Путь сквозь тьму

– Целеустремлённость – это хорошо, – тщательно пережёвывая бутерброд, прокомментировал Михаил.

– Иначе нельзя, – согласился Глеб. – Постепенно литературное творчество переставало быть просто забавой, становясь чем-то большим. Да и я взрослел, многое переосмысливал в своей жизни. Примерно лет через восемь появились первые публикации. Потом – дипломы, грамоты… Пришло понимание, что первичен не сюжет, а общий посыл, заложенный в произведение. Действия лишь дают возможность раскрыться персонажам, проявить свою сущность, увлечь читателя. Да и сами персонажи должны быть не просто живыми, гармонично вписывающимися в изображаемую среду, но и жить, меняться по ходу повествования. Многое брал с себя, со знакомых…

В тридцать один год вступил в Союз писателей. А с позапрошлого года начал издавать свои книги. Вот, как-то так…

– Слушай, здорово! – искренне восхитился Михаил. – А знаешь, что твои книги продаются далеко от Ростовской области? Я свою, к примеру, купил в Подмосковье.

– Да, они представлены в нескольких книжных сетях. Интернет творит чудеса. Кстати, пока не забыл, пойду принесу обещанный сборник.

Глеб встал и уверенной походкой вышел из комнаты. Воспользовавшись его отсутствием, Маргарита сполоснула посуду и убрала со стола крошки. Михаил всё это время сидел молча, о чём-то думал.

– Вот, держи, – вернувшись на кухню, Глеб протянул Михаилу довольно пухлый томик в мягком переплёте.

– Спасибо большое, – искренне поблагодарил Михаил. Ненадолго задержав взгляд на красочной обложке, он раскрыл книгу и стал осторожно перелистывать страницы.

– Чашки в шкафчик поставить? – обернувшись, спросила Маргарита.

– Да, на вторую полку, – ответил Глеб. Он пересёк комнату и остановился возле приоткрытого окна.

– Слушайте, у меня есть идея, – сказал вдруг Михаил. – Давайте завтра шашлыки пожарим. Ты как, Глеб, придёшь к нам?

– С удовольствием.

– Я могу зайти за тобой, – потупив взгляд, предложила Маргарита.

– Вот и отлично, – обрадовался Михаил. – Я уже сто лет не ел домашних шашлыков!

Они просидели около трёх часов. Глеб показал заинтересовавшимся гостям, как устроено письмо по-брайлю и как он работает на ноутбуке, используя специальные приложения, которые считывают с экрана и затем озвучивают всю текстовую и отчасти графическую информацию. Расставаясь, обменялись номерами телефонов.

– Завтра позвоню, как буду выходить, – пообещала Маргарита.

Глеб закрыл калитку и вернулся в дом, а Маргарита с Михаилом медленно пошли по улице.

– Я совершенно ошарашен, – спустя какое-то время произнёс Михаил. – Даже на несколько секунд закрываю глаза, пытаясь сделать пару шагов, и мне становится жутко, хотя и понимаю, что это лишь игра, что её можно в любой момент прервать. А он живёт так. Ежедневно, годами! Да ещё шутит, смеётся. Так спокойно обо всём говорит… И жизнь вполне насыщенная. А ноут с этим бубнящим роботом! Я почти ни одного слова не разобрал, а Глеб легко всё понимает. Как можно работать на компьютере, вообще не видя экрана? С одной лишь бубнилкой. У меня просто в голове всё это не укладывается…

– Я тоже под сильным впечатлением, – только и смогла ответить Маргарита.

Дойдя до ближайшего перекрёстка, они остановились. Лёгкий ветерок приятно щекотал лицо и шею, шаловливо игрался прядками волос. Вдалеке натужно лаяла собака. Откуда-то доносился ароматный запах свежеиспечённого хлеба.

– Так, – сказал Михаил, – расскажи мне, где у вас тут можно купить свежее мясо?

– Вообще-то на рынке, – задумчивым голосом произнесла Маргарита. – Но он давно уже закрыт.

– А магазины какие-нибудь, супермаркеты?

– Я не уверена, что там будет.

– Посмотрим.

Маргарита пояснила брату, как пройти до ближайшей торговой точки.

– Там, если что, спросишь. Или давай я с тобой схожу, – предложила она.

– Сам сбегаю. Хочу шашлык, как наш дедушка делал. Помнишь?

– Угу! Только его ведь надо в вине замачивать.

– А у тебя нет?

– Откуда? Ладно, ты иди, а я у соседей поспрашиваю, может, у кого осталось немного. И, Миш, я ведь совсем не рассчитывала… – Маргарита смущённо опустила глаза, густо заливаясь краской.

– Ты о деньгах? – догадался Михаил.

– Ну да… У меня всё до копейки расписано…

– Не переживай, сестрёнка, – Михаил легонько тронул её за плечо. – У меня есть.

– Мишка, у тебя уши как в детстве краснеют, – засмеялась женщина.

– Да ну тебя, – смутился мужчина. – Ну всё, я пошёл. Если что, позвоню.

И он быстро зашагал в указанном сестрою направлении.

Маргарита подождала, пока Михаил скроется за поворотом, и медленно пошла домой. Её мысли вновь вернулись к Глебу. Женщина шла вдоль домов, купающихся в оранжево-алых лучах заходящего солнца, и любовалась чарующими переливами красок, размышляя о том, что совсем рядом живёт человек, лишённый возможности всё это видеть. В его мире нет восхитительной зори, когда далеко на востоке робкий солнечный лучик вдруг разрывает чёрное покрывало ночи, и хлынувшая за ним волна нежного света стремительно рассеивает вязкий сумрак. Нет девственно-голубого, бездонного неба с причудливыми облаками, вальяжно плывущими по зыбкой кромке. Нет грандиозных небесных пожаров и таинственных теней в часы заката. В его мире ничего этого нет, там лишь беспросветная тьма…

Маргарите вдруг вспомнилось, как ещё маленькой, она впервые увидела слепого: пожилой мужчина в чёрных очках на застывшем лице медленно шёл по тротуару, громко выстукивая перед собой громоздкой палкой. Тогда она испугалась и убежала. Сегодняшняя встреча с незрячим человеком вызвала в ней совершенно иные ощущения. Женщине казалось, будто спустя длительную разлуку, она вновь очутилась рядом с такой близкой, родственной душой…

Вернувшись в дом, Глеб также долгое время оставался под сильным впечатлением от минувшей встречи. Он медленно ходил по комнатам, казалось, осиротевшего дома. Пустота давила. Никак не получалось окунуться в привычный жизненный уклад. Остро чувствовалось одиночество. Хотелось вернуться в совсем ещё недавнее прошлое и опять очутиться в приятной компании Михаила с Маргаритой, услышать их голоса, смех. Вновь ощутить душевное тепло и необыкновенную лёгкость. В присутствии нежданных гостей он будто вынырнул из вязкого полузабытья, полной грудью вдохнув свежий воздух, а теперь – вернулся в затхлое, душное помещение с невыносимо гнетущей тишиной.

– Да, они очень хорошая пара, – произнёс Глеб.

Он остановился и крепко прижался горячим лбом к прохладному стеклу книжного шкафа.

5.

Всю ночь Глеб страдал бессонницей. Едва погрузившись в дремотное забытье, он вновь открывал глаза, каждый раз чувствуя какую-то смутную, необъяснимую тревогу на душе. С трудом дождавшись половины седьмого, он горячо помолился, наскоро сделал утреннюю зарядку и, зевая, прошёл на кухню. Настенные часы, казалось, тикали особенно громко. Да и все прочие звуки были немного иными: более чёткими и какими-то резкими. Порой они неприятно давили на слух, и Глебу хотелось хотя бы на короткое время скрыться от них в полной тишине, затаится в вакуумном бункере, чтобы окончательно прийти в себя. «Хорошо, что Рита за мной зайдёт, – подумал Глеб. – В таком состоянии тяжело куда-то идти…» Он немного постоял, машинально считая секунды, затем включил электрочайник и стал готовить завтрак.

Маргарита позвонила около половины десятого.

– Я уже иду, – поздоровавшись, сказала женщина.

– Хорошо, выхожу, – ответил Глеб.

Он выключил ноутбук, на котором успел набрать и отредактировать пару страниц ранее написанного текста, и стал торопливо одеваться. Когда Глеб вышел из дома, Маргарита уже ждала возле калитки.

– Пойдём?

Глеб молча кивнул. Маргарита осторожно взяла его под руку, и они довольно быстро зашагали по грунтовой дороге.

Спустя какое-то время Глеб остановился и сложил трость.

– Ты не против, если я так?

– Как тебе удобно.

Глебу было непривычно и в то же время очень приятно идти под руку с симпатичной женщиной. Не видя глазами внешность Маргариты, он сердцем чувствовал внутреннюю красоту своей спутницы. В его груди то и дело разливались волны горячей нежности. Всё вокруг казалось каким-то особенным, праздничным. Неожиданно налетевший ветерок бросил прядь Маргаритиных волос Глебу на плечо. Они легонько защекотали шею. Глеб счастливо улыбнулся.

– Как дела? – поинтересовалась Маргарита. – Ты сегодня какой-то молчаливый.

– Задумался немножко. А так всё нормально. Утром успел набрать часть текста, – охотно поделился Глеб.

– Тот, что ты нам вчера читал?

– Угу.

– Пришлёшь мне на почту, когда полностью допишешь?

– С удовольствием. Будешь моим Этцелем.

– Кем? – не поняла Маргарита.

– Этцель – первый читатель и редактор многих романов Жюля Верна, – пояснил Глеб. – Я всегда мечтал, чтоб и у меня был такой человек.

– Понятно. Ну, хорошо… А мы вчера замариновали мясо – Мишка сумел его найти. Сейчас он ветки для костра собирает.

Михаил встретил их возле двора. В одной руке он держал топор, в другой – увесистое полено. На лице мужчины отпечаталась глубокая задумчивость.

– Как успехи? – подходя, спросила Маргарита.

– Отлично! Хватит костра на три, – бросая деревяшку, ответил Михаил.

– Ого! Зачем так много?

– Пригодится. Привет, Глеб.

– Здорово.

Мужчины обменялись крепкими рукопожатиями. На этот раз Михаил уже не испытывал неловкости. Он держался с Глебом, как со старым товарищем.

– Ну что? Вы разводите костёр, а я пока на кухне уберу и буду потихоньку нанизывать мясо, – сказала Маргарита.

– А не рановато? – с сомнением в голосе спросил Глеб.

– Нормально, – заверил Михаил. – Пока порубим, пока прогорит – как раз к двенадцати пожарим.

Маргарита скрылась в доме, а мужчины подошли к горке полусухих веток.

– Так, ты, наверное, пока тут постой, – слегка придержав Глеба рукой, сказал Михаил. – А я быстренько порубаю.

– Давай помогу, – предложил Глеб.

– Не, я сам, – немного поколебавшись, ответил Михаил.

Он активно заработал топором, а Глеб, прикрыв глаза, стал слушать хруст веток да щебет птиц. Его лицо и шею приятно грело по-утреннему ласковое солнце. На душе в эти мгновения царили полное умиротворение и благодать.

– Слушай, Глеб, я вот о чём хотел с тобой поговорить, – сказал вдруг Михаил. – Я ведь журналист. И хотя официально работаю в одной из областных газет, есть очень хорошие выходы на Москву. Немало знакомых среди литературных критиков. Давай мы сделаем о тебе классный материал и попробуем его куда-нибудь пропихнуть. Ты как на это смотришь?

– Я только «за», – обрадовался Глеб.

– Вот и отлично. Только надо этим заняться не откладывая. Я через несколько дней уезжаю.

– В командировку?

– Да нет, домой.

– Домой? – растерянно переспросил Глеб. – А как же жена? Она тоже уезжает? – При этих словах сердце Глеба тревожно сжалось, а под ногами, казалось, слегка дрогнула земля.

– Кто? Жена?! – Михаил громко рассмеялся. – Ну ты чудик! Рита – моя сестра. Двоюродная, – сквозь смех пояснил он. – Хотя, ты знаешь, не будь родства, я бы с радостью на ней женился, – уже спокойным и немного грустным голосом добавил Михаил. – Рита – замечательная девушка с очень горькой судьбой…

Он глубоко вздохнул, а Глеб, отвернувшись будто бы на звук птицы, смахнул со лба испарину.

Михаил, покончив с дровами, сложил их в кучу и чиркнул спичкой. Глеб стоял в нескольких шагах от разгорающегося костра. В огне приятно потрескивали сухие ветки. Временами дым, следуя за меняющимся направлением капризного ветерка, щекотал в носу. Глебу вспомнился родной дом, где они с отцом одно время едва ли не каждые выходные вот так же жарили шашлыки. Николай Иванович, присев на корточки, переворачивал шампуры на мангале, а Глеб стоял рядом, составляя ему компанию. Они обсуждали последние события в мировой политике или экономике, делились своими мнениями, прогнозами. Иногда отец включал в доме музыку, и тогда их беседа крутилась вокруг репертуара того или иного исполнителя, звучавшего из открытых окон. Глеб любил эти часы совместно проведённого времени и сейчас вспоминал о них с лёгкой тоской.

– Принести стул? – спросил Михаил.

– Не, я так. Спасибо.

– Скажи, что тебя чаще всего вдохновляет?

Глеб на мгновение задумался.

– Не знаю, по-разному бывает. Какие-то задумки может музыка навеять, какие-то приходят во время прогулки. Лет десять тому назад написал рассказ, сюжет которого взял из новостей.

– О чём он?

– О двух американских подростках, поспоривших, кто из них после смерти попадёт в рай. Окончилось всё тем, что один застрелил другого.

– Научный эксперимент, – рассмеялся Михаил.

– Типа того.

– Такая дурь, наверно, только американцам и может прийти в голову. Они вообще помешаны на всяких армагеддонах.

– Да глупых людей везде хватает, не только в Америке.

– Согласен. А когда ты начал с себя писать, помнишь? Что подтолкнуло к этому?

– Где-то лет в двадцать, наверное. Я долгое время стеснялся, что ли… Боялся, что в моих героях родные, знакомые узнают меня самого, и это скептически будет ими воспринято. Узнают о каких-то чертах моего характера, взглядах, которые осудят… Не знаю, в общем… О любви, к примеру, лет до двадцати не решался писать. Да и первые попытки оказались довольно робкими. О вере тоже. Герои ранних произведений чаще были из крутых – меня привлекала в то время полукриминальная тематика. Эдакие, знаешь, современные рыцари чести, – Глеб улыбнулся. – Но постепенно я всё же раскрепостился. У персонажей начали появляться мои взгляды на жизнь, мои мысли, суждения. Было немало произведений, в основу которых легли мои мечтания. Затем и реальные истории из собственной жизни стали ложиться на бумагу, какие-то наполовину с вымыслом, а какие-то почти неизменённые.

– Описанные мечтания никогда не сбывались?

– Сбывались, конечно. Это ведь происходит практически с каждым пишущим человеком – поэтом или прозаиком.

– И как ты относишься к такому явлению?

– Сложно сказать. Одно время немного пугало, потом просто перестал об этом задумываться. Знаю, что одни авторы считают, будто писатель способен притягивать события, описывая их, другие – что у творческого человека более тонкий склад души, и он может многое чувствовать. Мне как-то ближе вторая точка зрения. Ведь любой талант дарован нам Богом, и вполне возможно, что Господь даёт возможность пишущему человеку почувствовать что-то, пусть даже неосознанно. Вдохновение ведь тоже приходит от Бога. Если, конечно, оно искусственно не подпитывается различными стимуляторами. Но тогда зачастую и пишется что-то жуткое. Писатель, я же считаю, несёт ответственность за написанное им, поэтому лучше всего просить вдохновение у Господа и писать то, что Он подсказывает.

– Миш, мне начинать нанизывать? – с порога спросила Маргарита.

– Ещё минут пятнадцать, – ответил Михаил. – Иди пока к нам.

Маргарита приблизилась к костру. Михаил поправил угли и подкинул в огонь ещё несколько поленьев.

– В какое время суток ты чаще пишешь? – вновь обращаясь к Глебу, спросил он.

– Сейчас больше по утрам. Не знаю, на свежую голову как-то легче сосредоточиться, погрузиться в описываемую атмосферу. А так бывает по-разному.

– Чем-то помогаешь погружению?

– Музыкой разве что. У меня есть несколько сборников спокойной инструментальной музыки, под которую хорошо пишется. Выбираю подходящие треки, надеваю наушники и работаю.

– У тебя такие колоритные описания получаются. Если бы не был знаком с тобой лично, никогда бы не подумал, что ты слепой.

– Многое на воспоминаниях основывается, – вздохнув, ответил Глеб. – Они и представлять помогают.

– Можно нескромный вопрос? – немного помолчав, спросил Михаил.

– Задавай.

– Как ты потерял зрение?

– Оно у меня с рождения было слабым. Один глаз полностью перестал видеть после устранения птоз верхнего века. Во время такой, по сути, косметической операции мышцу немного подтягивают, чтобы веко не прикрывало глаз больше необходимого. Врач параллельно решила провести какой-то эксперимент, и он, к сожалению, окончился неудачно. Уже дома открылось кровотечение, а потом глаз и вовсе перестал видеть. Мне тогда года четыре было… – печально вздохнул Глеб.

– Капец, – произнёс Михаил.

– Судить таких врачей надо! – с чувством воскликнула Маргарита.

– Бог ей судья, – немного помолчав, сказал Глеб. – Зрение всё равно не вернуть. Отвечать злом на зло или просто держать в сердце обиду – значит себя же и разрушать. Как бы ни было трудно, нужно прощать. Господь в своё время всех рассудит. Тем более, что все мы ошибаемся, и не исключено, что наши ошибки отзываются такой же болью в чьём-то сердце… А второй глаз, – нервно сглотнув слюну, продолжил он, – хоть и слабо, но видел почти до шестнадцати лет. Я мог писать, читать. На велосипеде носился, и, когда это случалось, со сверстниками гулял почти на равных. Лишь в сумерках они всё ещё бегали, а я шёл домой… А в переходном возрасте был скачок в росте, и глазные болезни обострились. Лопнул сосуд, случилось кровоизлияние. Отёк рассосали, но пошла катаракта. Оказалось, что эта плёнка расположена слишком близко к основным сосудам – если их во время операции задеть, глаз придётся удалять. Сейчас он ещё живой, есть слабое светоощущение.

– Неужели нельзя ничего сделать? – поинтересовалась женщина.

– К сожалению, нет. Мы были и в Москве, и в Уфе – нигде не берутся.

– Но как же так? Сейчас такая развитая медицина. Вон даже сердце пересаживают! А тут – какой-то глаз!

– Глаз несоизмеримо сложнее, – пояснил Глеб.

– Ладно, Рит, давай нанизывать мясо, – сказал Михаил, в очередной раз переворачивая угли, – у меня всё готово.

– Я поняла. Сейчас принесу.

Поправив прядь волос, упавшую на глаза, молодая женщина лёгкой поступью побежала в дом.

6.

Шашлык, как говорится, получился на славу – мягкий, в меру жирный, не жилистый. Маргарита приготовила не менее вкусный салат из домашних овощей и зелени. Михаил разлил по стаканам остатки вина. Вынесли из дома стол и обедали на улице, что лишь усиливало и без того разыгравшийся аппетит. Во время трапезы Михаил продолжал расспрашивать Глеба, а тот охотно отвечал на все его вопросы.

– Ты хоть запоминаешь? – поинтересовался Глеб.

– Память натренированная. Да и диктофон в смартфоне включил, – признался Михаил. – Я сегодня-завтра всё обобщу и скину тебе на e-mail черновой вариант.

Они просидели часов до четырёх. Затем Маргарита проводила Глеба домой.

Находясь под глубоким впечатлением от прошедшего дня, Глеб долгое время ещё сидел во дворе. Удобно разместившись на скамейке, приставленной к стене слегка покосившегося душа, он слушал шелест листьев, щебетание вечерних птиц, отдалённый гул машин. Как и большинство незрячих, не имея возможности созерцать окружающий мир, Глеб машинально сосредоточил внимание на звуковой палитре. Прикрыв глаза, вновь отдался радужным мечтаниям о многодетной семье и совместных путешествиях по разным уголкам России. Глебу ещё с детских лет очень хотелось побывать в городах Золотого кольца и в Сибири. Эти два региона так и манили к себе его романтическую душу.

Когда солнце окончательно скрылось за крышами ближайших домов и стало ощутимо холодать, Глеб нехотя поднялся и прошёл в дом. Выпив кружку хорошо тёплого чая, он рассеянно пролистал в смартфоне дайджест последних новостей и, горячо помолившись, лёг спать.

Всю первую половину следующего дня мужчина посвятил работе над романом. Писалось легко и с удовольствием. В наушниках негромко играла красивая лирическая музыка. Глеб отчётливо представлял описываемую картину. Казалось, он сам был там, среди своих персонажей. Мысли текли непрерывным потоком, будто их кто-то диктовал. Глеб едва успевал записывать слова, столь ладно складывающиеся в гармоничные предложения, удивлялся так удачно найденным формулировкам. Стопка исписанных листов стремительно росла, а разрозненные эпизоды, обрастая мельчайшими подробностями, соединялись в целостное повествование.

– Отличное погружение, – разминая уставшую руку, довольно произнёс Глеб. – Теперь надо всё это набрать и отредактировать. Слава тебе, Господи!

Отдыхая, он зашёл на сайт литературно-художественного интернет-журнала «Камертон». Среди новых публикаций практически сразу заметил свой очередной рассказ.

– Здорово! – обрадовался Глеб. – В июле будет ещё две тысячи.

В последние месяцы его дела уверенно шли в гору. Редакторы литературных журналов охотно брали новые рассказы, за многие из них даже выплачивая гонорар. Заметно росло количество подписчиков в социальных сетях, что положительно сказывалось не только на просмотрах постов, но также позитивно отражалось на частоте и размере донатов. Более частыми становились и продажи книг. А на прошлой неделе Глебу написал главный редактор сразу нескольких санкт-петербургских изданий, которого заинтересовали статьи Глеба на окололитературную тематику. Кирилл Андреевич предложил вести авторскую колонку на коммерческой основе. Вообще Глеб писал эти статьи для продвижения собственного сайта. У него даже мысли не возникало о том, чтобы предложить материал какому-то изданию, поэтому столь неожиданное предложение вызвало лёгкое замешательство. Но, поразмыслив, Глеб согласился и теперь ждал, когда Кирилл Андреевич пришлёт ему на подпись договор.

Глеб вновь перечитал список свежих публикаций в «Камертоне» и довольно потёр руки. И без того отличное настроение стало ещё лучше.

После обеда, когда жара понемногу начала спадать, он сходил к ближайшему терминалу, чтобы пополнить интернет. Провайдер, предоставляя неплохое соединение, всё же заметно отставал от ростовских конкурентов в плане сервиса и технического обслуживания клиентов. Впрочем, это частая проблема любых компаний, развивающих свой бизнес в малых городах и посёлках, но Глеба ничуть не расстраивало подобное обстоятельство, скорее наоборот – он был рад возможности лишний раз выйти в город.

На обратном пути Глеб решил немного прогуляться по предвечернему Сальску. Включив на смартфоне адаптированный навигатор, он не спеша шёл по малознакомым улицам, мысленно отмечая различные ориентиры, которые объявлял в блютус-наушнике синтезированный голос. Иногда останавливаясь, Глеб упоённо вслушивался в окружавшие звуки. После многочасовой работы за ноутбуком, где каждое действие сопровождается монотонным голосом синтезатора, прикосновение к живой природе вызывало в его душе горячий отклик, по-детски непосредственную радость. Очень хотелось, чтобы мгновения истинного счастья длились как можно дольше, но ни что в этом мире не бывает вечным. Заметно устав и проголодавшись, он с неохотой свернул на хорошо знакомую улицу, по которой обычно возвращался домой. После того, как немного подкрепился омлетом и парой бутербродов с колбасой, Глеб обнаружил в вайбере сообщение от Маргариты: «Привет! Как твои дела? Как прошёл день?» – спрашивала молодая женщина. «Привет! Всё отлично. Недавно вернулся с прогулки, – ответил Глеб. – А у вас с Мишей?» – «У нас тоже всё хорошо. Я весь день стирала, готовила кушать, убирала в доме. А Миша чинил крышу в сарае, а то она протекала. Сейчас он пишет про тебя статью. А я пойду умоюсь и буду ложиться спать: устала очень…» – написала Маргарита в следующем сообщении. «Давай. Спокойной тебе ночи, Рит, и самых добрых, светлых снов!» – пожелал Глеб. «Спасибо большое, и тебе! Ангела Хранителя!» – «Благодарю!» – Глеб счастливо улыбнулся. В груди приятно ёкнуло сердце. «Надо, кстати, завтра тоже уборкой заняться», – подумал он.

Глеб уже хотел поставить на зарядку смартфон, как вдруг на вайбер пришло очередное сообщение: «Чуть не забыла! – писала Маргарита. – Мишка послезавтра уезжает. Пойдёшь со мной провожать его?» – «Я не против», – быстро набрал Глеб. «Хорошо, мы тогда зайдём за тобой».

Утром, как и было запланировано, мужчина взялся за генеральную уборку. Он во всех комнатах тщательно вытер пыль, пропылесосил подстилки, диван и кресла, вымыл пол и окна. Глеб никогда не был ярым любителем уборки, но сегодня наводил порядок с необъяснимым удовольствием, хотя временами и отвлекался на сообщения Михаила, в которых тот задавал дополнительные вопросы для интервью. А ближе к полудню неожиданно раздался звонок от него:

– Я тут подумал, что так будет проще. Запишу наш разговор, а в поезде расшифрую, – пояснил Михаил.

– Хорошо, давай, – согласился Глеб.

– Скажи, для чего ты пишешь?

– Сложный вопрос, на который так вот сходу и не ответить. Понимаешь, это как часть меня. Это как воздух, что ли, – дыхание задержать можно, а вот совсем перестать дышать нельзя. Так и у меня с литературным творчеством – душа требует.

– Своего рода духовная пища? – предположил Михаил.

– Да, наверно. Мне нравится сам процесс создания цельных, духовно наполненных произведений из отдельных слов, разрозненных мыслей, конструирование, если можно так выразиться, ярких, цепляющих эпизодов, подбор наиболее подходящих слов, чтобы с их помощью передать различные изображения, чувства, эмоции… Я в этом нахожу своё призвание. Литература позволяет мне хоть что-то отдавать, делиться частичкой своей души. Я понемногу познаю многогранность жизни, подмечаю черты различных человеческих характеров, запоминаю разные истории и затем делюсь этим с читателями. А когда пишу, и сам о многом задумываюсь, что-то переосмысливаю. Как-то так, не знаю… Быть может, Господь дал мне возможность писать, чтобы я через литературу мог другим помогать справляться с какими-то жизненными ситуациями, сложно сказать.