Арто

Пользуюсь тем, что он спит, медленно поднимаю голову и изучаю его. Волосы слега примяты, над правой бровью имеется небольшой шрам, ещё несколько на лбу и подбородке; отсутствует кусочек мочки на правом ухе, а на щеке под недельной щетиной скрывается шрам в виде звёздочки, словно что-то круглое прошло сквозь ткань, оставив после себя рваный след. Место покрыто волосами неравномерно, но достаточно плотно для того, чтобы скрыть отметину от посторонних глаз. Глубокие носогубные складки и морщинки в уголках глаз дают понимание, что ему далеко за тридцать. А может, за сорок? Сколько ему лет?

Не могу удержаться и касаюсь подушечками пальцев его губ: горячий, упругих, но слегка иссушенных. Ими он исследовал моё тело, побывав везде. В памяти всплывает наше знакомство и удовольствие, начавшееся с рояля…

– Ты нарываешься, Светлячок, – произносит неожиданно, и я одёргиваю руку. – Имеешь все шансы попасть под поезд, – лукаво улыбается, не открывая глаз и возвращая мои же слова, вновь заставив стыдиться своей избыточной откровенности.

– Сколько тебе лет?

– А сколько дашь? – бросает в меня вопрос, свойственный, скорее, женщинам.

– Пятьдесят?

– Не перегибай, – его пальцы впиваются в мои рёбра, указывая на неправильность данных. – Скинь десятку.

– Сорок?

– Ещё пару лет.

– Тридцать восемь?

– Почти девять.

– Я бы дала больше…

– На моём лице отражается опыт прожитых лет. Частично херовых.

– Ты сидел в тюрьме? – По какой-то причине в голову приходит именно этот вариант.

– Не доводилось.

– Служил? Ты сказал, что работаешь телохранителем, и я видела оружие, значит, обладаешь определёнными навыками.

– Навыки имею, но получены они иным путём.

– Незаконным?

– Частично.

Не отрицает и не подтверждает – неопределённость, заставляющая задуматься. Множество вопросов, на которые я хотела бы получить ответы. А они мне нужны? Глупо развивать мысль о возможных «нас». В качестве кого? Развлечения? А может, той самой шлюхи, которая заменила приевшихся? Изначально его честный ответ меня ошарашил, а после я пришла к выводу, что, в общем-то, Евгений вообще мог ничего не объяснять, выйдя за дверь и растворившись в потоке людей.

– Ты обещал рассказать об Алле. Как получилось, что её отец на самом деле жив? И почему она два года жила в коммуналке и работала в кофейне? Мне показалось,  что её отец не нуждается в средствах. Её выгнали?

– Сама ушла. Но он сделал так, чтобы она уйти захотела.

– Это подло.

– Бывают такие ситуации, Светлячок, когда боль, причиняемая самым близким, продиктована стремлением их обезопасить.

– От чего Аскольд Веранович хотел обезопасить Аллу?

– От непоправимых последствий, цена которым жизнь. От людей, которые эту жизнь хотели забрать. В прямом смысле. Когда перед тобой стоит выбор – благополучие своего ребёнка или удовлетворение амбиций, – поверь, ты выберешь первое.

– Чем занимается её отец?

– Он довольно известный человек в очень узких кругах.

Он не отмахивается от ответов, но они настолько размыты, что не дают понимания ситуации Аллы и нюансов жизни Евгения.

– Понятно, – вздыхаю и планирую вырваться из его объятий, но он не позволяет дистанцироваться. – Ты ничего не расскажешь?

– Тебе это не нужно. – Наконец, открывает глаза, смотрит тепло, я бы даже сказала с нежностью. – Есть вещи, которые не стоит произносить вслух.

– А если я хочу знать правду?

– Тогда предварительно спроси себя: а смогу ли я с этой правдой жить? Есть моменты, которые человек принять, а тем более понять, неспособен.

– Так ты говоришь, что я глупая?

– Скорее, наивная. Это не плохо, Светлячок, но лишь в том мире, в котором живёшь ты.

– А есть другой? – Моргнув, даёт положительный ответ. – В нём живёшь ты?

– Да.

– Из серии противозаконного? Или криминального? Или ужасного?

– Все варианты. Для тебя все.

– А для тебя?

– А для меня… – обдумывает ответ, но всё же произносит: – а я называю это жизнью.

Замолкаю, пытаясь уложить сказанное и прикинуть, кто он – мужчина, в объятиях которого я сейчас греюсь? И тут же отвечаю самой себе: лучше на знать. Всё это – секс, короткие разговоры и его присутствие в моей жизни, – временно. Мы встретились полгода назад и ещё раз спустя время, а у меня ощущение, что я знаю его очень долго. Или мысли, иногда возвращавшие меня в номер отеля и его объятия своего рода сблизили нас? Фантазёрка.

– Мне пора. Заскочу как-нибудь, если будет время.

Равнодушно, просто, несущественно. Если будет время. Чёртова наивная девочка, вдруг решившая, что заслуживает большего, чем неопределившихся в жизни мальчиков.

Женя молча отстраняется, садится на кровати и некоторое время просто смотрит в одну точку. Не окликаю и больше не задаю вопросов, где-то глубоко внутри уже зная, что мы больше не увидимся.

Несколько минут в ванной, а после он надевает жилет и пиджак, затягивает галстук и направляется к входной двери. Демонстративно проходит взглядом по вещам Дани, словно его беспокоит, что я могла солгать и утаить мужчину. Почти выходит, но задерживается в проёме.

– Позавчера ты сказала, что впереди у тебя неделя выходных. – Когда я оповестила его? В перерывах между стонами и оргазмом? Не помню. – Так что развлекись.

Отсчитывает деньги и кладёт на тумбочку, а у меня внутри щёлкает и потоком воссоздаётся: «Так ты и не шлюха». Что ж, вот и пришло понимание, кто есть кто… В момент сжигает обида и злость. На саму себя – очередной виток неоправданных ожиданий, разбившийся о несколько слов и прозаичную реальность.

– Спасибо, – выдавливаю сухо и не могу оторваться от красных купюр, будто они сейчас прожгут к чертям деревянную поверхность. – Хочу тебя попросить, – вскидываю взгляд и тону в его светлом и спокойном, – пожалуйста, больше не приходи.

Затянувшаяся пауза и молчание, как знак согласия. А после дверь закрывается, а я так и стою, не веря, что нашла в себе силы произнести подобное. И дело не в том, что он мне понравился и такого мужчины у меня больше никогда не будет; не в том, что он может быть женат; не в моменте странной деятельности, о которой мне знать не стоит; не в деньгах, отданных мне, как всем шлюхам, которым он платит; лишь в том, что Женя существует по своим правилам и в понятном лишь ему ритме, а я не готова и не хочу ждать редких встреч, а после изводить себя ненужными мыслями и надеяться. И последнее отвратительнее всего, потому что почти всегда наши ожидания не оправдываются, ломая нас и веру в людей.

Возможно, у меня слишком мало опыта для подобных выводов, но интуицию никто не отменял. И она кричит о невозможном с момента нашей встречи в клубе. Несовместимые по всем параметрам. Невозможные при любом развитии ситуации. Неправильные с какой стороны ни посмотри. Всё не так. А значит, нужно оборвать всё сразу.

Если завтра он появится на пороге моей квартиры, выгнать не смогу. Да и не подчинится он требованиям, но я попыталась. А для меня это уже достижение.

Спешу на кухню и прилипаю к окну, точно зная, что припарковался он под моими окнами. Девятый этаж позволяет увидеть Евгения, вышедшего из подъезда и направляющегося к машине, по пути собирающего заинтересованные взгляды нескольких мамочек с колясками. Первое января не повод отказаться от прогулки с детьми, но они, как по сигналу прилипают к мужчине и провожают взглядами до машины.

В кольце многоэтажек спального района он смотрится максимально странно. И сейчас, ещё явственнее, чем пятнадцать минут назад, понимаю, что поступила правильно. Наши жизни в какой-то момент пересеклись, соединив невозможное, а теперь остались воспоминанием. Для меня. А он забудет обо мне, как только покинет двор.

***

Ночью не спала, снова и снова прокручивая в мыслях произнесённую мной просьбу.

Пожалуйста, больше не приходи.

Я хочу, чтобы пришёл. Вопреки моему нежеланию видеть его в моей квартире и постели, которая впитала мужской аромат и приводит в бешенство рецепторы. Снова и снова утыкаюсь носом в подушку в попытке определить марку парфюма. Или же это его природный запах? Моим он упивался с наслаждением, снова и снова повторяя, что никакие косметические средства не требуются, чтобы свести с ума. Не знаю, было ли это произнесено с целью произвести на меня впечатление, но эффект случился.

Поднимаюсь с рассветом, готовлю завтрак и пока отпиваю кофе из кружки, гипнотизирую взглядом оставленные на комоде деньги. Не прикоснулась. Словно возьми я их, стану той самой шлюхой, которой заплатили за услуги сексуального характера, а после выкинули за ненадобностью.

Ночи в квартире Евгения было достаточно. Его появление в моей стёрло тонкую грань случайности ситуации, сделав его ближе. Он ненадолго стал частью моей жизни, хотя мог не появиться вовсе. Евгений не из тех, кто привязывается к кому-то после случайного секса, и всё же сидел на моей кухне, отвечал на вопросы, а после остался на ночь.

Встряхиваюсь, отгоняя ненужные теперь сожаления, и просматриваю сообщения. Поздравления, на которые я не ответила, и отчёт от брата. Видео, где они с Женькой несутся на снегоходах, и ещё несколько, где катаются на лыжах. На заднем плане замечаю мужчину, разговаривающего по телефону и размахивающего руками. Неприятный экземпляр, хотя я могу ошибаться и у человека проблемы, срочно требующие решения. Камера перемещается, поймав нескольких женщин. Ставлю на паузу и изучаю, гадая, какая из них мама Жени. Сходства не имеется, как и отличительных признаков. Досматриваю, отвечаю, что рада за брата, который встретил Новый год в отличной компании.

Наконец-то он переключился, чем-то увлёкшись. Знаю, что ждал звонка от мамы и уверена, что не дождался. Женщина, которая его родила, вряд ли выделила время на мысли о сыне. О себе вообще не говорю, потому наш последний разговор состоялся на пороге этой квартире, когда родительница выталкивала чемодан, чтобы раствориться в неизвестности с новым мужчиной.

Радует, что хоть своя квартира имеется. Поднимаю голову, осматривая потолок, а после всё помещение, придя к выводу, что через год-два потребуется ремонт. Жилплощадь у нас среднестатистическая и вполне обычная. Необходимое имеется, а без изысков обойдёмся. Но Даня закончит десятый класс, пойдёт в одиннадцатый, а после потребуется обучение в высшем учебном заведении. Мысль об этом меня убивает, потому что я пока не придумала, как, а главное, чем оплачивать его образование.

Слоняюсь по квартире, затеяв уборку и ревизию в шкафу. Что угодно, лишь бы перенаправить куда-то энергию и мысли. Входящий звонок заставляет напрячься, а незнакомый номер, высветившийся на экране, дарит надежду – Евгений.

– Слушаю, – отвечаю с опаской.

– Лиз, привет! Это Аля.

– Аля… – оседаю на стул, одновременно обрадовавшись её звонку и разочаровавшись, что в трубке не мужской голос. – Как ты? Я так волновалась. Твой папа приходил, ничего конкретного не сказал, а… – хочу упомянуть Евгения, но осекаюсь, не желая, чтобы кто-либо знал о наших взаимоотношениях.

– Всё хорошо, Лиз. Теперь хорошо. Прости, что не предупредила и вообще… Девчонки обиделись?

– Не очень. – Веронике плевать, а причитания Тани озвучивать не хочу. – И вообще, ситуации бывают разные. Пусть Крупин ищет нового работника, у него на это есть выходные. Я правильно понимаю, ты не вернёшься?

– Нет. Теперь нет, потому что… – Аля затихает, видимо, решая, стоит ли быть откровенной. – Я послезавтра замуж выхожу.

– За Пашу?

– Нет, Лиз. Паша умер. То есть, Серафим. Его зовут так.

– Умер?..

– Его убили. Из-за меня. Долго рассказывать. Да и не нужно тебе это.

Точь-в-точь слова Евгения, предостерегающие и устраняющее моё любопытство. Паша, или как там его, казался идеальным вариантом для Али… Казался мне, а в действительности всё было иначе. Для всех.

– А за кого? – решаюсь спросить.

– Я не знаю.

– То есть как?

– Мой папа… – Аля шумно вдыхает, приготовившись к объяснениям. – Важный человек в определённых кругах. В этих кругах есть правила, от которых я когда-то сбежала, решив, что смогу жить нормальной жизнью. Такой, как у тебя, например. Но от себя не убежишь, а от обязательств тем более, поэтому я свяжу свою жизнь с тем, на кого укажет отец.

– А если будущий муж тебе не понравится? – Пока не понимаю, как такое возможно, но хочу поддержать Аллу.

– Должен понравиться. Иначе никак.

– Ты можешь отказаться?

– Нет, Лиз, не могу. Я больше не имею права голоса. Но ты не переживай, я готова.

– Я могу чем-то помочь?

– Можешь. Цени то, что имеешь, потому что кто-то мечтает о такой жизни, как у тебя.

– Ты серьёзно? – Удивлена её словам, потому что сама желаю иного.

– Абсолютно. Деньги не всегда показатель счастья, а право выбора является ценным подарком. Кстати, о подарке… Тебе привезли сумку?

Аля настолько быстро переводит тему, что я зависаю, слишком долго решая, как ответить, чтобы не упомянуть Евгения.

– Лиз, привезли? – Намекает, что я медлю с ответом.

– Да, спасибо тебе! Я столько мечтала о ней… Аль, а ты мне её подарила или дала на время?

Евгений уточнил, что это подарок, но насколько я помню разговор с Аллой, я рассчитывала лишь на несколько дней в компании сумки.

– Конечно, подарила, – заливисто хохочет, смущая меня. – Ты чего, Лиз? Серьёзно решила, что заберу?

– Она очень дорогая.

– Не дороже денег, к тому же мама не против. Так что носи с удовольствием. А кто привёз подарок? Алексей Евгеньевич?

– Кто?

– Представительный мужчина за сорок: темноволосый, высокий и очень интеллигентный.

– Нет. – Обдумываю, как описать Евгения, не вдаваясь в детали нашего с ним общения. – Высокий, светлые волосы, в солнцезащитных очках.

– Арто́.

– К-кто?..

– Его зовут Евгений.

– Он. А почему ты назвала его Арто? – Странное слово, прозвучавшее из уст Али, приводит в растерянность.

– Это позывной. Прозвище, если понятнее. Почему именно такое, не могу объяснить. Я не знаю, по какому принципу они их выбирают.

– Кто – они?

– Водители, которые работают на моего отца.

Вспоминаю, что Алла упоминала о транспортной компании отца и перевозке грузов. Вот только Евгений мало похож на водителя, а точнее, не похож вообще. Дорогая одежда, машина и стиль жизни – вряд ли доступны на зарплату обычного водителя.

– А что или кого они возят?

– Тебе лучше не знать. – Снова предупреждающая фраза. Грань, которую не стоит переходить. – Прости, Лиз, но это действительно информация, которая никогда тебе не пригодится.

– Я поняла, – усмехаюсь, сдаваясь Алле. – Ты не первая, кто говорит мне об этом. Ну ладно… Я могу тебе звонить?

– Пока не стоит. Послезавтра я пойму, кто станет моим мужем и как сложится моя жизнь. Возможно, меня увезут и ограничат правилами общения, возможно, позволят общение с родными и тобой. Я сама тебя наберу, договорились? Это мой новый номер, запиши его.

– Договорились. Главное, береги себя.

– И ты, – произносит шёпотом. – Пока, Лиз.

– Пока…

Разговор завершается, а я сжимаю в ладони телефон, переваривая разговор с Алей. Выйти замуж за незнакомого человека – такое вообще возможно в наше время? Хотя судя по её отцу и однозначно его особому статусу, не удивлена. Может, Аля права: у меня отличная жизнь без резких всплесков, неожиданных событий и странностей. Спокойно, размеренно, неинтересно. И до боли тоскливо… Изменения в тоскливость внёс только один человек…

Арто. Так она назвала Евгения. Что бы это значило? Вбиваю запрос в поисковых, решая узнать больше, и нахожу французского поэта с такой фамилией, мужское имя и город в одной из Европейских стран.

– Арто…

Пожимаю плечами, воссоздав в памяти образ мужчины и согласившись – ему подходит. Больше, чем Евгений. Короткое, ёмкое слово, полное резкости и неоднозначности. Арто и Светлячок – странное сочетание, но интересное. Кто же знал, что он работает на отца Аллы. Случайность, посредством передачи подарка и момента знакомства в прошлом вылилась для меня в сожаления, которые я могу приплюсовать к уже имеющимся.

Тяжёлые мысли не отпускают, возвращая меня к Евгению, но в какой-то момент решаю, что достаточно сочувствовать самой себе, поднимаюсь и уверенно иду в коридор, чтобы взять оставленные им деньги. Пересчитываю, сложив с той суммой, что передал отец Жени, и радуюсь, потому что следующие несколько месяцев наша с братом жизнь будет спокойной и сытой.

Глава 7

Арто

Открываю глаза, среагировав на то, как кто-то производит насильственные действия над дверным звонком. Интересно, оповещения домофона не было… Напрягаюсь, взяв оружие и заведя за спину, а затем резко отворяю дверь, увидев курьера в жёлтой униформе.

– Ваш заказ.

Пацан протягивает коробку с пиццей, которую я не тороплюсь взять.

– Я ничего не заказывал.

– Заказ был сделан через приложение на этот адрес. Оплачен онлайн.

Свободной рукой беру коробку, и курьер удаляется, сразу же оказавшись в лифте. Выглядываю в коридор, проверив, что пацан был один, а затем возвращаюсь в квартиру. Ставлю пиццу на стол, рядом кладу ствол и гипнотизирую предмет минуту, прежде чем открыть. Осторожно, опасаясь сюрприза в виде взрывчатых предметов.

Действительно, пицца, кстати, и пахнет аппетитно. Беру кусок и подношу ко рту, когда замечаю на дне обрывок бумаги. Вытаскиваю, прочитав «Парето прилетел. Через два часа у дома Фелера». Максимально понятный алгоритм действий. Весточка от Совы, который по-прежнему рядом с Генералом и не может говорить открыто. За мной тоже наблюдают, но правая рука главы Организации отслеживается досконально. Генерал не имеет права на ошибку: забрать дочь Фелера, выдать замуж за внука, получить Организацию. Простой, но действенный алгоритм, который летит к херам с появлением Островского…

Одеваюсь, спускаюсь на подземную парковку и направляюсь к старой иномарке, стоящей в углу за колонной. Выкупил три места, чтобы иметь возможность наличия запасных машин. Натягиваю шапку на глаза и покидаю парковку, отметив гончих Мерханова. Всё-таки решил, что присмотр за мной не помешает. Вот только они с места не сдвинулись, оставшись на другой стороне улицы и позволив объекту уехать. К дому Фелера еду окольными путями, бросаю тачку, и километр топаю пешком. Не очень удачное время для такого мероприятия, но выбора нет.

Нахожу небольшую возвышенность рядом с парой деревьев, зияющих голыми стволами, и устраиваюсь на брюхе, чтобы оценить удобство выбранного места. Отсюда прекрасно видна территория дома при условии осмотра через прицел снайперской винтовки. Последнюю вытаскиваю из кофра, собираю и устанавливаю на треноге, приготовившись ждать.

Прикидываю количество охраны перед домом, а затем осматриваюсь по углам, насчитав около пятнадцати человек. Насколько внушительной окажется свита Островского? Я вызван для подстраховки или же полной зачистки территории? Осмотрев территорию возле дома, просматриваю окна, остановившись на кабинете Фелера. За столом сидит Алла, а над ней возвышается Генерал, активно жестикулируя руками. Кладёт одну на её затылок и прикладывает девчонку лицом об стол. Едва сдерживаюсь, постукивая пальцем по спусковому крючку и неистово желая всадить старому ублюдку пулю. Улавливаю движение в глубине кабинета и рассматриваю Антошу с довольным ебалом: упивается картинкой уничтожения дочери Фелера.

В этот момент из-за поворота появляется чёрный автомобиль, за ним ещё один и ещё – в общей сложности пять. Не церемонятся, въезжая на территорию, и останавливаются перед крыльцом. Люди Генерала реагируют не сразу, а когда понимают, что перед ними чужие, выхватывают стволы. Выстрелы из машин один за одним валят охрану, и я понимаю, что представление началось. Снимаю шестерых на подходе к кортежу и ещё двух, притаившихся возле гаражей. Из машин вываливают мужики, и последним показывается Парето.

Видел его лишь пару раз, но запомнил навсегда. Как по мне, Островский не изменился, лишь прибавил пару десятков лет. Нагло рассматриваю его спину через прицел. Он делает несколько шагов, оборачивается и смотрит в моём направлении. Ощущение, что точно знает – в данный момент он является объектом внимания. Сосредоточенный взгляд, поджатые губы и поза, кричащая об уверенности. И я бы назвал это позёрством, но в случае Парето данное определение неприменимо. Скорее всего, тонкое ощущение, что в данный момент ты в зоне видимости снайпера. Чувство мне знакомое и довольно неприятное, если знаешь, что за тобой наблюдает не свой.

В дом заходит лишь он и Ярый. С последним знакомы ещё с тех времён, когда он присматривал за имуществом Островского в России. Но теперь он зять Парето, что означает – неприкасаемый. Перевожу внимание на кабинет, где Алла по-прежнему сидит за столом, стирая с лица кровь, а Генерал застыл, увидев гостей. Островский предложение принял и явился лично, чтобы указать всем место, а заодно и урвать свой кусок. И разница лишь в том, что Генерал хотел урвать часть Организации силой, а Парето эту часть предложили.

Хочу посмотреть, чем закончится представление, но на телефон прилетает сообщение от Совы, в котором он требует переместиться к дому Генерала. Пишет прямо, значит, слежку скинули или же она самоустранилась по причине появления Островского.

Бегу к своей тачке, прикинув, что у меня немного времени на дорогу и поиска удачного места. Сова решил устроить мне марафон с препятствиями, видимо, убедившись, что я и так достаточно отдохнул первого января. Спустя сорок минут оказываюсь во владениях Генерала. Несколько месяцев назад, когда проскочила информация, что глава Гильдии активизировался, просматривали эту территорию. Тогда я отметил для себя «удобные» места, и прямо сейчас располагаюсь в одном из них: небольшая возвышенность с ложбиной прямо за ней. Отсюда не видно оружие и стрелка, зато у последнего отличный обзор на особняк Ендоницких, а именно, парадный вход.

Через некоторое время на подъезде появляется уже знакомый кортеж, головная машина сносит ворота на полном ходу, и охрана, размеренно прогуливающаяся по территории, рвётся к причине шума. Островский, не опасаясь выходит из машины, подталкивает в спину Генерала, едва стоящего на ногах, и отступает в сторону. В этот момент на экране моего телефона высвечивается «Сова», а как только принимаю звонок, ровный голос произносит:

– Убери Генерала.

Приказ, который я с удовольствием исполняю, всадив пулю в его висок. Ендоницкий валится на землю, но охрана остаётся на месте. Несколько минут, чтобы все осознали: это показательная казнь, дающая понять, кто теперь главный. В руках Ярого трепыхается внук Генерала, понимающий, что партия проиграна, и он потерял всё. Теперь его судьбу решит Островский, который переступает через тело Генерала и направляется в дом. Его не останавливают, потому что теперь хозяин он, и каждый, кто пожелает остаться, будет жить по его правилам. Или не жить вовсе.

Повторный звонок от Совы заставляет отвлечься от происходящего на территории дома.

– Снимайся. Твоя задача – забрать Охотника. – Называет точку, где содержат Серафима.

– Может, сразу завалить? – Ухмыляюсь, понимая, что мой знакомый в довольно невыгодном положении, несмотря на усилия в разрешении возникшего кризиса.

– И Фелер сделает с тобой то же самое за смерть будущего зятя.

– Ты серьёзно?

– Шутить не привык.

Отключается, а я перевариваю сказанное. Неужели Фелер решил учесть чувства дочери? Или Охотник более ценен, чем я предполагал? Скорее, первое. Учёл ошибки прошлого, сделал выводы и удовлетворил пожелания дочери.

***

Не думал, что именно мне выпадет честь везти жениха к ЗАГСу, но приказы босса не обсуждаются, когда дело касается его семьи.

– Перестань его тянуть, – рявкаю на Серафима, который последний час делает попытки надругаться над костюмом.

– Неудобная хрень, – мнёт галстук, ослабляя узел. – Как ты в нём ходишь двадцать четыре на семь?

– Привычка. И желание выглядеть не как все. А ты привыкай, – останавливаюсь перед нужным строением, – вряд ли тесть позволит тебе появляться в офисе в образе бомжа.

– Если вообще позволит.

– Даже не сомневайся. У Фелера на тебя большие планы, – подмигиваю, уловив вчера кусок разговора босса с Совой и сделав выводы.

– Это какие?

– Ты не о том думаешь, – указываю на здание, в котором должна пройти регистрация. – Или после моих слов передумал?

– Нет. – Серафим успокаивается, погрузившись в размышления. – Я женюсь на Алле, а не на Организации или её отце. Даже не ожидал, что Фелер позволит мне выбрать, предложив её.

– Ты в курсе, что она не беременна?

– Да. – Переводит на меня взгляд. – Мог бы сказать, тогда, в лесу.

– Не мог. Было приказано простимулировать тебя, что я и сделал. Ребёнок оказался тем самым рычагом, заставившим тебя действовать.