С.О.У.Л.

На углу старого здания я увидел выцветшую табличку: «Хохловский переулок».

– Сюда, – Роман завернул за угол, и нашим глазам предстал покосившийся дом с широким крыльцом. Доски высохли от времени, лак на них давно истёрся. Рома забарабанил в широкую железную дверь, рядом с которой висел маленький люмен.

– Кто это? – дверь открыла миниатюрная светловолосая девушка в мешковатом латаном-перелатанном комбинезоне не по росту. У неё было бледное измождённое лицо, свидетельствовавшее о нелёгкой жизни. За спиной девушки прятался лохматый мальчишка лет восьми на вид, одетый в толстый мужской свитер чуть ли не до пят.

– Ин! – Роман порывисто обнял незнакомку за тонкие плечи.

– Боже мой, Рома! Сколько же мы не виделись? – она со смехом отстранилась и оглядела нас с Димкой. – Входите скорей!

Мы вошли в тесную прихожую, где пахло пылью и мокрой штукатуркой. Скорее всего, когда-то здесь был бар или кафе в деревенском стиле. Массивные деревянные колонны подпирали низкий потолок; большая комната была перегорожена листами фанеры, кое-как прибитыми к потолочным балкам. В комнате побольше было два низких окна, занавешенных чем-то разноцветным и блестящим. Подойдя ближе, я разглядел, что это длинные нити, сплетённые из фольги и пищевых обёрток.

– Дорис, к нам гости! – крикнула Ин. Послышались грузные шаги, и из соседней каморки медленно вышла пухлая старушка в выцветшей куртке с логотипом «Сочи-2014» и в нескольких юбках, выглядывавших одна из-под другой.

– Кто это, кто это? – близоруко щурясь, спросила старушка. – В первый раз вижу!

– Да ладно тебе, Дори, – Роман улыбнулся и заключил её в объятия. – С тобой мы давно знакомы. Ты любишь лапшу из «Вок» и группу «Imagine Dragons». А по пятницам ты пересматриваешь «Доктора Кто».

– Верно… – удивлённо сказала Дорис и взглянула более доверчиво. – Ты же Вова, да?

– Рома. А это мои друзья – Дима и Толик.

– Ох, где-то у меня было… – Дорис, не договорив, поспешила в свою каморку.

– Гляди-ка, скоро она запомнит твоё имя, – улыбнулась Ин. Однако улыбка вышла невесёлой.

– Сестрёнка, у меня кое-что есть для вас, я за этим и приехал! – Роман пошарил в карманах брюк и выудил зеленоватую пластиковую карточку.

– С ума сошёл? Это же почти месяц в супермаркете! – запротестовала Ин. Но Рома бесцеремонно сунул карточку ей в руки.

– Возьми. Мне скоро сделают новую.

Лицо девушки тут же просветлело.

– Теперь мы сможем взять целую тубу «Мяса-6»! И белковый суп… и даже, наверное, шоколад! Арни давно просил… – она с нежностью взглянула на растрёпанного пацанёнка, сидевшего в углу со сломанным игрушечным роботом в руках.

Тут вернулась Дорис, неся с собой какую-то бутылку, наполовину наполненную тёмной жидкостью. Водрузила её на покосившийся деревянный стол и принялась колдовать у закопчённой плитки.

– Почему у неё имя такое странное, Дорис? – вполголоса спросил я у Ромы.

– На самом деле её зовут Татьяна, – отозвался мой друг. – Просто однажды её сбила машина, и она потеряла память. Ей трудно запоминать и новые вещи тоже…

– На мамин мозгочип загрузили чужую память, – добавила Ин, расставляя на столе одноразовую посуду. – Конечно, это нельзя назвать нормальной памятью… это история одной киношной женщины, немного похожая на её собственную. Но зато мама помнит, что у неё есть дочь и внук, только она нас называет по-другому.

– Да, – со вздохом сказал Рома, – поэтому Дори часто вспоминает своего мужа Антонио, который зарабатывает миллионы нефтяным бизнесом. Она думает, что однажды он приедет и заберёт свою семью из этих трущоб.

– А мой настоящий папа умер, – тихо сказала Ин. – Я ещё в школу ходила. Но зато мама надеется… Садитесь, сейчас будет ужин.

– Рома, в следующий раз, когда соберёшься сюда, предупреди заранее! – Димка толкнул его локтем. Роман слегка покраснел.

– Извини, я не должен был…

– Погоди, дослушай! У меня дома два блока пайкового хлеба лежат, я его лучше тебе отдам!

– Спасибо, – Роман виновато улыбнулся: мол, не сообразил, что поделаешь.

Мы устроились за столом на шатких табуретках. К нам нерешительно подошёл Арн. Оглядел, смущённо посасывая палец. Рома сгрёб его и усадил к себе на колени, взлохматив жёсткие торчащие волосы на макушке.

– Ин, вы же подавали заявку на чип? В августе, вроде, ещё?

– Да, они уже прислали ответное письмо. С печатью, – Ин пошарила на низкой полке и чуть дрожащей рукой протянула Роме помятый серый конверт с алой гербовой печатью. Димка присвистнул: бумажные письма приходят лишь в крайне важных случаях и от очень высоких инстанций.

Роман вынул письмо и быстро пробежал глазами печатный текст. Лицо его помрачнело.

– Отказ? Снова? Но почему? – он недоверчиво взглянул на Арна. – Ведь АС-показатели8 почти в норме!

– В том и дело, что «почти», – грустно усмехнулась Ин. – Не хватает всего каких-то маленьких процентов. Арну могли бы поставить Первый уровень, закрыв глаза на небольшую разницу в цифрах, вот только ему уже одиннадцать.

Всё было ясно. Тест на определение уровня дети проходили в семи – восьмилетнем возрасте. После этого им вживлялся мозгочип, с которым они проходили семилетний учебный курс, включавший в себя адаптацию к устройству, обучение сбору информации, тренинги по работе с майндвебом, ну и параллельно – загрузку в память базовых знаний по всем наукам, в том числе и стандарта русского литературного языка (для чистоты речи). После этого каждый получал список профессий, которые мог освоить со своим уровнем, и выбирал одну из них, по которой трудился всю оставшуюся жизнь. Обучение профессиональным навыкам длилось ещё три года, после чего молодые специалисты тут же приступали к работе.

Всё бы ничего, но по новому закону, введённому два года назад, детям после одиннадцати лет уже нельзя было вживлять чипы, если это не было сделано ранее, поскольку в городе проводился учёт всех жителей, и на каждую возрастную категорию уже было рассчитано число доступных рабочих мест. Спрашивается, почему раньше это никого не волновало?

– Он же вовсе не особенный, – дрогнувшим голосом произнесла Ин. – Просто не такой прыткий. Я читаю ему каждый вечер и рассказываю всё, что знаю. Арни всё понимает. У него очень светлая голова, – она улыбнулась. – Говорят, если давать ему развивающие игры, то он догонит своих сверстников. К примеру, он хорошо проходит лабиринт и кубик-рубик может собрать. Я тут подала ещё одну заявку, мы через месяц пройдём ещё один тест. А если нет, то нас отправят в Институт Полезности. Это ведь тоже неплохо, правда?

Я мысленно вздрогнул. Институт Полезности распределял людей в такие места, где они ценились не выше животных. В лаборатории, к примеру, где на людях тестировали новые препараты, искусственные органы и ещё чёрт знает, что. Такая работа неплохо оплачивалась, вот только не было никаких гарантий, что подопытный проживёт долго. Была ещё работа в цирке, но о ней я слышал совсем немного. Вроде бы, там готовили бесстрашных трюкачей, способных балансировать на грани жизни и смерти, чтобы повергнуть в трепет зрителей, которые так любят острые зрелища.

Я взглянул на Арна. У парнишки была незавидная судьба. Всего лишь потому, что его мозг был не способен работать с чипом.

Наконец ужин был готов. Мы втроём отказались от скудной похлёбки, объявив, что сыты. Дорис кормила Арна с ложки, а Ин до блеска вычищала пакет из-под белковой каши. Увидев мой вопросительный взгляд, она смущённо пояснила:

– Мы собираем пустую посуду. Если наберётся много пустых пачек, их можно обменять на одну полную.

Я поспешно отвернулся, сознавая, что живу в раю, по сравнению с ней.

– А как твои успехи в играх? – спросил Роман у девушки, чтобы завязать разговор.

– О, вы играете в игры? – оживился Димка.

Ин кивнула.

– Здесь недалеко от нас построили несколько ангаров с имитаторами. Ничего особенного – виртуальный бокс, бадминтон, бег…

– Всё это смешно, – подал голос я. – Люди впадают в гипно-сон и подключаются к виртуальной реальности, чтобы сделать то, что можно делать и вживую!

– Тал, ты не понимаешь… – отмахнулся Рома.

– А вот я согласна, – улыбнулась Ин. – Я бы с удовольствием побегала сама или подержала в руках настоящие мячи и ракетки. Но, к сожалению, у нас здесь совсем нет места для игр, а доступ на площадки верхних уровней стоит дорого. Зато за выигрыш в имитаторе иногда платят. Можно неделю жить.

– Я слышал, на Втором уровне есть павильон с космическими миссиями, – сказал Димка. – И цены там вполне демократичные.

– О, это «Империя игр», правильно? – обрадовалась Ин. – Я там бываю иногда. Совсем недавно прошла все миссии в «Колонии 126». Это про экспедицию на Марс и войну с пришельцами. У нас была очень хорошая команда – к сожалению, я не знаю этих людей в реале. Мы отлично помогали друг другу, придумывали стратегии, да и вообще… – девушка обвела затуманившимся взглядом комнату, скудный стол и наши лица. – Иногда кажется, что всё настоящее – там. В играх мы носим доспехи, заключаем союзы, общаемся. Попробуй, подойди к кому-нибудь на улице и попроси что-нибудь сделать – точно в Исправитель заберут. А в игре ты, вроде как, кому-то нужен и сражаешься за добро…

– Философский вопрос нашего времени, – отозвался Димка. – Что лучше: спасти парочку миров в игре или прожить жизнь в реальном мире так, как получается? Наверное, я вас понимаю.

Подоспел чай. Дорис предложила всем тёмной настойки из бутылки, но, судя по запаху, она давно уже перебродила, поэтому мы отказались. Роман принёс откуда-то облупленную гитару и засел в углу, задумчиво перебирая струны:

– «О, моей жизни сегодня грозит буря. Если не найду приюта – точно пропаду…»9

– В нашем свадебном путешествии Антонио так здорово играл на банджо! – мечтательно протянула Дорис. Глаза старушки подозрительно блестели.

– Не эту ли? – Рома затянул какой-то испанский романс, и Дорис к нему присоединилась, периодически делая глоток настойки. Я с удивлением смотрел на эту странную парочку.

Димка сидел на низкой тахте у стены, Арн свернулся калачиком у него на коленях. Мой друг рассеянно гладил ребёнка по голове, а Ин то и дело улыбалась, глядя на него и раскачиваясь в такт Роминой игре.

Наконец Дорис спохватилась, что внука давно пора укладывать спать, и, пошатываясь, вышла из-за стола, звонко чмокнув Романа в щёку напоследок.

– Пора и нам, – смущённо сказал тот.

– Я провожу вас! – с энтузиазмом вызвалась Ин.

Мы вышли из дома в сумрак ночной улицы.

– Я кое-что хочу показать вам, – Ин поманила нас за угол. Она остановилась в широком переулке возле стены дома, выкрашенной облупившейся голубой краской. На кирпичах был приклеен барельеф из белого камня, изображавший странного человека с головой ящера, одетого в длиннополые одежды, в подобии щетинистого шлема на голове и с большими крыльями за спиной, как у ангела. В левой руке он держал то ли ведро, то ли корзину, на которой была выбита надпись: «My name is space»10.

– Ух ты! – присвистнул Димка. – Никогда такого не видел!

– Я думаю, это хранитель, – Ин смущённо улыбнулась. – Иногда я прихожу сюда и прошу, чтобы стало лучше. И помогает.

– Ты когда-нибудь была в церкви? – поинтересовался Рома.

– Нет. В старом городе все храмы закрыты до лучших времён. Но мне рассказывали, что там есть много картинок, где люди с крыльями, и у них все просят… – девушка пошарила в карманах комбинезона и вынула крохотный люмен-искорку с маленькой батарейкой. Зажгла его и закрепила на голове у ящера. Затем как-то беспомощно взглянула на Рому, закусив губу.

– Как думаешь, они ведь одобрят нашу заявку, правда?

Тот молча притянул её к себе.

Глава Вторая

After all is said and done

Gotta move while it’s still fun

Let me walk before they make me run

(Keith Richards «Before they make me run»)11

Пятница выдалась тяжёлой.

Для начала, мне пришлось связаться с двадцатью бывшими пациентами «Youngs» и подробно запомнить их отзывы о нашей компании, а также рассказы о состоянии здоровья и намерениях на будущее – как ни странно, последнее тоже было важно для отчётности: мы должны были знать, какие возможности открываются перед нашими пациентами после лечения и как изменяется их настроение.

Затем я присутствовал на двух операциях по коррекции зрения. Тончайшие нано-линзы приживляются прямо к глазному яблоку. Они бывают нескольких видов. Самые простые и дешёвые – призмы наподобие устаревших контактных линз. Есть более дорогие – с элементами «умной» электроники, автоматически подстраивающиеся под хозяина. И, наконец, линзы-реалити – новейшая американская технология, перенявшая свойства ви-очков. Зрение с этими линзами улучшается многократно, дополняясь способностью произвольно увеличивать и уменьшать видимые объекты, видеть вещи изнутри и переводить любые надписи. По правде сказать, я бы такие себе не поставил, даже будь у меня деньги – всё же, ви-очки куда удобнее, пусть и считаются громоздкими и устаревающими. Во всяком случае, если в них произойдёт сбой, их просто можно снять. А если сбой произойдёт в твоём глазу… впрочем, производители всех этих технологий в один голос утверждают, что вероятность сбоя настолько мала, что риска никакого нет. Кто их знает…

После обеда в моей голове раздалось назойливое жужжание. В памяти тут же всплыл Ромин номер.

«Не сейчас», – отрывисто подумал я. На мне лежало ещё несколько десятков отчётов, и мне хотелось приступить к ним как можно скорее.

«В шесть на Плато», – Роман исчез из моего сознания так же внезапно, как и появился.

Признаюсь, его приглашение меня взбесило. Так уж устроена защитная реакция: пока человек созерцает четыре измерения через ви-очки, а его мозг со скоростью супер-процессора обрабатывает тонны профессиональной информации, все желания живого «я» отходят на второй план. В рабочем состоянии я искренне считал, что являюсь самым серьёзным человеком во вселенной, а все остальные – просто бездельники, валяющие дурака. Особенно Роман, который так толком и не работал никогда, однако, при всей своей безалаберности, умудрялся быть вполне счастливым…

Так, продолжая мысленно досадовать, я взглянул на виртуальные часы. До шести оставалось чуть больше получаса. Ровно в это время заканчивался мой рабочий день. До Плато на авиамобиле – я прикинул – двадцать три минуты сорок шесть секунд. Нет-нет, у меня ещё полно работы. Нужно занести в базу вчерашних клиентов и задокументировать ход операции по пересадке волос. В конце концов, я ответственный работник, и если я буду отвлекаться на глупости, я не только ничего не добьюсь в остаток своей жизни, но и останусь без зарплаты…

Чёртов искуситель.

Коротким мысленным импульсом я вызвал в кабинет Юлию, отлучившуюся на ланч. Мадам дисциплинированный помощник появилась незамедлительно – слава тапочкам-антигравам.

– Ю, срочно, нежелательно, перспективно, длительно, – я отключил очки, снял пластичный обруч с головы и положил оборудование в сейф.

– Необходимо? – уточнила Юлия.

– Определённо. Сообщите Владу, что отчётность на восемь- и девять-шестьдесят пять прервана на пункте сто семнадцать. Доделаю в следующую смену.

– Добро. Принято, – Юлия кивнула, затем улыбнулась краем рта. – Особые условия?

– Конфиденциально, – я кивнул ей и поспешил выйти. Всё же понимающий был у меня ассистент…

Такси ждало меня у стеклянных дверей. До Плато я домчался всего за двадцать минут.

Это был технический куб Третьего уровня с широкой пустой крышей – отличное место для нелегальной парковки. От посторонних глаз площадку скрывали два огромных рекламных щита.

Приземлившись, я увидел вишнёвого Арчи, сиявшего в блеске люменов. По сравнению с ним, старенькая общественная машина казалась чудовищной развалиной.

– Можешь ведь, когда захочешь, – улыбнулся Роман, когда я выбрался из авиамобиля и приблизился. Мой друг стоял в пижонской позе, скрестив руки на груди и прислонившись к борту машины. Волосы его были в высшей степени растрёпанности, от диких расцветок одежды рябило в глазах. На лбу примостился щиток ночного видения, напоминавший старинные авиаторские очки.

– Я понятия не имею, что ты задумал. Учти, я профилонил целых полчаса службы, и представь себе, сколько ещё я мог бы…

– Полезай в кабину, – безапелляционным тоном произнёс Роман и поднял для меня панель.

В полутёмном салоне меня ждал сюрприз. На широком пенотеновом сиденье расположился Димка.

– Привет! – весело сказал он и улыбнулся. Его было не узнать: Димка сменил привычный безукоризненно аккуратный комбинезон на вытертые джинсы, просторную зелёную рубашку и белую футболку с капитаном Америкой на груди. В таком наряде он казался моложе и походил на студента.

– Ага, так это был заговор! – торжествующе сказал я, устраиваясь рядом с ним. Роман хмыкнул и уселся за панель управления. Димка примирительно поднял руку.

– Ещё час назад я ругался почище старого сапожника. Этот хитрец вызвал меня с уточнением «сверхсрочно». Мне пришлось бросить работу с центрической нано-капсулой и нестись сюда на всех парах. Правда, выяснив, в чём дело, я уговорил Рому свозить меня домой, чтобы я смог переодеться и собрать кое-какие вещи, – Димка протянул мне початую бутыль «Джесс» – слабого алкогольного напитка.

– Хватит строить из себя невинных жертв! – Роман запустил бесшумные двигатели и резко взлетел. – Устроим небольшое путешествие. Верну вас в целости и сохранности. – Он вырулил на шоссе.

Только теперь я заметил на сиденье большую сумку, набитую какими-то вещами. Этот злодей явно собирался увезти нас далеко – недаром ему так нужна была мощная машина.

Мы стремительно набирали высоту. Оранжевые закатные лучи залили кабину – Арчи пролетал над центром города, где здания ниже и стоят свободнее. Как завороженный, я смотрел на проплывающие внизу башни Москвы-Сити. Здесь было зелено. Знаменитые сады раскинулись на каждой крыше. Деревья и кустарники слегка покачивались в потоках дующего на высоте ветра; в лучах солнца их ветви казались сплетёнными из тончайшей золотой проволоки.

Предупредительно пискнул сигнал автопилота – мы поднялись до Шестого уровня. Я удивлённо ойкнул. Димка, бросив быстрый взгляд на панель управления, задумчиво произнёс:

– Ох и оштрафуют тебя, если поймают…

Роман довольно заулыбался.

– Не поймают. С документами у меня всё в порядке. А ограничитель высоты… ну, подумаешь – сломался…

Сзади возмущённо засигналили – дерзкая «четвёрка» на заднем бампере Арчи подействовала на местных пилотов, как красная тряпка на быка.

– А в законе не прописано, что нам сюда нельзя! – сварливо отозвался Роман и прибавил газу: – Ох и стар я для всего этого, ребятки!

Миновав несколько кварталов, Арчи нырнул в широкую крытую галерею, образованную глухой стеной торгового центра справа и широкими стеклянными колоннами слева.

– Это единственный путь, по которому можно спокойно попасть за город, – пояснил Рома. – На шоссе стоят кордоны.

Галерея превратились в туннель, слабо освещённый точечными люменами. И тут позади нас раздался гудок, напоминавший пронзительный рёв.

– Поезд… – тихо сказал Димка. Я впервые увидел испуг в его глазах.

Да, нынешний поезд Спиди – это вам не старинная электричка, которая даже до скорости звука не могла разогнаться! Обтекаемая серебристая махина тут же села нам на хвост, и деваться из туннеля, кроме как вперёд, было некуда.

– Держитесь, ребята! – крикнул Роман. Арчи дёрнулся и понёсся в два раза быстрее – притом, что мы и так летели на предельной скорости.

– Не волнуйтесь, в черте города Спиди не разгоняется до максимума…

– Скажи это своему палёному турбо ускорителю! – сквозь зубы процедил Димка.

Поезд приближался. Ярко-синие огни ослепили меня, когда я обернулся назад.

– Пятьсот метров до выезда! – крикнул Роман, перекрывая нарастающий снаружи грохот.

– Клянусь моим компьютером… – пробормотал Димка.

– Догоняет! – завопил я, не в силах отвести взгляд от острого серебристого «носа», мерцающего в свете фар.

– Двести метров!

Тут машину тряхнуло так, что мы с Димкой скатились на пол, а Роман хрипло выругался. Я успел заметить, как за бортом промелькнули огненные искры. А потом в кабину ударил солнечный свет. Арчи взмыл вверх, вылетев из туннеля, как пробка из бутылки. Высокий виадук, по которому нёсся Спиди, остался позади.

– Всё-таки, он нам поцарапал хвост, – раздался недовольный Ромин голос.

– «Поцарапал», значит… – я бросился на нашего водителя, чтобы как следует надрать ему уши. А Димка рухнул на сиденье и с облегчением расхохотался.

***

Мы летели уже второй час. Роман лениво двигал рычагом, мурлыча под нос песенку, Димка спал, откинувшись на сиденье, а я смотрел наружу сквозь прозрачный купол.

До того, как солнце скрылось за горизонтом, внизу потянулись стеклянные блоки висячих ферм. Ровные зелёные, жёлтые и коричневые квадраты гигантских теплиц, приподнятых над землёй на десять метров на тонких стальных опорах, тянулись до самого края земли, словно клетки фантастической шахматной доски.

Когда стемнело, Роман повёл Арчи над скоростными путями Спиди, изгибавшимися далеко внизу подобно сияющей золотой нити.

– Может быть, снизимся? – тихо, чтобы не разбудить Димку, попросил я. Рома аккуратно увёл машину вниз и полетел вровень с узким жёлобом, в котором прятались рельсы. Две цепочки из жёлтых люменов тянулись над путями, напоминая взлётно-посадочную полосу, проложенную прямо в небе.

– Хочешь порулить? – Роман повернулся ко мне. В его тёмных глазах отражались жёлтые точки. Я перелез в водительский отсек и занял его место, а мой друг с ногами взобрался на пассажирское кресло.

– Вообще-то, можно было поставить на автопилот, – вполголоса сказал он. – Но так ведь интереснее…

– Так интереснее, – эхом отозвался я, лёгким движением руки заставляя Арчи лететь ещё ниже. В тишине было слышно, как верхушки сухих трав хлещут по днищу авиамобиля.

– Я давно хотел вырваться из города, – признался Рома после недолгого молчания.

– Что в этом такого особенного? – спросил я.

– Как что? Приключенческий дух, романтика!

– Но зачем тебе это всё? – с нажимом спросил я. – Я всегда думал, что романтика для тебя – это прорубаться с мачете через дебри Амазонки. Никак не шашлыки в деревне.

– Но у Амазонки давно уже нет никаких дебрей, и кто знает, когда люди их возродят, – он тяжело вздохнул. – Байкал давно пересох, египетские пирамиды разрушились, вершину Эвереста снесло ядерным ударом. А Творцы продают людям ви-очки. Благодаря которым можно почувствовать себя Колумбами, Беллинсгаузенами или Кусто, не вставая с дивана. Сейчас даже внутри страны мало кто ездит, не говоря уже о дальних странах. Всё остановилось, Тал. И люди уже забыли, что там, внизу… – он указал пальцем на стекло купола, за которым не было видно ничего, кроме жёлтых огней.

– Иногда мне становится страшно, – тихо сказал мой друг. – Что в один прекрасный день я перестану чего-то хотеть. Это ведь и есть старость, Толька. Я не хочу дожить до того дня, когда не смогу схватить вас в охапку и увезти. И вы ведь даже не скрипите возмущённо, вот что интересно!

– Повезло тебе с нами, – улыбнулся я. А затем признался: – Я уже тридцать лет не выезжал из Москвы. Хоть я и не люблю эти виртуальные штучки – у меня голова от них болит. Но ведь сейчас путешествовать такая морока, да и вообще это нерационально…

– Тал, если бы ты искренне верил в рациональность, о которой нам на каждом углу талдычат, мы бы с тобой просто не встретились. Все эти разговоры – только для того, чтобы люди перестали хотеть изменить свою жизнь, вылезти из зоны комфорта. Чтобы старики так и оставались стариками, а молодые никогда не стали любопытными. Так удобно всем, кто зарабатывает на нашем комфорте. Но ты ведь ещё не конченный, Тал! – он серьёзно посмотрел мне в лицо. – Вы с Димкой живые. Таким нельзя подолгу оставаться на одном месте…

– Это всё Укрепляющая вода. От неё в мозгах слишком много беззаботности… – я посмотрел на Рому и улыбнулся. Этот тощий долговязый субъект с вечно растрёпанной шевелюрой, забавными большими кистями рук и вечной мальчишеской улыбкой до ушей привнёс в нашу с Димкой размеренную жизнь столько хаоса, что хватило бы на целый детский лагерь.

– Это ты очень живой, – подумав, сказал я. – Это тебе не сидится на месте, ты постоянно хочешь что-то изменить или попробовать новое. И рядом с тобой другие это чувствуют. В твоём возрасте уже никто ничего не хочет по-настоящему. Я тебе завидую.

Ромины глаза удивлённо расширились.

– А как иначе-то? Посмотри, нам с тобой даны молодые тела! Мы ещё столько можем сделать! Для этого они и нужны… – он посмотрел на меня и задумчиво добавил: – Знаешь, я много думаю о городской жизни. Все эти разделения на уровни, специализации, расширенное личное пространство… вроде бы, всё сделано для людей, а людей, как таковых, уже и нет. Есть функции. Рисующий, механик, биостроитель. Если подумать, то всё это неплохо: нет безработных, если они не отказались работать по распределению, нет голодающих… – Роман пощупал свою искусственную ногу. – Помню, в наше время старшие говорили, что нас ждёт ужасное будущее. Падение нравов и увядание человеческой души. Ругали интернет и глобализацию. И что в итоге? Люди сделали очередной рывок вперёд, нравы стали строже, интернет уступил место майндвебу. А душа… что ж, не такая великая потеря. Не в технологиях дело…