Анты

– Не сослали, а направили на ответственную работу. Теперь можно поговорить и о моих предложениях. Но сначала скажите, помните ли вы всё, что случилось с вами в Донбассе, в том рейде?

– Д-да. Но откуда…

– Дело в том, что тогда меня звали Бор, и вы тоже так меня называли, дорогой Ополь. И скажу честно, для новичка-новобранца вы вели себя весьма достойно.

– Не может быть… Как такое возможно?

– Но вы же помните, как после обработки прибором от вас начали отскакивать пули? Почему сейчас вас удивляют мои перемены? Здесь наработано немало уникальных технологий на грани мистики. А скоро здесь произойдут события, которые вообще перевернут все представления о действительности. Могу лишь слегка намекнуть: вопрос касается времени. В прямом смысле. Прошлого времени. Я предлагаю вам стать очевидцем и официальным летописцем исторических событий. Как вам такое предложение?

– Да, как вы… Да, я… Не то слово, согласен… Готов куда угодно! Даже без гонорара.

Я рассмеялся.

– Вы опять за старое. Разве вы не в курсе, что денег то в Лукоморье нет. Не нужны. Каждый лукоморец получает абсолютно всё, что ему необходимо по запросу, а любые внешние заказы оплачивает администрация. У нас единственное место на планете, где деньги просто цветная бессмысленная бумага.

Поддубный сморщил лицо, видимо пытаясь что-то сопоставить. А я продолжил:

– Через десять дней часть нашего прежнего отряда отправляется в далёкую командировку, и по её итогам и определится круг ваших обязанностей по ведению хроник. А пока ищите интересное здесь. Кстати, в этой связи дарю вам вторую идею. Предложите администрации создать по максимуму ультрасовременную телестудию и возглавьте её. Я полагаю, что Буслаев будет в восторге и обеспечит вас всем необходимым.

Наступил май. Однажды в один из понедельников, заявившись на базу, мы увидели поджидающих нас в аудитории наставников. Позвякивая железом, мы расселись по своим местам. Слово взял мастер Ретюнских:

– В целом для выживания и побед в раннем средневековье вы готовы. Более того ваши навыки для людей того времени уникальны. Теперь пришло время обретения вашего снаряжения и оружия. Мы долго совещались и спорили, и, наконец, подобрали каждому личный комплект.

Со своего места поднялся Варяг, подошёл к длинному столу у стены и откинул грубое полотнище. Под ним виднелись одежда, оружие и какая-то мелочёвка. Варяг привычно заложил руки за спину и коротко пояснил:

– В 6 веке славяне почти не пользовались доспехами, или, как тогда говаривали – зброей. В основной своей массе они воевали налегке, а в смертельные схватки часто шли обнажёнными по пояс. Поскольку вы не нуждаетесь в броневой защите, то и в вашем снаряжении тяжёлых доспехов не будет, а только имитация.

Мне досталась грубая и слегка искусстенно потёртая буро-коричневая кожаная рубаха с пришитыми на груди гладкими бронзовыми пластинами и с накладками на локтях. Штаны с наколенниками такого же цвета, но темнее. Все остальные получили то же самое, с небольшими отличиями, а также с учётом размеров и роста. Варяг продолжил:

– Как вы понимаете, эта одежда – бутафория, но надо соответствовать времени и в таком виде вы не будете отличаться от иных наёмников. Одежда обработана преобразователем, потому её износить и как-то разрушить невозможно. Что касается шлемов, то они из лёгкого титана с напылением, что имитирует старую бронзу, чтобы вы не отличались от иных вояк. Мы остановились на круглых шлемах с полумаской и бармицей, поскольку они типичны для наёмников с Балтии, а их грозный вид обычно вызывает у противников беспокойство.

Мы разобрали одежду, шлемы и широкие наборные боевые пояса. Чёрные длинные, удивительно тёплые, непромокаемые плащи имели плотный подбой и большие в ладонь застёжки-фибулы.

– Ваше оружие, – вступил в разговор Сварог, – строго индивидуально. Поработав с вами, для каждого я выверил форму, длину, баланс, развесовку и проследил его изготовление.

Мне достался прямой полуторный меч девятнадцатого типа, так называемый Гэллоугласс длиной метр десять, весом кило двести с плавно сужающимся острым клинком, сдвоенной гардой и кольцевым оголовьем. Идеальное оружие для итальянского стиля боя. Клинком левой руки стала лёгкая сабля с упором для указательного пальца, с небольшой кривизной, бритвенной заточкой и отличным балансом. Этой красавицей можно колоть, сечь и резать в немецком стиле. Вместе с ними в боевой комплект вошли круглый, обитый чёрной кожей щит диаметром в шестьдесят сантиметров, а также пара ножей, малый трапезный и большой боевой. Вещи были слегка потёрты, состарены и не имели никаких украшений.

Все бойцы получили оружие по стилю, силе, росту и темпераменту. Внешне обыкновенные клинки мастера изготовили из уникальных сплавов и материалов. Например, обыкновенные с виду луки наших стрелков имели в основе лёгкий углепластиковый композит, идеальный баланс и стилизованные прицелы. Они прицельно били на двести метров, а кидали стрелы в два раза дальше. Всеобщее внимание приковал огромный бердыш Лео с широким лезвием длиной в восемьдесят сантиметров с тремя точками крепления к дубовому черену, с острым наконечником и стальным подтоком. Этим чудовищем он мог рубить, сечь, колоть и резать горизонтально перед грудью.

Потом профессор Луцкий вручил нам статусные серебряные шейные гривны, широкие браслеты со встроенными часами и компасами, и по две большие поясные сумки-калиты. В первой лежали современные лекарства замаскированные узелочками, берестяными коробочками и глиняными горшочками. Там же находились кремниевое огниво, моток тонкого прочного шнура с рыболовной снастью и мешочек с солью. В другой сумке глухо звякали тяжёлые кожаные кисеты с византийскими золотыми номисмами и серебряными тетра- и дидрахмами, а в потайном кармане были упрятаны подробные карты местности от Западного Буга до Дона на тонких лавсановых плёнках. По ходу Луцкий давал пояснения к покупательным способностям денег в 6 веке, напомнив, что в землях славян они являлись редкостью и почти не ходили.

Инструктор по выездке Валерий Николаевич раздал короткие сапоги, объяснив, что в отличие от туземной обуви они имеют каблук для стремени, задник и носок с металлическими вставками и приклёпанный выступ на пятке для управления шенкелями. Как и одежда обработанные преобразователем сапоги не имели сноса и одевались на переплетённые крест-накрест ремешками холщовые онучи. В оружейной нас ждали копья в два с полтиной метра длиной. Сюда эти оглобли тащить не стали.

Опять поднялся Ретюнских:

– Теперь вы готовы к походу и отныне тренируетесь только со своим личным оружием и носите только свою личную одежду. Если хотите, можете даже спать в ней.

Выйдя из аудитории, мы громко обсуждали обновки и уже направлялись в казарму, чтобы переодеться, когда на меня накатило. Окружающий мир вдруг замер, а всё сущее будто вмёрзло в пространство. Вначале я растерялся, но потом догадался и поздоровался первым:

– Привет, Деми, – я повернулся и увидел мальчишку в чёрной облегающей одежде с заметными блёстками. Он сидел в знакомом вычурном кресле из серо-золотистого материала с безмятежным выражением на будто освещённом солнцем лице.

– Доброго времени, Павел. Я внимательно следил за тобой, и, не скрою, пару раз имел желание вмешаться. Потом передумал. Всё-таки есть в вас что-то непонятное, что нельзя ни просчитать, ни предвидеть. Эти ваши непредсказуемость, отчаянная бесшабашная решимость, внезапные озарения вызывают у меня искреннее удивление и уважение. Иногда мне даже казалось, что именно в этом и есть смысл существования разумной вселенной. А то, что присуще только людям: любовь, дружба, милосердие, самопожертвование, фантазия, неизменно вызывает у меня добрую зависть. Скажу прямо, некоторые твои идеи стали неожиданными даже для меня и привели к непредвиденному повороту событий. С одной стороны, они создали ещё один инструмент исправления исторических аберраций, а с другой – они сами могут стать причиной нового кризиса. В любом случае, ваш мир теперь уже не будет прежним. Началась битва умов и смыслов.

– Всё правильно ты говоришь, Деми. И реальная жизнь такова, что в ней есть всё: горе и радость, подлость и достоинство, ненависть и любовь, разочарование и вечное ожидание чуда. Вот такие мы странные существа и это наша человеческая суть. Сами виноваты, что такими нас сотворили. Но ведь создали то вы нас по своему образу и подобию, а значит и в вас самих заложены коренные противоречия. Как говорится, что посеяно, то и жать приходится. И потому во вселенной во все времена будут бороться противоположности: плюс с минусом, притяжение с отталкиванием, добро со злом, жизнь со смертью, свет с тьмой.

– Да, уел ты меня, Павел. В самую точку попал. Действительно, в том и есть основа феномена жизни и существования – великое равновесие и борьба противоположностей, в которых развиваются все живые существа от микробов до галактик, создаётся новая красота, новые события и новые знания, что в конечном итоге и является смыслом жизни вселенной. А что касается твоих открытий, то, в некотором смысле, они стали интересными источниками вероятностей. Но оставим эти заботы профессору Артемьеву, а тебе предстоит выход за кромку реального времени.

– Вот в этом и закавыка. Сходить то, мы сходим и, возможно, вернёмся, но неизвестно зачем. В чём смысл нашего похода? Какова задача?

– Вы окажетесь в прошлом накануне третьего из шести ключевых исторических кризисов. Два с твоим участием уже благополучно разрешились. Этот связан с нашествием аваров, которое необратимо нарушило этническое равновесие в Европе и стало поворотной точкой, откуда история свернула не туда. Ваша задача: не позволить аварам прорваться за Днепр и сохранить Антскую державу. В идеале нужно отбросить аваров за Дон. Задача для восьми человек почти невыполнимая, но вероятность успеха имеется. Действовать будешь, как и в прошлые выходы, соответственно своим личным представлениям о добре и зле в соответствие с логикой и здравым смыслом.

– Прямо скажу, задачи ты ставишь с множеством неизвестных и почти нерешаемые.

– Так и вы не простые люди. А ты и вовсе математик, тебе и решать такие теоремы. Кстати, привет тебе от Троицы из Запределья. Чем-то ты им приглянулся, а они личности ох какие притязательные.

– И мне они понравились. Будешь у них, привет передавай.

– Хм-м… Будешь у них… М-м-да… Ну, ладно, пусть будет так. А что ж ты про дружка своего Филимона не спрашиваешь?

– О Фильке? Да, он и вправду мой настоящий друг. Но, насколько я понял, он личность занятая. Не до меня ему нынче.

– Ты не прав. Ему всегда и до всех есть дело, а уж до тебя тем более. Вот умный ты, Павел, а забыл, что он аватар принципа справедливости. Тоесть воплощённая справедливость. А она, или он, если хочешь, стремится быть повсюду.

– Интересно, а существуют аватары иных принципов?

– Несметное число. Но это долгая тема. А, если брать самые известные, то среди них любовь, совесть, правда, азарт, предательство, страх, алчность, гнев, страдания, творчество. Если хочешь, я тебя с ними познакомлю.

– Нет. Мне и Фильки вполне достаточно. Интересно, где он сейчас?

– Я же тебе сказал. Везде. А, если желаешь пригласить его в свой поход за кромку, то у меня есть интересное предложение.

– Я весь внимание!

– Слышал, вам личное оружие вручили?

– Сегодня.

– Как тебе меч? Хорош?

– Не то слово! В руке, как влитой лежит.

– А хочешь, твой меч станет твоим другом?

– Что-о? – Я уже начал догадываться, к чему клонит Деми.

– Предлагаю на время вашего похода аватаром Филимона сделать твой меч. Тоесть часть его сути будет заключена в твоём мече. Более того, ты сможешь с ним общаться, как если бы он был живым.

– Обалдеть! Но как такое возможно?

– У меня всё возможно. Не забывай, Филька – это вселенский принцип. Но есть ещё кое-что. Поскольку сам Филимон обладает неисчерпаемой энергетикой, то и его аватар сможет её осмысленно использовать в бою, если это поможет при помощи силы восстановить справедливость в той или иной ситуации.

– Прямо-таки, меч-кладенец. Грех не воспользоваться таким подарком.

– Если хочешь, то, да. Мощное оружие даже для вашего времени.

Я слушал Деми, и мои мозги начинали потихоньку закипать от избытка впечатлений. Но у меня оставался ещё один неясный вопрос:

– Спасибо, Деми, это бесценный подарок, назову меч «Фил». Но позволь ещё один вопрос. Кто такой профессор Артемьев Сергей Иванович? Полгода назад, перед моим отъездом на Камчатку он проговорился, что знает тебя и живёт давно, и здесь несколько раз упоминал тебя?

– С чего ты взял, что ты один сознательно прошёл реинкарнацию? Таких людей немало, и Артемьев один из них. Первый раз он родился в 1734 году в семье дворянина Якова Разумовского. Назвали ребёнка Степаном. Он рос толковым юношей и учился в Берлине на содержании профессора Эйлера. В 1756 году вернулся в Россию, преподавал в университете математику и астрономию. Изучал движения Венеры, вычислил расстояние до Солнца, возглавлял петербуржскую обсерваторию и был избран вице-президентом академии наук. Основал Казанский университет. С ним я познакомился случайно, вступив в интересную астрономическую дискуссию. Умер он в 1812 году, но я сохранил его личность и позволил реинкарнироваться, и после недолгой паузы он вновь родился в 1839 году в интеллигентной семье Григория Столетова. Назвали его Александром. Поскольку предыдущее сознание сохранилось, учился он в МГУ легко и непринуждённо. После стажировки в Германии получил профессорскую кафедру. Строг был чрезвычайно, студенты боялись его, как огня. Именно он начал эксперименты с электростатикой и магнетизмом, занимался фотоэффектом и фотоэлементами, ферромагнетиками, тороидами с замкнутой магнитной цепью. Умер в 1896 году, и возродился в 1901 в семье итальянского железнодорожника Ферми. На этот раз его назвали Энрико. В юности он звёзд с неба не хватал и был заурядным человеком. Сознание предыдущих личностей у него активировала внезапная смерть любимого брата. После этого к удивлению родственников и друзей он вдруг с головой погрузился в физику и математику. Первую учёную степень он получил в Пизе, где занимался общей теорией относительности. После стажировки у Макса Бора получил профессорскую кафедру во Флоренции, потом в Риме. С 1932 года занимался ядерной физикой, через два года вступил в фашистскую партию, но из-за жены-еврейки бежал сначала в Швецию, потом в США. Преподавал в Колумбии, стал одним из руководителей Манхеттенского атомного проекта. После войны изучал космические лучи и элементарные частицы. Умер в 1954 году и через год реинкарнирован в Серёжу Артемьева.

– Потрясающе! Так вот с кем мне довелось работать! Кому сказать, не поверят!

– Не надо никому говорить, Павел. Всё это личная тайна одного человека. Не надо.

– Да, это я так, от восторга. Так вот почему Энрико Ферми из простой семьи бедного железнодорожника поднялся до таких высот!

– Я доволен нашей встречей, Павел, и рад, что ты понял мои заботы. Полагаю, что нам ещё не раз предстоит встретиться. Удачи тебе и твоим спутникам. Прощай. До следующей встречи.

В один миг мир снова пришёл в движение. Мужики продолжали шагать по коридору, а я остановился и присел на скамейку около какой-то экзотической растительности, вытянул свой новый меч из ножен и услышал лёгкий звон, будто колокольчики шевельнулись и вместе с ним лёгкий смешок. В растерянности я медленно задвинул клинок в ножны, решив поговорить с Филом потом, когда мозги встанут на место.

Поднявшись на ноги, я увидел, что вся команда стоит неподалёку с тревогой в глазах. Успокаивающе махнув рукой, я направился в их сторону.

Последние дни мы усиленно изучали театр действий. Однако всё равно достоверных данных о жизни в 6 веке не хватало. Тогда, чтобы избежать нелепых ситуаций, и не выглядеть шутами гороховыми, мы решили, что нашей легендой будет отряд наёмников из далёких земель. Это могло частично оправдать наше невежество и неизбежные бытовые ошибки, поскольку чужакам многое прощалось и разрешалось.

В Лукоморье бушевала весна, началось буйное цветение, а яркое солнце заставляло людей надевать очки и широкополые шляпы. Но нам ни то, ни другое носить не полагалось, ибо шкура на физиономии должна иметь естественный загар, облупленность и обветренность. Теперь каждый из нас щеголял в собственном экзотическом облике: кто-то с заплетёнными косичками на висках, кому-то наоборот выбрили виски, кто-то расправлял покрашенные в синий цвет усы. Сержант вообще получил на физиономию несмываемую татуировку в кельтском стиле, которую можно удалить только специальным раствором. Мне собрали волосы в хвост, а из бороды сделали два пучка закреплённые проволочными спиральками на концах, от чего борода стала походить на беличьи уши. От нас стали шарахаться не только соседи, но и сотрудники Орлиного Крыла. Чтобы более-менее соответствовать славянским или булгарским именам мы чуть исправили наши позывные. Бор, Лео и Марк остались при своих, другие изменились: Рокки – Рок, Стингер – Стинхо, Сфера – Зверо, Сержант – Серш, Черчилль – Черч.

И вот наступил день старта. Накануне я простился с домашними, сказав, что отбываю на несколько дней в командировку, и провёл ночь на базе. Не сговариваясь, все мужики сделали тоже самое. В семьях никто ничего не знал. Долгие проводы, сопли, эмоции, ни к чему всё это. Да и нам требовалось навести порядок в душе.

За час до старта мы в сто первый раз проверили снаряжение и оружие, укладку в контейнере, присели за чашкой кофе с нашими наставниками, Александром и обоими профессорами. Пока потягивали ароматный напиток, Артемьев сказал, что накопители энергии позволят отправлять к нам хронокапсулу каждый час, что в 6 веке соответствует одному месяцу. И так вплоть до нашего возвращения. Просил сообщать записками о важных проблемах и нуждах, и при необходимости не стесняться заказывать любые аутентичные грузы. Потом в который раз уточнил место десантирования: 51 широта, река Припять, древлянская земля, вторая половина мая, год 555 от рождества Христова.

– Ладно, не будем омрачать полезное приятным. Пора.

Стараниями профессора и Александра никого лишних на старте не наблюдалось. Не считая Поддубного с оператором и водителем-ассистентом. Мы не спеша расселись по ячейкам в хронокапсуле, проверили внутреннюю связь, пристегнулись. Мелькнуло лицо профессора, он приветственно поднял руку.

Не поминайте лихом!

Вот отошли технические платформы и трапы. Пошёл отсчёт. Пять, четыре, три, две, одна. Пуск. Хронокапсула начала с ускорением вращаться вокруг продольной оси. Толчок. Разгон. Перегрузка! Картинка снаружи смазалась, и поток времени понёс нас на тысяча четыреста шестьдесят лет назад. Лёгкое головокружение и тошнота. Фонтан цветных фракталов, потом ощущение торможения. Стоп. Блистеры ячеек автоматически открылись, и в капсуле начался громкий отсчёт времени возврата.

Слегка ошалевшие мы, покачиваясь и спотыкаясь, выбрались на мокрую после дождя лесную лужайку, и поспешили опустошить грузовые контейнеры, побросав оружие, снаряжение, одежду и продуктовый НЗ прямо на траву. Предусмотренные тридцать минут промелькнули быстро. В висящей в полуметре над землёй хронокапсуле раздалось: – «ноль», – и она исчезла. Коротко пыхнула, сходящаяся в точку звёздочка света, раздался звук, будто чуть дёрнули басовую струну, и в лицо пахнуло озоном.

Озираясь по сторонам, мы вдыхали терпкий хвойный воздух, собираясь с мыслями и решительностью. Вокруг лежало бескрайнее пространство дикого заповедного леса, а вечернюю тишину, казалось, можно было резать ножом. Отсюда начинался наш путь длиной в несколько лет, полный приключений, сомнений и неизвестности…

ЧАСТЬ 2.

АНТАНИЯ

АНО ПОЧАТИ АЗ РЕКИ СКАЗ, ЯКО ВЕТХО ЛЕТОС ЯВИ ДАНУПРА ЧУРОС ОТЕЧ.

ГРАСТИ СТЗЯ НЕВАГА ДЕЛЬМО ТИГУСЕ ЯКО ПОГАНЕ НАОГОЛ СМАГО ОДРИНИ ОТЕЧ.

ЕГДА СНАЖИВ ЧУРОС, ЕМАТИ КАЛИТИ ТА ЗБРУН ГРАСТИ СПРАВНО БЕЗАДШИ.

ОВДЕ ЕНИ ШИШО СЛОМЕНИ ТА ПЛАНЕ ПО ДАНУПРА.

ВОЖИ ОБЛЕШТИ ВЫИ САКРА РЯСЫ СО ДЕНТО ВИЛЦЫ ТА КАМАНИ ХОРСО АГНИ.

ВОЗДЕ ЗНАМЕНО СО ВОЛО…

А начну я рассказ, как в стародавние времена пришли на Днепр предки отцов.

Ушли в путь они в тяжкие времена из-за жестокости врагов, пожегших дотла отчие жилища.

В те времена сплотились предки, взяли сумы и скарб и пошли до мирной земли.

Здесь они набрели на холмы и равнины вдоль Днепра.

Вожди надели на шеи священные украшения из волчьих зубов и камней солнечного огня.

Подняли стяг со знаком вола…

С шумом и треском сосна завалилась на землю, вздрогнув комлем. Я передал Лео топор и, отойдя в сторонку, присел на травку и распустил на ногах ремешки, чтобы перемотать онучи. Наш двухметровый здоровяк, одним махом отрубая по суку, за пару минут очистил ствол, в два удара смахнул вершину и, крикнув: «Бойся!», столкнул бревно вниз по склону.

На берегу Черч и Серш сноровисто ворочали и усердно тесали брёвна, а Стинхо, Зверо и Рок вязали большой в три наката плот. Чуть дальше на песчаной косе у плёса дымился костерок, возле которого кашеварил Марк. Похоже, до заката мы успеем закончить строительство, и с утра пораньше отчалим вниз по реке.

Заканчивались сутки, как хронокапсула забросила нас в середину 6 века. Вчера до темноты мы успели лишь наспех оглядеться, наметить и подготовить площадку для следующего портала и устроиться на ночёвку. И, когда чуть посерел восток, и едва развиднелось, мы снялись с места и углубились в старый лес с вековыми неохватными дубами.

Вместе с восходом солнца перед нами открылся цветущий луг, за которым распространял густой смолистый дух матёрый сосняк с ровными высокими стволами. В буйной лесной зелени оглушительно гомонили птицы, а от опьяняюще чистого воздуха буквально кружилась голова. Иного подтверждения того, что мы оказались на месте, и не требовалось, ведь природа такой чистоты и свежести могла принадлежать только первозданному и ещё не изгаженному человеком миру.

Нисходящий к югу склон ускользал в полноводную реку. Мы выбрали удобное местечко поближе к сосновому лесу неподалёку от весело журчащего родничка.

Мимо неспешно скользила искрящаяся лента Припяти. Полноводная равнинная река текла с запада на восток, вбирая в себя бесчисленные речки и ручьи из окрестных лесов и болот. К северу среди сотен озёр, речек, непролазных топей и болотистых чащоб лежали земли дреговичей, или по-местному болотников, народа неприхотливого, нелюдимого и дикого. Правый берег и земли к югу от Припяти населяли древляне, гонористый народец с паршивым и неуживчивым характером, родственный дреговичам, но разошедшийся с ними по культовым соображениям.

Отличавшиеся особым самомнением и те, и другие примерно сотню лет назад во времена последнего гуннского кризиса вдрызг разругались со своими предками дулебами и покинули родину на Буге. По рекам Турья и Стоход они добрались до Припяти и за два поколения расселились вокруг неё. Вот тут и проявились нехорошие замашки древлян. Заняв неплохие плодородные земли по южным притокам: Случи, Горыни, Ужу, Ирше, Тетереву, они потихоньку, но настойчиво, начали продвигаться на юг в вотчины антов. По этой причине вот уже полвека тлел непрекращающийся порубежный раздор. В общем борзой и нахальный народец эти древляне, и придётся держать с ними ухо востро. Одно радует, что живут они негусто, поскольку широко разбрелись по бесчисленным рекам и речкам.

Общими усилиями к вечеру корявый, но прочный плот с двумя вёслами-правилами плескался на лёгкой волне, покачиваясь на привязи.

Набросав на брёвна лапник, а поверх толстый слой мягкой травы, мы снесли на плот всю снарягу, шесты и длинномерное оружие, потом уселись у костра перекусить наваристой ушицы и заодно обсудить дела. Вылизали котелок и сразу поставили варить завтрак, поскольку утром кашеварить будет некогда. Договорились об очерёдности дежурства, и, наплевав на полчища ошалевших от обилия свежей жратвы комаров, быстро и крепко заснули.

А утром спозаранку, едва поднялось заспанное солнце:

– Гэй, туждо шиши, ни сважать вборзь, инде судла усекно! (Эй, чужие бродяги, не вздумайте дёргаться, не то головы посрубаем!)

С вашего позволения и во избежание ненужного мозголомства дальше буду излагать события на нашенском языке, может быть с лёгким местным говором, ибо без того никак невозможно.

Утреннее благодушие как ветром сдуло. На взгорке стояли два десятка обормотов с избыточной бородатостью, в живописных засаленных лохмотьях с заострёнными палками, дубинами и топорами в руках. Их вожака прикрывала изрядно потёртая шкура неизвестного зверя, череп которого служил шлемом. В руках он держал грубый квадратный щит и яростно потрясал широким мечом. По местным меркам его одёжка отличалась даже некоторой щеголеватостью. Вместо лаптей он носил короткие разлапистые сапоги с широкими голенищами, а на бурой, крашеной луковой шелухой рубахе поблёскивал большой бронзовый нагрудник. Самодовольная рожа с насупленными бровями и надменно задранной бородой подчёркивала тупое упрямство её обладателя.