скачать книгу бесплатно
Потапыч. Да-а!.. Склочница, матершинница.
Журналистка. Ну, что вы…
Потапыч. Как, вас еще не покрыла? Покроет.
Журналистка. А все же за нею дела.
Потапыч. Дела? А что дела. Дела без выгоды не бывают. Когда вот преследовали за всякую мелочевку, люди не поленились, подсчитали, каков у нее доход.
Журналистка. С чего же это?
Потапыч. Как с чего, со сданной посуды. Это сейчас пакеты, а раньше бутылки были с цветными крышечками… Пробовали тогда обложить ее налогом, она такой мат-перемат подняла… Ну, естественно, жильцы защитили. Вы что, записываете, что ли?.. Аппарат включен?
Журналистка. Да.
Потапыч. А кто разрешил? Я согласия своего не давал.
Журналистка. Это моя работа.
Потапыч. Ишь вы, какие своевольные стали…
Журналистка. Свобода слова.
Потапыч. Свобода… Ладно, прощаю.
Журналистка. Ваше имя-отчество?
Потапыч. Боженков фамилия, Виктор Потапыч.
Журналистка. Здесь давно живете?
Потапыч. С блокады. А вам зачем?
Журналистка. Интересно.
Потапыч. Не знаю, не знаю, что во мне интересного… А с какой целью?
Журналистка. Да вы не бойтесь.
Потапыч. Нет, пережито, конечно, много…
Журналистка. Где?
Потапыч. Так здесь же, вот тут…
Журналистка. И в блокаду?
Потапыч. Всю войну. (Приосанившись.) Я в краснознаменной ленинградской милиции служил…
Журналистка. Ну, расскажите что-нибудь о войне.
Потапыч (приняв значительный вид). 22 июня одна тысяча девятьсот сорок первого года гитлеровская Германия вероломно напала на Советский союз, нарушив мирный труд советских людей. Началась Великая отечественная война советского народа, закончившаяся полным разгромом гитлеровской Германии.
Журналистка. А что, тележка вот так и стоит, и никто не ворует?
Потапыч. Не было такого случая.
Журналистка. Так что все-таки она за человек?
Потапыч. Кто? Серафима?.. Чумовая старуха.
Журналистка. Муж у нее есть?
Потапыч. Му-уж?..? (Усмехнувшись.) А у вас есть муж?
Журналистка. Есть.
Потапыч. Журналист тоже?
Журналистка. Звукооператор.
Потапыч. Ну, а кто у вас верховодит?
Журналистка. В семье? Не знаю… Мужчина, наверное.
Потапыч. Ну, так какой же у нее может быть муж? Так. О ком речь?
Журналистка. О муже.
Потапыч. Да причем тут муж? Обо мне или о ней? Давайте определимся.
Журналистка. А вы оба меня интересуете.
Потапыч. Ну так… продолжать?
Журналистка. Продолжайте.
Потапыч. Включен?
Журналистка. Постоянно.
Потапыч. А вот это напрасно.
Журналистка. Почему?
Потапыч. Напрасно.
Журналистка. Живой разговор.
Потапыч. Может проскочить всякое.
Журналистка. Вырежем.
Плтапыч. Ну, разве что… Продолжаю. (Тоном докладчика.) Вероломное нападение дало противнику некоторые преимущества и, несмотря на большие потери в живой силе и технике, неприятельские полчища быстро продвигались на западном и северо-западном направлении… от них если смотреть, то, естественно, на восток… Неинтересно?
Журналистка. Неинтересно.
Потапыч. Жаль. (Пауза.) Давно собирался.
Журналистка. Что?
Потапыч. Подвести некоторые итоги. Имею собственную точку зрения на ход Великой отечественной войны.
Журналистка. А вы напишите.
Потапыч. Написал. (Достает из кармана тетрадку.)
Журналистка. Посылали?
Потапыч. Посылал. Да разве пробьешься? Всюду мафия.
Журналистка. А вы расскажите, как здесь было, во дворе.
Потапыч. А что во дворе? Это же – двор. Жильцы. Пусть дворник рассказывает.
Журналистка. Я у Серафимы поспрашиваю.
Потапыч. А она кто? Уборщица в магазине. А я – офицер. Закончил в звании старшего лейтенанта. Заслуги имею. Правительственные награды…
Журналистка. Я сегодня еще не завтракала. Пойду в магазин, куплю кефиру. Заодно о Серафиме поспрашиваю. (Уходит.)
Потапыч. Видите, ей про награды. А ее уборщица интересует.
С верхних этажей спускаются на веревках несколько корзин. Появляется Серафима с тележкой. Закладывает провизию в корзины. Потапыч тащится за ней.
Потапыч. Серафима.
Серафима. Чего тебе.
Потапыч. Слышь, Серафима, скоро я слягу.
Серафима. Давно пора. В штаны еще не ходишь?
Потапыч. Не хожу. Будешь мне носить?
Серафима. Еще чего.
Потапыч. Носи, Серафима.
Серафима. У тебя есть кому.
Потапыч. До меня ли им дело?
Серафима. Мне-то что.
Потапыч. С тобой спокойней.
Пауза. Корзины плывут вверх.
Прости, Серафима. Я теперь тебя понял. Ты знаешь, кто ты, а, Серафима? Ты единственная из них – коммунистка, никого не осталось, все переродились, мать их так!
Серафима. Ах ты, старая проститутка! Не ты ли клеймил меня мелкобуржуазным элементом? Налога на меня требовал.
Потапыч. Ну что ж, что называл, я так думал. Не я один, тогда многие так думали. Время было такое. Была генеральная линия, Серафима.
Серафима. Вот теперь засунь ее себе, знаешь куда… (Отходит.)
Потапыч(плетется за ней). Значит, другим будешь, а мне нет… Я буду лежать там заброшенный, а ты не заглянешь?..
Серафима. К тебе высоко.
Потапыч. Оставишь подыхать одного, Серафима?
Серафима. Как же… подохнешь…
Потапыч. Что ж моя за доля такая! (Всхлипывает.) Никому не нужен. Никто не выслушает… (Достает платок, утирает слезы.)
Серафима. Пожалей, пожалей себя.
Потапыч. Подумаешь – что в итоге?
Серафима. Ну, и что?
Потапыч. Так… щепотка чего-то… горько-соленого.
Серафима. Неужто покаялся?
Потапыч. Как сказать… Что я честно долг выполнял – не жалею. Но что мое усердие не пошло на доброе дело – признаю. (Пауза.) Ты вот по квартирам ходишь – как у людей?
Серафима. У всех то же самое.
Потапыч. У всех, Серафима.
Серафима. Ах, противный ты мужик, никогда ты мне не нравился.
Потапыч. Ну-ну…
Серафима. Идешь, бывало, самодовольный, ухмыльчивый.
