скачать книгу бесплатно
Город двух апостолов. Книга 1. Кровь убитых фараонов
Владимир Апарин
Упоминание Парацельсом древней плесени «Кровь убитых фараонов» оказалось не легендой, это древнейшая форма разумной жизни на земле. Фараоны были не царями, а всего лишь инкубаторами. Их убивали молодыми и вычищали, чтобы сохранить ее в пирамидах. Наш современник добрался до плесени и начались приключения.
Город двух апостолов
Книга 1. Кровь убитых фараонов
Владимир Апарин
© Владимир Апарин, 2021
ISBN 978-5-4485-1057-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Книга I. Кровь убитых фараонов
Глава I
Старинный уютный город расположился на высоком берегу реки Ишим.
Когда подъезжаешь к нему со стороны города Кургана по широкому подъёму, впечатление чего-то патриархального и заштатного, но вот вылетаешь на гору и окунаешься в деловой шум, в толчею, в многоэтажность, как и должно быть, ведь это областной центр. Он живёт своей жизнью, днём работает, строит, сносит, покупает и продаёт, устало гудит и светится неоновыми вывесками до глубокой ночи, а утихомиривается только часам к четырём утра.
Между прочим, не в обиду соседям курганцам, у них в полночь уже пусто. Только у нас любят поесть на ночь, погулять, пошуметь, пообделывать свои делишки и даже, в продолжение экстрима, массово попасть в вытрезвитель до утра.
А ещё у нас самый большой процент молодых незамужних девушек и разведённых женщин, больше только в Иванове и в Биробиджане, правда, причина этого – две швейные фабрики и заводы им. Кирова и МЛД, уже почти закрылись, но процент остаётся, видимо по привычке.
И никто не обратил внимания, что с нашего берега открывается такой есенинский вид, что ахнешь, только яры круче и выше, просторы дольше и шире, краски и контрасты чётче и ярче, а золотая осень почти до самого снега. Вот такая неоценённая жемчужина. Название город получил из-за крепости Петра, основанной в этом красивом и странном месте в 1752 году.
Странном потому, что в военном отношении крепость вызывает большое недоумение.
Военные действия с её участием предполагали, что все защитники должны были непременно испытывать бесконечные эстетические удовольствия от жажды и обиды. Копать стометровые колодцы тогда ещё не умели, а обидно – Ишим ведь рядом.
Нет, непомерные кручи петропавловских яров выбрались основателем из других соображений. Хотя свою военную функцию он тоже выполнил.
В гражданскую войну именно его падение означило крушение всей колчаковской обороны. А во время Великой Отечественной войны в городе Петропавловске вообще спать не ложились круглосуточно и отливали, обтачивали,
строгали, снаряжали такое количество военных припасов, что паровозов не хватало вывозить. А ещё обували в свои сапоги и валенки, кормили своим хлебом и тушёнкой, одевали в свои полушубки и шинели, в общем, отличились.
А ещё город живёт своей скрытой жизнью, 280 тысяч населения не бывают поголовно святыми и наивными. Для регулирования ночных процессов предназначался патрульный милицейский батальон.
Три его бойца и собака молча шли по промзоне вдоль самой длинной улицы города – Джамбула. Весна была слякотная, к полуночи подморозило, и патрульный Джек уже не обращал ни на кого внимания, устал и лапы его подмерзали. Ребята решили зайти погреться в проходную завода железобетонных изделий, попоить пса и покурить в тепле.
Маршрутом было предписано при движении в сторону ЖБИ проходить внутри гаражного кооператива, но идти в темноту не хотелось. Немного попрепиравшись, решили идти. С правой стороны кооператива находилось старое, с пятидесятых годов неиспользуемое кладбище. Оно представляло собой первозданные джунгли, передвигаться можно было только по натоптанным тропинкам, и снег ещё был не тронут. Когда прошли линию теплосети, вдруг как оглохли, город не стало слышно и только ветер шумел в деревьях и позвякивали колокольчики.
Собака напряглась и сильно потащила милиционера-кинолога вперёд. Всё остальное происходило в замедленном темпе. Собака большими скачками рвалась напролом, к освещённому месту, возле которого, кругом, молча стояли полтора десятка человек. Горели свечи, много, десятки свечей.
Разрытая могила и на чёрной куче земли истлевший гроб, голое тело девочки-подростка. Над ней склонился человек в белом плаще – накидке, одной рукой он из девочки доставал что-то красное, дёргающееся и ритмично сбрасывающее алые пятна на снег, в другой держал что-то похожее на серп и заунывно напевал.
Кинолог, валясь в очередной сугроб, отстегнул поводок и замедленно потянулся к кобуре. Патрульные, видя всё, почувствовали ватные ноги, кинулись на помощь, но никак не могли сдвинуться с места, им не хватало сил и дыхания. В воздухе был терпкий запах миндаля. От увиденного у них приподнялись волосы. Все люди, покачиваясь, висели в пространстве, не касаясь земли!!!
Собака в два прыжка вцепилась в руку человека в плаще, он страшно закричал от неожиданности, из его руки выпало и на снегу продолжало дёргаться сердце!!!
Кинолог уже вёл стрельбу, пули явно ложились в спину плаща, выбивая фонтанчики чего-то жёлтого, но тот неожиданно, вместе с отважным псом, взлетел метров на пятнадцать выше самых больших деревьев, собака сорвалась, упав на голову и сломав позвоночник, завизжала.
Все люди вдруг попадали на землю, закричали, из толпы отделился такой же человек в белом плаще, подбежал к неподвижным патрульным и плесканул им жидкость в лицо.
Теряя сознание, милиционеры видели, как вся толпа шарахнулась в кусты, а кинолог продолжал стрелять по висевшему в воздухе человеку.
Джек громко визжал и пытался ползти в сторону убегающих, последний раз выполняя приказ хозяина…
Глава II
Капитан Зырянов опаздывал на планёрку. Начальство давно махнуло рукой на его вечные фокусы, но вчера был крупный разговор с Мухаметшиным, его подводить не хотелось. Почти бегом, по дороге через Колхозный рынок, выпил пакет молока, чтобы не урчало в желудке.
И, поставив личный рекорд, через семь минут уже влетел на крыльцо областного управления. В дверях столкнулись с майором Мухаметшиным.
– Андрюша, ты вовремя, бегом в машину! – Рахимьяныч, как называли его в конторе, был озабочен и против обыкновения суетлив.
Андрей решил пока помолчать и, не задавая вопросов, уселся в машину. Долго выбирались через пробки у Колхозного рынка на улицу Джамбула и повернули в сторону завода железобетонных изделий.
– Представляешь, какая штука, Андрюша, – с растяжкой, в своей манере, произнёс Мухаметшин, – возле угольных складов завал, двое парней из патрульного в реанимации.
– Стреляли?
– Стреляли, похоже, только наши. Ещё служебную собаку, у кинолога истерика. Тоже с тонкими нервами оказался, все три обоймы расстрелял по кустам, чуть своих не уложил, когда пистолет отбирали. Его тоже в больницу увезли. В общем, смотри. И они резко остановились у кавалькады машин с конторскими номерами.
– Синклит весь здесь, – махнул головой Мухаметшин в сторону огромной группы начальников с большими звёздочками. От папах рябило в глазах. Андрей заметил даже начальника хозяйственного управления.
– Не дадут теперь толком работать, – заворчал Рахимьяныч. – Ну ладно, ты иди на место, там Донцов с Малыгиным уже шуруют, а я пойду получать указания, – он кивнул головой в сторону заметивших его начальников.
Пока Мухаметшин жал руки полковникам, Андрей огляделся. И вообще, это были не угольные склады, а гаражный кооператив, примыкавший одним концом к старому городскому кладбищу, на котором не хоронили уже лет тридцать. В дальнем конце стояла их оперативка и три «скорые помощи», две белые «хонды» и кофейного цвета «рафик».
Андрей понял, что все события происходят там, в лесу, на кладбище. Пока топал по лужам и выпавшему ночью мокрому снегу, проходя через двор, «хонды» завелись и уехали, обрызгав капитана на прощание. У «рафика» мёрзли две смуглые интересные медсестрички. Они почему-то притягивали внимание. Обе вытирали глаза и хлюпали носами. Андрей кивнул им головой, а водитель из кабины приподнял руку, здороваясь. В следующее мгновение Андрей увидел такое, что у него, оперативника со стажем, не выдержали нервы и его стошнило.
– Тоже с тонкими нервами оказался, – услышал он над ухом голос догнавшего его Рахимьяныча. – Ну что, этих позвать, что ли, – и он махнул сестричкам.
– Не надо, всё в порядке, – помотал головой Андрей, – да что же это
такое?
– Сам не знаю, Андрюша, сейчас поглядим, – произнёс сквозь зубы Мухаметшин.
Вокруг кучи свежевырытой земли на плотно утоптанном снегу в регулярном порядке ярко алели пятна крови. На самой куче лежала девушка, совсем ребёнок, одежды на ней не было, да и сам цвет тела был необычным, белее снега, как воск или свечной парафин. Нога у ней была подогнута как у сломанной куклы, руки разбросаны, будто она пыталась встать, и во всём чувствовалась какая-то неправильность. Андрей подошёл поближе и понял почему: у неё не было внутренностей.
Чтобы снова не стало плохо, он поднял голову вверх. И вдруг услышал мелодичный звон и почувствовал запах миндаля.
– Вы ничего не слышите? – спросил Андрей.
– А что? – Мухаметшин прислушался и принюхался. – Нет, да у меня полипы, какое там!
– Нужна собака.
– Собаки не берут след, были уже, и даже две, а утренняя вон лежит. Чем они только следы обработали, что те воют и к земле жмутся, с ума посходили, цирк.
– Странно, такое впечатление, что я это уже слышал или читал где-то.
– Малыгин, ты что-нибудь слышишь? – обратился Мухаметшин к лейтенанту, обрабатывавшему кучу мусора у гаража.
– Нет, Владимир Рахимьянович, только ветер.
Послышался треск, это сквозь кусты продирался Донцов.
– В общем, дошёл до улицы Индустриальной, – он махнул рукой. – И до угольника, конечно, все следы затоптали батальонные, но на Индустриальной кое-что есть, – он вынул из кармана положенный в пакет кусок ткани. – На ветке висел у самой дороги, видимо, к машине напрямую спешили.
– Да кто её знает, – скептически повертел майор в руках пакет. – Может, она уже год там висит.
– Да нет, разрыв свежий, вот и пахнет, как здесь, миндалём.
– Ты тоже чувствуешь? – обрадовался Андрей.
– Человек десять ломилось как стадо, следы уже не снять – растаяло, но веток наломали порядочно. На Индустриальной тоже ничего, машины всё размесили.
– Если они стадом убегали, кто же следы обрабатывал, кто ребят выключал, собаку грохнул кто? – с растяжкой протянул Мухаметшин.
– Ладно, после подумаем, давайте здесь всё хорошенько снимем. Все молча повернулись к девушке.
– Школьница старших классов, девочка ещё.
– А может, студентка первого курса? – Андрей доверял своим ощущениям
на осмотре, и что-то опять выпадало. – Эксперты ничего не трогали?
– Нет, – отозвался Малыгин – Они в машине отогреваются, с шести часов здесь работали.
– А эти чего ждут? – он кивнул в сторону медбригады. – Труп забирать, что ли, будут?
– Да нет, это наши должны забрать.
– Освещение изменилось, теперь хорошенько осмотритесь, – назидательно проговорил Мухаметшин.
Солнце взошло и высветило весь лес. Заблестели остатки амальгамы на старых могилах, а на пятна крови стало больно смотреть.
Андрей ощущал абсурдность происходящего, он видел много смертей – бытовой поножовщины, криминальных разборок, производственных случаев, пожаров, они оставляли самое тяжёлое впечатление. Один раз даже выезжал на железнодорожную смерть. Но здесь, на куче грязи, неуместное белое тело, и он не мог оторвать глаз от её лица.
– Так, точно. Это всё описано у Воробьёвского! Вот чёрт, астральные колокольчики! Но где свечи? Они должны были всё засветить, это часть ритуала!
Видимо, кто-то основательно прибрался. И как в подтверждение догадки набежала туча и посыпалась снежная крупа.
– Так и есть, здесь что-то стояло, и вон там, да вы посмотрите, Владимир Рахимьянович, ямки совпадают с пятнами, и получается звезда, – озарило Андрея.
– Или пентаграмма, – свистнул Мухаметшин. – Ритуальное, этого ещё не хватало!
– Рахимьяныч, здесь банки какие-то со свечами, – донесся из могилы голос Донцова. – И прутья заострённые.
Андрей обошёл аккуратно вокруг девушки и заметил, что под головой, в волосах что-то блестит.
– Кто их сюда спихнул? – Мухаметшин осмотрел банки. – Давай, Сергей, – обратился он к Малыгину, – зови всех сюда, все улики, черти, затоптали, не замёрзнут.
Андрей потянулся за блестевшим предметом, укрытым роскошными рыжими волосами девушки, и невыносимый, раздирающий запах миндаля и полыни ударил в мозг. У него посыпались искры из глаз, и последнее, что он заметил, была подбежавшая медсестра, которая потянула его за руку…
Глава III
Высокий сухощавый старик резко очнулся от сна. Красные, немного навыкате, глаза его слезились от принятой порции гашиша, голова раскалывалась от запаха миндаля.
Он сидел во главе длинного стола, уставленного несметным количеством блюд, бутылок разнообразного вида, дичи, жареных кабанов и белой рыбы. В огромном зале стоял невообразимый гвалт. Гости шумно разговаривали, смеялись, спорили, играли музыканты, бесчисленная прислуга подливала, подносила и убирала.
Пир перешёл в неуправляемую фазу, и это устраивало хозяина. Теперь можно незаметно уйти. Он сделал знак ближним, и, когда поднялся, с ним вместе встали ещё восемь гостей. Все прошли в боковую дверь. В соседней комнате было светлей и теплей, горел камин, прогоняя весеннюю свежесть. Все расселись вокруг креста на скамьи в виде подковы.
Старик долго молчал, изредка вытирая глаза, приходил в себя. Пальцы его рук, унизанные огромными перстнями, подрагивали, на шее висела массивная цепь, оканчивающаяся большим католическим крестом, на котором, в голове распятого Спасителя, сверкал величиной с куриное яйцо ярко-красный рубин, в боковых лучах переливались такие же алмазы. Место у ног распятия было пусто и сиротливо темнело как выбитая глазница. Старика звали граф Жак де Моле, он был Великим магистром всемогущего и богатого ордена тамплиеров. Его спутники составляли Великий капитул этого ордена. Они были посвящены в тайну ордена и во все его дела.
– Я был там, – наконец проговорил старик.
– Отлично, Великий брат. Это хорошие новости! – засмеялся, потирая руки, Великий казначей ордена. Он был немного навеселе от выпитого вина, к тому же заметил, что сегодня была сменена полностью женская часть прислуги, и это обнадёживало на интересное окончание мессы. – Теперь наши дела пойдут на поправку!
– Я бы так не спешил говорить, господин барон!
– Отчего же, господин Магистр? Завтра же я начну принимать денежные переводы, и казна начнёт снова пополняться. У нас есть очень выгодные предложения, к тому же каждый день задержки толкает наших клиентов в руки этих разжиревших венецианских котов.
– Все думают так же? Капитул зашумел.
Великий адмирал поведал, что задерживает плату братьям-морякам.
– Они крепки верой и надеждой, но наёмные рыбаки давно уже разбежались. Деньги очень нужны! К тому же обросли днища кораблей, нужен ремонт.
Великий архитектор указывал на незавершённость многих командорств.
– И в случае войны мы не сможем их удержать!
Великий канцлер, более всех посвящённый в текущие дела, встал последним.
– Пополнять казну надо незамедлительно! У нас много расходов. На серебро Большого моря надежды мало, штормы не дают нашему флоту добраться даже до Майорки. Дожди этого лета смоют урожай, и цена на хлеб подскочит. Начнутся голодные бунты и волнения. Короли не смогут вернуть нам долги. Деньги будут нужны им самим, остаётся одно… война! Кто сейчас в Европе отдыхает?
– Я знаю, куда вы клоните, господин канцлер, – вздохнул Великий магистр.
– Сколько можно жалеть этих вонючих схизматиков! Мы уже упустили возможность один раз, я вижу, что и теперь она ускользает из наших рук.
Опомнитесь, Ваше Величество! Тщедушный и низкий, с нависшими надбровными дугами и от этого казавшимися бездонными глазами, Великий канцлер даже посинел от негодования.
