Зеркало Пророка

– Предлагаю вашему вниманию вашего проводника, – продолжил Луцио Мичезаро. – Это – Олира Бальнер. Она пойдет с вами и поможет вам найти артефакт. Вы в свою очередь должны будете ее слушать и подчиняться ей.

– Что?! – Витольда словно вырвало из какого-то транса. – Я – капитан Черной Лилий. Только я отдаю приказы своим людям.

Девушка слегка приподняла брови.

– Вы. Конечно, вы, – медленно кивнул головой Луцио Мичезаро, – но вам приказы будут поступать от нас. Через Олиру Бальнер. Наше доверенное лицо в вашей компании. Что бы вы не надумали сделать, вам придется поступать только так, как того желаем мы. Запомните это, Черная Лилия. Альтернатива, думаю, вам понятна. Туллен долго отходит от ярости. К тому же, сами вы не сумеете обнаружить без помощи чародея артефакт, наделенный огромным магическим потенциалом…

– Если позволите, ваше превосходительство, – тихо произнесла девушка, обратившись сперва к архимагистру, а затем повернулась к наемникам и сосредоточила взгляд на Витольде. – Я бы не хотела портить наше знакомство с вами, господин Ванштайн. В конце концов нас с вами и вашими людьми объединяет общее дело, и мы должны работать, доверяя друг другу. Можете довериться мне, я не стану просить с вас больше, чем требуется для нашего дела. Взамен вы можете рассчитывать на меня.

– Очень мудрые слова для столь юной девушки, – с улыбкой доброго дедушки похвалил ее Бальтазар. – Все-таки, друг мой Мичезаро, вы меня очень порадовали вашим выбором.

– Поверьте, я не смог найти лучше.

Девушка слегка улыбнулась и приняла комплименты двух величайших людей учтивым низким кивком и реверансом.

Витольд смотрел на всю эту идиллию, как обессилевший и загнанный зверь. Деваться было некуда. Наемники молча переглядывались друг с другом, периодически метая недобрые взгляды в Олиру Бальнер.

Наступила долгая пауза. Олира присела возле архимагистра и отказалась от поднесенного ей бокала, как и от закуски. Она выглядела не столько уверенной, сколько смущенной и волнующейся.

Пауза длилась долго. Не понятно для чего Витольд тянул время. Он был как муха, попавшая в сети сразу двух огромных пауков. Нечего тут было выторговывать. Награда стоящая – при успехе можно уйти на досрочную пенсию и даже приобрести за деньги титул при случае. Но вот риск… каков он был на самом деле? Все эти мысли читались по его выражению лица. Наемники выжидательно смотрели лишь на него.

Быть может, это их последний шанс не только сохранить жизни, но и сделать их лучше… Быть может, в этом все же есть риск…

– Господин Ванштайн, мы ждем лишь вас, – все еще улыбаясь, сказал Бальтазар.

– Мы согласны на ваши условия, – Вдруг четко и громко сказал Витольд. – Мы готовы подписать контракт с вами и впоследствии его выполнить.

Он вновь посмотрел на чародейку, но та, заметив это, тут же отвела взгляд. Затем глазами окинули его людей, которые всем своим видом демонстрировали отнюдь не бесконечную благодарность. И наконец, на патриарха, который улыбался, как победитель.

– Прекрасно! – протянул он и дал знак слуге, чтобы подал Витольду заранее подписанный его именем договор о найме.

Витольд взял перо, макнул в чернильницу и медленно вывел свой незатейливый автограф, подписавшись на своей строфе, а затем протянул документ чародейке. Та приняла его и аккуратно положила перед собой, дважды макнула перо в чернильницу и каллиграфически аккуратным почерком оставила свою подпись. После этого капитан и проводница посмотрели друг на друга без капли доверия и уверенности друг в друге.

– Ну, блядь, приплыли… – шепотом подытожил Мадс Эрикссон, а Сандро и Астрид молча и обреченно кивнули.

– Прекрасно! – повторил еще более торжественно Бальтазар, поднимаясь в кресле. – Предлагаю в честь этого события поднять наши бокалы и выпить за ваш успех.

Наемники неохотно повставали с мест и подняли бокалы. Луцио Мичезаро поднял свой бокал силой мысли, но Олира решила воздержаться от демонстрации своих магических способностей и подняла бокал, обхватив тонкими пальцами его хрустальную ножку. Витольд сверлил ее взглядом.

– За успех! – произнес он.

– За наш успех… – неуверенно повторила Олира.

После того, как заказчики и их исполнители выпили, патриарх велел подавать горячие блюда, хотя аппетит у наемников уже пропал. Головы всех теперь занимало их новое дело…

Наемников отвели в людскую, переодели, забрали церемониальные рубашки, дублет и платья, выдали грубую, но хорошего качества амуницию. Затем стража патриарха без лишних слов вывела их за пределы усадьбы и повела в некое заведение, находящееся где-то неподалеку. Чародейка после приема сразу отправилась к себе в квартиру.

Рядом с командиром стражи шел также и верховный инквизитор Винченцо дель Фьоро, он немного отстал и, слегка приподняв поле своей шляпы, поровнялся с Витольдом.

– Как вам ваше новое задание? – поинтересовался прелат.

– Пахнет так же, как и прошлое, – исключительно откровенно и неприязненно ответил кондотьер.

– Я не буду вам напоминать, что это ваш последний шанс. Только попрошу одно.

– Сгораю от любопытства узнать, чего вы хотите у меня попросить…

– Ни в коем случае не вздумайте подвести патриарха. От этого зависит будущее всего человечества и нашего мира.

Витольд усмехнулся и помотал головой.

– Плевое дело – забрать Зеркало Спасителя из сокровищницы, которую добрых пятьдесят лет никто не охраняет.

Инквизитор резко его одернул, заставив того оглянуться на него.

– Это не шутки.

– Позвольте мне тогда задать вам вопрос? – сказал Витольд.

– Спросите меня.

– Чего вы сами хотите? Почему столько внимания к нам, вместо того чтобы бегать по площадям обжигать пятки колдунам, отрывать по кусочку кожи с еретиков в ваших камерах – вместо того всего, чем вы, инквизиторы, любите заниматься? Почему вы заостряете моевнимание на важности выполнения задания, которое поручили моей компании не вы?

Витольд на какое-то мгновение умолк, ожидая услышать ответ…

– Потому что я желаю, чтобы человечество было спасено, – сдержанно ответил Винченцо. – Потому что я верю в любовь и милость нашего Спасителя. Я верю в… в то, что люди достойны второго шанса. Потому я служу патриарху. Преданно, как… как…

– Как кто? – подозрительно спросил Витольд, взглянув в глаза верховного инквизитора. Чем-то он напоминал человека, с которым он подписал контракт.

– Как его верный и преданный слуга, – выдержав взгляд кондотьера, сказал тот. – Я слуга Церкви. А Церковь печется о спасении людей: как душ, так и их земных жизней.

– Вот как? Наверное, ради спасения душ и жизней вы, церковники, полвека называете войну со Свякивией войной праведной и святой, во имя Люмаса, правда ведь? Только, очевидно, вы уже сами не помните даже из-за чего началась та война и не может закончится до сих пор. Во имя, полагаю, спасения душ и жизней Церковь позволила магам жить среди людей, которые потеряли своих родных и близких из-за неуемных амбиций представителей Академии. Я верно излагаю? Из благих целей, ради спасения душ верующих ваши жрецы кричат о праведности и благочестии на площадях, а сами купаются в роскоши, живут в дорогих поместьях, носят золотые украшения, содержат своих любовниц, которых они одевают в шелка и меха, пока нищие прихожане отдают им последние гроши и гниют от голода на улицах Святогавани. Отнюдь ведь не из-за падения морали и нравов возникло еретическое течение раскольников в Церкви, которое спровоцировало начало религиозных войн по ту сторону Красных гор. Вы правда считаете, что я поверю вам, верховному инквизитору Церкви Люмаса, приближенному человеку патриарха, его правой руке, высокопоставленному человеку в Церковной иерархии, главной работой которого является поиск и преследование недовольных и несогласных, допросы, пытки и экзекуции тех, на кого донесли? Вы, мягко говоря, не производите впечатление человека, который бы верил в спасение человечества.

Винченцо слушал его, не перебивая, и при этом сохранял спокойствие и стойкость даже тогда, когда Витольд коснулся лично его. Едва заметно лишь дернулся один нерв на его лице. Во всяком случае, так могло показаться.

– И все же я верю в это, – спокойно изрек верховный инквизитор, глядя капитану Черной Лилии в глаза. – А еще я хочу верить в вас, господин Ванштайн. Хочу верить, что вы не подведете его святейшество, Империю и людей в ней, которые достойны жить, достойны обрести спасение, как шестьсот двадцать лет назад… Я хочу верить в то, что не зря поверил в вас. Вы можете осуждать Церковь, судить ее, но не увлекайтесь этим. Уж вот кому-кому, а не вам, капитану наемников, так смело вешать ярлыки упадка морали и нравов на других.

Витольд ничего не ответил, отведя взгляд. Конвой и конвоируемые повернули через две улочки и вышли на Портовую улицу. Впереди них красовалась в свете фонарей, освещавших тесно прижимающиеся друг к другу кирпичные и деревянные здания, вывеска с нарисованной на ней желтой птицей, которая отдаленно была похожа на пеликана.

– Здесь вы переночуете, – сказал вполголоса верховный инквизитор, – это место надежное. Я выкупил все заведение аж на две ночи у хозяина. Вы восстановите силы, отоспитесь, поедите. Я пришлю вам ваше оружие, изъятое в Жуаене. Пришлю вам амуницию, лошадей, боеприпасы, небольшой задаток и, конечно же, охранные грамоты, на которых стоят подписи от меня и его святейшества. Вы отправитесь в путь утром следующего дня, когда к вам придет госпожа Бальнер. До того момента вы можете прогуливаться по территории вокруг «Золотого Пеликана», но дальше Портовой улицы вы не выйдете. Я уже расставил нужных людей по местам. Ждите Бальнер. И не вздумайте сделать какую-нибудь безумную, нелепую, ненужную никому глупость. Вам все ясно?

– А как же.

– Прекрасно. В таком случае я откланяюсь. Я помолюсь за ваш успех.

– Не стоит.

Витольд повернул голову, желая увидеть лицо верховного инквизитора еще раз и проверить, бесстрастен ли он до сих пор. Но того уже не было рядом. Он огляделся, но никого похожего на облаченного в красное мужчину с длинным носом и ниспадающими на плечи светлыми волосами рядом не было. Наемники тем временем один за другим входили в мрачное заведение с вывеской в виде желтой птицы, под которой была выбита надпись «Золотой Пеликан».

Глава третья, Криота

Рассвело. Запел петух. Протяжно, торжественно и весело. Мира вздохнула – ей хотелось увидеть первые лучи восходящего солнца и поющих птиц, но не могла себе этого позволить. Утренняя молитва началась еще до восхода солнца и должна была продолжаться еще два долгих часа.

Тем же временем деревня понемногу просыпалась: выходили из своих хат селяне, принимавшиеся кормить кур, гусей, свиней и овец. К последним было особое внимание, так как вскоре с них должны были состригать шерсть. Детвора помогала родителям как могла, но больше тунеядствовала и искала способы развлечься. Собаки подремывали себе в своих будках, со скучающим видом наблюдая за чужой работой.

Построенный в старые довоенные времена каменный женский храм близ деревушки уже давно не спал. В главном зале храма, стоя перед алтарем, мать-настоятельница Терезия, преклонного возраста женщина в строгом белом облачении и серой накидке с вышитой на ней серебряной десницей, продолжала громко молиться. Слова молитвы повторяли облаченные в белые рясы сестры-жрицы. Повторяли и совсем еще молодые послушницы, девочки и девушки в серых балахончиках. На голове каждой из молящихся женщин и девушек плотно сидел клобук30, оставлявший открытым лишь лица…

Благословен будь, Люмас, во веки веков,

Славься, Творец, отец его, что ниспослал

Сына своего, Пророка, рассеявшего тьмы покров.

Славься, Люмас, ибо жизнь нам даровал.

Мира, как и другие послушницы, повторяла за матерью-настоятельницей шепотом. Как и у других послушниц, ее ладони были слегка сжаты вместе, а глаза смиренно опущены в пол. Как и у всех ее сестер, мысли и сердца были полностью посвящены молитве. Почти у всех – некоторые старшие жрицы еще немного позевывали, прикрывая рты. Однако же такие сестры быстро присоединялись вновь к таинству, стоило матери Терезии обратить на них свой строгий и недовольный взгляд.

Убереги ближних моих от бед и в сей час.

Отведи грех от ближнего моего и соседа,

Сохрани в очаге огонь, чтобы не угас,

Ниспошли ни даров иных нам, но воды и хлеба.

За витражным31 окном послышался топот копыт. Затем крики, стоны и вопли людей, лай и скулеж собак, жалобное блеяние овец. Выстрелы из пистолетов и ружей, лязг железа. Поднялся дым – горели дома.

Некоторые сестры с ужасом оглядывались на витраж, но молитва продолжалась.

Прости и отпусти грехи, о Спаситель, тех,

Кто истинно слеп и не ведает, что зло чинит,

Кому кровь и боль красят их скорый век.

Ибо же они, как мы, есть дети твои.

Двери храма с грохотом распахнулись, а с ними упали два вооруженных привратника, окропляя каменные плиты своей кровью. Семеро мужчин в черных одеждах, масках и капюшонах, вооруженных мечами и длинными кордами32 ворвались внутрь. Послушницы резко повернулись и закричали. Но мать-настоятельница, испепелявшая убийц суровым взглядом, продолжала молитву:

Прости их, о Спаситель, детей своих,

Прости, как мы прощаем врагам нашим,

Ибо не ведают, сколь велики грехи их,

Прости их, я заклинаю тебя именем твоим…

Поднялся первый меч, раздался пронзительный девичий визг. Раздался выстрел, одна из жриц успела лишь тихо вскрикнуть. Блеснул нож, кто-то издал короткий вздох. Кровь полилась рекой.

Мира отпрянула назад и бросилась бежать с остальными послушницами в галерею, ведущую в сад. За ними побежали двое выродков. Перед носом девушек захлопнулась дверь в келью33, где укрылись сестры-жрицы, оставившие послушниц наедине с головорезами, которые принялись не спеша и жестоко рубить и резать напрасно молящих о пощаде служительниц Люмаса. Каждый удар приносил им извращенное удовольствие и только дурманил их сознание, как сильный наркотик.

– Нас ждет блаженство! Нас ждет высшая награда! Смерть рабыням Люмаса! – кричали убийцы, упиваясь страданиями и болью тех, кого они убивали.

Мира отскочила в сторону, рядом упала сестра, одна из самых юных, с широкой красной полосой на сером балахончике. Мира вскрикнула, но тут же невольно прикрыла рот, запирая в себе крик. Ее спина уперлась в дверь кельи, за которой слышались плач, стоны и торопливые молитвы.

Тело другой сестры с перерезанным горлом упало рядом, миг спустя над Мирой нависла мрачная тень убийцы. Молодой парень с широкими зрачками, видневшимися из прорезей маски, крепко сжимал меч в руках, тяжело дыша и дико улыбаясь, готовился к замаху. В его безумных от крови и какого-то вещества глазах читалась сумасшедшая радость – отнимать жизнь у тех, кто не может дать ему отпор. Слизав с губ кровь, он хищно пронзил Миру взглядом. Она сползла вниз по двери к полу, закрыла лицо руками и зажмурилась.

Над ней проскочила тень занесенного клинка.

Взмах. Удар. Кровь брызнула на стены.

***

Петр открыл глаза, тяжело дыша. Кряхтя, поднялся на локтях, а затем уселся на край кровати, вытирая глаза. Он осмотрел комнату на предмет выпивки, но нашел лишь бутылку вина, на дне которой оставалось несколько капель. Присосавшись к горлышку, он осушил ее и оглянулся. Девушка, лежавшая рядом, укрывшись простынью, по-прежнему крепко спала. «Еще бы тебе не выспаться, – думал про себя Петр, выбивая из бутылки последние капли себе в рот, – денег получила, никуда в дорогу не надо, не то что я…»

Дверь в комнату со скрипом отворилась, и туда с тяжелой великаньей поступью вошел Тибор, вид которого сразу привел в чувства молодого наемника и вырвал из сна его недавнюю спутницу. Девушка громко завизжала, выпучила от страха глаза и сразу прикрылась простынью, увидев шестифутового одетого в доспехи детину, державшего в подмышке спрятанный в ножны цвайхандер.

Куртизанка продолжала визжать, но великан медленным жестом руки велел ей замолчать, прижав к своим усам указательный палец. Вернее сказать, он как бы попросил ее, так как еще сделал это медленно и еще улыбнулся ей своей дураковатой улыбкой.

– Тибор! Какого черта? Что происходит?! – возмущенно вскрикнул Петр, подпрыгивая и натягивая в спешке брюки.

– Кхм… – многозначительно пошевелил кустистыми бровями дылда.

– Все уже в сборе?

– Угу.

– Выходит, меня только ждут?

– Угу!

– Вот дерьмо! Я проспал! Витольд мне уши оторвет!

– Угу, угу…

Петру не потребовалось и полминуты, чтобы натянуть рубашку, куртку, сапоги и даже чмокнуть на прощание все еще обалдевавшую девицу.

– А деньги? – без обиняков спросила она, быстро успокоившись.

В ответ Петр ей бросил одну золотую монету, одновременно пристегивая ножны к поясу. Пока она разглядывала монету и даже проверяла ее на зуб, юноша сунул в ножны кинжал, выкраденный для него Астрид еще на приеме у патриарха, и последовал за великаном на выход.

Когда они вышли из публичного дома, Тибор остановил Петра рукой и вручил довольно тяжелый сверток, который до этого держал на ремне за спиной. Взглядом он указал парню развернуть его.

– Нам выдали новое снаряжение? – улыбнулся радостно Петр.

– Угу! – ответил довольным кивком Тибор.

– А тебе и меч твой вернули?

– Угу, – ухмылка великана походила на улыбку ребенка, получившего свою любимую игрушку обратно.

– Надеть сразу или на месте?

Тот пожал плечами.

– Ладно, на месте. Поспешим… в корчму ту пойдем?

В этот раз Тибор, не отвечая, повел его за собой.

Солнце еще не успело встать, когда Тибор и Петр, пройдя двумя закоулками, прибыли на маленькую площадь, где сразу вошли в таверну «Золотой Пеликан» с вывеской, изображавшей по-дурацки нарисованную желтую птицу. Заведение пустовало. Во всяком случае, ее первый этаж, на втором же очень шумел один единственный столик, за которым сидел оставшийся в живых состав Черной Лилии. Каждый из них сидел в полной амуниции и вооруженный. Столик был рассчитан на четырех человек, однако сидели лишь трое: два мужчины-человека и один гнард. Девушка, скрестив ноги, сидела на крышке стола, прикрывая лицо игральными картами.

– Две пары, – буркнул Сандро, бросая на стол карты.

– Флеш, – угрюмо бросил Витольд.

– Ха! Ну что, поздравляю! Готовьте денежки! – захохотал Мадс, краснея от радости. – Сейчас вам батька Мадс задницы-то понадирает! В особенности твою, шуллерша!

Астрид де Рут, прозванная гнардом «шуллершой», глубоко зевнула и протянула:

– Флеш-Рояль, батька… Гони монету.

– Курва! И что, никто опять, кроме меня, не заметил, что она мухлюет?! Да как играть так вообще?! Вы что, специально ей подыгрываете?

– Удача любит красивых, бородач. Ничего личного.

– Ах ты ж…

Тибор и Петр поднялись к ним. Тибор, скрестив руки, уперся спиной о стену, а Петр тут же приземлился в незанятое место.

– Прошу прощения за опоздание, господин Витольд, я…

– Всю ночь пил, развлекался с девкой из борделя и проспал, – докончил за него Витольд, набивая трубку табаком.

– Но, аванс же, капитан…

– Аванс – не оправдание. Хоть и большей части нашей компании не стало, но дисциплиной мы брезговать не перестанем ни в коем случае. Усек?

– Да, господин капитан.

– В этот раз обойдешься без выговора даже. – Витольд закурил трубку, и втянул дым глубоко в легкие, выпустив затем целое облако. – Так как опаздывает еще один член нашей миссии. Кстати, сдриснул с ее места.

Петр беспрекословно повиновался, встал со стула и стал в спешке натягивать бригантину, которую также помогал ему завязать сзади Тибор.

– Ты про магичку, что ль, Витольд? – ухмыльнулся Сандро, косо поглядывая на капитана. – Как ее там звали? Малира Бульнер?

– Галина Вольфер? – подкинул свой вариант Мадс, тоже решивший закурить.

– Олира Бальнер, – сухо поправил Витольд.

Астрид ехидно фыркнула. Весьма демонстративно.

– Что-то не нравится, Астрид? – спросил Витольд, взглянув на свою диверсантку.

– Она мне не нравится, Витольд, – с холодом произнесла девушка, смахивая русую прядь со лба, – не нравится, что она будет нами командовать. Не нравится, что она будет докладывать о каждом нашем шаге своим начальникам. Не нравится, что ты на это согласился.

– Да просто бабы других баб не любят, – проговорил, улыбаясь и выпуская облачко дыма, Мадс. Его мысль положительно была оценена улыбками всех остальных наемников, кроме капитана и девушки-ассасина. Астрид просверлила каждого кинжально-острым взглядом, отчего веселье стало сползать на нет. Каждый из них знал, что Астрид – не простая баба. Это убийца, и весьма умелая.

– Ты была на приеме у патриарха и должна была заметить, что выбора у нас особо не было. И сейчас его нет, – спокойно ответил Витольд. – Таким людям как патриарх Бальтазар или архимагистр Луцио Мичезаро не отказывают. А те, кто даже дерзнул помыслить об этом, лежат в земле или с камнем на шее на дне Блаженного Залива…

– Я считаю, что можно было как-то выторговаться с ними. Хотя бы убедить их не слать с нами эту девчонку.

– Не забывай, что помимо функции «своего человека» для нанимателей, она также наш навигатор. Мы ищем магический артефакт, который не может почувствовать ни один из нас. А вот человек с магическими способностями – может. Для достижения цели она… нам нужна.

– Ну так взяли бы другого какого колдуна, она к чему?

– На счету Черной Лилии в общей сложности восемнадцать магов. В их сообществе, Академии, о нас ходит дурная слава. Думаешь, много соберется добровольцев на наше объявление?

– Точняк! – поддержал Сандро. – От себя добавлю, что патриарх же говорил, что это должна быть эта… как там, мать его…

– Конспирация, – подсказал Петр, который как раз завершил обмундирование.

– Во! Конспирация! Типа тайно, чтоб свой человек был с нами, а не какой-то хрен сам себе на уме.

– По-моему, этого достаточно, чтобы аргументировать, почему мы должны работать с Олирой Бальнер. Так что советую тебе, Астрид, включить голову и инстинкт самосохранения и выключить бабскую неприязнь к другим бабам.

– Говнюк.

Все ненадолго замолчали, как бы переосмысляя все услышанное. Именно в этот момент открылась дверь в таверну. Вошла девушка в сером плаще и капюшоне, из-под которого ниспадали на грудь длинные распущенные волосы цвета жженой карамели. На ней не было никакой походной одежды, разве что тускло-синее платье, годившееся для посещения лекций, а не для походов.

– Твою-то мать… – тихо произнесла Астрид, пересаживаясь с крышки стола на перила, – она что, на ярмарку собралась?

– Боком ехать будет, – поддержал Мадс. – Астрид, одолжи ей запасную пару своих брюк.

– Даже б если и были, не дала.

Олира Бальнер поднялась на второй этаж и, встав перед столом, скинула с головы капюшон. Она поправила волосы и подбросила вверх тугой шнурок, который в воздухе быстро убрал ее длинные волосы в элегантный пучок. Она не надеялась этим произвести впечатление на наемников, и те, казалось, на это даже не обратили внимания.

– Господин Ванштайн, – произнесла чародейка, слегка наклонив голову, – ваши люди готовы? Мы можем отправляться в путь?

Витольд, не подумав встать, лишь выпустил колечко дыма. Жестом пригласил чародейку присесть.

– Господин Ванштайн, у нас нет времени. Соблаговолите ответить мне…

– Соблаговоляю: да, мы готовы. Почти, – лаконично ответил Витольд и повторил приглашающий жест присесть.

Но и тут девушка не стала принимать приглашение. Лишь скрестила руки на груди и подняла изумленно брови. Она строго посмотрела в абсолютно равнодушное лицо капитана Черной Лилии.

– В чем же дело?

– Мы собираемся дозапастись провизией. То, что для нас выделил верховный инквизитор, показалось нам недостаточным. Ну и, разумеется, позавтракать. Присоединитесь к нам? А пока будем есть, успеем обсудить пару важных моментов касательно нашей миссии.

Олира посмотрела по сторонам: вправо, где облокачивался о каменную стену Тибор, и налево, где на перилах, грациозно болтая ногой в высоком сапоге, сидела Астрид. Взгляд последней был для чародейки наиболее пронзительным и неприятным. Петр поставил тарелку с яичницей и беконом возле колдуньи, налил ей в чашку горячий кофе и встал рядом с Тибором.

Олира ничего не сказала и не стала притрагиваться к еде.

– А вы?

– Поел.

– Значит под «собираемся позавтракать» вы имели в виду, что хотите просто угостить меня завтраком? Должна сказать, что это… учтиво с вашей стороны…

– Не совсем: Петр тоже еще не ел, – Витольд кивнул в сторону юноши, который руками поедал точно такую же яичницу из другой миски. Кондотьер громко и многозначительно кашлянул, на что тот быстро вытер руки о бригантину34 и подал чародейке нож и вилку.