скачать книгу бесплатно
Помолчав немного, она добавила:
– Но это не главное. Мне снова пришло письмо от мамы.
Николай Константинович вздохнул и откинулся на спину:
– Давай наконец-то перевезём её в Россию. Так будет проще всем.
Фанни слегка поёжилась и, не глядя ему в глаза, возразила:
– Но она так больна, что не перенесёт дороги. А денег на лекарства нет.
– Ты же знаешь, все мои траты проходят через императорскую бухгалтерию. Я совершенно не свободен в финансах.
С этими словами князь опустил голову и громко вздохнул.
В этот момент раздался странный падающий звук. Князь обернулся и подозрительно посмотрел на дверцу чулана, за которой скрывался его адъютант. Фанни тотчас резко обернулась и схватила князя за борт расшитого мундира, заставив посмотреть себе в глаза. Взгляд её был таким пронзительно-грустным, что Николай Константинович почувствовал приступ стыда. Любимая девушка просит его о помощи, а он, племянник императора, оправдывается отсутствием денег!
Причиной шума в чулане было неосторожное движение Савина. Он наступил на что-то, и тяжёлая вешалка с платьем оборвалась, ударившись о мраморный пол. Обомлев от страха, молодой адъютант прижался к холодной стене. Несколько минут он боялся даже дышать, прислушиваясь к каждому звуку в спальне. В голове лихорадочно крутилась одна и та же мысль: «Глупая неосторожность может кончиться страшным исходом».
– Но ты же великий князь, – произнесла Фанни.
Голос её звучал гневно и вместе с тем презрительно. В глазах отражался горький упрёк.
– И в чём тогда твоё величие?
Фанни намеренно пошла в атаку, переключая внимание князя на обиду. Она знала, что вспыльчивый характер заставит его уйти.
– Ну, знаешь…
Князь выпрямился, резко поднялся с постели и, обескураженный дерзким поведением возлюбленной, принялся застёгивать свой парадный мундир. По его перекошенному лицу Фанни поняла, что на этот раз зашла слишком далеко. Но ситуация требовала немедленного разрешения, поэтому девушка продолжала молчать, несмотря на недовольное сопение князя.
Взгляд Николая Константиновича упал на конверт, лежавший на письменном столе.
– А это что такое?
Фанни устало посмотрела на взъерошенного князя и, недолго подумав, вспомнила:
– А, заезжал твой адъютант, вот оставил это письмо.
– Варпаховский?
– Нет, Савин.
– Давно?
Николай Константинович взял в руки конверт и поднял его на свет, пытаясь разглядеть, что лежит внутри.
– Утром ещё, – небрежно ответила Фанни, слегка пожав плечами.
Князь сорвал печать и пробежал по письму беглым взглядом.
– Опять этот скучный обед в Мраморном дворце. Как они мне надоели…
Он откинул письмо в сторону и вышел из спальни, оставив Фанни наедине с её мыслями и секретами.
7.
На огромном мраморном столе красовалось множество блюд из свежеприготовленной дичи, запечённых овощей и сладких фруктов. В хрустальных бокалах сверкала наливка, которую специально готовили для императорского дворца. Среди прочих гостей в обеденном зале находился царь Александр II. Он сидел рядом с Александрой Иосифовной, супругой своего брата, и её сыном, великим князем Николаем Константиновичем. Семейный обед немного затянулся, и все ощущали, что царь чем-то недоволен. Плохое настроение его величества проявлялось в напряжённом молчании и насмешливом взгляде. От блеска его глаз Александре Иосифовне было не по себе. Она решила заговорить первой.
– А я на следующей неделе отправляюсь в Боржом. У меня летом такие мигрени. Только воды помогают, – устало проговорила княгиня, со вздохом вытирая лоб кружевным платочком.
– Одни? Без сына? – сдержанно спросил Александр II.
Его лицо казалось выточенным из мрамора – ни малейшего проблеска эмоций.
Александра Иосифовна смиренно посмотрела на царя и перевела взгляд на сына.
– Да, у Коленьки дела.
Лицо матери выражало искреннее сопереживание, которое она выразила, привычно погладив сына по плечу. Однако любящий жест матери, видимо, ещё сильнее возмутил царя. Он недовольно вздохнул. Княгиня поняла, что просчиталась: невинный разговор о предстоящей поездке обернулся не в её пользу.
– Александра Иосифовна, а знаете ли вы, какие у него дела? – холодно спросил царь.
Его глаза, остановившиеся на лице княгини, не обещали ничего хорошего.
– Известно ли вам, как он позорит царскую фамилию? – повысил голос Александр, и его кулак тяжело опустился на мраморный стол.
Александра Иосифовна сжалась от неожиданности. Она готова была провалиться сквозь землю. Но возражать или спрашивать не осмелилась – смиренно опустила глаза, чтобы исключить какое-либо напряжение со своей стороны.
Князь Николай Константинович почувствовал упрёк в свой адрес и решил вести себя раскованно. Так его слова будут звучат увереннее. Быстро взяв рюмку с наливкой, князь опрокинул её содержимое себе в рот.
Царь внимательно наблюдал за обоими родственниками. Видя их насквозь, он продолжил железным голосом, словно разрезал по частям и без того перепуганную женщину:
– Значит, не знаете, ваше высочество? Он связался с какой-то американской танцовщицей! Таскается с ней по салонам и курит опиум.
Слова царя прозвучали для Александры Иосифовны, как удар грома. Она не могла поднять своих испуганных глаз и мысленно молилась, чтобы её сын не сказал чего-нибудь лишнего.
– Не переживайте, маменька – проговорил Николай Константинович, гордо вскидывая голову. – Скоро это всё закончится!
Он снова потянулся к графину с наливкой, чтобы быстро налить и выпить.
Александра Иосифовна внезапно выправилась и посмотрела на царя с искренней улыбкой. Склонив набок свою красивую голову, она промолвила с присущим ей обаянием:
– Вот видите, ваше величество!
Она обрадованно посмотрела на уверенного в себе сына, которого боготворила. Добродушная княгиня искренне верила, что конфликт исчерпан. Но Николай Константинович, с шумом поставив пустую рюмку на стол и не глядя никому в глаза, отчётливо произнёс:
– Просто я женюсь на мисс Лир, чтобы всё было законно и без домыслов. Прошу выделить мне ассигнования на свадьбу. Я уже всё посчитал.
Александра Иосифовна побелела и вскрикнула от неожиданности. Как бы княгиня ни любила своего Коленьку, согласиться с таким безумием она не могла.
Лицо царя налилось багровой краской, брови сошлись в одну свирепую дугу. С трудом сдерживая гнев, он решительно произнёс:
– Никаких тебе денег, подлец, и никакой свадьбы! На Кавказ у меня поедешь, может, там образумишься!
Физиономия Николая Константиновича вытянулась, и пелена уверенности тотчас же исчезла. Всё ещё надеясь на лучшее, он почти полушёпотом проговорил:
– С маменькой? В Боржом?
– На передовую! – заорал царь так, что бокалы на столе задрожали, а стоявшая неподалёку прислуга испуганно отшатнулась.
Кулак Александра II вновь с грохотом опустился на мраморный стол. Гости мужского пола вздрогнули, дамы зажмурились.
Николай Константинович вскочил, словно ужаленный, тоскливо взглянув на царя, и отчаянно пробормотал:
– Я только в прошлом году в Туркестане воевал, через пустыню пробирался под артиллерийским огнём… И теперь снова в самое пекло? Я с детства вида крови не переношу…
Лицо матери исказилось от сочувствия к любимому сыну, которого так жестоко наказывали за лёгкую шалость.
Посмотрев на маменьку и не увидев в её глазах уверенности, стараясь не расплакаться от унижения, князь демонстративно выпил ещё одну рюмку наливки, вытер губы салфеткой и швырнул её на стол. Не прощаясь, он вышел из-за стола и стремительно пошёл к выходу.
Холодные коридоры дворца, казалось, излучали нестерпимую скуку. Николай Константинович быстро шагал, направляясь к спальне матери. Поворот направо, ещё два поворота налево… Вот, наконец, нужная дверь. Осмотревшись по сторонам, князь с силой толкнул её внутрь. Массивные створки не шелохнулись. Заперто! Князь предвидел этот момент и заранее подобрал ключ с подходящей формой бородки. Он вставил его, осторожно повернул несколько раз, и дверь в опочивальню Александры Иосифовны послушно отворилась.
Николай Константинович знал, что где-то в особенном месте маменька скрывает свои драгоценности, подаренные ей на свадьбу. Они стоили немалых денег и могли покрыть все княжеские нужды. Денег из казны ему, видимо, не получить никогда. Как бы то ни было, великий князь был не из тех, кто останавливается на полпути и безответно принимает пощёчины. Он не станет терпеть унижения и потакать чужим прихотям! Давно пора понять, что драгоценности по праву принадлежат ему. И он не какой-нибудь кадет, доля которого заранее определена, а член царской фамилии.
В душе великого князя бушевали непростые страсти. Гнев смешивался с обидой и нетерпением получить то, что ему давно было обещано маменькой. Сколько можно стоять в стороне от серьёзных дел и лишь соответствовать правилам в угоду другим, словно его самого вовсе не существует. Маменька постоянно опасается гнева государя, но тот сам поставил жирную точку. Не посмотрел ни на племянника, ни на дорогую невестку!
Князь проворно открыл шкафчики трюмо, где, по его мнению, хранились драгоценности. Перерыв всё, он нашёл пару цепочек из красного золота и кольцо с большим прозрачным камнем и быстро отправил их к себе в карман. Впрочем, это были мелочи. Где-то маменька прятала настоящие ценности – старинные украшения, стоившие многих тысяч. Князь торопливо открывал все шкатулки, которые попадались ему под руку, но ничего достойного в них не обнаружилось.
Николай Константинович со злостью хлопнул рукой по трюмо.
– Перепрятала! Ну, ничего. Я тоже не лыком шит.
Немного подумав, он заглянул под кровать, прощупал все выступы, скрывавшиеся в темноте. Там было пусто. Князя охватила отчаянная тоска. Несколько минут он стоял посредине комнаты, размышляя о своей неудаче. И вдруг на ум пришло воспоминание о тайнике в стене. Когда-то маменька держала там свои письма и читала при нём одно из них. Тогда князь был ещё совсем юным…
Он бросился на поиски тайника, обшарил все стены и вскоре нашёл маленькую потайную ячейку. Там действительно оказались старые пожелтевшие письма, какое-то недорогое ожерелье и несколько пустых шкатулок. Здесь явно что-то лежало, но маман, видимо, почуяла неладное и перепрятала драгоценности туда, куда ни одна душа не сунется.
– Чтоб тебя и всю твою семейку! – в гневе выругался Николай Константинович.
Сейчас он презирал всю родню, а больше всех – себя, жуткого неудачника.
Немного поостыв и смирившись с неприятной безысходностью, князь направился к выходу. Но вдруг его внимание привлекла висевшая в углу икона в золотом окладе, украшенном драгоценными камнями. Маменька говорила, что эта святыня обладала особой силой.
Князя озарила светлая мысль. Может быть, мать держит свои сокровища там, где сам Бог охраняет их? Он молниеносно приблизился к иконе и без труда снял её со стены. Драгоценный оклад засверкал в солнечном свете. За иконой никаких тайников не оказалось. Но князя тотчас посетила другая мысль. Он достал из кармана складной нож и аккуратно вынул из оклада три крупных бриллианта. «Вот оно, богатство, которое мне принадлежит по праву!» – в восхищении подумал Николай Константинович.
Он завернул камни в носовой платок, расстегнул мундир и спрятал свёрток за пазуху. Затем бережно повесил икону на место и направился к выходу, не желая, чтобы его заметили рядом с опочивальней.
Едва подойдя к дверям, князь услышал снаружи чьи-то громкие шаги и испуганно замер. Его сердце бешено забилось, словно пыталось вырваться из груди. Прислушавшись, он разобрал негромкий разговор двух слуг и вздохнул с облегчением. Когда шаги затихли, князь осторожно вышел и быстро запер дверь своим ключом.
Наконец-то Николай Константинович почувствовал удовлетворение. Он больше не маменькин сынок и не чья-то прихоть. Его губы уверенно шептали: «Я могу и должен распоряжаться своим имуществом, как заслуживаю по праву. Я племянник императора, великий князь».
8.
Закрытая карета стучала колёсами по залитой солнцем мостовой. Словно гигантские часы тикали, отсчитывая новые минуты жизни великого князя, в которой он волен дать свободу хозяйским чувствам. Савин сидел напротив. Князь в душе гордился тем, что имеет такого хорошего верного адъютанта. Теперь есть кому доверить свои личные просьбы, и не стоит сомневаться, что тот выполнит их проворно и без лишних вопросов. Он дал ему много, и теперь Савин искренне благодарен за оказанную честь.
– Что ж, Коленька, царь-батюшка обещает отправить меня на Кавказ. Поедешь со мной? – спросил князь, с прищуром глядя на своего адъютанта.
– На отдых? Это с удовольствием, – весело отозвался Савин, хлопнув себя по колену. – Петербург надоел ужасно!
– Нет, корнет, на войну, – возразил князь, недовольно вздыхая, и вопросительно посмотрел на Савина. – Готов?
Лицо адъютанта даже не изменилось. Напротив, он вздохнул и сочувственно склонил голову.
– За вами хоть на край света, ваше высочество.
– Ладно, не грусти, ещё погуляем, – добавил князь, лукаво зажмурив один глаз. – А пока поручение для тебя. Секретное.
С этими словами князь полез за пазуху и вынул свёрнутый платок. Савин внимательно посмотрел в хитрую физиономию Николая Константиновича. Что-то было в его лице непривычное, словно перед ним сидел другой человек.
– Вот! Сдашь в ломбард, сейчас же, – с заговорщическим видом произнёс князь.
Пронизывающе поглядев на адъютанта, он улыбнулся и добавил, понизив голос:
– С меня вознаграждение.
Савин сразу сообразил, что дело важное. Открыв свёрток, он чуть было не вскрикнул, однако не подал виду и тут же завернул платок. Он понимал, что князь действительно поручает ему секретное задание.
– А это…? – Савин странно замешкался, подыскивая слова.
Взор Николая Константиновича стал вдруг холодными и неприступным.
– Подарок от маменьки, а мне без надобности. Но никому ни слова, я доверяю тебе, как себе. Так что… Понял меня?
Савин не стал больше расспрашивать и твёрдо произнёс:
– Так точно, ваше высочество. Сделаем как надо.
– Тогда действуй, – князь посмотрел в окошко, не желая продолжать разговор.
Николай Константинович не имел опыта в подобных делах и не хотел выглядеть перед корнетом глупо. Не для того его нанимали, чтоб он много вопросов задавал его высочеству. Карета подъехала к княжеской резиденции и остановилась. Савин проворно выскочил и подал руку великому князю. Тот вышел, открыл золотой портсигар, достал папиросу с крепким табачком и закурил, жадно вдыхая дым.
Теперь, когда князь остался один, на его лице отразилась тревога. Это странное чувство было его верным спутником в моменты опасности.
9.
В опочивальне Великого князя пахло розмарином и мятой. Фанни изящно расположилась на кружевном покрывале среди высоких подушек. Она с нескрываемым удовольствием пересчитывала собственные деньги, гревшие её душу в моменты скуки и одиночества.
Резко открывшаяся дверь заставила её содрогнуться и быстро спрятать купюры под широкий подол юбки.
