Соло

– Хорошо, попробуем, только доедем до дома, – я сдаюсь, он прав. Нет смысла тянуть, со стариком нужно поговорить как можно быстрее.

Глава 33. Макс. Ведар.

Подъехав, ставлю машину на лужайке перед домом. Оглядываю внедорожник с удовольствием, всё-таки, с ним будет полегче. Можно выехать из Кармана по любой необходимости, да и без неё тоже можно. А теперь нужно пойти, быстрее успокоить котёнка.

Нахожу Жанну у бани, Ба как раз закончила там убираться, и трубу в печке закрыла.

– Всё, давай собирайся мыться, – говорит мне Ба строго. Похоже, она перестала воспринимать меня исключительно как вредоносное существо с членом, а решила считать вторым ребёнком. Что ж, это дорогого стоит.

– Пат считает, что нужно срочно связаться с инсектаром, ну, тем учёным с корабля, я вам рассказывал, – говорю Ба. – Я бы хотел, чтобы вы присутствовали. И вы, и Жанна.

В конце концов, я рассудил, что если Жанна будет в курсе, ей не будет так страшно. Потому что нет ничего страшнее неизвестности. Смотрю на Ба – она кивает, соглашаясь, и мы втроём идём к дому. А я прокручиваю в голове, думаю, как построить беседу с Яном.

Мы устраиваемся на кухне вокруг стола. Сам признаюсь, что источник здесь, на Земле, со мной. Ищу в куртке локер, ставлю его на стол, вспоминаю нехитрую инструкцию. Так, жмём белый треугольник, контакт в локере всего один, поэтому просто надо нажать ещё раз.

Ян отвечает быстро, я вижу изображение – полностью белое помещение. Вроде, это их лазарет, ну, где меня осматривали. Да, похоже. По окаменевшему лицу мэйнера понимаю, что он в полном раздрае.

– Светлых дней, мэйнер Тарда, – приветствую по их обычаю. – Почему вы не покинули корабль?

– Не думаю, что в ближайшем будущем меня ожидают светлые дни, – отвечает Ян, медленно расхаживающий перед локером. Странно, обычно он носил коммуникатор на руке, на левой…

– Яннар, я должен вас попросить о беседе с Блатта-амом, мне срочно нужна его помощь, – не нравится мне его вид, что-то явно нехорошее случилось. Или из-за потери источника переживает?

– Вряд ли, Максимус, Блатта-ам теперь способен кому-нибудь помочь, взгляни, – мэйнер, пребывая в расстроенных чувствах, не замечает, как преодолевает барьер официального отношения ко мне. Он поворачивает установленный на столе локер в сторону, и я вижу старика. Да, дело плохо, он лежит без движения на больничной койке с поднятым изголовьем, к тонким рукам тянутся несколько трубок. Большие фасеточные глаза подёрнулись плёнкой, пластинчатые покровы посерели.

– Он прожил столько, сколько не удавалось прожить ни одному инсектару, а всё оттого, что всё время находился рядом с творящей силой сначала отца, потом моей. Но и этому, видно, есть конец.

А дело не только в творящей силе вагусов, внезапно понимаю я. Последние десять лет старик сдружился с источником Соуло, самым мощным из существующих источников. И нетрудно сопоставить две вещи – момент, когда Пат оставил корабль, и ухудшение здоровья старого инсектара. Скорее всего, Блатта-ам знал, не мог не знать, чем это ему грозит, но всё равно помог источнику покинуть «Магнум». Это так важно было, чтобы я и Пат соединились, что инсектар практически пожертвовал ещё несколькими годами жизни?

Что будет теперь с нами? С мэйнером? Ведь Тарда одинок, бесконечно одинок! У него, кроме этого старого таракана, ближе нет никого. Во всей Вселенной. Мэйнер говорил что-то про брата, но где он, этот брат? Всё это проносится в голове за считанные секунды и вызывает к жизни отчаянный порыв. Я могу, Блатта-ам, ты сам сказал, я всё могу! И я желаю, я просто велю ему жить, велю не оставлять нас.

– Максимус… – раздаётся слабый, едва слышный голос. – Не держи меня, время пришло… Какой же ты ещё мальчишка…

– Мы все без тебя пропадём, не справимся, – говорю ему. Что же делать… – А Ян? Как он один?

Выглядит инсектар плохо. Да что говорить, выглядит умирающим. Я мучительно пытаюсь хоть что-нибудь придумать, и что-то крутится в голове, но ускользает, не могу ухватиться, поймать мысль. Смотрю на Жанну – она рядом со мной, вцепилась в мою руку, и в глазах у неё столько сочувствия! Если бы сочувствием одним можно было исцелить, Блатта-ам обязательно бы исцелился. И тут мой взгляд падает на Ба, скромно отошедшую к окну, чтобы не попадать в зону видимости локера.

– Ба! – восклицаю я. Нашёл. Может быть. – Ну, придумайте что-нибудь! Может, у вас есть что-то, какая-нибудь висюлька, чтобы поправить здоровье старику. Помогите ему. А он поможет нам, нам всем.

Смотрю на неё и теряю надежду – Ба замерла и мне не отвечает. Да, само собой, так не бывает. Блатта-ам умирает, ему уже не до наших бед. Дальше мы как-нибудь сами. Бесценный источник знаний и великой доброты, инсектар покидает нас.

Но Ба медленно подходит к столу, и теперь её тоже видят на «Магнуме». Она снимает с шеи свой оберег, становясь прекрасной Высшей. И я замечаю, как впивается в неё глазами Ян. Как он может в такую минуту интересоваться женщинами?

– Давай, Макс, – Ба кладёт оберег в мою руку. – Заряди его, вложи всё, что ты хочешь, чтобы в нём было.

Я смотрю на деревянную каплю с причудливым узловатым узором и вызываю в себе бешеное, неистовое желание. Желание здоровья, силы, многих лет впереди, лёгкости и ясности ума для Блатта-ама.

– Аччипире14, Ведар, – говорит Ба, когда ладонь и талисман в ней наливаются ярким голубым светом.

И мы поражённо наблюдаем, как голубое свечение исчезает, словно впитываясь в тёмное дерево.

– Я, Ниоткела Барраг, приношу тебе, Блатта-ам, в дар Ведар, который я сама взрастила. Носи, не снимая, да будут твои лета долгими и дни светлыми, – Ба закрыла мою ладонь своими изуродованными пальцами, светящимися красным светом. – Можешь отправлять, Макс…

Высшая обессиленно опустилась на стул рядом с Жанной. Она и свои силы в талисман вложила? Да, похоже. Он и так был мощный, а теперь должен стать как минимум втрое сильнее. Кладу оберег на тёмный треугольник локера, жму светлый треугольник, и через несколько минут мы видим, как Ян поднимает артефакт за шнурок в своём медотсеке.

– Давай, Яннар, – тороплю я мэйнера, словно раздумывающего, стоит ли пробовать, или лучше не мучить умирающего.

– Чтобы подействовал, нужно немного времени, – говорит Ба. – Поднимется на ноги не раньше, чем через сутки. Если вообще поможет.

– Что ж, Ян, тогда прощаюсь, – говорю я Тарда, одевающему шнурок на инсектара. – Свяжемся завтра, примерно в это же время.

Вижу, как Ян согласно кивает, отключаю локер.

За столом тишина. Все мы подавлены и серьёзны. Тягостное зрелище умирающего старика подействовало на нас, как отрезвляющий холодный душ. На фоне радости от встречи, радости от того, что мы снова вместе, бессилие перед смертью показалось тем более страшным и удручающим, что далее грозило коснуться своим ледяным дыханием и нас.

– Я думал, ваш оберег меняет внешность, – без интонации говорю Ба.

– Этот особенный, многое может, – она слегка пожимает плечами. – В нём не только кристалл, в нём кровь… дорогого мне человека.

И здесь драма. Смотрю на её прекрасное, сосредоточенное лицо с упрямо сжатыми губами. Вот кто из нас никогда не сдастся. Столько силы в одной маленькой женщине! И теперь понятно, почему Ба не хотела расставаться с амулетом. Но надо как-то выбираться из этой печали.

– Он поправится, – объявляю громко. – Всё будет хорошо, и у нас, и у них.

– Пойдём, пройдёмся, Макс, – вдруг говорит Жанна и встаёт из-за стола. Отличная мысль. Нам всем надо немного отвлечься.

– Вы с нами? – спрашиваю Ба, и она соглашается, но потом внезапно передумывает.

– Не надо мне ходить по деревне без оберега, здесь меня такую не знают, – поясняет она сухо. – А вы сходите, подышите воздухом.

А оберег Жанны, тот, что у меня, может, его можно под что-то приспособить? Молча иду в комнату, роюсь в сумке.

– Посмотрите, его не получится использовать? – кладу деревянный кулон на кухонный стол перед Ба. – Спас меня на корабле, между прочим, от пристального внимания высокой Комиссии.

Ба взглянула на меня с удивлением и, наклонившись, всмотрелась в амулет.

– Ты его надевал? – спрашивает она недоумённо – И что, сработало?

– А вы сомневаетесь? Без него я бы уже, наверное, любовался красотами где-нибудь на Консиладе. Ну, пошли? – говорю ожидающей меня Жанне.

– Про баню не забудь, – задумчиво говорит мне в спину Ба.

– Я с тобой? – загорается Жанна. – В баню?

– Для тебя жарко ещё, – строго говорит ей женщина. – Плохо станет.

– Не станет, мы проветрим, – упрямится котёнок.

– Сначала погуляем, – беру жену за руку, и мы выходим на улицу.

Идём медленно, рук не разнимая. Переживаю, как Жанна восприняла тяжёлую сцену. Я-то хотел, чтобы она не боялась, а вместо этого снова расстроил. Смотрю на неё – а она не выглядит подавленной, несмотря на явное неравнодушие к незнакомому ей старику. Да, наверное, всё дело в том, что Жанна Блатта-ама совсем не знает. Она никогда не общалась с ним, он для неё чужой. Подтягиваю её за руку к себе, обнимаю за плечи. Жанна в ответ обхватывает меня за талию. Она смотрит на меня снизу вверх и неожиданно широко улыбается.

– Что? – спрашиваю серьёзно. Сам всё ещё нахожусь не в своей тарелке.

– Я не бесчувственная, – говорит любимая и гладит меня по спине своей маленькой ручкой. – Я просто в тебя верю, Макс. Всё получится, вот увидишь.

А я не уверен. Но то, что она верит – это большая радость. И огромная ответственность. Когда в тебя верят, нельзя оступиться, нельзя обмануть ожидания. Тем более, ожидания любимой. И я вдруг понял, ясно осознал, что от меня требуется. Я обязан стать очень, очень верующим человеком, и поверить я должен в самого себя. Только тогда у нас появится шанс.

Только как поверить, если я даже не знаю, как это работает? Не знаю, почему у меня всё происходит так, а не иначе? Как по мне, так некоторой толики удачливости, к которой я уже привык, вполне достаточно. К полномасштабным чудесам я пока не готов.

– Надо тебя учить, – сказал источник в моей голове. А ведь я оставил телефон с этим шпионом дома. – Начиная с азов. И как можно быстрее.

– Так учи, – мысленно отвечаю ему и поглядываю на жену. Всё же, сегодня она выглядит намного лучше и крепче, чем вчера.

Мы прохаживаемся по дороге, здороваемся с соседями. Похоже, мужчины ведут хозяйство сообща, понимаю я, слушая разговор мужа подруги Ба с другим, которого тот называет Серым. Этот Серый, то есть Сергей, ковыряет видавший виды, но ещё крепкий трактор. Правильно, скоро начнётся сезон, техника должна быть в порядке. Нормальные мужики, спокойные, крепкие, не старые ещё. Но живут здесь, за цивилизацией не гонятся.

Я окидываю окрестности взглядом – всё-таки я прихожу к мысли, что надо поставить настоящий ветряк, без магии. Мы мало ли, где будем, а ветряк останется, будет электричество давать. И без творящей силы. А не поговорить ли с местными, не пригласить ли поучаствовать в моём проекте, пока не начался посадочный сезон? Точно, обязательно подойду к ним попозже, как только прояснится с Блатта-амом.

– Не устала? – спрашиваю притихшую задумчивую Жанну.

Она молча отрицательно качает головой. Думает о чем-то, мне не говорит.

– Завтра мы снова свяжемся с «Магнумом», а послезавтра поедем в город, – любуюсь на личико котёнка, поднятое ко мне в удивлении.

– Зачем? – спрашивает она. – Все вместе поедем?

– Да, вместе, – отвечаю. – Объявляю Большой шоппинг. Тебе наверняка что-нибудь срочно нужно. Нам нужно. Например, пелёнки, распашонки всякие. Тебе лучше знать, что надо.

– Говорят, примета плохая, заранее покупать приданое для ребёнка, – с сомнением говорит Жанна. – А с другой стороны, когда и покупать, если не заранее?

– Чепуха это, такие приметы. А что Ба говорит, останется в «новых покоях» жить? Если да, то можно в старой комнате сделать детскую. Ну, мы же не сразу отсюда уедем… или как ты думаешь?

– Нет, конечно, сразу не уедем. Здорово ты придумал, про детскую, мне в голову не пришло. Спросим у Ба, всё-таки, это её дом.

Мы медленно бредём к дому, сегодня обошлось без привала. Но кресло для неё я всё-таки куплю.

Дома застаём Ба на кухне в её привычном виде низенькой коренастой бабки. Значит, и этот оберег не простой, раз у неё получилось с личиной. Ба собирает ужин. А мне надо идти помыться, наконец.

Жанна выдаёт мне большое полотенце, чистую одежду беру в сумке. Жена на неё задумчиво смотрит.

– Я переложу одежду в шкаф? – спрашивает она у меня.

– Давай, – говорю. – Ты как, со мной?

– Нет, иди один, вымойся спокойно, – когда это она успела передумать… видимо, котёнок не уверена в себе и своей привлекательности, даже после этой ночи. – Я потом, попозже, Ба со мной сходит, поможет.

А, понятно, ей нужна будет помощь, так а я не против, в общем-то… Ладно. Не стоит, я тоже не железный, пусть так, как она решила.

В бане стараюсь мыться быстро, но тщательно. Как-никак, на мне всё ещё космическая грязь. Тороплюсь обратно, под прозрачный взгляд своей любимой. Я возвращаюсь, по пути вешая полотенце на верёвку, а Ба и Жанна уже ждут и уходят в баню сразу же после меня. Выхожу на крыльцо, на свежий воздух, что говорить, не привык я к бане… весь такой городской житель. Но вынужден признать, что никогда не чувствовал себя таким чистым, просто до скрипа.

Зову источник, почему бы не пообщаться, раз мы одни.

– С чего начнём? – спрашивает Пат. – Мы же будем учиться?

– С элементарного начинай, как для ребёнка, – говорю, вздыхая. Как он резво за меня взялся…

– Хорошо. Расскажу для начала о видах энергии. Не физической, естественно. Элементарный вид энергии, доступный для любого разумного существа – энергия мысли… Что? – недовольно отреагировал источник на мой скептический «хм».

– Ничего, продолжай, – суровый у меня учитель.

– Здесь на первый план выступает уровень мышления. К сожалению, на Земле высокий уровень мышления имеют единицы. А вообще, не только на Земле. Как будто умышленно кто-то создаёт условия жизни, при котором эффективное мышление невозможно. Основная масса населения Вселенной занята проблемами выживания. То есть, единственное, о чём они думают – это как заработать средства к существованию, а далее – как их эффективно потратить. Всё, как правило, это предел. Для большинства. О прочих материях – творчестве, идеалах, устройстве мира – задумываются единицы. Ещё меньшее число людей и нелюдей хотят и пытаются что-то изменить. При этом значительная часть настолько боятся думать… ладно, просто боятся, что, для того, чтобы подавить в себе этот неизбежный процесс, прибегают к различным средствам изменения сознания. Да, и я в курсе, что ты лично с одним из них уже знаком… Так, о чём я… А, средства изменения сознания. Лицемерно называя сие действо снятием стресса или поиском вдохновения. Поверь, никакое искусственно вызванное состояние никогда не сравнится с полётом мысли свободного, незамутнённого всяким дерь… гадостью всякой, короче, разума. Это при том, что сильная, концентрированная мысль даже одного человека представляет собой ощутимую энергетическую величину. Что уж говорить о высоконаправленной мысли, объединяющей некую общность людей? А если не людей, а, например, Высших? Понимаешь, какой масштаб примет мышление? В этом случае образуется единое энергетическое пространство, поле, законы которого определяет не физика, нет, а качество и направление объединяющей идеи. Почему я тебе это всё рассказываю… Энергия творения, по сути, родственна энергии мысли, это её и дочь, и сестра. Твоё творение неосознанно, вызвано к жизни твоим тайным или явным желанием при полном отрицании создания. Тебе необходимо принять и согласиться, что ты это можешь. Принять, что тебе дано более, чем многим существам во Вселенной. Синхронизировать эти два часто не параллельных у тебя потока энергии. Прислушаться к себе и попытаться понять, как это происходит, когда случается. Я тебе честно скажу, что никогда ещё ни один творящий источник не обучал творению никого из телесно одарённых собратьев. Раньше, правда, хватало живых носителей карулы. Мы выступали в качестве резервуара силы, поддержки при великих масштабных актах творчества, хранили Род и Дома Рода, но так, как равных, живых, так, как ты меня, нас никогда никто не воспринимал, и я это очень ценю, чтоб ты знал. Так что учиться нам придётся вместе, можно так сказать. Да таких, как ты, и не было никогда. Или очень давно. Всех аратов с младенчества психически увечили, во всяком случае, никто неосознанно творить не мог, как ты, такого я точно не припомню. А если бы подобное произошло в период расцвета расы, это сочли бы стыдным, всё равно, что… например, мочиться в постель по ночам. Это запретили бы, потому что больше так никто не может, понимаешь?

– Почти, – честно признаю. Ему врать всё равно бесполезно, он лазит у меня в мозгах.

– Работай, старайся осознавать себя, что ты делаешь и почему, чего при этом хочешь достичь. О, кстати, пойди, встреть малышку, она уже вышла. Вот с этого и начни – почему ты её выбрал?

Ах, ты ж мать…

– Мне Ба рассказывала историю древнюю, про арата и тенебрис, которые полюбили друг друга и погибли из-за этого. Возможно, я её не выбирал, так просто… предрешено, – уклончиво предполагаю я, направляясь к бане.

– Тогда осознай первое – ты не тот арат-неудачник, ты – не он. Тот парень просто взял и умер, ты бы не стал умирать ни за что. И второе – ты бы не позволил убить любимую, ты только подумай – он позволил убить свою жену! А, как тебе? Всё ещё считаешь, что вы похожи? Вот и я о том же. Так что ты её выбрал, поверь. Вспомни тот день, в какой момент она вдруг стала тебе необходима. И ты многое о себе поймёшь, – сказал мысленно источник и… исчез. Из моей головы, во всяком случае.

Глава 34. Макс. Наречение.

Жанна сидит на скамейке у бани, усталая и очень розовая. На мокрой голове намотано полотенце, ещё одно в руках. Она протягивает мне руки, и я поднимаю её на ноги, подхватываю, обнимаю со спины. У входа кидаю её полотенце на верёвку, и мы заходим в дом.

– Там, на плите, стоит чайник горячий. Налей мне, пожалуйста, чаю, – просит котёнок и падает в комнате на нашу кровать. – Сегодня ещё постели надо сменить.

Она стаскивает полотенце с головы и становится похожа на мокрого птенца, с этими своими короткими непослушными чёрными волосами. Приношу в комнату её чай, сажусь рядом. Смотрю на всё ещё розовое лицо, на точёные черты, короткий аккуратный носик, высокий чистый лоб, зовущие губы. Большущие глаза, сейчас притенённые опахалами длинных ресниц, под мягко изогнутыми бровями. Так почему я её выбрал… Увидел и захотел? Понял, как красиво она будет отдаваться? И как здорово смотреться… подо мной? Фу, да нет, конечно. То есть, то, что захотел, несомненно, но вот чего захотел… Она сказала «нет», неужто в этом дело?

Я вспоминаю, глядя на неё. А ведь для меня это недавно было, недели две всего назад, а кажется, что так давно. Я подошёл к её столу, вообще не знал, что делать. И подошёл из-за Игры. А если бы не Игра, я пошёл бы? Не знаю, вокруг неё уже вились потенциальные кавалеры, я не люблю быть в очереди жаждущих. Ну ладно, я всё же подошёл, что дальше… и сел на стол. Она посмотрела на меня, вернее, на то, что оказалось перед самым её носом. Ширинка, ё-моё. И встала с разгневанным лицом. Да, не впечатлил. Может, это меня и заело? Жанна встала и посмотрела на меня, а мне тогда захотелось протянуть руку и проверить, настоящая ли она. Такая она была… другая. Слишком гладкая кожа, сияющие глаза, блестящие волосы. Она сказала своё «нет», а почему я не отстал? Попёрся следом, чего хотел? Чтобы конкретнее послали?

Знаю я. Да и не только я, Мотыль вот тоже заметил. Она была чистая. Эта чистота светилась в ней изнутри. Я такой чистоты внутренней никогда не видел, я не мог её просто отпустить, не мог не попытаться прикоснуться. Вот чего я жаждал, чистоты и смысла. В ней был смысл, ради неё стоило. Бороться за неё, жить, любить. Потому что если она полюбит, то по-настоящему. Я по-другому не мог просто. Поэтому я её выбрал. Спрыгнул.

– Макс, эй, Макс, – котёнок тормошит меня за руку, и, похоже, уже давно. – Ты чего, заснул? Ба пришла, пойдём ужинать.

– Задумался, – говорю и наклоняюсь, целую её в кончик носа. – Источник задал мне задачку.

– Он тебя учит? И домашку задаёт? – недоумевает Жанна.

– Точно, – стягиваю её с постели и забираю чашку. – Пошли, чистая моя.

После ужина помогаю Жанне менять постельное бельё, и мы долго путаемся в углах пододеяльника, смеясь и тряся одеялом, перекидываясь подушками. Наконец, усталые, падаем в свежую постель. Жанна в коротенькой сорочке, я – демонстративно голый. Да, готов ко всему, если ты хочешь, малыш.

– Макс, а давай сразу, без долгих вступлений, – шепчет Жанна между поцелуями. Но я не зверь, я убедиться должен, что она хочет и готова.

И я стараюсь, как сказала Ба. И только потом соединяюсь с ней, томной и очень влажной. Сам изнываю от своей рассудительности и терпения, поэтому надолго меня не хватает. Так я совсем скорострел стану, мелькает в голове туманная мысль, привыкну, что раз, два и… хватит, хорошенького помаленьку.

И снова утро. Жанна рядом, но уже проснулась. Опять изучала меня, спящего. Интересно, что она там видит? Заглядываю в её широко распахнутые глаза, мне кажется, что золотой отблеск на дне становится больше. У её кошки, помню, глаза полностью золотые. Я целую её, прихватываю зубами нижнюю губку и отстраняюсь.

– Толкается, – говорит Жанна, и я кладу руку на её живот, да, действительно, сегодня наше чадо очень активно. – Чуть не с рассветом меня поднял.

– Думаешь, это «он»? А если там девочка? – спрашиваю, прижимаю руку чуть сильнее к вдруг выпятившемуся острому углу, хочу понять, какой он, наш ребёнок. – Может, ему не нравятся наши… эм, упражнения?

– Ой, – Жанна резко скатилась с постели и, на ходу подхватив халат, быстро выскочила из комнаты.

Одеваюсь, выхожу на кухню.

– Доброе утро, – приветствую Ба, хлопочущую над завтраком. Неловко всё же, мы как бы так удобно сидим у неё на шее… и ножками болтаем. Она кивает, не отвлекается, варит кофе.

– А Жанна… – начинаю я.

– Обычное дело по утрам, срок уже большой, – говорит Ба. – Понеслась в туалет, терпеть не может совсем.

– Давайте, я чего-нибудь помогу, – предлагаю. Есть у меня совесть. Но Высшая отказывается, как всегда молча, просто отрицательно качает головой.

– Умывайся да садись, всё уже, – говорит Ба, раскладывая по тарелкам овсянку.

– Я уже предупредил Жанну, а вас ещё нет, – завожу разговор насчёт завтра. – Как вы смотрите… Завтра с утра выехать в город, закупить всё, что может потребоваться… на ближайшие месяцы?

– Да перестань уже выкать, я тебя и старше, может, только лет на сто, – говорит Ба недовольно. – Почему нет, давай поедем.

Жанна умывается и присоединяется к нам за столом. С удовольствием отмечаю, что уговаривать кушать её больше не надо. Я не зря спешил, я был абсолютно прав – я здесь нужен. Да хотя бы только ради того, чтобы она нормально себя чувствовала и ела. И синяки под глазами исчезли. Только волосы, чуть вьющиеся на концах, короткие, а так она отлично выглядит. Нет, ей и с такой причёской хорошо, но раньше волосы у неё были, конечно, просто роскошные… Жалко.

– А ты уже придумала имя ребёнку? – неожиданно даже для себя спрашиваю любимую, и она застывает с ложкой в руках.

– Сын, у нас будет сын, Макс, – она смотрит на меня серьёзно. Точно, так и источник сказал, будет «наследник». А Жанна продолжает, опустив глаза и отворачиваясь в сторону. – Имя… Если бы ты не вернулся, я бы назвала его, как тебя – Макс. А теперь не знаю. А ты?

– Теперь, когда он вернулся, это решать уже не вам, – говорит Ба. – Это не просто ребёнок, это арат правящего Рода. Спрашивайте источник, детки.

Мы с Жанной недоумённо переглянулись. Она посмотрела на меня, не удержалась и прыснула.

– У тебя такое лицо уморительное, – выдаёт котёнок, улыбаясь. Ну, конечно, я ж, когда с ней любовью занимался, и предположить не мог, что творю такое общественно-полезное дело, как обеспечение преемственности наследования. Полный бред…

– Имянаречение наследника правящего Рода подчиняется строгому регламенту, – сказал Пат вслух. – Имя обязательно должно было быть на языке Первых, своей структурой показывать принадлежность к расе и династическую преемственность внутри правящего Рода. Ничего удивительного, что чаще всего Соуло звались Маркусами, Максимусами и Магнусами.

– Заметь, – продолжил источник мысленно, только для меня. – Сервады назвали корабль, на который поместили меня, родовым именем Соуло. А потом, видимо, сами испугались содеянного. Так корабль и стал… флагманом Службы правопорядка. Новейший, мощнейший боевой корабль, оснащённый по последнему слову… имеющий на борту, кстати, пассажирский отсек весьма роскошного класса.