скачать книгу бесплатно
– Прекрасная идея! Бери меня в руку и вперёд свежевать тухлятинку!
– Эй, это прозвучало тошнотворно!
– В суровую повседневность иногда полезно закинуть кроху терпкого юмора.
– Тут наши мнения совпадают, – хмыкнул я, садясь на корточки у коченеющего зверя.
Весь кухонный процесс от «подайте мне фартук» до «пальчики оближешь» проходил под поклоны настольного маятника и пикантные комментарии Джейкоба. Тик–так – шкура снята, тик–мак – срезаны самые по виду удобоваримые филейные части, тик–тук – объятые жаром сковороды они покрылись румяной корочкой, тук–тик – яство на тарелочке, тик–тик – в фужере белое сухое вино, милости прошу отужинать!
На самом деле употреблять в пищу падаль категорически возбраняется. Сильнейшее отравление – это самое маленькое и безобидное, что может ожидать человека позарившегося на непонятно как умершее животное. В моём случае, я так решил после тщательного осмотра препарированного Джейкобом тельца, енот, хоть и был источен обитающим в нём червём, под чарами Привратника безвозвратно не испортился. Кровь в его сосудах не застыла и, вследствие того трупный яд, если и успел сформироваться, то совсем в небольшом количестве.
Я наколол вилочкой кусочек, прожевал, проглотил. Так себе вкуснятина. Вино же оказалось недурным. Я обновлял себе фужер, пока бутылка не опустела. А что? Отметить второй «День Варения» сама Вселенная велела! Радостно, но не без нервической нотки, похихикивая над вывертами проказницы Удачи, я, чтобы сбросить хмельную пелену, направился к громадному шкафу с книгами. Обложки. Они стискивали толстые–претолстые кипы пожелтевшей бумаги. Целые опусы! Я вытянул с полки сине–чёрный фолиант. Почему моя рука легла именно на него? Ну, во–первых, по сравнению с товарищами он показался мне непростительно худощавым, а во–вторых, на краях его переплёта имелись экстравагантные треугольные вставки. Серебряные, они были испещрены звёздными оттисками и мифическими бестиями. “Первоначала” – название, выведенное странным, однако почти интуитивно доступным к прочтению языком, моментально заинтриговало меня. Автором значился Индиговый Духовидец. Примостив Лик Эбенового Ужаса между перекрестием восковых огарков канделябра, я удобно, как привык делать в Шато, облокотился спиной о стену и стал жадно поглощать глазами строчки.
Индиговый Духовидец, ссылаясь на ряд снизошедших на него теологический откровений, писал о сотворении Бытия. По его словам, всё–всё во Вселенной появилось после Большого Взрыва – некого, неизмеримого по силе и необъяснимо–случайного толчка, который прорвал бесцветный вакуум и заполнил его раскалённой материей. Вместе с веществом, скоропостижно распространившимся по всей плеяде свежеиспечённых Универсумов, из сосредоточения Большого Взрыва вылетели и постигли себя Вседержители – сущности, что в итоге облачились в одежды Творцов. В списке демиургов, состоящем ровно из девяносто девяти имён, Индиговый Духовидец особенно выделил нескольких; Рифф, Назбраэль, Юкцфернанодон, Урах и Харо – в отличие от других великих духов не углубились в запредельные дебри непознанного, а остались там, где изначально возникли – в Гамбусе. В нём, в мистическую Эру Предтеч, была заложена основа для всего живого. Общими стараниями пятерых, жизнь, выпестованная из первичных элементов, обрела форму. По безбрежным растрескавшимся землям самостоятельно задвигался камень, из жерла вулканов потекла причудливая лава, в воде забарахтались нелепые волны, а по раздираемым молниями фантасмагорическим небесам закружи дикие ветры – то были разумные стихии. Чуть позже, в Гамбусе, доселе тусклые океаны обзавелись яркими водорослями и фосфоресцирующими кораллами, а голые долины поросли травой и лесами. Просторы наводнились многообразием животных, птиц и рыб. Далее, мишурой тесно переплетённых видений, Индиговый Духовидец повествует о том, как Вселенная родила второй раз. После огненных конвульсий и череды неописуемых катаклизмов из её агонизирующего лона вышла несметная масса мыслящих образов, разделившихся на три группы. Тогда как две из них, Порядок и Хаос, ознаменовали собою неумолимо противоборствующие полюса, Арбитры – третья группа, возглавляемая Смертью, приняла на себя заботы по устройству и соблюдению основополагающих законов Зримых и Незримых Миров. К моменту пробуждения первых дриад и нимф Юкцфернанодон охладел к ваянию. В конце главы он покинул Гамбус, и на страницах Первоначала его имя стало упоминаться автором всё реже. К середине книги грёзы Индигового Духовидца исполнились угольной черноты и ослепительного сияния. Эмоциональная неряшливость, с которой подавалось эпопея, и нюансы перевода сложили для меня лабиринт противоречий. В полунамёках на туманные события и за неизвестными иероглифами крылась тайна становления звериных рас и гуманоидных народов. Природа и Вседержители то сообща, то порознь помешивали бурлящий метаморфизмами котёл. Эволюция, приправленная сверхъестественным вмешательством, спустя недатированный временной провал, предъявила людей, гномов и эльфов на умиление Вселенной. Тысячелетия сменялись тысячелетиями, королевства рассыпались на черепки, дабы потом неожиданно воспарить в былом могуществе. Две сотканных окраины; Мир Света – Ураха и Мир Тьмы – Назбраэля вбирали в свои чертоги души, поставляемые Смертью. Так было, пока Харо…
Мой взгляд упёрся в безнадёжно измаранный лист. Что? И за ним такой же! Я быстро пролистал книгу – остаток весь в чернилах! Кто–то специально испортил концовку Первоначала. Но зачем? Я сморщился, сел за стол и выудил из сумки талмуд с Пророчеством Полного Круга. Аромат! Я его ни с чем не спутаю! Это розмарин! С задней стороны, расположившейся поодаль от меня стойки для оружия, в подвешенном за крючок горшочке рос великолепный зелёный куст. Ты сейчас придёшься очень кстати, пахучка! Розмарин стимулирует работу мозга, улучшает смекалку и сообразительность. Вдыхая сладковатое камфорное благоухание, я освежил в памяти предания Соединённого Королевства. Да, это феноменальное открытие! Эй, там, псевдоколдунишки из Магика Элептерум, Бертран, ты не в счёт, позовите меня на свой хилый симпозиум! Я вам такое расскажу – закачаетесь! Легендариум Индигового Духовидца есть ни что иное, как прелюдия к тому, что мы издревле считали точкой отсчёта! Такие извечные вопросы как «откуда родом наши предки?» и «что было До?» – теперь разгаданы! Джед Хартблад обмолвился мне, что Гамбус был сконструирован Нолдом Тёмным из специфической эссенции, добытой им в закромах Червонного Капища живорезов – но это не так. Ядро, из которого пошла рябь самозарождающихся Универсумов, Было всегда и Есть везде. За привычной трёхмерной оценкой окружающей действительности, видимо, нет рамок, и в том, что Гамбус для нашего убогого восприятия выглядит как хрустальная сфера, насыщенная зудениями и гротескными метеоявлениями, я думаю – вполне логично. Мы, смертные, познаём Гамбус так, как можем.
Под воздействием мыслительных процессов весь хмель из меня словно выжали. Я абсолютно протрезвел. Да и не мудрено! Закусив губу, я забарабанил пальцами по подлокотнику. Метафизические аномалии и их закрытые семью печатями секреты меня привлекали с самого детства. Кем бы ни был Индиговый Духовидец – сумасшедшим или провидцем, его труд – драгоценнейшая реликвия, подарила моей кумекалке «глоток свежего воздуха». С такими космическими ребусами я ещё не сталкивался. От Гамбуса я перенаправил интеллектуальный взор на Арбитров. В Первоначалах глава «Держатели Равновесия» даёт им заретушированную, затянутую липкой паутиной энигматичности, характеристику. По силе они значительно уступают Вседержителям, но их безликая царица Смерть как минимум стоит наравне с Урахом, а то и выше. Арбитры лишены какой–либо притязательности. Они существуют, чтобы блюсти одним только им известные своды правил. Но Привратник… Ему захотелось обладать. Когда–то это желание изменило его и выдернуло из круга собратьев, безразличных ко всему земному. Привратник, олицетворяющий собою казус в метафоричном математическом уравнении, чрезвычайно могуществен. Прибывая у истоков Гамбуса, в древнейшем сосредоточении всего и вся, он способен изыскивать средства к вторжению на территорию других хранителей Врат Мёртвых. Так, на Клинке Ночи, Привратник проник в мой сон. Если я, по прибытию в Килквагу, брошу его задание в корзину, то нутром чувствую – он меня достанет. Я покачал головой. Пожалуй, буду беспокоиться об этом позже. Сейчас первостепенно сделать из Гамбуса «ноги».
Я сунул в сумку «Первоначала», водрузил в руку Лик Эбенового Ужаса и потопал к лестнице. Проходя мимо Фарганорфа, мне приспичило хлопнуть его по выбеленным костям. Скоро запорхаешь, пташка! Уж я порадею! Порожки повели вниз. Сменами пейзажей, круговоротом битв и веретеном героических эпизодов, фрески, молча и торжественно, пересказывали мне житие Ураха. Кое–какие изображения были любопытнее прочих. Особенно меня поразил кусочек, где Бог Света, в образе человека с нимбом, преклонил колени перед юной девушкой, которая исходя из антуража мрачной безысходности, его отвергала. Аж до мурашек! Я сошёл к арочным дверям. За ними меня ждал алеющий закат и прелый осенний ветер. Нестыковочка! Когда Старейший Вирм Севера нёс меня на закорках и громыхал рыком в небесах нас приветствовало лето! Я взъерошил волосы. Пророчество Полного Круга поглотило Красного Палача не вчера, и не на той неделе. Пронеслись месяцы или даже годы! Мои друзья… Я не представляю, сколько вы томились в ожидании меня… Эмилия, давно ли ты, выплакав все глаза, ушла из гнетущего замка Джеда Хартблада? Подруга, что только в последнем совместном путешествии раскрылась для моего глупого сердца во всем своем женском обаянии, как я хочу обнять тебя и сказать, что ты для меня значишь… Сентиментальность всегда занимала во мне отдельную нишу, теперь же, при располагающей депрессивно–очаровательной атмосфере, она обострилась.
Щурясь, я присмотрелся к солнечному ареалу. Занимательный факт – светило, тонущее в багряных облаках, точно такое же, как и у нас. Почему? Наш мир создан по подобию Гамбуса? Интригующее вопрошание требует схожего ответа. Где он? Я не вижу, чтобы мне его несли! Ха! Подобными «из–за чего» и «как так» можно замызгать парочку академических досок. Я огляделся. От Первородного Соблазна расходился узел дорог. Моя – та, что узкой тропкой заворачивает на восток. Почти машинально, в заливающем спину солнечном сиянии, я побрёл в намеченном направлении. Вокруг желтеющей поляны, на которой воздвигли гранитного Бога Света, раскинулись лесные покрывала. Деревья, в основном дубы, вязы и клёны, почтительно кренились вдоль пути. Едва смыкающиеся ветки выстилали передо мной арочный проход. Я приметил, что ходьба меж могучих деревянных мудрецов доставляет мне удовольствие. Тихо, спокойно, как будто ничего плохого и не было в моей жизни. Я мог бы так прогуливаться по окрестностям Весёлых Поганок. Вон шишка закатилась под корягу, а там сова ухает – мышки прячьтесь, она голодная. Принесённое крыльями сгущающихся сумерек, на небосклоне проступило звёздное море. Из его мерцающих волн и перемигивающихся узоров, перламутровой жемчужиной, постепенно выныривала одутловатая луна.
Похолодало. Я застегнул плащ на все пуговицы и накинул капюшон. Ступни поднывали уже час или два, и мне пришлось дать им заслуженную передышку. Устроив «Мадам Сижу» на ложбинку замшелого валуна, я стащил сумку на колени.
– Ты что оглох?! Ау! Тетерев! – донеслось до моего уха невыразительное скрежетание.
Лезвие кинжала попало в середину трактата о Пророчестве Полного Круга и поэтому крики Джейкоба тонули в буквенной тюрьме. За всеми этими возвышенными думами, я грешным делом успел позабыть про него.
– Зачем ты так надрываешься? – хмыкнул я, кладя оружие подле себя.
– Тебя бы так засунуть не пойми куда!
– Справедливое замечание.
– Куда мы навострили сапоги? В Отражатель?
– А как ты узнал, что мы движемся?
– Ты трясёшь меня словно маракасы.
– Значит, ты и прикосновения теперь ощущаешь?
Я погладил пальцами рукоять.
– Что я сейчас сделал?
– Пощекотал у подмышки.
Я изумлённо покрутил старинное орудие убийства.
– Магический коллапс повлиял на тебя намного сильнее, чем я думал.
– Вот тебе и повод держать меня у пояса. Через мой клинок ты будешь познавать маниакально любимые тобою колдовские науки.
Я расхохотался.
– Ты мне тогда своим трёпом продуху не дашь! Ну, уж нет. Если ты продолжишь ехать в сумке, нам обоим будет комфортнее.
– Парень, поверь, комфорт комфорту рознь. И я сейчас говорю не о твоём кожаном мешке.
– Тогда о чём?
– О том, что мы не одни.
У искателя приключений, услышавшего такую фразу, зачастую сразу начинаются неприятности. Я моментально вырвал из ножен Альдбриг. Где враг?! Правее моей стоянки, на трухлявом пне восседал Птикаль. Я прямо дар речи потерял. Круглолицый, розовощёкий, он тёр красным платком взмокший лоб. Завидев меня, дурачок воскликнул:
– Ты обещал принести мне мармеладных червячков!
– Птикаль, мой дорогой, я намеревался отдать их тебе в Шато, – отозвался я, разогревая навершие Лика Эбенового Ужаса. Я прекрасно осознавал, что передо мной обманка.
– Мастер обещал! – повторил толстячок и разрыдался.
Пламя затрепыхалось сквозь пустые глазницы черепа. Я был готов явить напалм огня в любую секунду.
– И я не солгу.
Птикаль пустил струйку слюны.
– Хорошо! Но когда?
– В Шато. Ты получишь их в Шато. Веришь мне?
Я стал прицеливаться.
– Да! Но ты идёшь, а не скачешь! Почему? Так мне придётся тебя ждать тысячу тысяч лет!
– Стреляй, он не тот, за кого себя выдаёт! – крикнул Джейкоб.
Прежде чем я последовал его совету, Птикаль зарябил и распался на шарики Света, которые спустя мгновение устремились ввысь.
Минута, две, три. Никого. Я разрядил Лик Эбенового Ужаса в лужу, а потом стиснул рукоять кинжала.
– Откуда ты знал, что там кто–то есть?
– Я почувствовал магическое колебание.
– Пророчество Полного Круга! Вдобавок к голосу и тактильности, оно наделило тебя уникальным даром!
– Полезным для тебя, парень!
– Местечко на ремне ты себе заработал, – пробормотал я, лихорадочно роясь в сумке.
Кампри – золотой орех – подарок ворожей лежал под ворохом книг. Я был уверен, что некто, примеривший на себя обличие Птикаля, нарочно подсказал, что у меня с собой есть ещё более необычный друг, чем Джейкоб. Я положил орех на землю. Никакой реакции. Его надо швырнуть! Я подхватил Кампри и что есть мочи кинул вниз. Не долетев до травы дюйма два, орех завис в воздухе и раскрыл сапфирные лепестки. Из них клубами синего дыма выпрыгнул призрачный конь! Расплывчатая голова боднула меня в грудь. Ух, как морозно!
– Я тоже рад тебя видеть, Юнивайн! Унесёшь меня обратно в Лес Скорби?
Грива отрицательно заколыхалась влево–вправо. Но попытаться стоило! Вероятнее всего, призрачный конь способен попасть куда угодно, где будет находиться его Камень Призыва, и Гамбус тому не исключение. Однако бестелесность и умение мгновенно перемещаться по потусторонним червоточинам не распространяются на седоков Юнивайна. Только Фарганорф в состоянии распахнуть для меня створы хрустальной сферы. Поправка – был в состоянии.
– Тогда отвези меня, пожалуйста, к Отражателю. Эта штука где–то впереди.
Юнивайн заржал и забил копытом.
– Это значит «садись сверху»?
Призрачный конь повернулся бочком. Я забрался в седло, и мы помчались. Скорость, с которой Юнивайн запетлял по тропе утопающей в ночном тумане, была так высока, что у меня перед глазами всё смазалось в одно тёмное пятно. Скакали мы довольно долго. Я изрядно устал, и мой неутомимый товарищ понял это. К рассвету мы притормозили так, что мне стали видны очертания деревьев, а спустя примерно час Юнивайн остановился у громаднейшего вяза с дуплом, да таким, что туда поместился бы даже Грешем, будучи рыжим толстяком. Вяз пустил корни у скромной по ширине речушки. Как только я слез с коня, он собрался в вихрь и затянулся в Кампри, который оттопырил мне карман. Юнивайн воплотился где–то у Оплота Ведьм, а Джейкоб и я снова остались вдвоём. Лучше, чем ничего, правда? Журчащий поток, влекущий на себе охапки побуревшей растительности, манил меня подойти поближе. Откинув неторопливо плывущие листья, я умылся и протёр шею. Желудок между тем недовольно урчал. Хрустящие тосты, сосиски, сыр, кофе, яичница – он требовал этого в большом количестве. Может, рыбу поймать? Но как? Ах, если бы только у меня была при себе удочка или Снурф с его крючковатыми цепкими лапками! Увы! Придётся устроить себе «диетический день». Голодание даже полезно. Иногда. Раз не получится перекусить, то поспать в том дупле вполне удастся. Я влез в проём вяза. Свалявшиеся комья травы и клочья шерсти недвусмысленно намекали, что внутри некогда проживало семейство лис. Я свернулся клубочком, чихнул и, подложив сумку под голову, обратился к Джейкобу:
– Я собираюсь вздремнуть. Предупреди, если на горизонте встрепыхнётся что-нибудь.
– Договорились, я пихну тебя под ребро.
– Только не остриём!
– Ха!
– Расценю твоё «ха» как «само собой разумеется».
– Точно так. Спи, парень, я буду начеку.
– Спасибо.
Смежив веки, я стал думать о подоплёке, с которой столкнулся на пути к Отражателю. Что таится за внезапным появлением моего ирреального домочадца? Здешний Птикаль вёл себя один в один как тот, что жил… живёт у меня в Шато. Дурачок был скопирован с моей памяти. Но как? Для чего? И главное – кем? Враждебностью от фантома не веяло, впрочем, это ни о чём не говорит. Гамбус, Привратник, Отражатель… Моё одиночество сродни иллюзии – повсюду таятся следящие глаза. Надо быть настороже. Отосплюсь, а там…
Балдахин сна обвязал меня водевильными грёзами. В череде сменяющихся персонажей, панорам и фантазий, я вдруг ясно услышал знакомый голос. Он взывал ко мне:
– Парень, у нас гости!
Потом прибавился другой голос. Глухой и властный.
– Вставай, мальчишка!
Сонный морок видоизменился в длинное серое повествование о маленьком мальчике и старике. Чаще всего фрагменты–оттиски крутились вокруг многоуровневой башни полной диковинных механизмов, спрятанных волшебных дверей и зачарованных ниш. Быт могущественного волшебника перемежевался с воркотнёй и несмышлёными играми ребёнка.
– У тебя затычки в ушах?! Он приближается!
Сновидение поставило упор на отдельной картине. Сейчас оно дало мне детально рассмотреть старика и дотоле расплывчатую обстановку. Высокий, привыкший хмуриться человек с окладистой бородой и сетью гусиных морщин у глаз чертил на доске руны, а рядом с ним, туда–сюда, ползала коробка с дырками. Периодически из прорези–щёлочки показывался любопытный носик или звенел детский смех.
– Вопи громче, шпилька, или поцарапай ему мизинец!
В гамме, включающей в себя все оттенки чёрного и белого, возник странного вида гуманоид с загнутым в спираль черепом и впечатляющим количеством пальцев. Он прошамкал к коробке и пронзительно возопил:
– Калеб! Ты в опасности!
– Он будет в ней, если не проснётся!
В какой–то миг я понял, что не сплю и голоса, которые звенят в ушах – это не эхо усыплённого сознания. Я вскочил, и голова естественно соприкоснулась с препятствием. Твёрдая кора вяза преподнесла моему лбу выпуклую блямбу. Перед зрачками затрепыхались золотистые мушки. Меня ухватили за ворот и бесцеремонно вытащили из лисьего гнезда. В черепе всё гудело, но меня целиком занимало другое. Я обомлел, потому как колючие, чуть раскосые глаза Квиля Лофирндваля буравили мне темя тяжёлым взором. За спиной моего приёмного отца радостно подметал хвостом землю лабрадор по кличке Виноград. До самой своей смерти Виноград был предан мне, и я почитал его за лучшего друга…
Собака прошмыгнула между ног Квиля и спустя секунду стала вовсю лизать мои ладони.
– Я кричу тебе уже битых пять минут! – пролязгал Джейкоб.
– Видимо мне довелось слишком крепко заснуть, – прошептал я, всматриваясь в суровое лицо. Сколько я искал его? Сколько мечтал увидеть вновь? Не сосчитать тех чисел и лет. Однажды Квиль впал в подобие комы и Энигма – творческая мастерская и по совместительству дом колдуна, попросту растворилась в воздухе, оставив меня безудержно ревущего стоять у колодца с полупустым ведром.
– Тебе надо уходить отсюда. Немедленно.
– Зачем?
– Надвигается свирепая буря.
Я поглядел на затягивающееся чёрными облаками небо и неотложно вспомнил ту вакханалию молний, что терзали хрустальный свод Гамбуса в Мил’Саак. Сейчас я убедился, что тот, кто прислал мне проекцию Птикаля, а теперь и Квиля Лофирндваля – желал мне добра. Предчувствие грандиозного шторма засосало у меня под ложечкой. Я растерянно стал искать глазами место, где можно было бы укрыться.
– Там есть скала, а в ней глубокая пещера, что сбережёт твою жизнь, – продолжал Квиль, указывая серповидным посохом на северо–запад. – Садись на коня и дуй туда.
– Откуда ты знаешь, что убежище находится в той стороне?
Фантом моего приёмного отца задумчиво насупился.
– Я вижу её. Местонахождение пещеры занимает весь мой разум.
– Ты поедешь со мной?
– Нет. Мне… У меня много других дел.
Я положил руку на плечо чародея.
– Прислушайся к себе и скажи мне – кто ты?
Ветер затеребил наши капюшоны. Виноград загавкал на угольные тучи. Под начинающийся дождь брови Квиля Лофирндваля поползли к седым волосам. Он потряс головой, а затем неожиданно расхохотался:
– Конечно, как я только сразу не заметил – ты выглядишь на тридцать с хвостиком. Я помню, как вчера твоя возня не давала мне сварить зелье, но… Это было не вчера?
– Да.
– Я не настоящий?
– Скорее всего, выражаясь вашим чокнутым научным языком – ты магически стабилизированная сущность, кем–то взятая из воспоминания Калеба, – подтвердил Джейкоб.
Квиль Лофирндваль улыбнулся в бороду.
