скачать книгу бесплатно
– Да, и полагаю, что лучше тебе со мной не ходить, – кивнул я, заметив, как паук собрался слезть с камня.
– Почему?
– Разве неясно? Ты испортишь всю затею! – просипел Джейкоб.
– Некоторые маги умеют распознавать, кто или что находится за их дверью. Если ты будешь поблизости от меня, Импрет попросту встретит нас издевательским смехом и мы, не солоно хлебавши, останемся куковать под её крыльцом.
– Я понял. Я подожду вас с Пастасарамой… либо тебя одного в Тутовой Прогалине. Принеси мне любые вести!
– Хорошо, до встречи, Бракарабрад.
Я потопал по направлению к чудесному саду.
– Человек!
Исполинский синий арахнид выполз из–за уступа. Как он обогнал меня на своих нездоровых лапах?! Да при том так бесшумно и быстро! Наверное, в молодости он был поистине неуловим!
– Да?
– Благодарю тебя!
– Пока не за что.
Глава 3. Большая проблема маленькой феи
Миновав поражающий воображение сад, я вышел к миниатюрной полянке с древним колодцем. Ведро на его основании выглядело вполне сносно, чего нельзя было сказать про цепь – оторванная, она повисла на ржавой ручке. Мои ладони тронули каменный овал, а глаза устремились вглубь подземного ствола. Темень. Почти не задумываясь, я сконцентрировал шарик Света. В его сиреневых лучах в футах десяти–пятнадцати заблестела подрагивающая гладь. Сломанная цепь меня не смущала. Чары Левитации вначале утопили ведро, а потом уже полнёхонькое водрузили его в мои руки. Поставив «студёную» около радушного хвоща (авось какой–нибудь волчок не откажется полакать водички), я пошёл по узенькой тропинке, что вилась из лесного массива. Почему–то я не сомневался, что она выведет меня именно туда, куда нужно. Едва различимая змейка утоптанной земли уходила то вправо, то влево, водя мои сапоги по замысловатому маршруту, дающему насладиться прикрасами осенней чащи. Гибкие берёзы, обстоятельные каштаны, раскидистые вязы с гордостью демонстрировали мне свои пышные убранства. В пахучих сугробах листьев, укутывающих собою низ деревьев, и цветных кронах, что пропускают через себя солнечные блики, я всегда вижу не просто красные, зелёные и жёлтые оттенки, но целый калейдоскоп красок, неизменно влекущий мою утончённую душу в спокойную гавань. Царящее вокруг безмолвие нарушали только мои шаги да шорох опадающей листвы. Джейкоб молчал и на короткий миг я ощутил себя абсолютно одиноким. Одиночество никогда не тяготило меня, более того, иногда оно приходится мне как нельзя кстати – сейчас, в мистический момент природного коловорота, я был рад побыть наедине с собой. Однако мысли, хоть и припудренные умиротворением, гнали меня в мрачные закоулки прошлого и настоящего. В лабиринте зарослей мне мерещились фигуры родителей. Ночь, проведённая в фантомном доме, бередила желание ещё хоть раз увидеть родные лица, и восприимчивое сознание услужливо вторило ему. Чтобы отделаться от пустых и болезненных вожделений, я переключил думы на Импрет. Мне казалось, что история про Пастасараму лишена какой–то краеугольной детали. Что ускользнуло от внимания Бракарабрада? В драматических, нуждающихся в незамедлительном решении или эмоционально–напряжённых ситуациях из вида может исчезнуть нечто существенное. Арахнид же при встрече с Импрет находился в двух ипостасях сразу. Веками водящая дружбу с Серебряной Росой ведьма вдруг ни с того, ни с сего резко меняет свои приоритеты – очень загадочно. Конечно, позволительно предположить, что Импрет, как и любой эгоистично–расчётливый колдун, панибратствовала с соседями пока это было ей выгодно, но, наверное, это не тот случай. Тут заковырка кроется в ином… В чём? Ответ ждёт меня впереди.
Дорога вильнула к болотцу. На толстом слое тины, как в мармеладном желе, застряли кувшинки. Я притормозил, чтобы разглядеть упитанную жабу, забравшуюся прямо на бутон и подмявшую его под себя. «Ква–ква–ква» – возмущённо высказывала она своё «фи» расположившимся поблизости подружкам. Моё появление вызвало уже всеобщий гвалт. Десяток ртов, наперебой, стали просить меня покинуть их важное совещание, что я и сделал с лёгкой ухмылкой. В спину, вместе с багульниковым амбре, мне ещё долго летело лягушачье недовольство. Завернув за россыпь тесно прижатых скал, я вышел к несуразному кремниевому шару с золотой дверью, разделённой на два створа. Предварительно сформировав заклинание Огня», я, взявшись за причудливую скобу, постучал. Спустя минуту из–за драгоценного полотна раздался оглушительный старушечий смех. Я–то надеялся, что ведьма окажется миловидной особой, ну да ладно.
– Это Гиро? Здесь живёт великолепная Импрет? – осведомился я своим самым обольстительным голосом.
Если задаваемый женщине вопрос снабдить ненавязчивым комплиментом, можно выгадать пару очков в свою пользу, уж я–то знаю эту лисью уловку.
Гогот разразился ещё пуще и это меня немного смутило.
– Мне напел вереск, что сия красавица пребывает именно в этом… роскошном доме! – вновь проворковал я.
– Проваливай, а не то я тебя испепелю молниями!
– Ох, угроза! Нравом Импрет напоминает мою Фчифчи, – прокомментировал Джейкоб.
– Мне надо поговорить с тобой, – отозвался я, ненавязчиво наклоняя Лик Эбенового Ужаса.
– А мне – нет, катись отсюда!
– Дело касается Пастасарамы!
Импрет снова рассмеялась, а потом выдала:
– Она моя, и точка!
– Я так не считаю.
– Меня это не волнует!
Золотистая дверь внезапно налилась синевой. Я, привыкший к шельмоватости магических предметов, по наитию отскочил в сторону. И вовремя! В следующую секунду, сияющий зигзаг прожёг дыру ровно там, где до этого стояли мои ноги.
– Ой, ой, как мне больно! Я умираю! – притворно запричитал я, из–за уступа нацеливая посох на арочную пройму. Мне хотелось, чтобы Импрет поддалась любопытству и открыла дверь, посмотреть, кого она сокрушила, а я бы шваркнул по ней Огнём. Естественно, устраивать дамам «а–та–та» нехорошо, но я изрядно разозлился – кошёлка чуть меня не обуглила!
– Я в тебя не попала, но в другой раз, будь покоен, попаду!
– Как ты узнала? – проорал я из укрытия.
– Она использует странную магию, – прошептал Джейкоб. – Не как фантомы, но очень похожую, искажённую.
– Не валяй дурака! Я тебе не скажу! – сквозь хохот пролаяла ведьма.
– Ух, какая вредная…
Мне пришлось прикусить язык, потому что дверь исторгла из себя новую молнию. Она сдёрнула с меня капюшон и я, ошарашенный её меткостью, по–пластунски пополз за бугор.
– Надо было хотя бы кинуть в неё сферой Огня, – пробурчал я себе под нос, приглаживая дымящиеся волосы и распыляя стихийную волшбу в воздух.
– Пустое. Барьер, через который ты говорил с Импрет, был зачарован на магическое отражение. Бац, и твоё жало полетело бы обратно, – оповестил Джейкоб.
– Ага? Заранее нельзя было сказать про рикошет? Я же мог быть уже мёртвым!
– Не злись, парень, то, о чём я тебе сообщил, я только сейчас понял.
Скептически поглядев на кинжал гномов, я, нахмуривая лоб, процедил:
– Что же в сухом остатке? Крыльцо надёжно защищено, и через него в Гиро путь заказан, впрочем, это ещё не значит, что всё потеряно. Иногда визитёры могут неожиданно явиться с «чёрного входа».
– Отражатель? Ты к нему клонишь?
– Я думаю, что у ведьмы есть секретный ход или портал быстро и безопасно приводящий в Отражатель и обратно. Им–то я и воспользуюсь, чтобы продолжить разговор уже на своих условиях.
– Звучит победоносно, только вот одно «но»: эту лазейку ещё придётся отыскать.
– Скажу даже больше, здесь куча этих «но», перво–наперво нужно добраться до Отражателя и войти в него. Предвижу, что сделать это будет ничуть не легче, чем уговорить Импрет выдать Пастасараму.
– Не попробуешь – не узнаешь.
– Точно, – кивнул я, вынимая Кампри. Посланный моей рукой в почву, он спустя мгновение замигал волнами синего дыма, из которого материализовался Юнивайн. Встряхнув удивительной гривой и приветливо заржав, призрачный конь присел на четыре ноги.
– Здравствуй, дорогой! Получив твою дружбу, я стал ею часто пользоваться, – сказал я, садясь в седло.
– На то друзья и нужны!
Юнивайн согласный с Джейкобом чуть всхрапнул.
– Тогда пункт прибытия всё тот же – Отражатель. Мне кажется, что та штука, возвышающаяся над лесом, это он.
Юнивайн устремил взор к указанной моим пальцем ориентации, а потом, как всегда, со скоростью превышающей прыть всякого живого существа, рванулся через чащу Гамбуса. Деревья, камни, кустарники – всё заволокло пеленой и слилось воедино. Этакий коричнево–зелёный мазок, прилипший к глазу. Совершенно не ощущая ездовой тряски, я, тем не менее, был преисполнен вниманием её извечного спутника – ветра. Противный писк в ушах и почти морозное, не прекращающее иссушать кожу, дуновение не давали в полной мере сказать – да, кататься на Юнивайне одно удовольствие. Через какое–то время мой неутомимый носильщик сбавил темп, и я смог различить, как ловко мы увёртываемся от нависающих веток и объезжаем вездесущие препятствия. Конечно, всё это делалось исключительно для меня. Призрачный конь бестелесен и любые вещественные препоны ему нипочём. Дорога шла вверх и за редеющим алым строем облюбовавших высоту рябин хорошо проглядывался Отражатель. Рассмотреть монумент мне помогло и то, что вскоре мы стали огибать его по плиточной дороге, уложенной вдоль пятифутовых постаментов, содержащих в себе авантажные лампадки.
Отражатель представлял собою трёхгранник башен, примыкавших к внушительному зданию без окон и крыши. Серые стены венчало множество отполированных дисков, хаотично исторгающих магический свет во все стороны. Самые крупные из источников сияния были закреплены на выдающихся шпилях, попеременно исторгающих радужные всполохи. Столь странная неизвестного предназначения постройка произвела на меня глубокое впечатление. В Отражателе чувствовалась седокудрая древность и тайна, что тысячелетиями скрывает в себе нелущёное зерно Познания. Я так погрузился в созерцание причудливых парапетов, тонких зеркал, пилястр и контрфорсов, что не заметил, как Юнивайн подменил бег трусцой. Рябины, сокращающие свои посадки, уступили место лужайке и её гигантским базальтовым столбам, поддерживающим на себе треугольный потолок, под которым у костра восседал полуголый великан. Перекинув босые ноги крестом, он что–то безмятежно насвистывал в клетку, где томилась крошечная фея. Для гуманоидного чудовища росточком в пять локтей, она была, что мне мушка. Тюрьма феи находилась на столе, и среди разнообразных, по габаритам даже превосходящих потребности огров нехитрых предметов (в том числе и хрустальной дубинки), её изысканные прутья и гагатовый колпак вызывали диссонанс. За спиной великана, на расстоянии его трёх шагов, по глазурной мозаике катались волшебные лучи, а сразу за ними скромно темнел проход в Отражатель.
– Юнивайн, тпру, – тихо сказал я.
Призрачный конь застопорился у бирючиной изгороди, и я незаметно слез на землю.
– Приехали? – поинтересовался Джейкоб.
– Говори на три октавы ниже, впереди громила величиной с мачту корабля.
– Стережёт проход в Отражатель?
– Вроде того.
– Что будешь делать?
Наблюдая за великаном, я поджал губы. Ему явно нравилось вот так вот, всем весом, нагружать стул, почёсывать пузо и что–то бубнить понурой фее. Изредка верзила макал здоровущую кружку в пенную бочку и кусал зажаренную ногу, наверное, телячью. Рассеянные качания головой, мешкотные потягивания и прочие ленивые движения наводили меня на вывод, что желающих пробраться в Отражатель великан встречает крайне редко и оттого излишней бдительностью себя не утруждает. Это хорошо, потому что тягаться в силе с такой махиной меня как–то не прельщает, а вот прибегнуть к маленькому чародейскому трюку и мышкой подобраться к пёстрому балдахину, чтобы затем юркнуть за него, будет в самый раз.
– Парень! Ты опять в ступоре?
– Да? Я накину на себя заклятие Маскировки и полупрозрачным контуром, фактически не различимым при полуденном солнце, проскользнув под носом у громадины, растворюсь во тьме Отражателя. И никакого лязга стали, всё будет чисто и аккуратно.
– План что надо, за одним маленьким, но весомым изъяном. Отражатель (ты, наверное, сейчас стоишь к нему лицом), испускает из себя колоссальную, невыразительную для восприятия мага энергию, которая подавляет собою любые волхвования. Так что бормотать старинные руны и кидать ритуальные пассы здесь без толку – ничего не произойдёт.
– Умеешь ты обрадовать, – проворчал я после неудачной попытки сконцентрировать Покров Невидимости. – У Импрет дверь заговорена, тут волшебство не сплетёшь. Как же быть?
– Дождись, пока верзила уснёт, а там прокрадись без всяких своих штучек.
Провожая взглядом кружку, вновь тонущую в необъятной бочке, я вскинул бровь.
– Задаётся мне, что твой совет не так и плох.
– Как и все мои советы, парень!
Я отпустил Юнивайна, а потом удобно примостился за пьедесталом и стал ждать, когда алкогольное опьянение возьмёт над стражем верх. Мои прикидки о финале возлияния, исходившие из гипотетических представлений о том, сколько дрожжей и сахара способно в себя принять тело такой кубатуры, оказались близки к реалии. Лишь к сумеркам пальцы–брёвна вяло уронили недопитую чарку на груду обглоданных костей, утянув за собою и плечо, и голову. Завалившись на бок, великан сонно перевернулся на живот и затянул оглушительно храпящую серенаду. Пора! На цыпочках (правда это было излишним, если учесть какой вокруг стоял грохот от посекундных «хабх–хабгх–хабх–фугх») я выбрался из теней на поляну и в щепетильно разгорающимся мерцании звёзд прокрался к беспросветной утробе Отражателя. Спиртные пары, витающие в воздухе, были такими плотными и вонючими, что у меня слегка помутилось сознание. Как будто сам выпил! Основная локализация едких миазмов, конечно, приходилась на клетку феи. Чуть живая, она, закатив глаза под веки, часто–часто дышала. Пробираясь мимо отключившегося стража, я вскользь подумал о том, что надо бы как–то извернуться и освободить её, но… не окажу ли я себе этим «медвежью» услугу? Вызволяя фею из заточения, мне может не повезти подставиться под дубинку растревоженного великана, а об этом ли я мечтаю? Ага, кукиш с маслом! Я в Гамбусе только проездом и роль эмансипатора всех и вся мне не подходит! О том и думать не стоит!
Ах, Вселенная, вначале Пастасарама, теперь это… Я страдальчески вздохнул. Фея выглядела так жалко и чахло, что моё треклятое сердоболие, наперекор всякому здравому смыслу, подталкивало меня прямо к столу. Подвергнуть эго суровому испытанию и отмахнуться от нравственного побуждения? Да ну! Это не про Калеба-Я-Возьму-На Себя-Ваши Проблемы- Шаттибраля! Компания «пьянствующей пожарной каланчи» и сопутствующее ему времяпрепровождение рано или поздно угробит эфемерное создание и, если я уйду, брошу эти прозрачные крылышки на произвол судьбы, то не прощу себе того уже никогда.
Скользя во тьме не иначе как по–змеиному, я подобрался к грубому табурету, к тому, который был рядом с пирамидой ящиков, забитых снедью. Благополучно забравшись на него и удостоверившись, что великан по–прежнему прозябает в хмельном усыплении, я перебрался на выщербленную, однако отлакированную столешницу. На золочёной решётке, удерживающей полумёртвую фею, имелась нехитрая щеколда – всего два движения и мне удастся её вынуть. Я потянул руку…
– Парень не!..
– Тшшшш! – испуганно прошипел я, сдавливая кинжал полой мантии и вместе с тем бережно берясь за шпингалет.
Задвижка, поартачившись для приличия, всё же уступила нажиму и отъехала в сторону. Мутные глазки приоткрылись, и фея, удивлённо, впрочем, не без панической нотки, вполголоса прощебетала:
– Ты пришёл спасти Фирджи из лап Яцка?
– Твоя проницательность тебя не подвела, – утвердительно прошептал я, потянув створку на себя. Моё действие породило жуткий визг. На клетке лежало заклятие Хлопушки–предупреждения, но разве Джейкоб не сказал, что потенциал Отражателя гасит собою всю волшбу?! По–видимому, на вещи «сторожа–переростка» данная специфика не распространяется! «Почему…» – на этом вопрошании, неприятно поразившая меня мысль оборвалась, а всё из–за того, что был дан старт накалу страстей, закономерно последующему за звуковым сигналом. Яцк мигом очнулся от дрёмы и, не удостаивая меня вниманием, с рёвом бросился ловить Фирджи, которая, ликуя, уже почти выбралась на волю.
– Не смей, негодница, не смей!
Ручища хлопнула по дверце, закрыв её, но поздно – фея успела выпорхнуть в ночные просторы. Упоённо хихикая, она совершила неуловимый пирует над макушкой великана и, стремительно набрав высоту, дабы не попасться в беспрестанно сжимающиеся кулаки, пропела:
– Добрый мой избавитель! Крепись! Я попробую помочь тебе в борьбе с Яцком!
Произнеся эти слова, Фирджи, оставляя за собой серебристый след пыльцы, вихрем понеслась к Отражателю. И я, и Яцк потеряли её из виду практически сразу, что естественно заставило нас обратить внимание друг на друга. Не мешкая, великан сцапал кварцевую дубинку. Я отпрыгнул, предвидя, куда она может угодить, однако прогадал – громоподобный удар пришёлся не в стол, распрощавшийся с моей персоной, а на матово–чёрный, выпирающий из почвы на целый фут кристалл, дотоле не замеченный мною за смятым лежаком. Раздался взрыв света. Не причинив мне физического вреда, он рассеялся по периметру и неярким негаснущим куполом, сотканным из подрагивающих ромбиков, накрыл небольшую площадь, заключившую меня и стража в колдовские рамки.
– Вокруг тебя дезинтегрирующий буфер! Не трогай его! – завопил Джейкоб через подкладку мантии.
– Час от часу не легче! – раздосадовано отозвался я, снова прыгая, – в этот раз дубинка явно метила в меня. Глухо ухнув об поляну, она оставила после себя неглубокую ямку. Глиняные комья, врезавшиеся в преграду перед Отражателем, превратились в пучки искр и всполохи молний, наглядно подтвердив предостережение Джейкоба.
– Тебе кирдык! – заорал великан, занося необыкновенное оружие для нового удара. – За то, что ты выпустил малявку Фирджи, я размажу тебя в лепёшку! Сотру Громыхателем в порошок!
– Как бы ты сам при этом не расшибся! – нервно огрызнулся я, перескакивая с места на место.
При всем своём феноменальном масштабе Яцк, что печально, двигался очень плавно, даже несколько грациозно. Его туловище, снабжённое невиданными буграми мышц, без затруднений маневрировало и разворачивалось туда, куда тащили меня ошалелые ноги. Не завладей им слепая ярость, виною коей стала потеря феи, я бы простился с жизнью ещё в первые секунды чудовищной охоты. Пребывая под властью чувств и не выветрившегося хмеля, Яцк лупил грозным орудием без всякого прицеливания, но часто, вымещая тем самым клокотавшую в нём злобу. Бух! Бух! Бух! Принимая в себя промашки великана, твердь отзывалась мелкой дрожью, меня же трясло как в лихорадке. Принуждённый бегать от монстра по очерченному смертью кругу, и лишённый привычной чародейской подвязки, я подчинился первобытному инстинкту самосохранения. Яцк страшно рычал и громил свой незатейливый скарб, снабжающий меня краткосрочной защитой.
– Думаешь, спрятался? Я тебя везде достану! – прогорланил великан, обрушивая грязную пятку на перевороченный вверх–тормашками стул со спинкой. Моя импровизированная крыша треснула, я откатился. И в самый раз! Ступня, пробив деревянное сиденье, по щиколотку вылезла из дыры.
– Поймай меня вначале, недотёпа! – крикнул я, всаживая Альдбриг в отвратительную мозоль, проживающую ниже мизинца.
Яцк взвыл, резко поднял ногу вместе с проломленным стулом и взметнул хрустальную оглоблю, в надежде поразить ею мою бренную плоть. Однако когда она шваркнулась о камень, великан не обнаружил меня среди раздавленного щепа и крошева. Я, не будь копушей, перекатился к тлеющему костру, над рдением которого увидел как энергетический свод, продукт оригинального механически–волшебного деяния, проминается под давлением лучей, исторгающихся из Отражателя. Сочные палочки света, фиолетовые, красные, малиновые, словно ножи резали магические ромбы, но те неустанно восстанавливали свою геометрическую сцепку. От завораживающей конфронтации, которой я, вопреки надвигающемуся Яцку, залюбовался на два вдоха и выдоха, меня оторвало лязганье Джейкоба:
– Я чувствую твоих союзников! Они не могут пробиться через заслон!
– Вижу! – только и вымолвил я, в последний момент, увёртываясь от Громыхателя.
Озверелый великан послал его с такой нечеловеческой силой, что, чуть не задев меня, по инерции сам трепыхнулся вперёд. Ножища со стулом завелась за другую ножищу и Яцк от собственной подножки рухнул физиономией прямо в угли. Вопль обжёгшегося стража был таким лютым и оглушительным, что для того, чтобы не оглохнуть, мне понадобилось заткнуть уши. Пока Яцк судорожно катался по траве, ругался и тёр рубашкой обугленное лицо, я наконец заимел малюсенькую передышку. Измождённо опираясь на Лик Эбенового Ужаса, я напряжённо обдумывал, как найти выход из такой дрянной ситуации. Возможно ли серьёзно покалечить или подавно убить Яцка без магии, мечом? При фантастической удаче – да. Если мне каким–то чудом посчастливится перерезать ему подколенную артерию (до «сонной», когда враг встанет, я Альдбригом не дотянусь), то он попросту истечёт кровью. Сейчас, пока Яцк деморализован, было бы самое то попробовать дать дерзкой идее ход, но… поздно, он уже поднимается.
– Молись своим никчемным богам! Я иду! – брызжа слюной и до хруста костей сжимая рукоятку диафонической дубины, воскликнул великан.
Весь в саже, с ослеплённым глазом, он гневно сорвал с себя прицепившийся стул и ломанулся ко мне. Его уродливый вид, тускло играющий острыми гранями Громыхатель, тяжёлая поступь и колоссальная высота, внушили бы страх кому угодно, и по правде сказать – я ему тоже едва не поддался. Спешно ища взором то, что хоть на минуточку сумеет уберечь меня от нападок Яцка, я неожиданно заприметил тот вороной кристалл, очертивший границы сражения коварной перегородкой. Он! Дело в нём! Чтобы добраться до загадочного минерала, придётся совершить отчаянный кульбит. Великан приближался, а я всё стоял, проявляя невероятную выдержку. Когда, обрадованный моим мнимым принятием фатума, Яцк размахнулся Громыхателем, чтобы прикончить меня, я прошмыгнул у него под набедренной повязкой и со всей прытью помчался к намеченной цели. От этого фортеля верзила буквально обезумел. Кинувшись вдогонку, он сыпал такими изощрёнными проклятиями, что мне и слышать–то не доводилось. Добежав до кристалла «с языком на плече», я, выиграв у Яцка драгоценное время, от души рубанул по нему Альдбригом. И тут же меня поразила электрическая дуга. Меч выпал из онемевшей руки и я, задыхаясь, упал на ворох вонючих покрывал, служивших стражу кроватью. Пока мой шок проходил, а участок, разделяющий меня и Яцка, сокращался, лучи Отражателя, проминающие купол, бросили своё занятие и соединились на небе в одну точку, разросшуюся и преобразовавшуюся в головку Фирджи. Ротик открывался и закрывался, но звуков не издавал.
– Твои друзья просят передать тебе, что Яцк должен ударить дубиной по Хромму, тогда его чары разрушатся! – послышался голос Джейкоба.
– Проще пареной репы! – обречённо хихикнул я, понимая, что мне сейчас предстоит сделать.
Подле идеально–симметричного Хромма валялись спальные принадлежности. Видимо, Яцк любил встречать чужаков «сюрпризом», поэтому, спал подле него, держа Громыхатель наготове. Чтобы выйти сухим из воды, а по моим оценкам у меня на это был всего один шанс на миллион, я, поставив на «карту» сразу всё, залез под кипу зловонного тряпья. Где–то надо мной утробно зарычал подоспевший Яцк. Само собой он не догадывался об истинной причине моего поступка. Яцк решил, что я сглупил, и что теперь его Громыхатель легко приготовит из меня отбивную. Ища добычу, в дюйме от навершия заткнутого за ремень посоха, хлобыстнула дубинка, потом ещё и ещё раз, но всё мимо. Извиваясь не хуже ужа, я в холодном поту полз под одеялом, пролегающим в непосредственной близости от кристалла, и беззвучно упрашивал Вселенную о том, чтобы верзила в меня не попал.
– В прятки играть со мной задумал, червяк?! Так я тебе покажу! – гаркнул Яцк откуда–то слева.
Осознанно идя на смертельный риск, я, высунувшись из–под покрывала прямо перед Хроммом, ответил: