Пароль «Питер»

– Да…Да…Прошу прощения… – быстро пришёл в себя подполковник. – Пройдёмте.

После беседы подполковник Мулин проводил своего нового сотрудника в специально освобождённый для него кабинет и, вернувшись в свой, занялся разбором накопившихся дел. Но, выведенный из состояния задумчивости уже входившими к нему на планёрку оперативниками и следователями, понял, что ничего так и успел изучить, потому что всё это время думал о новом странном психологе, о котором замолвил слово сам Каргин, дав определённые установки, странные установки. С Михаилом они давно дружили, поэтому ни о каких подставах с его стороны речи идти не могло. А значит, в целом беспокоиться было не о чем. И тем более не стоило лезть в его дела, о которых иногда лучше было бы и не знать для спокойного сна. Своих рабочих моментов хватало. Но, тем не менее, эта Соболь А.Р., которую он действительно изначально принял за мужчину, бегло пройдя по документам, оказалась вдвойне необычным специалистом. Несмотря на хрупкий вид вполне ещё молодой девушки, её взгляд был пронизывающим, будто сканирующим. А голос, несмотря на бархатность, уверенно чётким, направляющим и даже где-то приказным, словно не он подполковник, а она. И всю эту гамму ощущений он пережил за каких-то двадцать минут общения с ней. Странно…Всё это было очень странно. А чутью его ещё никогда не подводило.

Стандартное утреннее совещание прошло быстро. За ночь ничего требовавшего личного контроля руководства не произошло, а вот по незакрытым делам отчитываться пришлось по полной. Но, закончив на положительной ноте предвкушения получения повышения до начальника убойного отдела всеми любимого капитана Романа Демидова, Мулин пригласил зайти новоиспечённого сотрудника для представления и оглашения плана работы. Зная отношение к таким проверкам своих коллег, да и сам не испытывая радости от ежегодных подтверждений своих умственных способностей и психологической адекватности, подполковник сделал предупреждающее послание в напоминание о важности того, что напишут потом о них в отчёте, и о важности соблюдения субординации.

Вновь прибывший психолог капитан Соболь, окинув кратким, но профессионально мгновенно запоминающим взглядом всех присутствующих, представилась и, ёмко обозначив план и задачи, подвела итог под знакомством:

– Таким образом, сегодня я проработаю список штата. И уже завтра будет вывешено расписание приёма по часам и пофамильно. Ну, а начать я предлагаю с вас, Алексей Владимирович. Так сказать, показать пример, – на этом она слегка приподняла уголки губ и чуть наклонила голову в сторону подполковника, попробовав смягчить напряжённую ситуацию.

Алина задержалась на работе на два часа. Расписание необходимо было вывесить уже утром, а перед этим подготовить нужные материалы. Кроме того, она делала шифрованные пометки в своём блокноте. Как она и предполагала, встреча оказалась совсем не радушной. Некоторые уже откровенно агрессивно проявили себя. Некоторые сделали фальшиво отстранённый вид. Кто-то пытался защититься сарказмом и неуместным, даже пошло-грубым юмором. Женщины отнеслись не столько с опаской за предстоящую проверку, сколько элементарно ревностно…И это тоже было в рамках нормы…поведенческой нормы человека.

Алина делала пометки таких активистов с целью разработки наилучшей стратегии поведения. Ей нужно было отработать месяц без происшествий и как можно тише. А значит, помимо основной работы требовалось ещё и сглаживать острые углы и приструнять новое окружение, чтобы оно её «не сильно окружало». Собственно, проблема вливания в новый сформированный коллектив – это стандартная ситуация для любой сферы. А прохождение ежегодного тестирования – это всегда стресс даже для руководства. Поэтому её задачей было как можно быстрее пройти эту критическую точку и не дать ей перерасти в катастрофу. А целью было выжить, в прямом смысле слова.

«Ракета» за окном поменяла своё цветовое обличие. Если вчера она была сине-красная, то сегодня эти огни сверкали пятьюдесятью оттенками белого. Вечером Алина расположилась в кресле на балконе и проверила почту. Письмо от мужа уже ожидало её прочтения. Самые нежные слова, которые он когда-либо говорил ей, теперь были преобразованы в текст. Она будто кожей ощутила его успокаивающие прикосновения и ласковые поцелуи, которые когда-то, как броня, защищали её и от недоброжелателей, и от всех сомнений в правильности своего выбора. Но по разлучившему их вопросу снова ничего сказано не было. Ответив на любовную часть теми же искренними чувствами, этот первый рабочий день она изложила коротко и сухо, без сопутствующих ему проблем. Его тоже не должно было беспокоить её положение. По крайней мере, оно точно было лучше, чем у него. Как только электронный голубь улетел от Алины Рартнер к мужу, уже Александра Соболь взяла блокнот с записями и несколько раз его внимательно прочитала. Перебирая фамилии, зашифрованные в только ей понятные символы и основные характеристики личности людей, успевших так или иначе проконтактировать с ней, она начала анализировать. А затем плавно перешла к тому, что случилось в конце рабочего дня.

Слежку от работы до метро и попытки слежки в подземке она заметила сразу. Что усложнило и увеличило по времени путь домой. Поэтому вопрос: «Кто за этим стоит: местные по личным мотивам или всё-таки план Рартнера не сработал и её нашли?» – вышел сейчас на первое место.

Алина встала с кресла и подошла к окну. Она смотрела в ночь на переливы света и теребила золотую подвеску в виде ангела, которую при переодевании выправила поверх домашнего костюма. В повседневной рабочей жизни она зачастую прятала его под формой. А сейчас и тем более не стремилась показывать, держа ближе к сердцу. Этот кулон сейчас был единственным украшением, единственным напоминанием и единственной ниточкой, связывающей её с той жизнью. С её настоящей жизнью. Обручальное кольцо пришлось снять. Она проносила его всего сутки. Рартнер забрал его и надел себе на цепочку, на шею, сделав своим оберегом. У неё же остался только маленький ангел с хрустальными крыльями. Это был подарок от Юрия Латынина, сделанный после той спецоперации, где он оказался на грани жизни и смерти. Официальный подарок по официальному поводу на день рождения, с неофициальным признанием своих чувств и открыткой со словами «Теперь он будет тебя защищать, как ты нас». С разрешения и благословения ничего не подозревающего Рартнера, Алина приняла это. А ребята из его отряда спецназа, чью жизнь она, получается, так же спасла, подарили ей часы. На задней стенке была выгравирована надпись «Сестрёнке». Ком слёзной горечи, образовавшийся во рту, только силой большой воли и вытренированной выдержкой удалось ей сдержать при них. Но она действительно с благодарностью приняла этот презент и с гордостью носила новое имя «сестрёнка», которое закрепилось за ней между ними. Рартнер тогда не стал скрывать её заслуг и, ещё больше возгордившись, выхлопотал ей звание майора, не обращая внимания на нелестные отзывы и очередные сплетни по поводу их союза.

Но не часы и не звание было наградой для Алины. И не их с тех пор берегла она как зеницу ока. Маленький ангел из рук человека со шрамом стал для неё больше, чем просто дорогое украшение. Она практически не снимала его, тактильно ощущая и мысленно обращаясь к нему в любой сложной ситуации. Она верила, что через него тот, кто никогда не сможет быть рядом, всегда услышит её и поможет. И это был не её муж.

***

Во вторник, завтракая под утренние новости, фоном доносимые из телевизора, но внимательно отслеживаемые на предмет знакомых фамилий, ещё пока Алина, но уже почти Александра, повторяла про себя, как мантру, правила её нынешней жизненной организации: рабочую неделю проводить как можно тише, без участия в жизни отдела; ночевать при необходимости в испанских апартаментах (тот номер, в котором она была по приезде, всегда будет её ждать); пользоваться в большей степени подземным транспортом, не подъезжать на такси к дому, каждый раз путать следы; выключать телефон, выходя с работы и включать только утром по дороге; в выходные не использовать рабочую симкарту. Главные пункты: никаких личных контактов, никакой дружбы, никаких откровений, только выполненная работа в рамках рабочего времени; контроль каждого шага, каждого движения, каждого слова; цель – ожидание, срок – месяц.

– И не сойти с ума, – выходя, саркастично усмехнулась она своему отражению в зеркале в прихожей.

Запахнув плащ и щёлкнув дверной замок, ещё больше выправив осанку и приподняв голову, уже Александра Романовна Соболь уверенно спускалась на лифте в паркинг. Сегодня её путь лежал через зелёную ветку метро.

Мулин Алексей Владимирович

Должность: начальник отдела

Звание: подполковник

Возраст: 60 лет

Первичные вводные: добросовестность, самокритичность, умеренная требовательность, авторитетность…

Александра прописывала карточку к анкете, которую заполнил подполковник Мулин, только что покинувший кабинет. Беседа прошла хорошо. Кажется, тестируемый даже смог расслабиться и вполне себе искренне улыбался. Бархатный, спокойный, мягкий и одновременно уверенный тембр голоса психолога делали своё дело. Кроме того, его психотип она определила совершенно точно и без труда «нажимала» на нужные клавиши в разговоре.

«С руководством проблем быть не должно», – мысленно рассуждала она, вспоминая ещё и его заместителя Зубова Владимира Ефимовича, который пожелал пройти процедуру первым. И показался ей самым нейтральным в её отношении человеком на данном этапе.

– Можно? – Аккуратно постучав, дверь приоткрыл пожилой мужчина в форме. Он смотрел чуть с улыбкой. Дружеской и где-то даже отцовской улыбкой.

– Иван Фёдорович Журбин? – почему-то она его сразу узнала, хотя ни на фотографиях, ни на планёрке вчера его не видела.

– Верно, Алина Александровна или, точнее, Александра Романовна, – тихонько закрыв за собой дверь, слегка усмехнулся он.

– Да, лучше – Александра. Можно просто Саша. Так будет правильнее, – сглотнув небольшой ком в горле, образовавшийся от произнесённого её настоящего имени, Алина слегка улыбнулась. Весь его облик и плавность тона, подкреплённая мудростью взгляда, несмотря на строгость формы, представляли ей доброго, рассудительного и умного человека. Человека, на лекциях и на опыте которого выросло не одно поколение сотрудников, ныне даже высокопоставленных чинов, как рассказывал ей муж. Сам же он предпочёл и дальше приносить пользу людям, напрямую контактируя с ними в роли следователя. – Только у меня сейчас другой человек по расписанию назначен. Саблин…Вадим Саблин.

– Да-да, я знаю. Так они ведь с Демидовым Романом Александровичем на задержание выехали. Он попросил поменяться с ним. Я думал, он и вас предупредил.

– Нет. Мне не сообщили. Но это и не удивительно, – слегка недовольно вздохнула она, понимая долю предвзятости и игнорирования её со стороны оперативников. – Тогда присаживайтесь, конечно. Прошу.

– Давайте я чай сделаю, – стандартно начала Александра, уже подойдя к тумбе с чайником, чашками и сладким, которые специально приготовила заранее.

– Красивая, – по-доброму улыбался мужчина, кивая в знак согласия, – и умница. Женя другую и не мог выбрать.

– Спасибо, – снова запнулась она, вспомнив мужа, и опустила глаза.

– Нда…вот оно как бывает… – вздохнул Иван Фёдорович и взял чашку, поставленную перед ним. А затем без стеснения и протоколов, по-дружески продолжил: – Ну ничего, Саша, не падайте духом. Если он что решил, значит, так и надо делать. А уж мы поможем, чем сможем. Вы адрес наш с Ниной Алексеевной знаете?

– Нет. Женя не сказал. Если только в личном деле… – немного растерялась Александра от такой близости. Близости душ, понимания почти без слов и ощущения родственности, как и говорил Рартнер.

– Ну так вот, запишите и приходите в любое время. Мы с Ниной Алексеевной всегда рады будем, – с доброй грустью в голосе продолжал собеседник.

– Я не знаю…наверное, не стоит. Это может быть опасно. Женя только про звонки говорил. И то только в случае большой необходимости.

– Ничего-ничего. Мне-то уж что. Я уж своё отвоевал. Да и вы аккуратно, потихоньку. Нина очень рада будет с вами познакомиться. У нас и фотографий с Женей много сохранилось. Вам, небось, интересно будет посмотреть. И всё не одной в чужом городе.

– Спасибо большое. Я подумаю, – чуть больше улыбнулась Алина, всё равно смущаясь непривычной теплоте со стороны незнакомого ей человека. Но добросовестное выполнение рабочего плана всё равно было на первом месте и запускало автоматический режим серьёзности: – Может, тогда начнём?

Волнений и опасений за результаты психологической экспертизы у этого собеседника не было. Он деликатно, но с большим интересом рассматривал девушку, задающую ему вопросы, и давал шутливо-жизненные ответы, сам изучая её реакцию.

– А на ребят вы, Александра Романовна, не обижайтесь. Не любит наш брат вашего брата. Так уж заведено. Но они все профессионалы своего дела и люди хорошие. Давно с ними работаем, – на прощание обернувшись уже в дверях, всё с той же улыбкой закончил Иван Фёдорович.

Систематизируя полученные данные, а точнее, слова Журбина и начальства, взвешивая все за и против, она решила перестроить график. И теперь вместо оперативного отдела оставшиеся три дня должны были занять сотрудники делопроизводства и рядовые. Следственный отдел начинал следующую новую неделю, а вот ребят Демидова и его самого пришлось оставить «на сладкое». Потому что его неформальная анкета, составленная на основе мнения коллег, случайных фраз, непосредственно поведения, а также, возможно, им же и организованной слежке, выглядела так:

Роман Александрович Демидов

Должность: старший оперуполномоченный

Звание: капитан

Возраст: 33 года

Первичные вводные: лучший оперативник района, а может, и всего города. Местами безрассудно смелый, принципиальный, самоуверенный, решительный, настойчивый, местами горделивый, но честный и справедливый. Аналитический склад ума, умение налаживать работу в коллективе. Имеет непререкаемый авторитет среди своих коллег. Не боится начальства. Ждёт очередного звания и должности. Безответная любовь со стороны старшего делопроизводителя Плесецкой Анны Петровны (в разводе, 27 лет). Роман с журналисткой…этап начальный, первого свидания ещё не было. «Женат» на своей работе.

«То есть, если найти подход и договориться с ним, то остальные, в частности, самые активные участники её сопровождения из его команды: Дацо, Калганов и Жуков должны утихомириться», – делала заключение Александра.

***

В последний рабочий день этой первой и самой сложной недели, так же как и во все предыдущие дни, пришлось покататься по станциям, сменив три направления. Краем глаза она всё-таки заметила наблюдавшего за ней и пытающегося это скрыть человека. И уже она сама теперь внимательно следила за ним некоторое время. А когда её цель была достигнута – она и в этот раз узнала в преследователе одного из оперативников отдела, можно было уже и «сбросить хвост». Несмотря на то, что Алина не часто пользовалась метрополитеном, когда раньше приезжала сюда с Рартнером, питерская подземка оказалась для неё очень знакомой, довольно простой и даже уютной. Она в первый же день запомнила все основные направления, а при выходе из вагонов быстро осматривалась и перемещалась в нужную ей сторону.

Накопив за неделю мешок психологического напряжения от самоконтроля, самозащиты и сдерживания всех видов эмоций, после работы Алина отправилась в фитнес-центр, о котором ей писал муж. Спорт всегда помогал ей восстановить свой внутренний баланс. А полная самоотдача, как и в работе, помогала поддерживать и укреплять и без того стройное тело. За всё время с момента отъезда никакой возможности сбросить этот груз не было. Пятница первой рабочей недели подходила для этого как нельзя лучше.

Владелец клуба Георгий Дрожин оказался моложе генерала Рартнера лет на пять. Солидный мужчина спортивного телосложения, бывший боксёр сохранил рельефность форм и явно продолжал скрупулёзно следить за этим и дальше. При этом внешне он излучал спокойствие и безмятежность. И даже показался ей немного растерянным. Скорее всего, это было связано с откровенным удивлением видом и возрастом жены своего друга. Кроме Каргина, для встречи её фотографию Рартнер не показал никому, ограничившись только письмами или звонками. Но, преодолевая вскружившие голову мысли, Дрожин гостеприимно и аккуратно любезно провёл встречу, показал свои владения и оформил абонемент на совершенно другую фамилию, как и договаривался с мужем собеседницы. Он даже сделал ей карту от зала, который использует для собственных тренировок, что Алине было крайне удобно, ведь ей нужно было избегать лишнего внимания любыми способами. Тем не менее взгляд, переполненный интересом, был зафиксирован ей и тут же оценён на предмет опасности. Результатом чего вышел её мягкий отказ на его предложение о личном тренерстве. Она лишь поблагодарила за приём и за обеспечение всем необходимым. Георгий хоть и был впечатлён знакомством, но его давняя дружба с её мужем не давала нарушить нейтральность состояния.

***

Мышцы приятно потягивало от проведённой сегодня работы с ними. Сейчас свет на панорамном балконе небольшой квартиры на двадцать пятом этаже был приглушён. Глаза отдыхали на мягком голубоватом тоне сегодняшней башни-свечи, идущим плавными волнами то вниз, то вверх. Хозяйка в халате после душа неспешно пила чай и подводила итоги первой недели после того, как обменялась чуткими, любовными успокаивающими письмами с мужем.

Поглаживая своего золотого ангела на шее, Алина отмечала вполне удовлетворительные результаты, насколько они были возможны в столь некомфортных обстоятельствах для всех них за такой короткий промежуток времени. За эти семь дней она максимально изучила все дела, в частности, основной должностной сетки отдела. И ежедневно продумывала подходы к каждому новую человеку в зависимости от собранной информации. Так быстрее можно было влиться в коллектив и попытаться стать незаметной его частью, когда пик острых углов пройден и всё снова становится рутиной. У кого-то на это уходят месяцы, у неё же такой роскоши не было.

Каждая её фраза и взгляд, обращённые к коллеге, имели чёткую направленность и определённый посыл. Межличностные отношения она также без труда незаметно считывала по вербальным и невербальным признакам сотрудников. А при проведении тестирования легко делала переключения на нейтральные темы, вследствие чего многие развивали беседы, погружаясь глубоко в личное, сами того не замечая. При этом Александра никогда сама не переходила этой тонкой грани и всегда держала дистанцию. А многих даже сама останавливала, если они уже собирались перейти на более неформальное общение, опять же, делая это неосознанно. Остальные по мере работы, согласно графику приёма, должны были повторить их опыт.