Анты

Во-вторых, нужно решить, что делать с излишками золота. Почему излишками? А потому, что хождение золотого антика ограничивал слишком большой номинал, и имелась опасность обесценивания монеты. В повседневной жизни для обычных расчётов нужны серебро и медь. Но если медью более-менее обеспечивали южные и западные копи, то с серебром надо было что-то решать. Не имелось в Антании серебра, и взять негде. Постановили отправить вожа воев-ковалей Слуда с полусотней волковоев из отряда Лео в Богемию обменять три центнера золота на три тонны серебра.

В-третьих, до холодов предстояло решить кучу иных вопросов. Пора заканчивать строительство малых мостов и отсыпку лощин, а главное, завершить строительство острогов и казарм. Спросите почему? Ведь на зиму ополченцы всегда расходились? Как выяснилось, не всегда. Оказалось, что существует древний строгий закон, если пахарь взял в руки оружие, то до Нового года, тоесть до конца марта, он не имеет право ходить по земле родной веси, прикасаться к сохе-оралу и всяким иным орудиям земледелия, чтобы не оскорбить богиню жизни Макош, ибо оружие само по себе ей противно. А, если огнищанин, взяв оружие, ещё и пролил кровь, то ему навсегда запрещали заниматься землепашеством, хотя из общины не исключали. Кстати, именно поэтому в славянских землях и появились ватаги бойников и задруги воев-хоробров. Так вот, вооружив половину ополченцев, мы тем самым обрекли их остаться в лагерях на зимовку. Сперва я обалдел от такой перспективы, а потом искренне обрадовался.

По всем приметам в Антании начало формироваться ядро постоянного войска. А коли так, мы решили сразу строить его по римскому образцу. Полк, подобно легиону, будет делиться на пять батальонов-когорт по тысяче клинков каждый. Они, соответственно, состояли из десяти сотен-рот. Каждую сотню возглавлял сотник или капитан, каждый батальон – комбат или майор, каждый полк – полковник. Помимо полковников и комбатов на время войны князь назначит им обученных новому строю помощников из числа племенной знати. В полках – подполковников, в ротах – лейтенантов.

Исходя из устроения войска, сразу же возникла необходимость в символике, а главное в одежде, обуви и специальном снаряжении. Вот тут нарисовалась и третья проблема – обеспечение войска достаточным количеством окрашенной ткани и кожи для летней одежды и обуви, а также обеспечение войлоком, шерстью и овчинами для зимней одежды и обуви.

Я начал вспоминать всё, что помнил о природных красителях, и кое-что вытянул из памяти. Насколько я помнил, для окрашивания нужна предварительная обработка ткани или кожи медным и железным купоросом, каковых здесь и в помине не имелось. Как замену стали делать такой состав: бросали в котёл с водой ржавые железяки, кузнечнык отходы и потемневшие медяшки или рудную медную пыль и потом пропускали через воду доменный газ, сутки настаивали, сливали раствор и в нём предварительно замачивали ткани. Потом научились получать серную кислоту из доменных газов, но хранить её было крайне затруднительно. А для крашения использовали природное сырьё: для жёлтого цвета – смесь луковой шелухи и зверобоя, для зелёного – смесь листьев берёзы и молодых сосновых шишек, для красного – смесь коры крушины, плодов черёмухи и цветков душицы, для чёрного – смесь коры ольхи, серёжек осины и корня камыша. Всю эту информацию я передал Даяну, а он там сам разберётся, кому и как приказать.

Не менее важным стал вопрос о флагах полков и флаге всего войска. Что касается войскового флага, то без сомнения мы выбрали красное полотнище три на полтора метра с вышитым изображением головы быка белого цвета. Этот флаг бойцы должны видеть со всех точек поля боя. Флаги полков полтора на метр будут указывать, где бьётся полк и в каком он состоянии.

Немного подумав, мы решили, что антские полки получат чёрные знамёна с жёлтым или красным косым крестом в зависимости копейщики это или топорники. Полянским полкам достались жёлтые знамёна с чёрным крестом, дулебским – двойные жёлто-зелёные для лучников и красно-зелёные для мечников. Катафрактам Марка я придумал белый флаг с косым красным крестом.

Теперь на поле боя я смогу хотя бы видеть, где кто. Одежду воев тоже придётся пошить под цвет знамён. Оставалось продумать систему боевых сигналов.

Не успели отшуметь разгульные и сытые осенние праздники урожая в дни Макоши, как в Бусов град пожаловал князь Межамир со свитой и малой дружиной. Встречать князя вышли тысячи горожан. У обновлённых хормов его встречали жрецы со служками, а на Горе выстроилась дружина и батальоны во главе с вожами.

Я смотрел на приближающуюся вереницу всадников и огромный обоз из повозок и телег. Первым к нам подскочил молодой дулебский вож:

– Почто комонными князя встречаете, злазте и кланяйтеся!

– Что-о-о!! – взревел Лео, и его глаза полыхнули безумным огнём, – да я тебя огрызок вонючий сейчас наклоню вместе с твоим конём. Пошёл вон!!

– Вои, вои!! – выпучив глаза, завопил молодой хам, схватившись за рукоять меча, – все ко мне оружно!!

От авангарда отделилась группа конных и рванула к нам.

– Только спокойно, братцы, держите себя в руках, – я сам с трудом сдерживался и пытался сгладить ситуацию, – не надо делать никаких революций. Знаю, что руки у вас чешутся навалять наглому уроду и его прихвостням. Ну, побьём мы этих щенков, а что дальше? Смута, раскол страны и все наши дела коту под хвост. Только спокойно!

– В батоги их! – завопил молодой хам, – ишь, тати непочётные!

Лео всё-таки не выдержал, подъехал к засранцу, рукой отшиб щит, вырвал из его рук меч, схватил за шиворот, выдернул из седла, и, держа на весу, как нагадившего щенка, медленно поехал в сторону князя. Вокруг него кружили конные княжьи гридни, не осмеливаясь напасть. Молодой хам дёргался, хрипел и верещал, болтаясь над землёй. Нам ничего не оставалось делать, как поехать вслед за Лео.

– Поздорову, княже Межамир, – и Лео швырнул полузадушенного засранца под ноги князю.

Из свиты стали выезжать конные вои князя, вытягивая мечи.

– Ты что творишь, вож?! – прошипел старший бирич Хавел.

– Прости, княже Межамир, поздорову тебе во славу светлых богов, – Лео склонил голову, – но надобно этому щенку объяснить правила вежества в обращении с равными и неравными. Ещё раз прощения прошу за неприятное зрелище, но честь дороже.

Князь хмурился и озирался, не понимая, что произошло и в чём суть конфликта. Пришлось вступить в разговор мне:

– Поздорову, княже. Слава светлым богам, дождались тебя. Прошу в твои новые палаты. Там всё готово для пира и отдыха.

– Что тут происходит? – наконец вымолвил князь.

– Прости несдержанность вожа Лео, но как сдержаться, когда этот ничтожный новик оскорбляет служилого вожа. Оскорбляя его, невежа оскорбил и тебя, ибо мы твои вожи и служим Антании, – и я коротко рассказал о происшествии.

Князь сморщился, будто клопа раскусил:

– Убрать негоду и ближников его с глаз моих вон, и впредь до двора не допускать, – и он махнул в сторону молодого хама и кучки богатых отщепенцев.

В этот момент подъехал встревоженный Рок, который от самого Зимно сопровождал князя:

– Что случилось, Бор?!

– Недоразумение. Разобрались.

Мы пристроились к свите князя и проводили его до новых палат. До звания дворца это трёхэтажное сооружение явно не дотянягивало, но заметно превосходило и старый хорм, и княжий терем в Зимно. Мощная каменная подклеть, широкое и высокое крыльцо, крытая галерея по обе стороны крыльца, просторные палаты на первом этаже, терема на втором и светёлки на третьем заметно выделяли новое жилище князя из ряда иных сооружений Горы. Всё здание украшала затейливая резьба, а ровную площадку перед крыльцом выстилали плоские известняковые плиты. По-моему, так высший класс. А слегка натёртые воском ровные деревянные доски пола, затянутые двойной слюдой окна и большие отопительные печи с дымоходами и вовсе потрясли воображение князя, не скрывающего удивления и восторга. Он не поленился и обошёл все палаты снизу до верху.

– Любо, воевода Бор. Угодил своему князю. Любо.

– Воев и смердов уже разместили. Пожалуй, княже, в баню с дороги.

– Что за баня, воевода Бор? Подобно ромейской?

– Нет, княже, како у финских лесовиков, ано поболе и почище.

– Ну, добро, веди, воевода.

В сопровождении двух ближников и бирича Хавела вслед за мной и Роком Межамир направился в новую баню. Сказать по правде, лучшей бани я не припомню даже в том времени. Прихожая, раздевалка, предбанник, мыльня с большой дубовой купелью и парная с каменкой, вениками, войлочными шапками и рукавицами. Всё большое просторное, пахнущее свежим деревом. В предбаннике длинный стол с кувшинами кваса, холодных взваров и сбитней, рядом гладкие лавки с кусками белой холстины.

Долго объяснять и уговаривать князя не пришлось, но, когда Межамира и его приспешников мы начали охаживать распаренными вениками, раздались вопли и угрозы. В баню стали ломиться дружинники, а Лео и мужики их сдерживали и успокаивали. Короче, через полчаса, чуть живых гостей мы усадили на лавки, обмотали холстинами и сунули в руки чаши с взваром. Напившись, Межамир прикрыл глаза, откинулся на гладкую стену, улыбнулся и тихо произнёс:

– Я уже в ирии, или только подлетаю?

– Не знаю, княже, – промямлил главный бирич, – Я так уже в ирии. Благо!

Очухавшись и отдышавшись, князь переоделся в чистое и приобнял меня за плечи:

– Благо дарю, Бор, я вельми доволен. Не токмо туловом, ано и душой очистился. Надобно во всех весях те… бани ставить. Велю.

– У нас в Бусовом граде таких уж изрядно. Весь град перестраиваем на новый манер. Гору укрепляем, пристань большую строим. Новых богов для святилища вож Серш сотворил. Посмотришь, удивишься. Войные остроги поставлены, полки исполчены и облачены, оружие куётся. Всё для величия Антании, княже, а значит и твоего.

– Зрю, воевода Бор, небывалое творится. А и вече в Таборе николе не забуду. Великое дело вы творите, и в том я вам порукой.

– Слава светлым богам, княже. Однако ж изреку ноне, абы поздно не стало. Старые времена безвозвратно минули, и великие перемены грядут. Строй державу вельми справедливо, не унижай люд, не кичись властью, ибо она от богов, и всё в их руках. Оные за правду возвысят и одарят, а за корысть и лжу больно унизят, али погубят. Свара утрешняя не случай. Многие знатные отпрыски по младости, глупости аль из корысти возвысить себя возжелают за твоею спиной, именем твоим унижая иных, а то и злата нахапать. Коль один дурень себя явил, то неприятность, а ежели много дурных господ тако явится, то это державы конец. Надобно тое зло пресекать, пока не сожрало изнутра, яко гниль, всю державную власть. Ты мудр, княже, и мудр твой отец Идаризий, а посему верю, что делам грядущим бысть во благо богов, земли и народа.

– Да-а, не углядел я глупца и злодея. Не сомневайся, воевода Бор, покамест я жив бысть в Антании правде, а помирать стану, чадам накажу.

– Надеюсь и верю, княже. Но недаром бают, память людская хитра и непредречена. Помни о том.

Князь Межамир со свитой гостил в Бусовом граде седьмицу, потом отбыл в Зимно, а Рок остался. Хватит ему в княжьем окружении всякой гадости набираться. Власть, есть власть, и чем дальше от неё, тем дольше и честнее жизнь. Да, и, сказать по правде, ему самому то задание стало, как карасю сковородка.

Уехал князь, отгремели осенние свадьбы, лёг в амбары, погреба и хранилища урожай, облысели деревья, и вновь застучали топоры и зашуршали пилы. На быстрых речках уже крутились десятки водяных колёс. Анты и поляне торопились до холодов достроить то, до чего летом руки не доходили. В полки потянулись возы с оружием и зброей. Все антанские ковали освоили новые технологии и теперь во всех градах и весях шумно ковали добрые клинки и доспехи. На юге источали жар десятки новых домниц, а на севере в лесах дым поднимался от сотен угольных ям.

В октябре пришли две лодьи из Поднестровья с золотом агафирсов. Ого! Четыреста десять кило за первые три месяца добычи! Этак мы скоро всей Антанией в золоте ходить станем. Вы спросите, как я определил вес добычи? А всё просто. Ещё прошлой зимой мы по всем весям и артелям ввели новые метрические стандарты. Меры длины приживались плохо, а меры веса и объёма пошли. А что касается килограмма, так это вес кубического дециметра воды, он же литр.

Как я и планировал, всю зиму продолжались работы по заготовке круглого леса и распиловке брёвен. Правда пилить стало сложнее, поскольку в декабре реки встали и пришлось переключить лесопилки на воловую тягу. Гончары обжигали черепицу из заготовленной осенью глины, шаповалы научились валять валенки, кожемяки выделывали овчины и шкуры, ткачи ткали ткани, а красильщики их красили в разные цвета. Антанские люди теперь не сидели по тёмным лачугам, изнывая от холода, голода и безделья.

Той же зимой по моему заказу в весях начали ладить воинские повозки с прямоугольным кузовом, двумя осями, прямыми метровыми бортами из двойного утеплённого мхом или сухой листвой плетня и двойным холщовым или кожаным тентом на деревянных дугах. В каждой такой повозке должны будут перевозиться зброя, оружие, продовольствие, фураж, вода и вещи одного десятка воев, в них же повезут раненых и больных. Значит, на пятидесятитысячную армию потребуется пять тысяч повозок. Когда веские вожи услышали эту цифру, то начали икать и ослабли в ногах. Но я их успокоил, сказав, что за всю работу будет заплачено по уговору антиками и щелягами. Вожи поскребли бороды и согласились. А куда тут денешься.

Перед весной по льду прибыл второй золотой караван с Днестра. На семи санях в сопровождение двух десятков ополченцев прикатил вож Косак и привёз в кожаных мешках четыреста семьдесят кило золотого шлифа и мелких самородков. Наслышанный о переменах в Антании, вож сам захотел посмотреть на обновлённый Бусов град, вот и выпал случай. Уезжал он восторженный и задумчивый.

По последнему льду Припяти притащился и серебряный караван из Богемии. Пожилого вожа ковалей Слуда измучили возраст, дорога и ответственность, но он не скрывал радости, что довёз без приключений четыре тонны богемского серебра. Честно исполнившая службу полусотня волковоев отправилась на отдых в свой воинский дом на Горе.

За зиму я несколько раз заглядывал в лагерь своего волчьего спецназа. Толковые комбаты там лихо управлялись, наладив быт и порядок. Да, и сами волковои не сачковали, осознав смысл и пользу тренировок, и потому азартно набивали руки и копили навыки. В целом полк волковоев состоялся.

Часть 3.

АВАРЫ. ВОЙНА.

Время летело всё быстрее и быстрее. Вот уже отстучала капель, прошёл ледоход на Днепре. Пыхнули лужайки жёлтым цветом мать-и-мачехи, а потом и загорелись солнышками одуванчики. Отцвела черёмуха, и припекло солнышко.

С нарастающим ускорением Антания преображалась, и наиболее заметные перемены произошли в полках, которые обрели свои полковые знамёна и символику, а также оружие и одежду. На конец июня мы с полковниками наметили войсковые манёвры в полном вооружении. Пришла пора сколачивать полки в единое целое.

Однако, как известно, мы предполагаем, а судьба располагает. События не стали нас дожидаться и сами свалились на наши головы.

Однажды вечером, когда, сидя за столом в саду, я прикидывал план манёвров, раздался лошадиный топот, и ко мне подскочил Марк, запылённый с исчерченным потёками пота лицом:

– Всё, Бор, дождались. Утром сарматы пригнали табун и привезли слухи. По эту сторону Дона заметили разъезды чужаков, по виду – аваров.

Я на секунду окаменел от новости.

– Сядь, а лучше пойди, умойся, смотреть на тебя невозможно. Охолонись, никуда я не денусь.

Через пять минут напротив меня на лавке ёрзал Марк. А я рассуждал вслух:

– Сейчас 557 год. Согласно хроникам, авары появились на Дону в 558 году. Либо хроники брешут, либо мы своим присутствием повлияли на события. В любом случае звонок прозвенел, и пришло время собираться на большуюй драку.

Я кликнул домашнего почада, приказал ему разослать посыльных к полковникам. Немедленно!! Через пару часов последним прибежал запыхавшийся Черч.

– Что?!

– Всё, братцы. Началось. Сарматы засекли разъезды аваров на правобережье Дона. Это плохой симптом, рано им там появляться, – я подбирал слова, чтобы правильно сформулировать суть проблемы. – Напомню известные вам факты. Согласно хроникам, в год нашего прибытия, тоесть два года назад, аваров крепко шуганул в Средней Азии хан Истеми, родной брат тюркского кагана и наместник западных земель. Более того, он поклялся преследовать их до полного уничтожения. Авары бежали за Волгу, а вслед за ними по пятам двинулись тюрки. До сих пор считалось, что, частично поглотив угров, пацинаков, хазар, аланов, гуннов и черкесов, авары должны были бы выйти на рубеж Дона в следующем году, а они вышли в этом. Значит, у нас нет больше двух лет в запасе, а максимум год. В этом году они точно не нападут. Поздно. А в следующем… Посему приказываю, срочно закончить формирование полков и вооружение бойцов, в течение месяца провести войсковые манёвры. Коль будут возражать или мешать веские вожи и прочие местные шишки, действовать жёстко и решительно именем князя Межамира и светлых богов. Сегодня же отправлю биричей в Зимно, соберу братство ковалей, а также всех жрецов, пусть тоже закатывают рукава. Теперь несколько слов об истории и стратегии. Как известно, этой зимой известный провокатор, вождь кутригуров Заберхан потянет словен в поход за Дунай. В то же время империя стравит булгарские племена и развяжет междоусобицу. Весь этот план надо поломать. Как вы помните, в прошлой истории кутригуры срочно вернулись из похода для драки с утигурами, бросив словен на растерзание империи. Этого допустить нельзя. Тем более, что именно эта смута позволит аварам поглотить булгар, что значительно усилит орду. Предлагаю отправить биричей к словенскому князю Добряте и к утигурскому правителю Сандилху с изложением предстоящих событий. Пусть Сандилх знает о готовящейся провокации империи, а Заберхан пусть в одиночку отправляется за Дунай, где его хорошенько ощиплют имперцы, что немало ослабит этого аварского прихвостня.

Что касается самих аваров, то нам сейчас нужна достоверная информация из первых рук. Значит, надо сходить на Дон. Этим займусь я сам с волковоями. Возражения? Предложения? Нет. Всё, братцы, по коням!

На другой день на запад и на юго-восток укатили два посольства. А я с тремя пятёрками волковоев направился на переправу через Днепр. Со мной уходили в разведку все три комбата волковоев. Я хотел посмотреть их в деле и заодно показать врага, чтобы поняли, что за твари нынче к нам припожаловали.

Волковои обрядились в новую спецодежду: зелёные свободные порты и рубахи с капюшонами, а в отдельных свёртках в поклаже лежали тёмно-серые комбинезоны для работы ночью. Из оружия в рейд взяли по одному луку на пятерых, кистени, клевцы, боевые и метательные ножи, арканы.

На левый берег переправились на попутных рудовозах, а в устье Псёла нас уже поджидали три лодьи. На них мы наметили добраться до верховьев реки, оттуда по Савирской возвышенности волоком до Донца, и по нему на Дон.

Весь путь мы проделали за неделю, точнее за шесть суток. Проплывая по Донцу через место, где в будущем появится город Славянск, я вспомнил о похождениях нашего отряда «Д» в боях за Донбасс. Сейчас эти места оставались диким нетронутым краем с редкими весями савиров и сарматскими станицами в низовьях.

Добравшись до Дона, мы разделились. Пятёрка Клюса ушла вниз по реке, Скок увёл своих вверх, а я с Укрохом остался в месте впадения Донца, чтобы обследовать окрестности. Условились сойтись здесь же через седьмицу.

Облазив пять вёрст правого берега, мы не нашли никаких следов аваров. Под вечер на набитых сухим камышом кожаных мешках переправились через Дон, и через час наткнулись на аварскую стоянку. Почему я узнал, что нам попались именно авары? А язык на что. Нет, не тот, который за зубами, а тот, который пленный и много говорит.

День нехотя уступал место ночи. Смеркалось. Мы переоделись в ночную спецовку, измазали лица углём и отправились в поиск. Свет от костра мы разглядели примерно в версте от реки в овражке. Укрывшись за шелестящей стеной камыша и рогоза, мы прислушались, присмотрелись. Характерный говор и повадки, грязные лохмотья, сальные волосы. Точно авары. Судя по одежде и разговору, здесь устроился на ночёвку разъезд. Их пятеро, нас пятеро. Берём.

Первый же авар рухнул, как подкошенный от удара оголовьем меча в висок. Другой замолк и скорчился с распоротым горлом. Третий ничего не понял, мгновенно расставшись с головой. Четвёртому удачно всадили клинок в бедро, и он басисто завыл от боли. Пятого крепко перетянули боевым кнутом, который с треском рассёк одежду и распорол кожу на боку. От мощной затрещины молодой авар полетел на землю и позорно обгадился.

После короткой схватки, у костра остались лежать три трупа и двое пленных. Последних мы повязали, спрыснули для бодрости водой, и я задал первый вопрос:

– Абще дурусло, киб рук кахан Баян, киб гиурхьи Баян паччахи? Абизе инкар гьяби чвахизе, гире чивари – шапакват. (Скажи точно, где стоянка кагана Баяна, где край его кочевья? Будешь молчать, пущу кровь, скажешь правду – награжу).

Представляю, что чувствовали оба ошеломлённых авара, когда над ними нависли тёмно-серые фигуры с чёрными рожами, белыми зубами и белками глаз. Молодой обосравшийся авар затрясся и протянул руку на восток.

– До-бе. (Там).

Другой авар с распоротым бедром, оказался матёрым волчарой со шрамами на свирепой роже. Он быстро очухался и заскрипел зубами:

– Хиянатчи! (Предатель!), – и презрительно плюнул.

Надо дожать молодого, от матёрого всё равно толку не будет.

– Рагухан квел хаб. (Ты сам выбрал смерть), – прорычал я и резким движением ножа полоснул матёрого по шее. Он упал, забулькал и затих. Молодой громко застучал зубами, и от него запахло ещё более мерзко.

– Ну! – грозно приблизил я к нему измазанное углём лицо. И, испуганно подвывая, авар заговорил.

В степях вокруг левого притока Дона реки Сал кочевали три аварских тумена. Ещё два тумена грабили и покоряли хазар в нижневолжских степях аланов в предгорьях Кавказа. Два тумена разбойничали на Средней Волге в землях угров. Один тумен отправился к Азовскому морю разведать подходы к владениям булгар-утигуров. Сам каган Баян со своим родовым кочевьем встал в одном дневном переходе от Дона, а два десятка разъездов отправил в разные стороны разведывать левобережье. В этом году авары не станут переходить Дон. Лето в разгаре, кочевья разбрелись и большая часть войска в походах. Не успеют собраться и не смогут прокормиться. Обычно они съезжаются для большого набега, или похода в середине мая. К тому же пока нет ответа от булгар. Ходят слухи, что, заключив союз с булгарами, каган собирается двинуть всю орду на заход солнца за большую реку в сказочно богатое царство, где золото валяется под ногами, полно хлеба, мяса и красивых женщин. Каган уже начал собирать степь, а кто не захочет идти за лёгкой добычей, то пусть грызёт коню уши.

Я слушал и понимал, что в отличие от известной истории, аварское нашествие начнётся на год раньше, в мае следующего 558 года. Слова пленного многое разъяснили, но осталось немало вопросов, и за ответами на них придётся наведаться к самому кагану.

Отправив языка в страну вечной охоты, мы вышли ночью, и утро застало нас в одном из оврагов вблизи реки Сал в пятнадцати верстах от Дона. Двигаться по реке, рискуя попасться на глаза кочевникам, означало провалить всю разведку. Поэтому мы укрылись в густо поросшей тальником, ивой и тростником балке. Наша позиция в зарослях оказалась удачной и позволяла наблюдать за всей стоянкой, которая представляла собой типичное аварское стойбище, состоящее из нескольких концентрических колец шатров и юрт. В центре на бугре возвышался большой шатёр из синей ткани и серого войлока. Вокруг метров на тридцать открытое пространство. Там стояли привязанные к колышкам кони и ходили вооружённые воины. Следующий круг из богатых шатров знати тоже чуть отдалялся от трёх колец простыех палаток и юрт. Снаружи всю стоянку ограничивали сотни всевозможных повозок, копны сена, навесы для рабов, загоны для скота и походные кузни. В отдалении дымились костры, похоже, там на ближайших лугах паслись табуны.

По моим прикидкам только на этой стоянке обитало не меньше десяти тысяч аваров. Оружие у них отличалось невероятным разнообразием. В основном копья, короткие скифские луки, кинжалы-акинаки, длинных клинков мало, да, и те разнотипные. Щиты небольшие круглые для конного боя. Лошади не бронные. Защита воинов слабенькая: кожаные или меховые шапки иногда с нашитыми железными пластинами, реже плоские шлемы-мисюрки с бармицей, кожаные доспехи с бронзовыми нагрудниками или стёганые ватные халаты с металлическими накладками, широкие боевые пояса. В общем, труха, ничего особенного.

Целый день мы по очереди вели наблюдение, и, дождавшись темноты, осторожно пробрались по балке к реке и берегом направились к Дону. Двигаться ночью всегда опасно. Попадёт нога в промоину или нору суслика, и всё, вывих или перелом обеспечены. Поэтому и шли разборчиво и осторожно. Ускорились под утро, но тоже осторожничали, опасаясь нарваться на аварский разъезд.