Якобы книга, или млечныемукидва

Смех в зале.

А самое показательное, что рИмляне смеялись. Все время смеялись, хихикали и ржали, что стало рефлекторной реакцией на все случаи жизни. Так, проезжающая колесница богатого и знаменитого сенатора сбивает беременную девушку незнатного происхождения. За непродолжительным возмущением, будьте спокойны, непременно последует продолжительный и заливистый смех, особенно когда сенатор будет безоговорочно оправдан на народном суде, кроме того – выставлен жертвой, ведь чуть было не опоздал на важное заседание у Самого! Что есть жизнь какой-то отдельно взятой клетки Империи, когда у Самого решаются судьбы мира, а также пылающих уже окраин: а девка, дура, сама прыгнула под колеса, от обожания сенатора, сами понимаете. И вот реакция рИмлян, представьте себе, оставалась неизменно насмешливой, циничной и недальновидной. Не смешно случалось лишь тем, кому та девушка приходилась женой или дочерью, но таких же много не бывает: переживут, потерпят ради великих свершений, не так ли? И что же сталось с тем рИмом? Известное дело: Империя долго билась в агонии, выдаваемой за роды чего-то нового, сколько-то времени еще копируя порядки и устои великой старины, подменяя содержание формой, для чего-то накачивая и прививая населению патриотизм, хотя и паразиту понятно, что патриотизм естествен только тогда, когда исходит изнутри, когда гражданин гордится державой не только за героическое прошлое, но и за повседневное настоящее, за которым просматривается уже перспектива будущего. Вот тогда это следует считать патриотизмом, все остальное – непродолжительная и искусственная реакция на прививку. И так эта громадина, то есть великий рИм, мало-помалу угасала, медленно и мучительно, под смешки своих жильцов и записных патриотов… Иными словами, рИмляне стали очередным историческим навозом для будущих Империй, выстроенных на булыжниках старого рИма, и я не могу сказать вам: смешно это или нет, решайте сами. Кстати, мне тут уже подсказывают, что мое время истекает, что пора бы и закругляться… Ха, это я всегда охотно! Тогда предлагаю провести оставшееся время с пользой: давайте-ка напоследок похлопаем в ладоши и дружно посмеемся, что нам еще остается? Ну, кмон, кмон, кмон!

Дружные хлопки, смешной смех, прочие шумы.

Знаете что, а я, пользуясь случаем и оставшейся минутой, хотел бы сделать важное заявление. Бывает так, что человек долго о чем-то мечтает, да все не может сделать соответствующий шаг, порвать с чем-то решительно, всякий раз находятся, знаете ли, какие-то причины, контракты и обязанности сторон. И вот однажды накатывает: пора, самое время, прямо сейчас. Вот так и у меня. Только что я принял давно назревающее решение: я ухожу. Что к тому толкнуло? А то, что я просто смешон в своих попытках сделать смешно – ничего у меня не получается, как ни грустно, не мое это, получается. Что ж: я честно отработал свою программу, старался как мог. Короче говоря, я официально прекращаю свои пустые попытки сделать оригинально, иначе, чем у других, не стоит оно того, зачем, кого и чего ради? Только время свое, думается, спускаю: вот что я понял вдруг. Поэтому отныне я стану шутить только в частных беседах, а вас обязательно, будьте спокойны, развлечет какой-нибудь другой шут гороховый – желающих много, я знаю. Уверен, вы и не заметите моего ухода, а ваша жизнь останется прежней, надеюсь, в чем-то она станет даже лучше. И это… не повторяйте чужих исторических ошибок. Засим откланиваюсь, пока-пока!

Сдержанные аплодисменты, разрозненные смешки, какие-то щелчки, шлепки, зевки, перерастающие в затяжное разинутое молчание.

Голова 72. Банк «Взятие»

Давно уже кем-то отмечено, что спокойная и размеренная жизнь зачастую приводит к обратной крайности – безумию. Конечно, и эта болезнь может протекать почти незаметно, если, скажем, быть без ума от кого-то. В нашем же случае безумие было предписано самими правилами Игры. Точнее говоря, нам вменялось совершить «безумный поступок», и это долгое время ставило нас в идейный тупик. Ну что, спрашивается, такого безумного можно натворить в городе, где все так легко и логично, упорядочено и безупречно, где абсолютно все в порядке вещей… И вот однажды:

квази-мен: ну что, выкладывайте, возникли у кого соображения насчет безумного поступка?

якобы_графомен: да, появилась тут одна шальная идейка: скажите, я ведь не единственный, кто время от времени мечтал опустошить банк, чтобы затем до конца жизни ни в чем не нуждаться, избавив себя от нудной необходимости извлекать из реальности средства к существованию…

квази-мен: ха:) сколько мы сами написали скринплеев по ограблению банков, и некоторые из них, по моему скромному мнению, были не лишены обаяния:) Вот только, на мой взгляд, это совершенно лишено смысла здесь, где банкнотами является любая листва…

свитани: а что, разве в Первограде есть банки, кто-нибудь видел?

виэкли: я нет…

квази-мен: вот и я о том же!

якобы_графомен: неужели вы допускаете, что я стал бы предлагать вот так – ни с того ни с сего? Я и сам премного удивился, приметив вчера один банк, на пересечении Банановой и Лимонной, как же он еще назывался-то? Вспомнил! «Взятие» – манящая вывеска, не находите?:)))

квази-мен: да, но брать банк здесь – это чистое безумие! Для чего?:)))

патамушта: квази-мен: ты сам отринул все сомнения – чистое безумие, без примесей и консервантов! Не это ли то, что от нас и требуется? К тому же иных предложений пока не поступало, а это – уже что-то. Если в городах старой школы ограбление банка – тяжкое преступление, нередко сопряженное с насилием, обусловленное обычно алчностью и нежеланием работать честно, когда на кону очень многое – богатство в случае успеха предприятия, или смерть, или тюрьма в случае провала; так вот, взять банк в городе, где денег повсюду, как фантиков у дурака, сдается мне, вполне достойное деяние и поступок, который запомнится, а главное, должно быть, зачтется в Игре.

Так мы приступили к тщательной подготовке операции «Весенние крапивы у нефритовых ступеней», которую осмеливались обсуждать, лишь затаившись в самых укромных уголках наших висячих садов. Там же наметили благоприятствующий по духу и гороскопу день. Квази-мен, поначалу, напомним, отрицавший перспективность предприятия, будучи крайне продуманным персонажем, сильно преобразился, в результате чего так воодушевился, что взял на себя бремя лидерства и даже сподобился на составление плана ограбления, с векторами и осями координат. Удостоверившись, что мы вполне четко понимаем уготованные роли и порядок преступных действий, тот торжественно сжег данный документ, развеяв пепел по ветру.

И вот час пробил. Собравшись в нескольких кварталах от адреса, мы еще раз проверили амуницию, среди которой нашлось место веревкам с металлическими креплениями, рациям, муляжам пистолетов, повязанным по поясам и распиханным по внутренним карманам специально пошитых по такому случаю костюмов, в общем, собрался классический арсенал. Сверившись с маршрутами и разделившись на две группы, мы строго по расписанию сошлись в заданной точке – у входа, после чего бесстрашно ворвались внутрь. В тот миг во мне еще мелькнула мысль, что мы предусмотрели вроде бы абсолютно все, прихватив с собой уйму необходимых для успешной реализации задачи вещей, при этом отчего-то напрочь позабыв про такую маленькую деталь костюма как маски.

Неожиданности начались сразу. На явно отрепетированную речь Квази-мена об отчуждении общественного достояния в нашу пользу в целях личного обогащения, с последующим распоряжением денежной массой по собственному усмотрению, а также на требования о гарантиях беспрепятственного отхода, народ, бывший в холле, отреагировал без должного волнения, продолжая заниматься приготовлениями к предстоящим банковским операциям. Охранник, сидевший на входе и показавшийся старым знакомым, беспечно махнул рукой в направлении коридора, вам, мол, туда, а затем, догнав Виэкли, замыкавшую шеренгу, добродушно выдал той листовку с пояснениями, как нам будет поудобнее войти в главное хранилище, и паролями от охранявшей вход крайне металлической двери. Что ж, нам не оставалось ничего иного, кроме как, сохраняя хладнокровие, придерживаться намеченного плана, сверяясь с любезно предоставленной листовкой; к очевидному удовольствию Квази-мена, план вполне сходился с его разведданными.

Центральное хранилище выглядело именно так, как оно выглядеть и должно. Высокая металлическая банка, встроенная в банк по принципу матрешки, внутри же оно оказалось плотно заставлено стеклянными банками, наполненными какой-то мелко покрошенной сушеной листвой. Квази-мен аккуратно взял одну из таких банок, после чего долго и тщательно изучал содержимое, заявив по итогам исследования, что определенно где-то уже видел нечто подобное. Пущей ясности ситуации придавала тонкая бумага, лежавшая возле каждого ряда этих банок, а также то непредвиденное обстоятельство, что в хранилище находилось еще не менее двадцати таких же примерно грабителей, скрутивших уже свои самокрутки и беззаботно раскуривающих траву.

Поддаваясь искушению, мы последовали их примеру, рассевшись вдоль свободной стены. Сперва я не отмечал никаких изменений в окружавшем меня пространстве, поскольку надолго задержал все свое внимание и любовь на жестяной бочке, ржавой и помятой, но отчего-то столь приглянувшейся мне, плавной, познавательной и подкупающей. Я сумел разлюбить ее только тогда, когда неведомо откуда явилось вдруг семейство пунцово-пурпурных тигров, направляющихся непосредственно ко мне. И само их приближение странным образом наполняло меня счастьем, прибавляло уверенности в том, что все происходящее глубоко логично и гармонично, что именно этого пришествия я ждал всю свою бестолковую доселе жизнь, что все ушедшее являлось лишь затянувшейся подготовкой к яркой встрече с этими волосатыми и полосатыми созданиями. Маленькие тигрята, беззубые и ласковые, вдруг принялись облизывать мне руки, приводя в восторг, а глава семейства, представившийся Ярополком, заверил меня, что «Все будет хорошо».

Я отчего-то не согласился с этим высказыванием, утверждая, что все уже хорошо, что лучше едва ли возможно, да и, право, нужно ли? Тот лишь насмешливо оскалился в ответ, призывая ловить момент. И вот я словил момент, когда щелкнуло, что пора уходить. Следующим днем, обсуждая пунцово-пурпурное нашествие тигров, я выяснял, что никто кроме меня их не зафиксировал, равно как я не повстречал никакого Джека-воробья, с которым побеседовал Квази-мен, говорящего ливанского кедра, наставлявшего Патамушту на путь истинный; вежливых викингов, как у Виэкли, и освежающий пивной залив, в котором плескалась в свете полной луны Свитани.

И вот мы как-то почти одновременно вспомнили себя у стены и зачем мы здесь, в страхе, что скоро будем схвачены и жестоко повязаны, что нужно без промедлений уходить, пока отпустило. Как? А как и планировали, через канализационный люк, оказавшийся на удивление стерильным и стилизованным: на стенах висели величественные картины, пересказывавшие библейские сюжеты и другие эпохальные события прошлого, настоящего и будущего, смыкающегося с прошлым в цикличной точке возврата. Вот впереди забрезжил обнадеживающий алый отсвет, сулящий спасительный исход, а на деле обнаруживший просчет Квази-мена в расчете отхода. Выход выводил нас на гибельный по виду водопад, заставляющий сложить лебедки. Пораскинув мозгами, мы решились на совместный прыжок отчаяния, тем более что позади уже отчетливо раздавался лай собак и грубые голоса преследователей. Прыжок принес множество сильных ощущений, словно мы падали не только сквозь пространство, но и время; вся жизнь, как говорится в подобных случаях, пронеслась перед глазами, но глаз больше не было, ничего больше не было, мы летели напролом, наугад, потому как водопад оказался очередной оптической иллюзией; таким образом, мы летели в тотальную неопределенность.

Приземление, на радость, выдалось на редкость мягким, в песок. Довольно чудаковато выглядела наша команда в серебристо-черных костюмах посреди отдыхающих пляжников, в тот момент я вновь горько пожалел о нашем упущении – масках. Пляжники визжали и шарахались во все стороны, точно увидели привидения. Особенно мне запомнился мальчуган, заглотивший рожок с мороженым, в ужасе застывший на месте с поднятыми вверх руками. Надеюсь, он отделался легкой ангиной. Ну а мы, вскочив на предусмотренные Квази-меном доски для серфинга, уже мчали по волнам, совершенно игнорируя неправильность ветра, являвшегося полной противоположностью необходимости курса. Конечно, очень скоро нас прибило обратно к опустевшему уже пляжу. Приплыли.

Смеркалось. Вдали тут и там мелькали вспышки всяких охочих до сенсаций фотолюбителей, а также сирены всевозможных экстренных служб, что заставило нас обратиться к плану Б, то есть пойти на некоторые разумные уступки властям – сдаваться, в надежде, что данная модель поведения несколько облегчит нашу участь. Разумеется, подобный план предусматривал и скорый побег из тюряги. Здесь у меня мелькнула догадка, что все это какой-то бред несусветный, ведь мы же ничего не крали! Наоборот, лично я перед выходом на дело зачем-то прихватил с собой все запасы листвы, бывшие в белой комнате: так, на всякий случай, с удивлением узнав при встрече, что мои компаньоны проделали те же действия. Тут же всплыли картины, как при входе в хранилище мы ссыпали все наши припасы в мешок, после чего спешно удалились. Да и хранилище на самом деле… оказалось лишь моим видением хранилища, охранник подозрительно походил на О0Х0О. Вообще говоря, не оставалось почти никаких сомнений, что это и был О0Х0О, а банка не было, не было ни преследования, ни водопада, а что же было? «Что же это делается-то? Свитани, Патамушта, что скажите, а?» – вопросил я, не надеясь услышать какой бы то ни было ответ. Глядя в их изумленные отражения, я наблюдал, как в зеркале, в них и свое, видя, что они тоже прозревают на вершине холма, с которого, выяснялось, мы вовсе и не сходили весь день, провалявшись в мутном мареве целую пропасть времени.

О0Х0О вошел в чат

Ну что, умники, и кому из вас стукнула идея взять «Взятие»? Очень скверная идея, от которой дурно пахнет. Дурман-травой! – расхохотался О0Х0О и тут же вылетел из чата, оставив нас, одураченных, отчаянно обдумывать альтернативные концепции безумных поступков.

Голова 73. С небес на землю

Свет фары проезжавшей по шоссе фуры на несколько мгновений выхватывает из тьмы две фигуры, бредущие по обочине в неуказанном направлении. Если бы у фары был не только свет, но еще и слух с обонянием, располагай она временем, та имела бы прекрасную возможность стать свидетельницей серьезных событий и свершений, случившихся тем вечером. Фигуры эти принадлежали двум мужчинам самой нереспектабельной наружности, от которых за версту разило табачно-алкогольной продукцией, а изодранная и засаленная одежда выдавала в них бродяг самого начального уровня. Один из мужчин в те минуты затевал, имевшую большие последствия, беседу:

– Знаешь, Виктор, я, конечно, очень уважаю твою веру в конкретный камень и ключ, открывающий все потайные двери бытия, но если и сегодня мы их не разыщем, то я…

– А что… ты? Будем искать, пока не найдем, дело это решенное, хотя и непростое, канешн. Да ты не ссы, я прямо-таки чувствую, что истина где-то рядом… Лично я возлагаю нехилые надежды уже на сегодняшний вечер, сам знаешь: нас ожидает одна из самых легендарных свалок, одно из последних мест на этой проклятой планете, где еще случаются чудеса!

– Эх, Вить, честно говоря, не проходит и дня, чтобы мысленно я не возвращался в тот злосчастный вечер, когда ты так поспешно слил все наши акции в обмен на инфу о конкретном камне. Я, разумеется, целиком и полностью разделяю твою веру, но пойми: закрадываются порой разные мысли, вплоть до того, что конкретный камень вполне может оказаться какой-нибудь побасенкой, не более. А вдруг… ну это… зря мы тогда акции скинули…

– Дыма без огня не бывает, Толян! Давай будем оптимистами… Хотя, знаешь, раз уж у нас тут такой откровенный базар пошел, наверное, я должен тебе кое в чем сознаться: боюсь, никакого конкретного камня нет и в помине, а если и есть, то никакой достоверной информацией об этом я не располагаю. А вот что у нас с тобой точно есть – это реальность, в которой мы с тобой бомжи на пороге зимы. Возможно, можно было бы еще в августе податься куда-нибудь на юга, но как-то не хотелось, понимаешь, уходить далеко от города. Родной, как-никак. К тому же все это время я ждал одного известия, которое многое могло бы изменить, но… не случилось.

– Чего? Витек, блян, чего-чего??? Да ты в своем вообще уме? Я тебя убью сейчас, прям на месте! Да я ж с тобой в это дело подвизался только для того, чтобы помочь тебе обрести себя прежнего – грамотного, целеустремленного и предприимчивого сукина сына! Без тебя бизнес все равно не вернешь, сам знаешь, да и я у тебя в долгу… И несмотря на это, думаешь, мне по кайфу ходить-бродить в этом вот вонючем прикиде? Это после Версачей-то? Не слишком ли мы далеко зашли с нашим маскарадом, как считаешь?

– Понимаю твои эмоции, братиш! Однако вся загвоздка в том, что никакого маскарада больше нет… И еще: эту хиромантию с выгодным сбросом акций подложила мне твоя Наташка, (непечатное слово)! Знала ведь откуда-то, что рупь рухнет, собака! Вот для того я и придумал конкретный камень – первое, что пришло на ум, сам не знаю, с чего вдруг. А для кого я это сделал, скажи-ка мне на милость? Для тебя, дружок, чтобы хоть как-то сгладить ситуацию, смягчить падение… Нас кинули, Толян, кинули, понимаешь? Расчетливо и тонко. Больше у нас ничего нет, и в городе пока лучше не показываться. Временные трудности у нас сейчас… нам бы теперь до весны дотянуть, а там, глядишь, что-нибудь да придумаем!.. А самое-то главное: за всем этим стоит твоя ненаглядная Наташка… хитрая (непечатное слово)… говорил тебе, не женись на этой… (целая канонада непечатных слов и словосочетаний, привести которые на страницах данной книги нет никакой возможности в силу тотальной самоцензуры автора).

Далее на глазах неизвестного зрителя разворачивается безобразная сцена неистовой драки, завязавшейся между двумя друзьями и в недавнем совсем прошлом бизнес-партнерами, а ныне бродягами-неофитами. Минут пять спустя, тяжело дыша, вытирая разбитые губы и сбитые костяшки грязными рукавами, сплевывая кровь и желчь, друзья приходят к утешительной мысли, что жить нужно днем сегодняшним, решая прикладные задачи, которые навязала пресловутая реальность – во-первых, чего бы сожрать, а во-вторых, недурно бы подыскать пару каких-нибудь ватников на зиму. В этих целях они и приближались к одной из самых культовых во всем регионе свалок, бескрайнему бесплатному бутику, средоточию множества ненужных, заброшенных и выкинутых, но подчас крайне функциональных и замечательных вещей.

– Лишь бы не наткнуться на настоящих бомжей, а то совсем без башни кадры попадаются! – высказал свое соображение Толик.

– Да ладно ты, не нагнетай, краешком пройдем, терять нам все равно нечего. Теперь.

– Ты еще скажи, что все хорошо! – съязвил Толик, освобожденный от гнета надежд, что скоро можно будет вернуться домой, только-только осознающий, что больше ничего Витьку не должный.

– Хорошо-то хорошо, вот только холоднах, бррр… – отвечал Витек, очевидно не уловивший иронию кореша.

После трезвого обмена мнениями, наши герои принялись деловито рыскать по завалам в поиске чего-нибудь съестного и на себя одеваемого.

– Слуш, а ведь и вправду холодно, фатально и объективно холодно, прямо по Джеку Лондону. Я тут пару зажигалок, кстати, откопал, рабочие еще. Может, костерок, что ли, намутим? – предложил Толик.

– Лучшая идея дня! Че мы раньше тупили? А то зима подкралась незаметно. Ха-ха, хорошо хоть тут пожарная инспекция курит в сторонке: помнишь, как мозги нам сношали со своей безопасностью! Карманы выворачивали, помнишь как? Покруче любых цыган! Тогда найди какую-нибудь бумажку посуше, а я пока деревяхами займусь.

– Бумажку? Да я тут целый тираж какой-то книги уже нарыл! Ну, не так уж и много, правда, штук двадцать где-то, даже не распечатанные, в упаковке.

– В самый раз! Давай подтаскивай их сюда, сейчас затеем огонек! Я тут, кстати, канистру нашел, там бензинчика еще немного есть, дело пойдет на лад, скоро все будет! Кажется, удача поворачивается к нам лицом!

Так костерчик заискрил.

– Слы, эээ, ты книги-то сюда давай, чего ты их там читаешь, нашел библиотеку, епт! Не те сейчас времена пошли, братуха, ох не те! – с азартом выкрикнул Витек.

– Тут просто интересные вещи человек пишет про юморной бизнес, никогда бы не подумал: у них там своя прям мафия, пожалуй, прихвачу себе экземплярчик! Тебе, между прочим, тоже любопытно будет!

– Ну ты просто неисправим! Тащи быстрее! Вон уже жара какая пошла!

– Уверен? Может, хватит уже, а? Поперло-то, смотрю, во все стороны…

– Да брось ты, не боись, давай-ка их лучше сюда, – не согласился Витек, вырывая книги из рук. Казалось, тот вспомнил далекое детство и задался целью сделать самый качественный и капитальный костер в своей жизни, словно в отместку за многочисленные огорчения, обусловленные объективной реальностью, – сейчас мы сделаем так ярко и светло, как еще никогда в нашей жизни!

И действительно сделали: Витек и Толян тем вечером едва унесли ноги от устроенного ими же пожара, так и не отыскав теплую одежду. Как бы то ни было, будем надеяться, все у них наладится, что они сумеют достойно преодолеть временные сложности, что весна расставит все по местам. Что касаемо книги, то она-то, несомненно, выполнила поставленную автором художественную задачу – нести людям тепло и свет. Словом, пригодилась.

Голова 75. Бабилонский исход

В один из самых обыкновенных дней, когда мы с друзьями занимались изготовлением очередного сценария и обговаривали тактику ведения вечерней Игры, все в одночасье изменилось.

свитани: в общем, настаиваю, что главный герой должен погибнуть во льдах, а она потом удачно выйдет замуж, ну и впоследствии расскажет внукам эту трагическую и трогательную любовную историю. Зрители любят такое!

квази-мен: нет, никак не могу я это принять! Как же она может после такого выйти замуж за кого-то другого? На мой взгляд, она просто обязана до конца дней своих хранить память о главном герое, и уж тем более, зачем ей рассказывать внукам, что их дед какой-то неудачник, лишь подхвативший победное знамя?

свитани: я тебя умоляю, все она может! Жизнь длинная, а ты совсем не знаешь женщин!

квази-мен: а тут и знать нечего, настолько все просто и предсказуемо! Общаясь с тобой, я получаю тому массу подтверждений(:

О0Х0О вошел в чат

О0Х0О: Так – а ну-ка прекратить бессмысленный спор! И без того неплохо уже поработали над этим проектом: зашлем как есть, пускай там в Болливудах дальше сами разбираются:) У меня же для вас есть важное объявление, важнейшее!!! Нам с вами предстоит увлекательное путешествие к самым что ни на есть трем китам, корням: мы едем в старый Бабилонск, предтечу нашего Первограда!

квази-мен: звучит, конечно, захватывающе, но позволь, а как же быть с Игрой? У нас же сегодня вечером игра! Только-только мы стали в ней несокрушимыми и непобедимыми законодателями мод, как нас тут же, выходит, отлучают от излюбленного досуга, еще и лишая возможности защитить титул…

О0Х0О: В том-то все и дело, друзья мои! Штука в том, что вы вышли на следующий уровень, с чем и поздравляю! Именно ваши успехи в Игре и открывают для вас двери на новый виток. Многие и мечтать о таком не смеют: побывать в самом Бабилонске, потоптать эту священную землицу, и – внимание – поучаствовать в настоящих раскопках!

свитани: еще чего! Стану я ковыряться в земле, пусть и святой, только на днях маникюр сделала(:

квази-мен: свитани: вот очередное подтверждение мелочности женского мышления:)) Я за Бабилонск, однозначно!

патамушта: меня же больше заинтересовал другой аспект: при всем уважении к древнему Бабилонску, что мы о нем доподлинно знаем? Насколько мне известно, вопрос разработан достоверно настолько, насколько это вообще было возможно. Никакой башни, вроде как, так и не нашли, даже основания. Я в свое время много размышлял над этим вопросом, но так и не пришел к какому-либо убеждению. Скорее всего, башня – сильное преувеличение, а может, ее и вовсе не было(:

О0Х0О: Напротив, друг мой, башня не только была, но и есть, и будет. И здесь я говорю не о каком-то штампе, вроде «будет в памяти людской». Больше скажу: мы и сейчас с вами в каком-то смысле находимся в этой самой башне, на самой ее вершине. Башня была достроена в свое время на том тонком, эфирном уровне, что попытаться узреть ее со дна мира – лучший способ потратить свое время зря. Это вам не какой-нибудь гребанный небоскреб из стекла и камня, на который ежедневно взбираются туристы, чтобы сделать памятный фотоснимок. Строго говоря, мы ведем речь даже не о башне, скорее о лифте. А башня, скажем так, и поэтическая, и политическая метафора.