Зеркало еретиков

Однако, ночь всё равно была прекрасна. Грозный ветер, завывая, раскачивал могучие сосны, высившиеся за забором. Чёрное, заполненное тучами небо каждую минуту прорезали молнии. Одна, две, три! Ей казалось, что небесная гладь рвётся на части, будто какое-то грозное чудовище мечтает вырваться на волю. Или же сами древние боги пробудились, разгневанные тем, что люди им больше не молятся. Грозный Зевс или загадочный Перун, о которых она читала в книгах. Вот сейчас один из них метнёт свою молнию прямо в их маленький домик. И не останется никого. Андрей так и не дождётся её в условленном месте. Вернётся ли он домой? Или отправится её искать? И, когда он придёт, увидит лишь руины там, где когда-то была её жизнь. А, может, просто сбежит один. И у него всё получится, обязательно. Иначе просто и быть не могло.

В коридоре послышались торопливые шаги, хлопанье дверей.

– Антон, вернись! – кричала Вика.

Аня стремглав выбежала на лестницу. Папа, уже стоя внизу, натягивал ботинки и куртку. Мама, замерев на пол пути, пыталась его остановить. Они её заметили. Антон так и замер, натянув лишь один рукав. Злоба, минуту назад отражённая на его лице, в момент исчезла, уступив место страху и сомнениям. На мгновение, Ане показалось, что именно сейчас он передумает, что всё ещё может быть, как раньше.

Но гримаса ярости вновь исказила черты её отца.

– Я этого больше не вынесу! Как же я устал от всего этого!

– Папа…

– Антон, прекрати, ты пугаешь её!

– Я её пугаю?! – мужчина холодно рассмеялся. И от его смеха мурашки поползли по спине девочки. – Уверена? Это у неё едет крыша, а не у меня. У вас обеих!

– Замолчи! Замолчи сейчас же!

– Мать твою, Вика, ты нормальная вообще? Ты себя слышишь? Какого хера ты её защищаешь? Ты, блять, вообще помнишь, что у тебя своя дочь есть? Или тебе на неё насрать также, как и на меня?

– Зачем ты так говоришь?.. – по бледному лицу Вики катились слёзы.

– Да затем, что ты, дура, по-другому не понимаешь! Что ты так вцепилась в неё? Даже я, отец, готов отпустить свою дочь, потому что понимаю, куда она нас всех может утащить! Или ты хочешь, чтобы на тебя соседи таращились на улице? Чтобы Ольку другие дети за километр обходили, потому что у неё сестра ебанутая?!

– Не смей так…

– А я посмею! – Мужчина злобно сплюнул на пол. – Вот вы где все у меня! Эта со своими припадками, ты со своей вечной услужливостью. Как грёбаная курица-наседка! Ты достала меня, Вика! Я тебя видеть больше не могу! Ни тебя, ни её. – Он злобно ткнул пальцем в сторону Ани. Антон даже не называл её по имени. Мужчина вообще всем своим видом показывал, что ему плевать, что его родная дочь стоит рядом, смотрит на него и всё слышит.

Страх, отчаянье и слёзы отступили. Медленно, но верно их место стало занимать что-то другое, совершенно новое. Оно ползучими лентами заполняло всё нутро девочки, поднимаясь откуда-то из глубины, растекаясь в каждую клеточку тела. Аня почувствовала, что дыхание её стало прерывистым, но воздуха хватало. Будто клейкая плёнка начала разрастаться в лёгких. Руки стали тяжёлыми, а кончики пальцев покалывали, как если бы небольшие разряды тока проходили сквозь них. А в голове больше не было желания кинуться к отцу, чтобы удержать его, разреветься в его руках. Сейчас она была готова лишь запустить в него чем-то тяжёлым.

– Извинись.

Девочка не узнала свой голос, но он определённо принадлежал ей. Он стал хриплым, как если бы она сорвала его или долго проболела ангиной. Мама медленно повернулась к дочери. С её бледного лица мигом отлили остатки краски. Антон смотрел на неё с недоверием и… удивлением.

– Что ты сказала?

– Я сказала, чтобы ты извинился перед моей мамой.

Мужчина, расправив плечи, медленно двинулся ей навстречу. Заполнявшие тело девочки силы куда-то отступили, оставив только злость и невероятную усталость. Видя, как он приближается, Ане стало страшно. Его грозная фигура уже почти поравнялась с Викой, всё также стоявшей посреди лестницы. Зелёные глаза были холодными и непроницаемыми.

В эту секунду Вика кинулась мужчине наперерез. Он с силой толкнул её, отчего женщина упала и скатилась вниз по ступенькам.

– Мама!

Аня кинулась ей на помощь, но отец схватил её за ворот футболки и приподнял над полом. Его ледяные глаза оказались прямо напротив её. Таких же зелёных, но наполненных лишь страхом.

– Никогда не смей указывать своему отцу. Поняла меня, тварь?

В этот момент раздался оглушительный грохот. Аня приземлилась точно на ноги, а Антон отлетел от неё на добрые три метра, врезался в стену и безвольно сполз на пол. Девочка, минуту смотря на бесчувственное тело отца, медленно повернула голову к входной двери.

На пороге, метая искры из глаз, в развевающемся на ветру чёрном платье, стояла Эмира Олеговна Вишневская, её бабушка собственной персоной.

Глава 5

В своей жизни она ненавидела две вещи – глупость и духоту. И вот сейчас обе они встретились.

Удушливый зной травного с каждым днём становился всё невыносимее. Палящее солнце сжигало молодую зелёную траву, заставляло землю трескаться, как кожа древней старухи. Пытаясь хоть немного спастись от безжалостных лучей, бивших точно ей в глаза, женщина задёрнула в кабинете шторы. Но от этого стало душно.

Юный студент-пятикурсник вот уже пятнадцать минут плёл какую-то несуразицу о Великих Географических открытиях, при этом, не сказав ровным счётом ничего, за что бы ему можно было нарисовать хотя бы пару баллов. Мальчишка не был готов к экзамену, но и просто так сдаваться он явно не собирался.

– Ну и, когда они открыли Индию, то стали торговать.

– С кем?

– Ну, с Индией.

– И чем же?

– Ну, не знаю. Чаем, наверное.

– Каким чаем?

– Ну, индийским.

Эмира обречённо закатила глаза.

О, боги! Не ей судить ваши помыслы, но, молю, ниспошлите дождик. А лучше, ливень. Жуткую бурю, чтобы на неделю. Тогда им придётся перенести этот дурацкий финал Кубка Академии. И она, наконец-то, сможет выспаться.

– Боги, Севостьянов, я этого больше не вынесу. Иди отсюда.

– Ну, так я сдал?

– Смеёшься? Ты ни одной даты даже не назвал.

– Ну, а как же самое главное?

– Что «самое главное»?

– Ну, про торговлю, про плавание. Про цингу.

– Цингу я сейчас нашлю на тебя, – пробормотала себе под нос женщина, а громко сказала: – Всё, Толя, иди. Пересдача в рюене.

– Ну Эмира Олеговна!

– Толя, ты третий раз приходишь! Умоляю, избавь меня от страданий!

– Эмира Олеговна, ну давайте я в понедельник приду! Ну пожалуйста! Я не хочу стипендию терять! Пожалуйста!

– Чтоб тебя, ладно! Но только попробуй не выучить! Я тебя…

– Спасибо, Эмира Олеговна! До свидания!

Мальчишки и след простыл. А женщина, наконец, позволила себе вытянуть затёкшие ноги, размять спину, с удовольствием прохрустеть суставами. После обеда ещё был тест у второкурсников. А завтра контрольный допуск к государственным экзаменам у седьмого курса. А в неделю финал Кубка. И теперь ещё Севостьянов в понедельник. И всё.

Она уже представляла, как на целых два месяца покинет это место. Вообще-то, женщина любила Китеж, хоть он и был ярким и шумным, словно бы никогда не засыпавшим. Но Петроград был ближе её сердцу. Она скучала по влажному воздуху, белым ночам. Скучала по его дождливости и непредсказуемости. Вот ты выходишь, вооружившись зонтиком и резиновыми сапогами, а через час уже не знаешь, куда их деть. Ноги бы сами несли её по знакомым улочкам, вдоль каналов. В этом городе она могла легко затеряться в толпе. Чего никак нельзя было сказать про Китеж: каждая собака, зная, кто она, услужливо кланялась. И это не могло не раздражать.

В дверь тихонько постучали, но Эмира всё равно подпрыгнула. Женщина и не заметила, как задремала.

– Да! – раздражённо крикнула она.

Внутрь осторожно просунулась пепельноволосая голова. На вид девочке было не больше одиннадцати. Эмира силилась вспомнить её имя.

– Что случилось?

– Вам просили передать.

Девочка протянула изрядно помятый конверт, взмокший от потных ладошек. Вишневская удивлённо подняла тонкую бровь, принимая его из худеньких ручек. Жестом отпустив девчушку, она быстро вскрыла его острым изящным ножом. Женщина узнала торопливый почерк Вики.

В следующую секунду женщина уже была на ногах, несясь по залитым светом коридорам академии. Студенты испуганно отскакивали от неё в стороны, открывая рты, чтобы поздороваться. Но она не одаривала их даже взглядом. Все её мысли были заняты другим.

Риту она нашла ровно там, где и ожидала – женщина курила, спрятавшись в тени кустов черёмухи.

– Блять, Мира, напугала! Я думала дети.

– Рита, заклинаю, подмени меня!

Женщина окинула подругу не выражающим ничего взглядом ярко-зелёных глаз. Безразлично пожав плечами, она ответила:

– Без проблем. Когда?

– Сегодня и завтра. – И, помолчав, добавила: – И в понедельник.

Рита небрежно откинула за плечи огненно-рыжие локоны, заплетённые на висках в тонкие косички, оканчивавшиеся зелёными, под цвет глаз, атласными лентами. Бронзовые кольца, свисавшие по бокам с расшитого бисером головного обруча, издали мелодичный звон.

– На финал не пойдёшь? – Она сбила с сигареты остатки пепла и спрятала бычок в уже пустую пачку.

– Его перенесут, будет буря.

Рита вновь пожала плечами.

– Тебе виднее. А что за срочность?

– Дела семейные.

Если женщина и удивилась, то виду не подала.

***

Она не любила вот так спонтанно бросать все свои дела. По натуре была весьма педантична. Прежде, чем куда-то ехать, надо всё привести в порядок. Тем более, что шли экзамены, студенты закрывали семестр, а в этот раз особенно раздобревшая женщина набрала целую гору пересдач. Видимо, годы делали её сентиментальнее.

Но в этот раз ей пришлось поступиться своими принципами, потому что в письме, принесённым безымянной девочкой душным жарким утром, был крик о помощи.

Она всегда знала, что ни к чему хорошему этот брак не приведёт. Но всегда пыталась загнать свои мысли подальше, уверяя себя в том, что это лишь давняя ненависть к мужчине говорит в её сердце. Для неё он каждую минуту был человеком, погубившим самое дорогое в её жизни. Единственную дочь. И, хотя частью сознания Эмира понимала, что он, собственно, ничего не сделал, другая громко кричала о том, что он ничего не сделал. И этого хватало.

Но о событиях того года женщина предпочитала не вспоминать. Поэтому сейчас она просто спешно шагала на посыльный пост. В академии было полным-полно ребят из Яви, но тонкости их мира не позволяли просто болтать им с родными сутками напролёт. Устав Зазеркалья гласил, что его должно всеми силами беречь от глаза людского. Прошло уже больше тысячи лет, но это правило оставалось неизменным.

Когда после Третьей и последней Великой войны люди разбили войска магов в пух и прах, последние разбежались по всему миру, стремясь лишь спасти свои жизни и жизни близких. Если ещё было, кого спасать. Если верить летописям, три четверти носителей Энергии были уничтожены, все крупные города стёрты с лица земли, сожжены капища, библиотеки. Знания десятков поколений просто канули в безвестность. Само упоминание магов было стёрто из истории, словно бы их никогда и не было. Имена тех, кто когда-то самоотверженно защищал границы молодого государства, великих учителей, бывших наставниками самих князей, старейшин крупнейших и сильных городов, летописцев, ведших ход истории от самого прихода первых переселенцев на те земли – всё просто сгинуло. А вместе с ними и бесценный пласт истории, восстановить который людям не представляется возможным. Ещё не одно поколение люди преследовали тех, кому посчастливилось выжить в той бойне, и живые пожалели, что не остались лежать на тех бескрайних, залитых кровью полях, вместе с мёртвыми.

Но, как известно, даже самые тёмные времена заканчиваются. Тогда от истребления магов спасла лишь новая война. Только разразилась она уже между самими людьми. Род шёл на род, князья убивали своих сыновей и дочерей, боясь потерять власть, а родные братья и сёстры стали кровными врагами. Тогда жалкие остатки носителей Энергии смогли немного выдохнуть, ведь охота больше не шла на них. Хаос был всюду, а в хаосе, как известно, легко спрятаться. Потом пришли другие люди. Они быстро прекратили войну, установили новую власть, а с ней и порядок. И о магах вновь вспомнили. Молодой князь пришёл в древний город Радонец, бывший тогда отстроенной на пепелище деревней. Пришёл с богатыми дарами и словом, не мечом. Между людьми и магами был заключён мир, о котором каждая сторона мечтала вот уже пол века. Сложно говорить о том, чем же грезили маги в те далёкие счастливые времена, когда не было войны, преследования, когда процветала торговля, а каждый из них мог вновь, не таясь, заниматься тем, для чего его создали боги – колдовать. Наверное, поверили, что всё может стать, как раньше, что возможна ещё мирная общая жизнь магов и людей.

Но старейшины так больше не думали. И все те годы, что шли преследования, что был мир, что была жизнь, они, отдавая всех себя, создавали Зазеркалье. Оно стало величайшим творением их мира. Собственная вселенная, существующая параллельно Яви, незримая, закрытая от всех людей, безопасная. Имена тех, кто отдал всю свою Энергию, а вместе с ней и свои жизни, выжжены навечно в памяти всех поколений. Ведь они дали их народу возможность выжить.

В 6386 году они ушли в Зазеркалье. Началась новая эпоха, новый счёт лет. И с тех пор действует закон. Беречь от глаза людского.

Поэтому сейчас Эмира спешно забегала к посыльным. Несколько сонных юношей и девушек устало блюли свои посты. Стрелки часов приближались к полудню. Смена. Поэтому сейчас, увидев влетевшую в двери женщину, несколько ребят тяжело вздохнули – придётся ещё поработать перед выходными.

Подлетевший прыткий старичок, бывший управляющим конторой, широко и добродушно улыбнулся:

– Эмира Олеговна, как я рад! Нечасто вас встретишь в моей скромной обители! Чем мы с ребятами можем вам помочь?

– Здравствуй, почтенный Добрыня. Кто тут у тебя самый шустрый?

– Так все, как на подбор! Мила, давай к нам!

К ним подошла молодая худенькая девчушка, не старше двадцати лет. Похоже, нужда заставила её бросить учёбу и пойти зарабатывать деньги. Её русые волосы были коротко острижены, а угловатая фигура делала похожей на мальчика-подростка. На ней был добротный кожаный костюмчик и крепкие высокие ботинки, похожие на те, что обычно носили солдатки. Эмира знала, что Добрыня хорошо платит своим ребятам, поэтому такие одежды девушка могла себе позволить. Мила молча протянула руку за конвертом. Но женщина мотнула головой.

– Надо позвонить, дело срочное.

Девушка всё также молча кивнула и жестом пригласила женщину следовать за ней в разговорную. Плотно затворив за собой дверь, Эмира оценивающе взглянула на Милу. Тонкие обветренные губы, серые глаза, уже обрамлённые мелкими морщинками от частого ветра и яркого солнца дороги. Внушает доверие. Все посыльные Зазеркалья уже много веков с честью делали свою работу. И жестоко расправлялись с теми, кто предавал их ремесло.

– Слушаю вас, Эмира Олеговна.

Женщина протянула Миле маленькую записку, на которой прямыми чёткими буквами были выведены номер телефона и имя женщины.

– Скажи ей, что я скоро буду. И не одна, а с внучкой. Пусть подготовит дом. Да так, чтобы ни следа!

Мила кивнула. И в следующую минуту девушки уже и след простыл.

***

Вернулась она быстро, прошло не более пятнадцати минут. Телефонная станция была прямо напротив Врат в Китежское Зазеркалье, и хоть местных туристов из людей поначалу забавляла винтажная контора, они быстро меняли своё мнение, обнаружив, что в этом районе совершенно не работает техника. Увидев Милу, Эмира вопросительно подняла брови.

– Дама сказала, что вы умеете из говна лепить проблемы.

Вишневская усмехнулась, представляя, как её домработница сейчас силится спрятать по углам стопки документов, газеты, письма. Расплатившись с управляющим, она отправилась домой.

Учительский район был в двух минутах ходьбы от академии. Несколько десятков приземистых уютных домишек, выкрашенных в яркие цвета, стояли ровными рядами друг напротив друга. Невысокий выбеленный заборчик уже успел обрасти вьюнком, из-за жаркой погоды готовым распустить свои цветы раньше положенного срока. Ухоженные клумбы и зелёные газоны были результатом многолетнего труда садовников, не жалевших сил и ухаживавших за цветами, как за родными детьми.

Выкрашенный голубой краской домик Эмира в своё время делила с Ритой. Но пару лет назад бесконечные метания Игоря Макеева, десяток лет сохранявшего статус ухажёра подруги, наконец-то прекратились, и молодожёны переехали в ярко-жёлтый дом напротив. А Эмира теперь жила одна, хотя ей и ни к чему были четыре комнаты. Затворив за собой дверь, она с облегчением вдохнула прохладный воздух.

Времени у неё было немного, а вот подготовка предстояла непростая. Она уже много лет ломала голову над тем, как бы перевезти внучку к себе, в Петроград, но каждый раз откладывала это сложное решение. Понравится ли ей северная столица, что скажут на такое решение её родители, сможет ли она найти в новом незнакомом городе друзей? А самое главное, справится ли сама Эмира с такой ответственностью. Ведь после ухода из дома её дочери, Ани, где-то в глубине души поселился страх, что и внучка также отвергнет её, озлобится и выберет путь неизвестности и скитаний, лишь бы не рядом с ней.

Рита была одной из немногих, кто знала о её горе, о том, что случилось десять лет назад. Поэтому сейчас, узнав о делах семейных, женщина не стала задавать лишних вопросов. В конце концов, этот день должен был настать.

Эмире не было страшно рассказывать внучке правду о том, кто она на самом деле, о магии, о Зазеркалье. Она не раз это делала с сотнями других детей, знала, какие слова подобрать. И женщина не сомневалась, что Ане хватит мудрости понять, принять те законы, что сдерживали её все эти годы, вынуждая держать родного мага в Яви, терпеть мерзкие шутки и издевательства тех, кто не знает истины. Её девочка сильная. Но сейчас она рискует сломаться. Потому что именно сейчас она может получить удар от одного из самых близких людей.

За пару часов собрав всё самое необходимое и переодевшись в одежды Яви, женщина направилась к озеру.

Светлояр был как всегда прекрасен. Глубокая синева его не отражала безоблачного голубого неба, а тёмные воды не трогал лёгкий ветер. Томные плакучие ивы, обрамлявшие берега, касались своими ветвями озёрной глади и пропадали за ней. Озеро не было большим или глубоким. Оно было бездонным. Потому что по ту сторону его зеркала начиналась Явь. Много веков назад на этом месте был богатый город Китеж, уничтоженный в Великой войне. Сожжённый и усеянный пеплом погибших. Не имея возможности проститься с каждым, кто отдал себя, защищая дом, было решено затопить это место, позволив богине Макоши самой проводить души. Но вода не пожелала расходиться. Она смывала руины города, но после собиралась лишь в одном месте. В итоге вместо пепелища глазам предстало синее глубокое озеро, бывшее по форме идеально круглым. И именно здесь у Всеволода Мудрого родилась идея создать Зазеркалье. Китежское стало первым.

Мощёная крупным, отполированным тысячами ног, булыжником дорога упиралась в водную кромку, теряясь за её пределами. Стражи Врат, изнывавшие в своих тёмно-синих мундирах, даже не взглянули в сторону женщины. Они стояли в чёрно-белых сторожевых будках по обе стороны дороги, глядя каждый в своём направлении: один на озеро, второй на город. Чистая формальность, никто не ворвётся сюда с оружием. Но работа есть работа. Не останавливаясь, женщина ступила в воду, но та не замочила её туфель. Преодолевая сопротивление магии, Эмира шаг за шагом шла вперёд, погружаясь всё глубже. Молодые ребята, впервые проходившие через водные Врата, дивились, пугались, но быстро привыкали. Женщина же даже не задумывалась о том, что вот-вот её голова скроется под водой. Лишь покрепче зажмурилась и задержала дыхание, погружаясь – при переходе барьера, бывало, в нос попадала вода. Но, почувствовав на лице дуновение свежего ветра, Эмира сразу глубоко вдохнула и распахнула глаза. Здесь, в тени деревьев, за кромкой леса, было немного прохладнее, но безоблачное небо и золотые лучи, сиявшие среди ветвей, говорили, что и здесь лето вступило в свои права раньше.

Выйдя на берег, Эмира расправила складки чёрного платья. Его подол, рукава, ворот были расписаны серебряной нитью таинственными символами, чей смысл был ясен лишь магам. Каждый знак, каждая линия были словами, обращёнными к богам. Чёрно-белый пояс, повязанный на восточный манер, говорил о том же. Седые волосы, когда-то бывшие угольно-чёрными, женщина заплела в несколько кос, собранных в тугой пучок и перетянутых серой шёлковой лентой. Тяжёлые серьги при каждом шаге играли бликами серебра и рубинов. На плече у неё была небольшая дорожная сумка, хранившая лишь самое необходимое в пути.

На телефонной станции не было никого, кроме Ольги, управляющей, и её сыновей-близнецов, Тихона и Игоря. Женщина, сидевшая с бутылкой пива за стойкой, коротко кивнула Эмире, а мальчишки, поздоровавшись, продолжили возиться с одним из раритетных телефонных аппаратов. Пройдя мимо них, Вишневская вышла через неприметную дверь, оказавшим на заднем дворе. Здесь было чисто и уютно. Плетёная беседка с выскобленным столом, мангал, детские качели, в которые давно не влезали задницы крупных телом близнецов. Вечерами здесь звучала гитара и звонкие голоса. И в такой простой жизни было своё счастье.

Но всё это женщина оставила позади, углубляясь в лесную чащу. Ковёр из опавших листьев и веток похрустывал под ногами, скрипели стволы деревьев, щебетали птицы. И всё. Больше никаких звуков. Эмира была здесь совершенно одна. Поэтому она призвала Энергию.

Та начала подползать к ней, тенями отделяясь от деревьев, поднимаясь от земли, собираясь причудливыми фигурами в воздухе прямо перед ней. Она смотрела на неё тысячей глаз, скалилась миллионом клыков. Сотни её голов заслоняли майское солнце, а скрип разрываемой реальности резал слух, заставляя кожу покрываться мурашками. Создания пытались дотянуться до женщины своими длинными и невероятно острыми когтями, но та не позволяла этому случиться. Она управляла Энергией, а не наоборот. Поэтому сейчас Эмира направляла её туда, куда ей было необходимо. Уже через несколько секунд пространство перед ней словно бы стало расходиться, открывая совершенно иную картину.

Там бушевала буря. Тучи были столь чёрными, что заслоняли собой небо и солнце. Потоки дождя казались бурлящей стеной, а ветер заставлял огромные деревья раскачиваться в стороны, приподнимая вместе с корнями саму землю. Выругавшись себе под нос, женщина шагнула вперёд.

***

Она не могла позволить себе уйти далеко. Но и просто стоять под дверью было плохой идеей: пару часов назад огромный рекламный баннер сорвал ветер, унося его на крышу соседнего дома. Наверное, сейчас бедолаги жильцы носятся по комнатам с вёдрами и тазами, стремясь минимизировать ущерб от поливающей сквозь проломленную крышу воды. И даже говорить нечего о летающих по улицам ветках деревьев, словно это конфетные фантики. Но самым интересным был голубь, пролетевший мимо окон буквально только что. И пролетевший явно против своей воли.

Эмира сидела в жаркой шашлычной, расположившейся через пару домов от Вороновых. Утолив голод сочными куриными крыльями и долмой, женщина теперь просто потягивала мерзкий растворимый кофе из пластиковой кружки. Пробыв на улице немногим более получаса, она вымокла до нитки. И поэтому, как только она ввалилась внутрь кафе, гостеприимный Али тут же усадил женщину напротив жаровни, не забыв при этом отогреть её ещё и отменным вином.

– … а летом сыграем свадьбу Софы. Она уже совсем невеста! Но Давид три года ходил вокруг неё, не посватавшись! Ты представляешь, драгоценная Мира? Три года мы с Наринэ и слухом не знали, что наша прекрасная старшая дочь гуляет с мужчиной! И, стыдно сказать родственникам, с жидом! Мери кунем! А теперь что? Она так вцепилась в него, что угрожает матери сотворить с собой что-нибудь, если мы не дадим благословения на этот брак! Ох, Мира, как хорошо, что мой славный отец не дожил до этого позорного дня.

– Позволь мне не согласиться с тобой, почтенный Али. Ведь разве не любви учили нас наши родители?

– Красиво сказала, драгоценная Мира. Но что мне прикажешь сказать моей родне? Что Софа полюбила жида и ждёт от него ребёнка?

– Да, так и сказать. А потом пойти к своей дочери и крепко обнять её, сказав, как сильно ты её любишь. И, даже если всё пойдёт наперекосяк, ты, почтенный Али, будешь рядом со своей девочкой и сможешь ей помочь. Поверь мне, нет ничего страшнее, чем осознание того, что ты мог помочь своему ребёнку, но не сделал этого.