Кая. Зов Пустоши

– Дым, ко мне, ко мне, Дым! – и резко оттолкнувшись от стены, спрыгнула на землю. Волчонок, привлеченный моим криком, остановился, увидев меня на земле, бросился ко мне. В то время как стена, получив внушительный импульс от моего прыжка, с глухим скрипом завалилась на зыбучие пески, подняв в воздух целую пыльную бурю.

– Зато имя тебе придумала, – мрачно прокомментировала я, подхватывая на руки зверя.

Дрейк уже был рядом, он ничего не сказал, присел, рассматривая подпорки, трогая пальцем аккуратный спил.

– Говорила же тебе, тревожно что-то – буркнула я, рассматривая такие же подпилы на всех подпорках.

Дрейк покачал головой в ответ:

– От такого падения не убилась бы, так, кувырок с группировкой потренировала бы.

Я усмехнулась, указывая на волчонка:

– Встрял бы в песках, не успел бы убежать, и прихлопнула бы его стена наверняка. Угадай, кому это так мешает мой волк, на букву «А» начинается на «Я» заканчивается?

Дрейк только сильнее нахмурился:

– Ты погодь обвинениями швыряться.

Я махнула в ответ рукой:

– Какое швыряться, даже отцу говорить не буду, бессмысленно.

Наставник задумчиво пощипал себя за бороду, отстранённо меня рассматривая.

– Слишком горяча, – протянул медленно, склонив голову набок. – В этом твоя ошибка, ты предпочитаешь действовать быстро. А быстрота хороша вон там, – он кивнул на полосу препятствия. – Начинай уже думать как княжна, а не как воин-рубака, – с этими словами мужчина ловко поднялся и молча направился в сторону тренировочной площадки, где лежали клинки. Дальнейшая тренировка прошла так же молча и ожесточённо. Уже в конце, когда я вытирала пот со лба, Дрейк невзначай обронил:

– Я не скажу сейчас невиданную истину, – он сделал паузу, подхватил клинки, – выдержаннее хорошего вина может быть только месть.

– Кая, – преподаватель орфографии аккуратно постучал по столу карандашом. – Как называется то облако, на которое улетел ваш мечущийся разум, и что вы усвоили из материала, который я вам излагаю?

Месть – мое облако называлось так. Но преподавателю я вымучено улыбнулась, извинилась и заверила, что материал о значимости происхождения слов и коварности подмены понятий я усвоила.

Месть. Я катала слово на языке, пробовала на вкус. Даже залезла в словарь посмотреть значение, вдохновленная темой лекции. Там говорилось, что произошло оно от древнего слова mitha – взаимный. Месть буквально означала возмещение. И это наводило на мысли, как я могу возместить три покушения, оторванную голову и молчаливые слезы в женских глазах. Анисию нужно наказать. Эта мысль окончательно оформилась после сегодняшнего происшествия. Да, я знала, что ситуация с отравлением стражника неоднозначная, не доказана и вина Анисии в подпиле стены, но было еще отравленное мясо, а тут даже отец не сомневался, кто это устроил. Я была уверена практически на сто процентов, что эта стервь приложила и к другим покушениям свою холеную ручку. К тому же сегодня после тренировки я отправилась не в купальню…

Лучи солнца подсвечивали кристально чистый лёд озера, казалось, будто это бездонный голубой кристалл. Я вздохнула и поправила сбившуюся от быстрой езды шапочку, очень жаль, что я не художник. Поразительная бы вышла картина. Сверху негромко заржал жеребец, звякнула сбруя. Я предупреждающе оглянулась, стражник застыл на краю обрыва. Различить мой раздражённый взгляд вряд ли было реально. Но страж все понял и с обрыва ушёл. Все в крепости знали, что у княжны есть свои странности, например, это озеро. Его я любила нежной трепетной любовью, летом купалась, зимой смотрела на лёд, и никто не смел меня в эти мгновения тревожить, иначе я приходила в ярость. Вот и сейчас стражники не смели последовать за мной, хотя периметр вокруг озера проверили. Я спустилась ниже, совсем скрываясь с глаз моих спутников. Прошлась у кромки замёрзшей воды и присела рядом с большими валунами, ещё раз осмотрела пространство и негромко свистнула.

– Здесь я, – раздалось сзади, я не обернулась. Молча, не оглядываясь, сунула в небольшую расщелину мешочек с золотыми, в ответ мне протянули тугую папку.

– В двух словах, – прошептала я. Из расщелины донеслась возня.

– Служанка ее в тот вечер к знахарке ходила, за кремами вроде как. Траву эту могла у неё взять. Но тайная канцелярия перерыла уже все щели в доме у знахарки, нашли много чего запрещённого, но следов травы не было.

– Откуда знаешь?

– Так клиентки жалуются, что без специальных ингредиентов крема теперь не работают. А работники тайной все мнутся возле дома, не похоже, что нашли что-то, наших даже привлекли, – голос замолчал, на мгновения послышался звук остервенелого почёсывания, и он продолжил. – А наши-то что, мы к этому делу носа не подтачивали, слишком все быстро для нас раскрутилось.

– С алхимическим дурманом что?

Позади сокрушённо вздохнули.

– Проклятый Рихард, чтобы его твари драли, заморозил рынок. Нос ищеек в каждой алхимической колбе. Не произведёшь, не продашь. Всех зависимых в городе проверили, из производителей человек пять в казематы зашвырнули. Цена на наркотик взлетела баснословно.

Я заинтересована хмыкнула.

– И что, есть покупатели?

Сзади опять завозились.

– Всегда есть покупатель, если товар хороший.

– Кто?

– Обижаете, я деловой человек, а не гнида паскудная.

Я в ответ только зубами скрипнула, проклятый кодекс. Не скажет ничего, крупных клиентов они не выдают. А действовать методами тайной канцелярии я не могу. Пока не могу.

– Что, действительно хороший?

– Обижаете, – причмокнул он губами, – но вам не продам, даже не спрашивайте.

– Я хорошо заплачу.

За спиной крякнули.

– Не умеете вы деньги считать, одна выгодная сделка не перекроит доход от всего дела. Мы лучше помаленьку, своими силами, вы-то зависимой не станете.

Сверху послышался шум, видимо, стражники волновались, что меня долго не видно.

– Почему не стану? – быстро спросила.

– Так всем известно, что Пустошь у вас в крови, – раздался звук осыпающихся камней, человек уходил.

Я заволновалась, второй раз выйти на него будет сложно, а он явно знает очень важное.

– Стой, – прошипела я. Невдалеке зарычал Дым, которому я велела охранять. – При чем здесь Пустошь?

Судя по звуку, человек замер.

– Рычит зверюга ваша, а коли вы ещё каких тварей приручите?

– Княжна!!! – послышалось обеспокоенное. Я все же не удержалась и оглянулась. Позади меня был развал камней, обрыв скалы и небольшая расщелина в ней, тупик, некуда уходить, но люди этой гильдии всегда умудряются раствориться в темноте.

– Княжна! – рядом появился запыхавшийся стражник, второй чуть поодаль стоял с оголённым клинком и настороженно косился на рычащего Дыма.

Я раздражённо поднялась, отряхнула штаны.

– Что непонятного в приказе не беспокоить!

– Мы думали, случилось что, – промямлил стражник, убирая клинок.

– В следующий раз не думай! За вас это делаю я! – я сунула руки в карманы, так, чтобы стражники, не обратили внимания на тугой свёрток у меня под одеждой, махнула волку и быстро пошла вверх. Позади слышалось шумное дыхание стражи.

Я уже как-то раз размышляла, что можно в бездну Пустоши, уволить большую часть охранников и на их место взять головорезов ночной гильдии, толку будет больше. Но с другой стороны, как только головорезы пригреются на хозяйских харчах крепости, они тут же потеряют свою хватку и превратятся в обычных стражников. Тут ведь как у животных, если ты живешь в диких условиях леса или трущоб, ты всегда начеку, подмечаешь любую деталь, твоя жизнь в опасности, а потому ты на пределе. Отсюда и эффективность ночной гильдии. Просто замкнутый круг. Хеллов уроборос с картинок древних алхимиков.

– А некоторые слова, княжна! – преподаватель грохнул передо мной книгой. – И вовсе меняют значение. Будьте особенно внимательны, наши жаргонизмы зачастую не совпадают с теми, что используют на юге.

Я старательно кивнула, тема сегодняшней лекции проходила мимо.

Cвиток я прочла сразу, как оказалась в своих покоях.

Сухой отчет практически пошаговых действий Анисии в тот день, когда мы с отцом принесли волка в дом. Она разговаривала лишь со служанкой, попросив ту принести новые притирки для лица. А также с лекарем, после того как служанка вернулась, он заходил в покои княгини и сделал настойку от мигрени. Больше в тот вечер княгиня ни с кем не контактировала. А вот ее личная служанка повстречала многих людей. Все они были отмечены в списке вместе с короткими диалогами, которыми обменялись со служанкой. И лишь один из них мои дознаватели подчеркнули красным. По возвращении в крепость служанка зашла к княгине, отдала покупки и отправилась к лекарю.

«Госпожа желает навести марафет, но у нее болит голова и она нуждается в вашей помощи», – эта фраза была подчеркнута, и возле нее стояло два восклицательных знака.

Я перечитала ее с десяток раз. Почему ночная гильдия посчитала ее ключевой в том дне? Да, звучит странно, но не сказать чтобы очень.

Пока из того, что предоставила гильдия, вырисовывалось, что не только Анисия замешана в событиях той ночи, а есть некая третья сторона.

За размышлениями взгляд рассеянно мазнул по окну, и я мысленно усмехнулась. Урок орфографии был загублен окончательно.

Три женщин замерли посреди двора, оживленно беседуя. Идеальная осанка, безукоризненные жесты, аккуратно завитые локоны ниспадают на светлый мех шубки.

В мою руку ложится лук, его приятная тяжесть бодрит, я ласково провожу рукой по тетиве, идеально натянута. Длинная аккуратная стрела, она взлетает моментально, щекоча своим белым оперением ухо. Я задерживаю дыхание, поводя луком и поймав ритм, отпускаю стрелу. Она пробивает окно, поправка на ветер взята правильно, один взлет моих ресниц, и вот уже белое оперение нежно колышется в груди, красиво контрастируя на темно-розовом платье. Стрела пробила ее грудь на вылет, это мгновение она еще стоит, но вот в следующее должна уже упасть, чтобы никогда не подняться.

Я моргнула.

Женщины неспешно двигались в сторону сада, уходя из моего поля зрения.

«Ненависть – приставки: не-,на-; корень: -висть-. Происходит от глагола видеть. Ненавидеть – сознательно не видеть объект сильных негативных эмоций».

Я закрыла книгу, не видеть Анисию хотелось сильно. Сначала «возместить», а потом «не видеть».

Только сделать это нужно так, чтобы мое участие доказать было невозможно и при этом не убить ее. Змеюка воздействует на меня через третьих лиц в попытке навредить Дыму, единственному близкому мне существу. На этом моменте мысль замерла, я похолодела, руки покрылись «гусиной кожей».

Единственно близкое существо – создание Пустоши. Я тихонько перевела дыхание. Волк лежал рядом, периодически заинтересованно поглядывая на ноги преподавателя, когда тот проходил мимо, чем явно его нервировал. Прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Дым ощущался продолжением меня, он был моей частью.

– Княжна, с вами все в порядке?

Я вытерла со лба испарину. В порядке? Очень в этом не уверена.

– На тренировке переутомилась, все хорошо, продолжайте.

Преподаватель покосился на меня с сомнением.

«А коли вы еще каких тварей приручите». Мое сознание категорично вычеркивало из головы смысл этих слов. Но, в конце концов, это же логично! Если у меня есть ручной сумеречный волк, то что мешает мне приручить других тварей?

Случайность! Пустошь их всех забери! Случайность мне мешает, то, что мы встретили щенка сумеречного волка и смогли привязать ко мне, – чистой воды случайность, на моем месте мог оказаться любой другой!

Сердце пропустило удар, грудная клетка наполнилась вязкой, но в тоже время колющей тревогой. Резко заныла голова в височной доле и захотелось спать. Что угодно, только не эти мысли.

Песнь Пустоши, я ведь слышала ее, не просто слышала, ощущала всем существом так же, как чувствую Дыма.

«Так всем известно, что Пустошь у вас в крови». Перед глазами поплыли разноцветные круги, отчаянно звенело на задворках сознания.

Кто эти все? И почему это неизвестно мне? С другой стороны, эти «все» и могут быть третей стороной, которая опасается моих мнимых способностей.

Или не мнимых?

Мерзкий, едкий запах заполнил пространство, я тряхнула головой, возвращая себя в реальность.

Бледный преподаватель тыкал мне под нос лоскутом ткани, вымоченным в специальном сильно пахнущем растворе, для приведения в чувства.

Я отстранилась, убирая его руку, он облегченно вздохнул.

– Княжна, я позову лекаря, вам стало дурно.

– Не нужно лекаря! – ответила резче, чем нужно. – Достаточно, чтобы меня проводил к покоям охранник, – улыбнулась, смягчая слова. Преподаватель покачал головой, шумно сглотнул и позвал охрану.

Лекарь всё-таки пришел. Мысленно похвалила себя, что успела листы отчета гильдии аккуратно прикрепить к листам книги. Сейчас я спокойно закрыла талмуд по географии империи и отложила его в сторону.

– Мне передали, что вы едва не потеряли сознание на занятии, – сэр Ревье аккуратно разложил свои инструменты для обследования. Я невольно отметила, с какой педантичной аккуратностью они у него сложены.

– Не уверена, что это стоит вашего внимания, я просто не выспалась.

Он чуть поджал губы, взял инструмент для прослушивания легких и подошел ко мне.

– И все же, княжна, я позволю себе настоять и проверить ваше состояние.

Я равнодушно пожала плечами и позволила лекарю себя осмотреть. Стерильный. Другие эпитеты в отношении этого человека в голову не приходили. Относительно молодой мужчина, может, тридцати пяти лет, а может, и сорока пяти. С ровной кожей, приятными чертами лица. Волосы русые, коротко стриженные, глаза блекло-зелёного цвета. Ногти коротко и аккуратно подстрижены, руки нежные. Лицо – будто застывшее в одной серьезно сосредоточенной гримасе. Я не видела его улыбающимся.

– Легкие чистые, давление в норме, померяйте еще температуру, – голос тоже в одной вежливо рабочей тональности. А еще от него пахло этой стерильностью, будто он не только инструменты постоянно обрабатывает, но и себя.

– Что же, действительно, внешних признаков заболевания нет, – кивнул он. – Но я бы вам настоятельно не рекомендовал покидать своих покоев и хорошенько отдохнуть. А также снизить нагрузку. Я передам князю, что рекомендую вам сегодня не покидать своих покоев.

У него едва заметно дрожала вена на шее, так, будто шея была спазмирована напряжением.

Я медленно кивнула, не спуская с него взгляда.

Анисия в тот вечер разговаривала со служанкой и лекарем. Фразу служанки темная гильдия посчитала важной.

– Да, вы правы, – так же медленно протянула я. – В конце концов, мне нужно навести марафет.

Сэр Ревье стоял ко мне спиной, собирая инструменты, поэтому я отчетливо увидела, как сначала напряглись его плечи, а потом из-за неловкого движения он уронил один из инструментов, металлический предмет громко звякнул о пол. Он быстро поднял его, сунул не глядя и поспешно закрыл сумку. Развернувшись, лекарь сконфужено улыбнулся, вена на шее билась очень быстро.

– Мудрое решение, княжна, – невпопад ответил он. Я успела уловить его взволнованный взгляд в сторону. – Хорошего отдыха, – быстро поклонился сэр Ревье и так же быстро прикрыл за собой дверь.

Я шумно выдохнула, только сейчас сообразив, что невольно удерживала дыхание, стараясь не пропустить ни одной его реакции.

– На что же ты так нервно посматривал?

Я встала на место, где только что находился лекарь, и повторила движение его глаз. В этой части комнаты располагался небольшой столик с зеркалом, на нем красиво расставлены притирания для лица и волос. Взгляд уперся в абажур со свечами. Свечи были едва прогоревшими. Вроде бы вчера прислуга зажигала, но я была такой уставшей, что потушила их почти сразу и легла спать. Свечи я любила, вычурные подсвечники стояли по всей комнате. Взвесила свечу в руке, покрутила. Что с ней может быть не так? Выглядит как обычная свеча, из изменённого алхимического воска, чтобы не чадила. Странно. Я покрутила ее еще немного, рассматривая, принюхалась, даже на вкус попробовала – ничего. Может, он не на свечи смотрел? Я вновь встала в позицию лекаря, повторила взгляд. Абажур со свечами был единственным, что приковывало взгляд. Но я все же проверила все предметы, стоящие на столике, даже ощупала сам столик и простучала зеркало. Запах одного из содержимого скляночки показался подозрительным.

– Дым! – щенок спрыгнул с дивана и подбежал ко мне, я сунула ему под нос свечу. Волк принюхался, а затем звонко чихнул и еще раз.

– Странно, – повторила вслух и сунула под нос подозрительную мазь. Щенок долго ее нюхал, но лишь ухом дернул и завилял хвостом.

Что может быть не так со свечами?

– Пойдем-ка, малыш, прогуляемся, чувствую, нас ждет занимательная алхимия.

Глава 8

– Что-нибудь чувствуете?

Я старательно потянула носом воздух, приятно пах травами отвар, будоражила аппетит пышная сдоба, мягкий запах лечебных снадобий пропитывал пространство, его можно было раскладывать на сотни элементов, но чем-то особым от свечи не пахло.

Я отрицательно покачала головой. Тоби кивнул.

– Ладно, подождем, пусть погорит пока.

Он вновь склонился над рабочим столом, тщательно рассматривая практически препарированную свечу.

– С другой стороны, княжна, у вас ведь действительно удивительно закаленный организм. А ну-ка, припомните, когда вы в последний раз простудой болели?

Я с наслаждением отпила душистого отвара. Тоби был прав. Я не болела, единственные неприятности, которые со мной случались, – это в походах с отцом. Ногу подвернула, с лошади упала, вариантов получения травм было множество. И всегда рядом военный врач. С сэром Ревье я виделась только на обследованиях.

– Тоби, а почему я не болею?

Лекарь разогнулся, взглянул на меня из-под приспущенных очков.

– Наследственность хорошая, организм молодой и сильный – в князя пошли.

– Да, но и отец болеет, и Кассий, и та же Анисия, а я нет, – в отваре четче зазвучали кислые нотки.

– Благодарите Пресветлых, княжна, что у вас такое изумительное здоровье.

– Да, но… – я накрутила на палец абсолютно седую прядь, даже без намека на пигмент, и продемонстрировала лекарю свое «но».

Тот пожал плечами:

– Вспомните наших северных рысаков, заводчики породы – это альбиносы. Возможно, в отсутствии цвета есть особый природный смысл этой местности. В свече явно что-то подмешено, – сменил тему лекарь, – но я пока не могу разобрать что. Признаться, раньше не доводилось так тщательно рассматривать алхимические свечи, возможно, для них эти темные вкрапления и есть норма, – лекарь еще бормотал себе под нос. Соленая слюна наполнила рот. Я сглотнула, отпила пряного отвара, но во рту вновь растеклась соленая горечь.

– Тоби, ты, – я запнулась на полуслове. Тоби уже измельчил свечу в порошок и продолжил крошить дальше теперь уже травы, которые он использовал для отвара. Лекарь, не останавливаясь, вел диалог, только очень тихо, скомкивая слова до едва понятных звуков. Он постоянно наклонялся, вдыхая измельченный порошок и без остановки крошил, его скальпель двигался практически с запредельной скоростью.

– Тоби, что ты, – я подскочила, пол подомной изогнулся, неловко взмахнула руками, стараясь удержать равновесие.

– Проклятье Пустоши! – сначала по изогнутому полу пробежали трещины, разветвились на тысячи рукавов и лопнули расширяясь. Из трещин медленно сочилась вязкая слизь, с каждой секундой ускоряясь, и вот эта бурая субстанция уже выливается пульсирующим потоком. Я вскочила на кресло, до окна было слишком далеко, можно попробовать добраться к двери. Ножки кресла обугливались, оно опасно качалось. Субстанции становилось все больше. Я перепрыгнула на меленький чайный столик, стекло подомной хрустнуло, ажурные чашечки исчезли в бурлящей жиже без всплеска. Со столика прыгнула на второе кресло, от инерции оно покачнулось, падая, я едва успела прыгнуть на тумбу у стены, сбивая все колбы. Ногой задела мерзкую жижу, ступня взорвалась болью, балансируя на одной ноге, стянула обугленный ботинок. Обувь бесследно исчезла в мутном месиве. По руке стекала кровь, уже равнодушно посмотрела на рану, вытянула самый большой осколок и выкинула прочь. Кровь теплой струйкой сбегала вниз. Я даже не попыталась перевязать рану. К чему, если мы обречены?

Бесшумно обрушился пол слева у стены, там, где изгиб был круче всего. Сначала появилось небольшое отверстие, но вот с каждым пульсом вытекающей из моей раны крови оно стало шириться. Кладка пола бесшумно уходила в бездну, мерзкая слизь стала стекать туда же. Я встрепенулась, может быть, все же успеем добраться к двери.

– Тоби, бежим! Пустошь пробила щит храмовников! – я прокричала это на ходу, перепрыгивая на рабочий стол лекаря, его самого я не видела.

– Если измельчить все в первозданную пыль, – его огромный нож мелькнул в сантиметре от моей ноги, – может быть, я смогу найти первоэлемент, ведь должна же быть частица, из которой боги нас создали?

– Какие боги! Тоби! Мы сейчас умрем, к черту эту свечку, побежали!

– Побег в сути своей бесполезное занятие, ты все равно не можешь сдвинуться с мертвой точки константы своего сознания. Бежать от чего? От инстинктов, заложенных природой в наш мозг, или от напыления культуры, которое мы зовем самосознанием?

Я уклонилась от огромного тесака, он рубил уже стол. Кресло, место моего недавнего укрытия, уже ухнуло в пропасть. Я в ужасе встряхнула лекаря за плечи, пачкая в своей крови.

– Нужно БЕЖАТЬ!

– Некуда бежать в бесконечной пустоте, – он обреченно вздохнул, убирая мои руки. – Открой глаза, здесь ничего нет. Ты же видишь, я измельчаю, измельчаю, и что в итоге? ПУСТОТА. Лишь воображение пространства. Если посмотреть вокруг, здесь ничего нет! И никого нет! И меня тоже нет! Я улетевшая мысль отзвучавшего света.

Его очки покрылись миллиардом трещин, я смотрела на них в ужасе, боясь, что вот сейчас они лопнут, и из них тоже побежит эта мерзкая все разъедающая слизь.

– Тоби, – почти простонала я. Мы не успевали, бездна ширилась быстро.

– Включи на максимум ретранслятор в своей голове, он способен ловить лишь заданные узконаправленные волны, преображая энергию, превращая в то, что ты называешь реальностью. Наши реальности никогда не совпадут! Каждый мозг – ретранслятор, работает со своей погрешностью. Тебе никогда не увидеть реальность. Тебе не увидеть даже реальность другого ретранслятора. Мы все в пустоте.

Его очки лопнули, разлетаясь на миллиарды крошечных осколков. Стол провалился в бездну, туда же улетел и гигантский тесак лекаря.

Глаза мужчины светились кристально-голубым светом пустоши, он улыбался. Осыпалась кладка перед нами. Из бездны бил белый свет, и сквозь этот свет ко мне шел волк. По-прежнему в бездонную воронку ссыпалось все пространство, но на Дыма эти законы не действовали, волк уверенно шел ко мне через пустоту, в его зубах была потухшая свеча.

– Дым! – успела прокричать я, прежде чем пол подо мной осыпался, и я провалилась в белое ничто.

– С ней все в порядке, только рука повреждена, – голос отдалился. К постели подошел кто-то еще.

– А ее сознание? – это отец, в его голосе слышно беспокойство.

– Внешних признаков тревожности нет, она спокойно спит, зрачки реагируют на свет, дыхание в норме. После такого отравления нормальный человек приходит в себя около двух суток. Более точное заключение смогу дать когда она очнется.

– Тоби? – спросил отец.

В голосе незнакомца послышалась задумчивость:

– С Тоби хуже. Он беспокоен, бредит, его лихорадит. Пока также не могу сказать ничего конкретного, но скорее всего, предстоит длительное лечение.

За дверью раздались звуки возни и сдавленные крики.

– Да чтоб вас твари драли, – прорычал отец. – Что там опять случилось?

Я уловила звук тяжелых шагов и открывшейся двери. За ней слышался топот и рык.

– Волк, сир, – виновато произнес один из охранников. – Он больше не хочет сидеть смирно и рвется в покои к княжне.

Раздался предостерегающий рык.

– Видите, он рычит и не дается, будто взбесился. Что прикажете с ним делать?

Сердце пропустило удар. Видимо, пора прекращать разыгрывать беспамятство и время вмешаться.

– Размотайте его из гардины и верните ее на место, нечего мне имущество портить, а волка пустите к дочке.

– Сэр, но он скалится и бросается.

– Если меня бы кутали в гардины, я тоже был бы не рад.

Вновь послышалась возня. Быстрый стук лап, и вот уже заметно потяжелевший волк запрыгнул на кровать.

– Князь, – запнулся голос, видимо, нашего нового лекаря. – Ей сейчас необходим покой.

– Вот и оставим их вдвоем, – хмыкнул отец.

Врач еще задержался, гремя склянками, спустя минут десять они вместе вышли из покоев.

Я открыла глаза только когда перестала различать звук их шагов.