Алтарь

– Возможно, будущие поколения смогут воскресить их по ДНК. Как динозавров, – опять пожал плечами Арктюр.

– Ну хорошо. А что же тогда второе дерево, от которого Адам с Евой съели яблоко? Что это значит? Из-за этого же нас прогнали? – спросила Элли.

– Древо Познания Добра и Зла, – оживился Арктюр. – Яблоком этот плод изображают христиане из-за схожести латинских слов «грех» и «яблоко». К тому же появляется прекрасная аналогия на древнегреческий миф о яблоке раздора. Большинство специалистов сходятся к тому, что Древом Познания было всё-таки фиговое дерево, а плодом был инжир.

– О, я слышала, что инжир опыляется за счет особых ос, которые совокупляются внутри плода и не могут делать этого в других плодах, – блеснула Элли эрудицией. – Это поэтому некоторые думают, что первородным грехом был секс Адама и Евы?

– «…и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь…» – с выражением процитировал Арктюр. – Это устаревшая точка зрения. Существует множество толкований этого сюжета.

Католики считают, что плод не мог быть злом, так как всё созданное Богом было хорошим. Они видят в этом сюжете лишь акт неповиновения Адама и Евы, что привело к беспорядку.

В православной интерпретации, человек присваивает себе не принадлежащее ему право решать, что такое добро и зло, то есть узурпирует право Бога, становится на путь дьявола: пытается сделать себя равным Богу.

Согласно Книге Зоар, всё находилось в совершенной гармонии до тех пор, пока не пришёл Адам и не разрушил это, положив начало злу, что содержалось внутри Древа Познания.

В иудаизме, поедание фрукта с Древа Познания символизирует начало смешения добра и зла вместе. До этого момента добро и зло существовали независимо. Зло было лишь туманной сущностью, отделенной от человека, и желать его было не в человеческой природе. Поедание запретного плода изменило это, и таким образом родилось злое начало.

– Ну а по твоему? – нетерпеливо спросила Элли. – Что же произошло?

– На мой взгляд это аллегория на один гаденький внутренний конфликт, с которым мы часто сталкиваемся в нашей жизни, – ответил Арктюр. – Однажды одному солдату приказали отвести подальше в лесок пленного немца и там его расстрелять. Ведёт солдат немца, тыкает ему в спину винтовкой, а тот покорно идёт вперёд, подняв руки вверх. Вот зашли они уже достаточно глубоко в чащу. Солдат останавливается. Немец тоже останавливается и поворачивается к нему лицом. Он не плачет, не кидается на колени, прося помиловать, а просто стоит, зажмурив глаза, с нелепо поднятыми вверх руками и ждёт жаркого укола в своё тело, который закончит всё это. А солдат стоит, смотрит на него и про себя думает мысли.

Совесть его – его внутренний Бог – кричит ему: «Нельзя! Это же великий Грех! Он же такой же человек, как и ты. Видишь, у него нет ни рогов, ни хвоста. Просто не делай этого!»

Но тут другой голос, с уничижительным смешком: «Чего? Грех? Что это вообще за категория такая религиозная? Представь, что ты сидишь на суде, а прокурор тебя спрашивает, не думал ли ты тогда, что совершаешь «грех», когда расстреливал того фашиста? Весь зал бы взорвался от хохота, а адвокаты бы начали презрительно протестовать.»

А тут Родина берёт голос: «Ты же воин! Защитник! Твою отчизну попрали враги! Не ты на них напал, они сами к тебе домой с мечом пришли и от меча должны погибнуть! Ты на своей земле! Это твой священный долг!»

А голоса убитых и изнасилованых близких ей вторят, плачя: «Ты… ты еще смеешь думать? Кто… кто же за нас тогда отомстит? Он думал, когда убивал нас и насиловал? Терзался ли он муками совести?»

И конечно же офицеры: «Ты что же это, вша подзалупная, приказа посмеешь ослушаться?! А может ты предатель?! Может ты сам фашист?! Сам к стенке встать хочешь?! Ради этой мрази?!»

Боевые товарищи, хихикая: «Да ты струхнул, никак, браток? Пиздёнку что ль отрастил? Как мы теперь сможем на тебя положиться? Как тебе доверять после этого?»

И вот все эти голоса по кругу проносятся в голове у солдата, крутятся в головокружительном хороводе всё быстрее и быстрее, сливаются воедино в сущность, которая плотно обвивает его тело и разум. Оно плещит ядом и шипит: «Убей!»

Как думаешь, выстрелит или отпустит?

Элли задумчиво рассматривала мерцание разноцветных отблесков на гребнях, поднимающихся на горизонте.

– То есть нас прогнали, потому что мы стали злыми? – спросила она.

– Нас никто из рая не выгонял. Нам была дана свобода воли и завет не делать зла. Как часто мы принимаем «сложные» решения, заведомо зная, что это то самое библейское зло? Мы привыкли игнорировать голос совести, как глупое детское предубеждение. «Мы же взрослые люди», – думаем мы. – «Не всё так просто и однозначно. Мир не чёрно-белый, сынок. Всё относительно.» В каждый из таких моментов мы повторяем тот самый первородный грех Адама, налагаем на себя его проклятие, и все дальше отдаляем себя от земного рая. Нарушаем внутреннюю гармонию. Прячем своих любимых за тремя дверьми, вооружаемся до зубов. Сами себя лишаем возможности наслаждаться тем, что нас окружает. Сами себя кидаем в пучину страданий. А самое главное – множим это зло и передаем его своим детям, чтобы всё повторилось по кругу. Наше текущее духовное состояние и является состоянием «изгнания из рая».

– Хм, тогда выходит, какой-нибудь отшельник или Робинзон на необитаемом острове способен познать истинный рай, раз там нету людей, и никто не сможет причинить ему зла? – рассуждала Элли.

– Наверное, ему станет грустно одному, – развел руками Арктюр, не отрывая взгляда от горизонта.

– А что, если он будет там жить со своей женой? Найдут же они общий язык, – предположила Элли.

– Так будет наверняка веселее, – улыбнулся ей Арктюр.

– Хотя у них, наверное, родится много детей. Они начнут конкурировать за любовь родителей, а это козни и бесконечная месть по кругу. В результате райский остров превратится в ад, – погрустнела Элли.

– Только если они выберут этот путь, – попытался приободрить её Арктюр.

Элли теребила свой паракордовый браслет на запястье и раздумывала над сказанным.

– Ты не устал? – спросила Элли.

– Нет, – покачал головой Арктюр. – Мне нравиться летать ночью. Очень красиво. Если хочешь, поспи.

– Я весь день сегодня проспала, – улыбнулась Элли. – Может, просто сделаем привал? Размяться и отдохнуть ногам.

– Хорошо, – согласился Арктюр. – Поверхность здесь везде плоская. Можно хоть прям у тех камней.

Арктюр развернулся к указанному месту и, зависнув прямо над ним, медленно спустил дирижабль почти до самой земли, чтобы не пришлось пользоваться верёвочной лестницей.

– Можно развести костёр и согреть кофе, – предложил Арктюр, помогая Элли спрыгнуть вниз.

– Костров здесь я ещё не видела, – улыбнулась она.

– Кристаллический гидрид кремния, – ответил он, доставая с заднего сидения рюкзак. – Он образуется из омертвевших червяков в условиях высокого давления окружающих пород и сравнительно высокой температуры. Он медленно горит и не взрывается, как силан на Земле.

Элли ничего не поняла, но с умным видом кивнула головой. Она помогла ему расстелить одеяло и стала с интересом наблюдать за процессом розжига костра по-кораровски. Арктюр сделал из камней небольшой круг и высыпал в середину белых кристаллов из мешка. Затем он поджог их зажигалкой. Кристаллы вспыхнули ровным зелёно-голубым пламенем. Элли приблизила свои руки к огню, проверяя, действительно ли от него идёт жар.

– Даже огонь другой, – улыбнулась она и взглянула на Арктюра.

– Согреем кофе? – спросил он и улыбнулся в ответ.

Он достал небольшой кофейник и подставку с длинными ножками, позволяющие ставить её прямо над кристаллами. Затем он налил в кофейник воды из бутылки и всыпал туда горсть порошка из пакетика. Они уселись рядом на одеяло и уставились на огонь.

– А у меня кое-что есть для тебя с Земли. Подарок, – встрепенулась Элли, доставая шоколадный батончик из кармана. – Мартин сказал, что у вас нет шоколада.

– Ух ты, – обрадывался Арктюр, принимая угощение. – Спасибо.

Он порвал упаковку и откусил кусочек от полурасплавленного батончика.

– Как вкусно, – сказала он, чавкая от удовольствия. – Я про шоколад только в книжках читал.

Видя, как он откусывает от батончика и, сведя брови, внимательно разглядывает срез, Элли залилась хохотом.

– Что? – недоумевающе уставился на неё Арктюр.

– Забавно, как ты рассматриваешь каждый укус, прямо как Мартин, – ответила Элли, прикрывая рот рукой.

Арктюр смутился и быстрым движением закинул остатки себе в рот. Но тут же опомнился.

– Надо было, наверное, тебе оставить? – сказал он, ещё больше смущаясь. – Это может быть последняя шоколадка на всей планете.

– Обойдусь, – махнула рукой Элли.

Она легла на спину, чтобы лучше видеть аврору и звёзды. Во время полёта на дирижабле баллон закрывал часть неба, не давая насладиться полной картиной.

– Ты хотел бы вернуться на Землю? – спросила Элли.

– Не знаю, – пожал плечами Арктюр, проверяя кофейник. – Там так много людей. Конечно, интересно было бы посмотреть на свою родину, но не думаю, что хотел бы там остаться. Я здесь уже привык.

– А я скучаю по своему домику, – вздохнула Элли.

– Уютный у тебя домик, – подтвердил Арктюр. – Из него музей сделали.

– Что?! – Элли аж приподняла голову.

Арктюр улёгся рядом.

– Что будешь делать, если Элден не сможет тебе помочь? – спросил он. – Тебе совсем здесь не нравится?

– Незнаю, – пожала она плечами. – Глупо не попробовать все варианты. Что я здесь буду делать?

– Можешь тоже стать учёным, – ответил Арктюр. – Или инженером. Найдём на Кораре полезные ископаемые, построим шахты, заводы. Может, однажды сделаем ракету и полетим к следующей звезде. Или даже галактике.

– Огромные у тебя планы, – улыбнулась Элли.

Кофейник запыхтел. Арктюр поднялся, разлил кофе и протянул Элли стакан. Из рюкзака он вытащил половину кекса и положил на одеяло.

– Жаль, что у вас нет молока, – вздохнула Элли, беря кусок кекса.

Бодрящий напиток был как нельзя кстати после долгой физической нагрузки. Кристаллы уже почти догорали и пламя стало совсем бесцветным.

14. Уга-Чага

– Хочешь, научу тебя управлять дирижаблем? – вдруг предложил Арктюр.

– Хочу, – кивнула Элли.

Они собрали лагерь и погрузили вещи в дирижабль.

– Я уже немного умею, – призналась Элли, пристёгиваясь за капитанским креслом. – Правда, всё ещё трудно держать курс на одной линии. Постояно вихляю.

– Со временем учишься его чувствовать, – приободрил её Арктюр. – Главное, не пытаться слишком сильно командовать, и он начнёт тебя слушаться.

Элли подняла дирижабль на достаточную высоту. На этот раз вырулить на курс было гораздо легче.

– Если хочешь, поспи. Я-то весь день продрыхла, – предложила Элли. – Я буду держать курс на твою звезду.

– Нам надо… в одном месте сделать небольшой крюк, – признался Арктюр. – Скоро будет территория культистов. Нам нужно будет объехать их поселение.

– Они опасные? – испугалась Элли. – Альбина сказал, что их коммуна распалась.

– Они превратили её в притон, – поджал губы Арктюр. – Злачное место. Лучше держаться от них подальше. Никогда не знаешь, что может прийти им в голову. Держи пока курс на звезду. После расщелины нужно будет повернуть направо на 45 градусов.

– Во что они верят? Зачем взорвали маяки? – спросила Элли, всё ещё обеспокоенная близкой опасностью.

– Они называют себя вестниками, – ответил Арктюр. – Они пьют ядовитую воду с червяками и думают, что так общаются с богом.

– Альбина сказала, что червяков есть нельзя, – озадаченно сказала Элли.

– Червяки выделяют вещества, которые разьедают породу, – пояснил Арктюр. – Из продуктов разложение они берут всё им необходимое. Если съесть червяков, то технически они просто не переварятся и выйдут в неизменном виде. Но те вещества, которые они выделяют, довольно токсичны для человека.

Впереди показался тёмный зев расщелины, который находился перпендикулярно их курсу. Подлетая ближе, Элли увидела несколько голубых огоньков на самом дне.

– Что это? – спросила она, поворачивая на 45 градусов, согласно инструкции. – Похоже на костры.

Арктюр высунулся из гондолы почти на полкорпуса, всматриваясь вниз.

– Заметили нас? – дрожащим голосом спросила Элли.

– Неужели они нас ждали? – злобно проговорил Арктюр.

– Может они нас не видели? – с надеждой спросила Элли. – Просто отдыхают на природе. Попробуем спрятаться?

– Надеюсь, ты права. Давай поменяемся местами, – предложил Арктюр, повернувшись к ней.

Они неловко перелезли друг через друга, держась за широкие ремни крепления баллона.

– Попробуем спрятаться за той высокой грядой, – сказал Арктюр.

Он направил дирижабль к спасительному укрытию. Они дружно налегли на педали, стараясь как можно скорее скрыться из виду.

– Ты тоже это слышишь? – спросила Элли, внимательно прислушиваясь. – Мне кажется, я что-то слышу.

Звук пропеллера мешал разобрать странный ритмичный гул, идущий откуда-то сверху. Элли отстегнула ремни безопасности и высунулась подальше из гондолы, чтобы разглядеть за баллоном небо над ними. Ничего не было видно.

– Слышу, – опять озлобился Арктюр. – Нас ждали. Значит, кто-то проболтался.

Теперь низкий и гулкий звук стал совсем легко различим.

– Уга… чага… уга… чага… – равномерно и ритмично доносилось откуда-то сверху и позади.

– Сволочи, – прорычал Арктюр.

– Ластик, ты что-нибудь видишь? – от волнения голос Элли дрожал.

– Они прямо за нами, – ответил Ластик. – Прячуться в нашей мертвой зоне. Их семеро.

– Уга… чага… уга… чага… – звук становился громче.

Наконец преследователи выровнялись с ними по высоте, и Элли смогла увидеть позади дирижабль с чёрным баллоном. Он был намного больше их, и людей там явно было больше, чем положено. Звук исходил от пассажиров, сидевших в креслах, которые громко повторяли свою мантру и ритмично крутили педали в унисон. Прямо на бортике гондолы стоял парень в чёрной пыльной одежде и расплывался в безумной улыбке. По всей видимости, это был их капитан. Правой рукой он держался за сетку баллона, а левой, казалось, дирижировал оркестром.

– Вперёд, мои псы войны! – орал он во всю глотку, протягивая свою руку в направлении Элли. – Уга! Чага! Уга! Чага!

– Скоты, – рычал Арктюр.

– Сможем оторваться? – Элли уже выбивалась из сил, крутя педали.

– Нет, – отрезал Арктюр. – Это шестиместный дирижабль с двумя винтами. Нам никак от них не уйти.

– Быстрее, мои стражи хаоса! – кричал злодей в исступлении, артистично вздымая левую руку. – Покажите им мощь нашей адской орды! Растерзаем этих несчастных, неведающих, заблудших овец! Оросим святую землю дождём из крови жертвенных агнцев! Их судный час настал! УГА! ЧАГА! УГА…

Он всё быстрее повторял мантру, заставляя своих «стражей хаоса» крутить педали быстрее. Чёрный дирижабль стремительно поравнялся с ними, и Элли уже могла разглядеть людей в гондоле. Это были в основном молодые люди и подростки в оборваной одежде. За штурвалом сидела девушка с русыми сальными волосами и, смотря строго вперёд, как робот, повторяла мантру за всеми.

В руке у капитана показался абордажный крюк с верёвкой на конце.

– На штурм небес! – бешенно орал злодей. – Их оплоты рухнут под нашим напором и мы испьём их крови и пожрём их тела!

Арктюр попытался увернуться, но дирижабль не мог делать быстрых манёвров. Капитан ловко метнул крюк, и тот зацепился за борт прямо рядом с Элли. Он занял удобную позу, перекинув правую руку в локте через ремень крепления, чтобы иметь возможность использовать обе руки, и начал тянуть добычу на себя.

– Попробуй отрезать верёвку, – посоветовал Ластик, наблюдая за происходящим своими чёрными глазками, торчащими из-за борта гондолы.

Элли пошарилась в кармане и выудила оттуда свой швейцарский перочинный ножик. Она судорожно начала перерезать верёвку. Верёвка была тонкой, и ей удалось это сделать довольно легко. Обе гондолы резко качнулись в стороны, так что злодей едва удержал равновесие. Арктюр начала резко снижать высоту, чтобы уйти с линии атаки.

– Ах вот вы как?! – рассердился капитан, цепляясь за сетку, чтобы не упасть. – Ну тогда не будет вам никакой пощады! Взметнитесь ввысь, мои крылатые всадники апокалипсиса!

Чёрный дирижабль быстро взмыл вверх и исчез из поля зрения.

– Что им от нас надо? – Элли вся дрожала от страха. – Зачем они это делают?

– А зачем вы меня ограбили? – злобно ответил Арктюр. – Развлекаются.

– Что нам делать? – с округленными от ужаса глазами спросила Элли.

– Ластику лучше спрятаться, – торопливо ответил Арктюр.

Не успел он этого договорить, как сверху, слева от них, послышался громогласный хор команды дьявольского дирижабля, озлобленной своей последней неудачей.

– УГА-ЧАГА-УГА-ЧАГА-УГА-ЧАГА… – очень быстро повторяли они.

– НА ТАРАН! – яростно вопил их капитан.

Вот зачем они улетели вверх: чтобы набрать скорость и протаранить своих несчастных жертв. Нос гондолы чёрного дирижабля с размаху врезался в их борт со стороны Арктюра. Ремень, державший сетку баллона слева, лопнул, и их закрутило волчком. Если бы не ремни безопасности, то они бы попросту вывалились наружу. Арктюр до упора нажал на руль высоты, чтобы спуститься как можно ниже и обеспечить мягкое падение. Управлять дирижаблем было уже невозможно.

– Держись! – крикнул Арктюр.

Это было последнее, что услышала Элли перед чудовищной силы ударом о скалы. Она потеряла сознание.

15. * * *

– Наш трофей! – радостно громыхал чей-то голос над Элли.

Она приоткрыла глаза. Кто-то её схватил и положил себе на плечо. Голова раскалывалась. Краем глаза она увидела Арктюра, без сознания лежащего на камнях.

– Отпустите их дирижабль, – услышала она чьё-то распоряжение.

Элли увидела, как их голубой дирижабль, с болтающейся на трёх ремнях гондолой, медленно уплывает в небо. Она опять потеряла сознание.

16. Священная Хаома

– Элли, – послышалось откуда-то издалека. – Элли, у тебя всё в порядке?

Звук исходил из наушников. Это был Ластик.

– Вроде бы да, – ответила она, открывая глаза и пытаясь понять, где она находится.

– Что ты сказала? – рядом стоял главный злодей и, улыбаясь, смотрел на неё сверху вниз.

– Не говори ему про меня, просто молча слушай, – послышался голос Ластика в наушнике.

– Где я? – спросила Элли, оглядываясь вокруг.

Это была какая-то огромная пещера, озаряемая мерцанием кристаллов в стенах и пламенем костра посередине. Полукругом перед костром сидели члены команды чёрного дирижабля и с интересом разглядывали её. Справа от них стоял невысокий каменный алтарь с какими-то чашами, блюдами и кубками. По середине алтаря, на постаменте, возвышалась каменная статуэтка обнаженного мужчины с головой льва. Его тело было обвито змеёй, а сзади виднелись крылья.

– Меня зовут Макс, – представился улыбчивый злодей и замер в глубоком поклоне. – А это мои демоны, – не разгибаясь, он указал на свою команду.

– Что вам от меня надо? – испуганно спросила Элли, пятясь к сталагмиту у себя за спиной. – Что с Арктюром?

– Он в порядке, – услышала она в наушниках Ластика. – Он сейчас бежит за дирижаблем.

– Мы не причиним тебе зла, Элли, – произнёс Макс. – Мы лишь хотели поприветствовать тебя на Кораре подобающим образом.

– Ничего себе, тёплое приветствие, – нахмурилась Элли, трогая шишку у себя на голове. – И что теперь?

– Я смог нажать рычаг высоты и опустить дирижабль вниз, – продолжал шептать Ластик. – Но его успело отнести воздушными потоками довольно далеко от нашего места крушения.

– Мы лишь хотим насладиться твоим обществом, – улыбка не сходила с лица Макса. – Показать тебе настоящую Корару.

– Пока тяни время. Мы скоро придём на подмогу, – шептал Ластик. – Попробуй выяснить как можно больше информации о своём местонахождении.

– Что это за пещера? – спросила Элли.

– Это наше скромное убежище, – невозмутимо ответил Макс. – Мы любим проводить здесь время. Садись поближе к костру, не бойся.

Элли подползла поближе и села у огня. Команда не сводила с неё любопытных глаз. Ей стало не уютно. Макс взял с каменного алтаря золотой кубок, украшенный драгоценными самоцветами, и подошёл к невысокому камню, напоминающим формой бочонок. На поверхности камня образовалось нечто вроде купели, в которую стекала жидкость с потолка пещеры. Он зачерпнул оттуда и приблизился к девушке с русыми волосами. Она приняла кубок двумя руками и сделал глоток. Затем она передала его соседу справа. Когда кубок сделал полный круг, Макс принял его обратно и подошёл к Элли. Он смиренно опустился перед ней на одно колено и протянул двумя руками кубок, наполненный мерцающей жидкостью.

– О, благородная странница с далёких и неведомых звёзд, – продекламировал он с торжественным пылом, взгляд его переливался неподдельным восхищением. – Позволь мне предложить тебе этот священный дар нашей скромной планеты, символизирующий наше глубокое почтение и приветствие.

– Ничего не пей, – послышалось в наушнике.

Элли приняла кубок и заглянула внутрь. В толще жидкости можно было различить полупрозрачных существ вытянутой формы, размером едва в сантиметр. Вот вы, значит, какие – инопланетяне. Не так она себе представляла эту встречу. Ну что? Здравствуйте, одноклеточные представители внеземной цивлизации. Горячий привет вам с Земли. Элли решила притвориться, как будто она пьёт. Она приложила кубок ко рту и лишь слегка дотронулась верхней губой до жидкости. Макс принял кубок назад, встал на ноги и одним глотком осушил его до конца. Затем он воздел руки вверх и закатил глаза.

– Возрадуйтесь, о вестники! – торжественно проговорил он. – В наших рядах прибыло!

Вестники, как по команде, начали издавать низкий мычащий звук. Один из них в середине достал из-за спины массивную кварцевую чашу, поставил её перед собой и начал вязко водить по кромке толстой палочкой. Чаша начала издавать низкий мерный гул. Макс уселся рядом с девушкой и прижался к ней плечом. Руками он обхватил свои ноги, положил подбородок на колени и тоже уставился на костёр. В одно мгновение вся команды потеряла всяческий интерес к Элли.

– И что? – озадаченно спросила Элли. – Так вы общаетесь со своим богом?

Вестники молчали и только продолжали смотреть на костёр, вслушиваясь в мелодичный гул кварцевой чаши. Где-то неподалёку журчала вода. По временам раздавался всплеск капель, падающих с потолка в купель.

Ну вот, поставили шишку, сломали дирижабль, а теперь еще не разговаривают. Она подползла поближе, пытаясь разглядеть, чего они там увидели в костре. Пламя, яркое и таинственное, излучало неземные оттенки бледно-голубого и изумрудно-зелёного света, создавая фантастическое зрелище. Отблески его красок играли на гладких гранях стены пещеры, подчёркивая необычную красоту этого удивительного места. Кристаллы на стенах пещеры переливались множеством оттенков, благодаря отражению пляски пламени, словно миллионы маленьких зеркал, отражающих свет разноцветных факелов. Тени углублений и выступов на стенах создавали замысловатый кружевной узор. Ветер, проникающий сквозь скалистые трещины, легко раздувал пламя, заставляя его танцевать и мерцать ещё ярче, наполняя всю пещеру своими магическими оттенками и тёплым сиянием.

– Зачем вы взорвали маяки? – не унималась Элли. – Во что вы верите?

Макс лениво перевёл на неё свой взгляд.

– Вот смотри, – произнёс он, загребая в руку горсть пыли от кучки кристаллов рядом. – Если я кину эту пыль в костёр, какова вероятность того, что искры от пламени сложатся в воздухе, скажем, в изображение твоего лица?

Он бросил кристаллическую пыль, и над костром взмыли мириады ярких искр, хаотично поднимаясь к самому потолку пещеры.

– Ну, в целом, вполне вероятно, что после бесконечного числа попыток мне это удастся, – ответила Элли. – Это же вроде бы любимый пример креационистов. Ты клонишь к тому, что нас создал бог? Что вероятность совпадения столь многих условий, необходимых для возникновения жизни на Земле ничтожно мала и сравни чуду? Идеальная гравитация, идеальное расстояние от Солнца и так далее?