Время в моей власти

А вот «социалистическое соревнование», «перевыполнение плана», «пятилетка за три года» – это чистое словоблудие. Люди просто ходили на работу, старались побольше заработать, ни о каких пятилетках не думали, тем более – с кем-то «соревноваться»! Но кто-то в конторе сидел, перевыполнение подсчитывал, «трудовое соревнование» организовывал, «три за пять» выводил – и плакаты развешивал : «Слава труду!», «Решения ХХV съезда КПСС выполним!», «Партия – наш рулевой!» – и так далее и тому подобное. Даже должность такая существовала (работа!) : инженер по социалистическому соревнованию.

И вот, настрочив блокнот «производственных проблем», набрав у инженера по соцсоревнованию всякой информации, да еще того-сего (да всё быстро, быстро, быстро!), щелкопёр наш опять – бз-з-з-з – в редакцию. Редко, редко когда – сразу домой.

Ну как, до стихов ли, среди моря дури и лжи? Да еще зная, что все твои статьи, заметки, «информашки» – никому, абсолютно никому, никакому читателю не нужны…

Запьёшь тут!

Давным-давно, в те стародавние времена, попалось нашему герою где-то в журнале… публицистика это была какая-то, что ли… Словом, описание, как некий московский – подкованный, здравый, трезвомыслящий тип – оказался в Сибири, в районной газете, и как он выживал-выкручивался в этом чаду… Вёл абсолютно трезвый и здоровый образ жизни, не поддавался влиянию ханыг – забулдыг, а работал… работал всё время, кроме восьми часов на сон. Что называется – без выходных и проходных. Дескать, только так можно выполнить редакционное требование : 200 строк петитом в номер, при постоянных разъездах, авралах и командировках. (Да! Для несведущих читателей : петит – это типографский шрифт, довольно мелкий).

Наш повествователь, скромный-грешный, слышал про таких деятелей – но встречать не встречал.

Встречал совсем других – прямо противоположных. Знал их, видел образ жизни, и сам тоже участвовал, в этом «образе». Уцелел чудом. Но знает та-а-а-кие примеры, случаи, судьбы… Трагические, смешные, трагикомические…

Рассказать, хотя бы некоторые?

Случай трагический… Несколько фотографий, 70-е годы прошлого века : симпатяга-парень, внештатный фотограф всех газет. Вот его письма и фото из армии, где-то возле Хабаровска. А потом он окунулся в журналистику уже всерьёз, быстро дорос до заведующего отделом, женился, получил квартиру, пошли дети… Журналистом он никаким и не был (и не догадывался даже об этом) – так, фотограф-репортёр. Однако – страстный, без малейших колебаний, заморочек и сомнений. Надо – так надо! И все дела. Горел на работе чистым пламенем. И всё больше, год от года всё больше, горел от вина и водки. Тоже этого не замечая. Лишь схватится иногда за голову, с похмелья:

– Состояние – хре-но-вей-ше-е!

Хреновейшее – значит, следует «поправиться». И карьера пошла в обратную сторону. И жена забрала детей и ушла. Остался один, «поправление головы» началось ежедневно, а в «лихие 90-е» потерял и квартиру. Бомж. Несколько лет бомжовства, и конец…

Кроме фотографий сохранилось и несколько его писем (прекрасный почерк!), прямо набитых описанием… жизни. Среди прочего есть ироническое замечание в адрес одного товарища: «Сегодня он спиртного напитка не употребляет, лежал в психушке».

И мог ли подумать, мог ли представить, какой его самого ожидает конец!

Потому что жизни-то как раз и не было… Совершенно противоестественная для человека деятельность, бессмысленная, бестолковая… Глупая. Без веры во что бы то ни было : в коммунизм, социализм, «светлое будущее»… Не говоря уж о Боге.

Помнится, как загибались от хохота над анекдотом : визит Брежнева в Китай. Анекдот крайне неприличный, напомню только его концовку – тем, кто подзабыл.

– А где же товарищ Брежнев?..

Да и Брежнева, на самом-то деле, возможно, и не существовало! Так, псевдоним. Как и другие псевдонимы : Хрущев, Сталин, Троцкий, Ленин…

Пшик один. Пшиком всё и закончилось : и в государственном масштабе, и, увы, в личном…

– Верной дорогой идёте, товарищи!

Знаменитый плакат советских времён : Ленин, в кепочке, улыбается, приветливо машет ручкой. И подпись : верной дорогой…

Враньё. Враньё от начала – и до конца…

Еще трагическая история. Знавал когда-то наш герой одного корреспондента, да совершенно позабыл о нём: и возрастом он постарше, и никогда ни в каких компаниях не участвовал… Так, мелькнёт в редакции, сунет машинистке кучу листочков – и снова убежит собирать «информашки». «Король информации»…

А разговаривать с ним – ну совершенно не о чем, напрочь, полностью – абсолютно. Видно же – человек тёмный, несколько классов образования, никогда ничего не читал, ничего не видел, ничем не интересуется. Только «информашки» собирает : но здесь он король! Знает, где, когда и что взять, знает всех людей, кого надо, знает, когда и куда позвонить…

Да еще слухи про него (даже среди алкоголиков) : уж очень жестоко пьёт! Примерно раз в полгода начинает пить, так, что всем чертям тошно. Круглосуточно : водку, спирт или самогонку. В грязи, в лужах, под заборами валяется. Недели две.

Все редакции прошел по десять раз. Берут! Снова и снова берут: пока трезвый – самый безотказный работник, палочка-выручалочка. Естественно, только «промышленная» тематика, да еще «отклики» на съезды – пленумы – постановления партии и правительства. Самая дурь – тошная, муторная, никому не нужная. Однако на 1-ю страницу газеты, или начало выпуска «Новостей» – позарез необходимая.

Ценный, в общем, получается кадр. Но как, каким образом попадают такие люди в журналистику, даже на самом что ни на есть тьмутараканском уровне – загадка. Думается, и сейчас, в «новое время», они есть. Нет «постановлений партии», зато надо «освещать» пожары, потопы, всякие чрезвычайные ситуации… Главное – знать всё и всех, без этого не «осветишь»!

Так в чем трагедия знакомого-коллеги? О ней сообщили другие коллеги, прибывшие в «культурную столицу» на всероссийский симпозиум : в 90-е годы, в начале «нулевых» годов таких симпозиумов проводилось, почему-то, до чёрта. Даже фото есть, на память : «культурный» коллега в большой толпе – однако вплотную к плечу губернатора «культурной столицы» … с лёгкой усмешкой на лице; «культурный» сотрудник всё-таки действительно культурный – без кавычек.

А тот бедолага, собиратель «информашек»… сгорел. В буквальном смысле – в этом и трагедия. Жил в избушке, в частном секторе, коих в любой Тьмутаракани – словно тараканов… Что уж там случилось, с печкой ли, со спичкой – только остались от избушки одни головёшки…

Далее – трагикомедия.

Корреспонденты-репортёры-информашечники всегда как-то подшабашивали. Гонорар в те времена платили везде (по закону!), копеечный, но платили. Загоняли свои заметки всюду, куда могли : на радио, в краевые газеты, на телевидение, не говоря уж о родных тьмутараканских изданиях. Там трёшка, там пятёрка – глядишь, за месяц рублей тридцать и наберётся. Штаны можно купить! Или ботинки…

Разумеется, ни о том ни о другом и думать не думали, носили штаны-башмаки до последней возможности, и только уж в самом крайнем случае…

Пропивались трёшки – пятёрки, тем более, что приходили они не кучкой, а вразброс. Бутылка водки, плавленый сырок, буханка хлеба – вот и весь вам «гонорар».

Однако, иногда выпадали борзописцам и невиданные гонорары. Впрочем, я только один такой случай и знаю. И вот чем он закончился…

Начиналось всё так: двое сотрудников газеты, «промышленники» (из промышленного отдела), подрядились писать историю одного завода… В больших-то городах этим занимались издательства : в Ленинграде, например, в «Лениздате» существовало отделение – «История фабрик и заводов». Знаю: даже писатели иногда брались писать летописи каких-нибудь гигантов индустрии. Гонораром соблазнялись…

А нашим двум героям наверняка партком да профком предложил исполнить сие почетное задание. Они напишут, машинистка напечатает на лощеной бумаге, листочки положат в красивую красную папку с вытесненным профилем Ленина, поместят под стекло.

Договорились о сроках и цене, приступили. И пошло: претворяя в жизнь решения партии и правительства… вдохновлённые историческими задачами построения коммунизма… широко развернув социалистическое соревнование… выполнили и перевыполнили планы пятилетки – и т.д. и т.п. Написали половину истории – попросили половину гонорара… Получили аж 300 рублей – это по тем временам две полновесные зарплаты!

На следующий день корреспонденты на работу не вышли. Ну, один день вроде и не считается – потом нагонят строки, тем более, что оба матёрые строчкогоны, прожженые газетные волки. Однако, не появились они и на другой день, и третий… Народ забеспокоился, и всерьёз забеспокоился : люди пропали, да еще с такими деньгами!

Вскоре, однако, пропавшие нашлись : мертвецки пьяные валялись на полу вокзального сортира… Если кто помнит уличные (тьмутараканские!) сортиры советских времён, может представить себе картину. Обоссанные стены, задристанный, затоптанный пол, да еще засыпанный для дезинфекции дустом (ДДТ): существовал в некие годы такой порошок белого цвета, страшно вонючий. Чудовищно ядовитый – по этой причине его и запретили еще в советское время. Поднимали наших писателей, скорее всего, пинками ментовских сапог – а как еще?.. И поднялись они… Менты рычали, требовали предъявить документы. Не нашлось ничего (и ни копейки денег, разумеется). Только два билета : один до Владивостока, другой – до Калининграда…

Тут не стихи, господа – поэма!

Думали, видимо, начать новую жизнь в означенных славных городах; но, как известно, от себя не убежишь… И вернулись они в промышленный отдел тьмутараканской газеты, и потащили по кругу свой каторжный хомут…

В минуту жизни трудную вспоминается автору этих строк и чистая комедия. Комедия-то комедия, но с эдаким криминально-юмористическим уклоном, что ли. Притом здесь надо знать специфику советской жизни, чтобы понять весь юмор… В общем, дело было так. Один из сотрудников городской газеты, в день зарплаты, как положено, крепко выпил, да так, что попал в вытрезвитель. Вытрезвитель – такое заведение при милиции (полиции), куда свозили пьяных, в основном подобранных на улицах, в основном мертвецки пьяных. Случалось, чего уж греха таить, милиционеры (полицейские), обчищали карманы «клиентов», уже дрыхнувших в одних трусах в большой общей «палате» – что, собственно, и представлял собой вытрезвитель. Предъявлять какие-то претензии, типа: где деньги? – бесполезно.

– Какие деньги? Вот опись всего, что обнаружено при вас…

Попробуй, докажи чего. Никто ничего и не доказывал, молча выкатывался на улицу. А дальше… Дальше для человека начинались неприятности, и крупные неприятности : на работу приходила бумага о попадании в вытрезвитель… Сплетни, позор, лишение премиальных, и так далее. Если человек партийный – выговор «по партийной линии», да и так выговор. Словом, большие, серьёзные неприятности. Если человек приличный – хоть увольняйся!

Однако герой нашей истории – вполне себе мелкая сошка. Всё как с гуся вода. Поговорили, как надо наказали – да и забыли.

Но в чем юмор, в чем юмор-то, комедия?! До сих пор, чуть не полвека спустя, помнят старые сослуживцы ту историю!

Дело в том, что в портфеле сотрудника имелась бутылка портвейна – и коляска копченой колбасы. Где уж он раздобыл столь дефицитные продукты, в каком таком начальственном буфете – сие потерялось во тьме истории, за давностью лет. Осталось то, что составляет суть комедии.

Вытрезвиловские менты означенные продукты, само собой, «конфисковали», но… устроили из этого комедию. Менты, и устроили комедию – представляете?! Пока сотрудник «отдыхал» в «общей палате», они сходили в магазин и… купили бутылку вина «Яблочное» и круг ливерной колбасы. Утром, сохраняя суровость на своих ментовских физиономиях, вручили портфель продрыхнувшемуся газетчику. Юмор еще в том, что ни пить это «Яблочное», ни есть эту ливерную колбасу – невозможно…

По-э-ты! – как писал классик.

Таковых по-э-тов жизнь рождает всегда, и сегодня они тоже резвятся, поэтически обыгрывая житейскую прозу. Есть и поэты, о которых автор упомянул в начале повествования. И «Волна» по-прежнему плещется. Люди пишут стихи – кто лучше, кто хуже. Тоже всё как всегда. По сравнению с прежними временами изменилось одно : если раньше – ни одного члена Союза писателей, то теперь десятка полтора, как в хорошем областном центре. Больше стало талантов?

Хм…

– Откуда в Тьмутаракани взяться таланту?!

Сей вопрос, конечно, шутейный… Хоть один, да мог бы «выстрелить» – что тогда, что сейчас. Мать-природа не позволила. Не изволила. Однако в организационном плане дело поправили : особо активным стихотворцам, постоянным авторам, людям напористым – начали выдавать «корочки», принимать в Союз, то есть. В общем и целом это дело положительное, способствует творческому росту, укрепляет способного человека… А то ведь что было, раньше-то?

Родная Тьмутаракань, город большой, но уездный, находится рядом с двумя административными центрами : один краевой, другой областной (ныне – аж республиканский). В том и другом имелись отделения Союза писателей, председатели отделений – и по дюжине членов Союза. А в родной Тьмутаракани – ни одного. Хотя, в ней одной, жителей – больше, чем во всей области, что рядом (ныне – республике).

Думаю, всё понятно : способных людей – везде примерно одинаково, а «корочки» выдавались по административному принципу.

По-правде говоря, сегодня играет роль еще один фактор : раньше члену Союза полагались какие-то блага, нынче – никаких. Только знак признания собратьев по перу – и всё…

Признание, признание… Оно идёт в несколько этапов : сначала творческого человека принимают в Союз «на месте», далее утверждают в краевом центре, и окончательно – в Москве. Наконец, заветные «корочки» в руках, и… Ничего не меняется. Ты, вроде, профессиональный писатель, но писатель сегодня – не профессия! Нет никакого договора с издательством, нет никакого гонорара, не говоря уж об «авансе»… Как и любой член «Волны» (а также и не член), ты пытаешься найти спонсора, чтобы выпустить свою книгу в местном издательстве, и в конце концов издаёшь за свой счет крошечным тиражом. Можно еще попробовать пристроить её в книжный магазин, авось кто-нибудь купит. Но в основном книга расходится как подарок по знакомым и друзьям.

Хотя… У книги есть ISBN – это международный (!) номер книги (если говорить коротко). Книга, благодаря ISBN, уходит в большие библиотеки… Но каково там к ней отношение, куда она там попадает – Бог весть. Словом, одни хлопоты – и расходы. Писательская популярность – только в своём узком кругу, как и раньше, во времена одной «Волны». Да «Волну»-то хотя бы в местной газете отражали – а сейчас и этого нет!

При этом все атрибуты писательской организации в городе есть. Главное : члены Союза – значит, профессионалы своего дела. Но тут вот ведь какой фокус… Откуда они взялись? Почти все – из «Волны», любительского объединения. Получается, то же самое, как если бы участникам драмкружка, много лет существующего при городском ДК, взяли – да и присвоили звания : «Заслуженный артист…». А что? По 20-30-40 лет играют – заслужили!

Такие вот мысли возникли у нашего героя после контактов на литературной почве с малой родиной.

И всё-таки это хорошо : отделение Союза писателей России… Стоит напомнить читателям : в самом большом наукограде страны. Тьмутаракань-то она Тьмуракань – да ведь это просто обзывалка на языке столичных обывателей! Живёт наука, живёт образование, появляется духовность… Есть почва для появления таланта. Вдруг сверкнёт искорка – и удивит весь мир!

Санкт-Петербург,

28 января 2016 года.

Стихи

Бийск

Ты, слава богу, никому не ведом,

Как эта вот травинка на краю горы,

Куда я поднимаюсь, а за мною следом

Мои воспоминанья – дальней, той поры,

Когда, всегда один, наполнен тихим светом,

Одной, одной доступной мне игры –

Я шел, пропитан солнцем, ярким летом,

И ощущал: ты мой – и чувства сладостно остры…

Стою, смотрю, от солнца – слезы…

Сквозь их алмазики: вдали – река,

А ближе – Центр… Здесь мои века.

И снова, словно в детстве, сладки грезы.

Старинные дома, заветные оконца, тополя…

И во-о-н, вон там, железный завиточек – это я.

11 июля 2006 года,

Бийск

Бунин

Он знает всё. Он лучше всех.

Вы почитайте: «Генрих», «Солнечный удар»…

И всё же, как-то затаён его успех.

Чем объяснить? Такой блестящий дар!

Его стихи едины с прозой,

А проза – продолжение стихов:

И день сиял, и млели розы…

Я прочитал – и мой настрой таков!

Но, «Митина любовь» – что горше может быть?

Мы знаем: такова любви природа.

Но дай нам Бог – так полюбить,

И – без такого горького исхода!

Итак, подводим рассуждениям итог:

Кто любит жизнь – тому стихи и проза впрок!

10 мая 2013 года,

Санкт-Петербург

Весна идёт

Весна идёт через капель и солнце,

Играя брызгами на лужицах дорог,

Освобождая каждого от всех ненастий и тревог,

Заглядывая в окна – и подслеповатые оконца.

Сосулька капает – свисает с крыши веретёнце…

Промок – а всё ж блестит на солнышке порог,

Гремит как погремушка льдом лоток –

Ловите – словно на подбор червонцы.

Красавица сияет: нет во мне коварства!

Смешинки-искорки мелькают в голубых глазах,

Когда перебирает льдинки – сколки зимнего богатства.

Сверкают блики света в доме, в образах –

То отражение всего, что на земле, и в небесах…

Перерождение души – нет в мире лучшего лекарства!

20 марта 2017 года,

Санкт-Петербург

Ветреный день

Бегут в лазурном небе облака,

Лишь на секунду закрывая солнце,

И занавески дачного оконца

Перекрывают жар слегка…

Мотающихся веток сеть тонка,

И весь пейзаж – как на ладонце:

Вот на пеньке мелькнуло чашки донце!

Кувырк – и нету молока…

Остановилась зелень на минуту,

Порывы стихли… Как не так!

Стихиям веришь? Ты простак –

Рвануло, завертело снова круто.

Ворона, заорав, метнулась под чердак.

И с грохотом слетел с гвоздя черпак…

7 июля 2008 года,

Васкелово

Восемнадцать лет

Сегодня – кто попало в гости:

Друзья, друзья друзей – кто захотел –

Сплошное разнородье душ и тел.

А на столе – вино, закуски? Что вы, бросьте…

Квадрат окна – без занавесок, марли, тюли,

И залетает всё что ни на есть.

Летающим найдётся где присесть:

Пустой, звенящий, яркий улей.

В углу магнитофон картавит и мурчит,

Толпа танцует – всякий сам своё.

Шуршат по стенам бабочки, исследуя жильё,

И сердце каждое – стучит, стучит, стучит…

Гляжу во тьму – счастливые картины!

Нет-нет, почти не пил вина,

Да и бутылка – смех – всего одна.

Жизнь – бесконечная. Такие именины…

22 июля 1993 года,

Бийск

Воскрешение Лазаря

Повисло горе, горе, горе…

Такое горе – плачет сам Христос.

Настала скорбь, безбрежная, как море.

Скончался Лазарь. Воскрешение унёс.

И не пришел Господь, не спас.

В сомненье люди: как же так?

Он не был с другом, в смертный час.

Опустошен мудрец, уныл простак…

Четыре дня в гробнице, в пеленах.

И вот Христос пришел.

Случится чудо? Только в снах…

А Лазарь перешел в шеол.

Но произнёс Спаситель: «Лазарь, выходи!».

И снова жизнь, и воскресенье наше – впереди.

11 апреля 2013 года

Двор детства

Пройду чуть-чуть, и вновь задерживаю шаг.

Здесь всё своё – и даже в небе облака.

А этот пятачок – нет лучше в мире уголка…

Футбол, война… он помнит тысячи атак!

Пускай наш дом и называется – барак,

Мне душу греет каждая потёртая доска…

Там, за одной из них… нет-нет, не выдам тайника!

По лестнице, знакомой до последнего сучка, залезу на чердак -

Пролезу всюду, постою, взгляну в окно:

Вдали синеется лесок, а здесь – мы называли это кучи…

Возиться на песке – какое счастье было нам дано!

Сам воздух – раскалённый, прямо жгучий.

Стояли в мареве, в шмелях, цветы – колючи…

И тут же, вдруг, гроза – гремит, кипит, всё радостью полно!

10 июля 2010 года,

Бийск

Детство

Свободы свет, из давних лет – хоть мельком озари!

Напомни мне такой простой, естественный души полёт –

И хоть чуть-чуть – нарушь часов неумолимый ход,

Позволь побыть в том времени – и детство подари.

По улице я бегал от зари – и до зари,

Поэтому мой день огромен, словно год:

И солнце, ветер, крик – гроза идёт!

А это моё счастье: в лужах пузыри…

И не мешал никто мне бегать босиком,

И даже я не знал, что под ногами – грязь,

Когда блаженно брёл по тёпленькой воде…

И вновь бежал, летел с песчаной кручи – кувырком!..

Теперь на беленьком листочке – буквенная вязь,

А солнце, ветер, пузыри – со мной всегда, везде…

3 июля 2008 года,

Санкт-Петербург

Дом детства

Пора зайти мне в этот дом,

Десятки лет я не был в нём.

Иду счастливый, молодой – мурашки по спине.

Воспоминания всплывают все во мне.

Однако, нет здесь никого – немудрено…

Но там, где свет, чуть-чуть – моё окно.

Ступаю, каждая секунда – словно год…

И просыпаюсь, улыбаясь : я расту – какой полёт!

18 ноября 2018 года,

Санкт-Петербург

Дом простой на пустыре

Дом простой на пустыре,

Пара клёнов во дворе.

Всюду – желтенький песок,

Там – синеющий лесок.

Солнышко блестит в стекле…

Спать уютно мне в тепле.

Мне – всего лишь десять лет,

И прекрасней дома нет.

30 июня 1969 года,

Бийск

И снова солнце!

Какой далёкий солнца луч –

Сто раз по стёклам отраженный,

Лежит спокойно, вдалеке от тёмных туч,

Найдя свой уголок – листвою окруженный.

Сквозь трепетанье зелени и света

Задумчиво слежу я за его судьбой…

Он засыпает: в стёклах нет ответа!

Проходит миг, другой – пришел покой…

Как будто не было его!

На стенке, где он спал клубочком – пусто.

Неужто не осталось ничего?

Ну нет, я вам свидетель: письменно и устно!

Так наша жизнь… Мелькнула – и пропала?

Какие пустяки – взгляните: солнце снова встало!

15 июля 2012 года,

Санкт-Петербург

К форме

С утра в порядок мысли приведя,

Присел к столу перед листом бумаги ;

В строй поэтический войдя,

Хочу исполниться отваги –

И повторить шекспировский сонет…

Четверостишья, рифмы просчитал –

Теперь преград для стихотворца нет.

Смотрите: полсонета начертал.

Но повторить – не тема для поэта.

Пойду и я своим путем –

В пределах стройного сонета.

Чуть-чуть – и к цели мы придем.

Тропинки строк бегут, бегут, петляя,

Кручу перо, шагаю, дело завершая…

23 апреля 2000 года,

Санкт-Петербург

Куст

Пожалуйста: я весь перед тобой.

Пиши, твори, рисуй картины!

Коль хочешь, охвати и все куртины.

Получится ли новое?.. Коль нет – давай отбой.

Ну нет, дружок, я не рискну судьбой –

Попробуем-ка вместе избежать рутины.

Ты до весны уснёшь среди рябины и калины,

Даёшь мне время, я займусь словесною борьбой!

Подумаю, переберу стихи и образы, слова,

Всё время помня о тебе – в цветном уборе.

Что скажешь ты, когда проснёшься, почки распустив едва…

Увидишь новизну в словесно-буквенном узоре?

Пора – весна и в мире, и во флоре…

Зашелестел листочками: пожалуй, твоя песня чуть нова!

21 октября 2015 года,

Санкт-Петербург

«Меж контуром и запахом цветка»…