены шесть чрезвычайно холодных зим. Но это далеко не полная информация. По некоторым оценкам, это был период максимального похолодания не только для 1-го тыс. н. э., а для периода более чем в 2000 лет.

При этом глобальное похолодание сопровождалось резким повышением увлажненности земли, что связано и с низкими температурами, и с увеличением количества осадков. Очень часто шли обильные дожди, приводившие к сильнейшим наводнениям. Для всей Западной Европы очень холодным и дождливым был 586 г. Обильные осадки продолжались вплоть до 590 г. Все это привело к заметному повышению уровня вод в реках и озерах, подъему грунтовых вод, разрастанию болот. Поймы многих рек или затапливались, или покрывались аллювиальными отложениями и, таким образом, исключались из хозяйственного оборота. Археологические изыскания в северных районах Германии и Польши, характеризующихся низменным рельефом, показали, что уровень рек и озер в этот период повысился настолько, что значительные участки пашенных угодий стали непригодными для земледелия, а многие поселения римского времени оказывались настолько неоднократно затапливаемыми, что население вынуждено было покидать прежние места обитания. Известно, что именно необычайно сильные наводнения в Ютландии и смежных районах Германии заставили в итоге переселиться оттуда на новые земли племя тевтонов. Подобные глобальные перемены климата были характерны в это время и для других частей света, но, к сожалению, у нас в силу сохранности источников о них имеется гораздо меньше сведений.

Предлагались и более специфические объяснения столь обширных подвижек населения, как влияние циклов солнечной активности, всплесков «пассионарности» и т. п. Как бы то ни было, все это привело к тому, что в ситуации подвижного равновесия система взаимодействия Римской империи со своими соседями оказалась резко нарушена.

Но, вероятнее всего, следует искать более простые причины этих миграционных процессов. Важнейшая географическая особенность Евразии заключалась в том, что через весь континент, начиная от Венгрии вплоть до предгорий Алтая, и далее продолжаясь на территории Монголии и Северного Китая, протянулась широкая полоса степей. Даже при несовершенстве транспортных средств эти обширные безлесные пространства уже в древности давали возможность относительно быстрого передвижения. Именно они и стали той широкой столбовой дорогой, по которой еще со времен первобытности двигались различные племена и народы.

При этом исследователями было давно подмечено, что миграционное движение по ней шло не постоянным и равномерным потоком, а своего рода всплесками и волнами, когда тот или иной народ внезапно снимался со своих насиженных мест и передвигался в новые районы обитания. Затем демографическая ситуация вновь успокаивалась до нового всплеска.

Что же служило толчком для подобных передвижений? Особенности климата степной зоны, главными из которых являются засушливость и дефицит воды, с самого начала препятствовали тут развитию земледелия. Неудивительно, что главным занятием степных народов издавна являлось скотоводство. Оно не требовало особых трудовых затрат и вполне способно было прокормить значительное число кочевников. Вместе с тем любой сбой в погодных и климатических колебаниях, состоянии пастбищ сразу же создавал кризисные ситуации, к которым скотоводство было особенно чувствительно. Их не могло полностью компенсировать незначительное земледелие, развивавшееся на зимних стоянках, в поймах рек и ручьев.

bannerbanner