Вершитель

Ложе княгини было ярко освещено.

Среди шкур бредила, металась в жару княгиня.

– Ребенок родился мертвым. У госпожи родильная горячка, – сообщила повитуха.

Взглянув на младенца, рожденного Гериной, Рюрик ужаснулся – это был мальчик с уродливым скрюченным тельцем и непомерно большой головой.

К рассвету Герина затихла. Черты ее лица покрыла бледность, и дух княгини отправился в мир иной.

– Это все он, этот сумасшедший старик! – Рюрик сжал кулаки.

Олег знал, кого имел в виду князь.

Прямо от одра Герины Олег устремился в келью к монаху, но Рюрик опередил волхва. Ворвавшись к Ансгарию, князь схватил старика за горло. Он тряс беспомощного монаха и кричал ему в лицо:

– Почему? За что ты убил их?

В низкой и тесной клетушке, служившей епископу кельей, они с Олегом занимали почти все пространство.

– Я слишком ничтожен, чтобы сделать это, – прохрипел Ансгарий. – Это Бог отнял жизнь у твоей жены и сына.

– За что? – Рюрик едва сдерживал желание задушить старика.

– Твоя жена глумилась над девством Богоматери и Непорочным зачатием. Или ты забыл об этом?

Пораженный Рюрик разжал пальцы.

Олег испытал укол ревности.

– Кто сказал тебе об этом?

– Разве это не так?

– Да, Герина не верила в вашего Бога. Но разве за это можно убить и мать и дитя?

– Хулой на Бога и Богородицу Герина сама навлекла смерть на себя и своего ребенка. – Епископ в изнеможении опустился на скамью.

Речь Ансгария, его вера в силу Единого Бога еще больше смутили Олега.

Возможно, старик прав. Здесь, в Старигарде кто-то сильный сводит с ними счеты.

– Рюрик, остынь, – попросил Олег. – Доверь это мне.

– Как ты это делаешь? – без предисловий задал вопрос Олег, едва Рюрик покинул келью. Ради этого волхв и пришел – узнать, как старик получает помощь от своего Бога.

– Я ничего не делаю. Это не в моей власти. Все делает Господь наш Иисус Христос.

– Хорошо, спрошу иначе. Что ты делаешь, чтобы твой Бог помогал тебе?

– Верю в Него.

– И все?

– Нет, не все. Нужно исполнять две первых заповеди: любить Бога и ближнего, как самого себя.

– Ближнего – это еще понятно. Хотя и глупо. Не каждый ближний заслуживает любви. Но как можно любить того, кого не видишь?

– Но ты же обращаешься к богам и служишь им, хотя не видишь их.

– Это не одно и то же. Твой живой Бог посадил тебя в тюрьму, твой Бог убил Герину. Герина была только женщиной, а ее ребенок был только ребенком. И они мертвы.

– Ты не знаешь сердца Герины и не знаешь, кем бы стал ее ребенок. Это открыто только Богу, и он решил забрать их именно сейчас.

– Ну почему же! – Олег устроился на скамье, которая служила ложем Ансгарию. – Сердце Герины – не такая уж загадка. Это сердце глупой и жадной бабы.

– Это правда. В сердце Герины не было места любви к людям. Сердце этой женщины было занято другой любовью – любовью к власти и богатству. Чтобы в сердце вместилась любовь к ближнему, его нужно очистить покаянием. Это касается каждого.

– Покаяние? В чем я должен каяться?

– В убийстве невинных, в змееподобной гордыне. Еще немного, и ты решишь, что не ты у богов, а они у тебя на службе. По воле Господа нашего ты будешь низринут с высоты, как все гордецы.

– Замолчи! – вскрикнул Олег, как будто слова Ансгария пронзили его насквозь. Гнев ударил в голову волхва, он забыл, что собирался с помощью Ансгария уничтожать христиан, строить могучее и крепкое царство, забыл о пророчестве…

– Я отошлю тебя на необитаемый остров, и ты будешь прозябать там. Птицы и морские гады будут тебе собеседниками.

Епископ Ансгарий склонил голову:

– Слава Богу за все!

…Пышная тризна по Герине с сыном только раздула пламя недовольства среди горожан. По Старигарду распространился слух о том, что князь изменил вере отцов, и боги прогневались на него. «Изменник», – передавали из уст в уста торговцы, мастеровые и воины.

Окруженный озлобленным людом, после похорон жены Рюрик едва смог пробраться в крепость. Рулаву и Стемиду пришлось использовать кнуты и мечи, чтобы очистить дорогу перед княжеским конем.

Только в крепости Рюрик почувствовал себя в безопасности.

Собрав воевод, князь высказал угнетавшую его мысль:

– Это бунт.

– Надо казнить зачинщиков, – посоветовал Хакон. – И сделать это надо быстро, иначе быть беде.

– Други мои, – с печалью в голосе ответил Рюрик. – Это наши соотечественники, ободриты. Нас убивают франки, убивают саксы, убивают свены, убивает «черная смерть». Нас осталось так мало, что если я казню зачинщиков, Старигард опустеет.

– Давайте отправим гонца к Рагнару за подкреплением, – предложил Труан.

– На это уйдет время.

– А почему молчит наш волхв и кудесник Вещий Олег? Что говорят боги? – обратился Рюрик к Олегу, который не произнес ни слова с того момента, как князь и его дружина собрались на совет.

Вещий Олег медленно поднялся со скамьи.

Он не спешил удовлетворить любопытство присутствующих.

– Боги на твоей стороне, Рюрик, – выдержав паузу, изрек Олег, – и они обещают помощь, если ты избежишь кровопролития. Выйди к народу и объяви свою волю.

– Это безумие! – вырвалось у Фарлафа. – Они убьют князя!

– Никто не осмелится поднять на князя руку, – холодно возразил Олег. Речь волхва, голос и лицо выражали уверенность и силу.

– Князь Рюрик не может прятаться от народа, – продолжал Олег. – Вот это было бы безумием. Народ успокоится, если князь открыто объявит о том, что принял крещение, и с какой целью он это сделал.

– Это будет нелегко, – со вздохом признал Рюрик, – но Олег прав. Завтра я выйду на площадь и все объясню.

Так Рюрик и поступил.

Утром, едва блеснув, солнце скрылось за низкими тучами, пошел мелкий дождь.

В княжеском облачении, верхом на коне, в шлеме и кожаном плаще поверх кольчуги, вооруженный секирой и копьем, в сопровождении малой дружины Рюрик выехал из крепости, как на брань.

Позади князя в окружении Актеву, Гуды, Руара и Труана ехал Олег. Поверх белой, расшитой серебряными нитями длинной рубашки Олега был наброшен красный плащ, сколотый на груди брошью с изображением солнца, от которого исходили лучи в виде молний. По плечам плащ был расшит птицами, широкие рукава рубашки украшала вышивка. Волосы волхва были причудливо заплетены в косу, в руке он держал секиру. Вид его внушал трепет и страх. Лучшей защиты Рюрику было не найти.

Но настроение толпы переменчиво.

– Убирайся из Старигарда! – раздались голоса.

– Это мой город! – в ответ прокричал Рюрик, – и я ваш князь!

– Наш князь верит в наших богов, а ты привез монаха с утварью христианской! Полную телегу! Мы все видели!

– Это ничего не значит! Я верю в наших богов!

– Докажи! – требовал народ на площади. – Докажи, что ты остался прежним князем Рюриком!

– Как я должен доказать свою верность нашим богам и своим предкам?

– Хотим, чтобы ты казнил монаха!

На долю секунды Олегу показалось, что Ансгария придется принести в жертву толпе. Но Рюрик неожиданно выступил на защиту епископа.

– Если мы казним монаха, король Людовик пойдет на нас войной. Старигарду грозит осада и гибель, – прокатился его мощный голос над толпой.

– В поход! – завопила площадь. – Лучше погибнуть, чем жить в рабстве у Людовика и Карла! Опередим саксов! В поход!

Вещий Олег поднял руку, усмиряя толпу. Шум постепенно стих.

– Ободриты! Вы все знаете меня, – заговорил волхв, и казалось, все живое ему внемлет. – Я служитель бога Перуна. Так же, как и вы, я желаю гибели саксам. И я вам говорю: дайте время, и мы уничтожим христиан. Сейчас, после «черной смерти» мы слишком слабы. Слишком многих унесла болезнь. Для похода нужны боевые ладьи, а где мы возьмем деньги, чтобы оснастить их? Я вам скажу, где. Франки собрали выкуп для своего города, и мы можем собрать все ценное, чтобы построить драккары и нанять воинов. Созовем тьму и пойдем в самое сердце христиан и покорим великий Рим и Царьград!

– На Рим! На Царьград! – разошлось по площади, как круги по воде.

– Мы прибьем щит ререговичей на воротах этих городов и заставим их платить нам дань! – Вещий Олег снял с Актеву шлем и кинул в него мешочек с серебром. – Кто сколько может, кидайте.

Под восторженные крики Олег передал шлем Фарлафу, тот отстегнул от пояса и кинул в него мешочек с монетами.

– Кто сколько может, кто сколько может, – эхом разошлось в толпе.

Шлем передавали из рук в руки, каждый бросал в него монету или две. Жена торговца рыбой вынула из ушей серьги и бросила их в общую кучу, ее примеру последовали другие женщины. Когда шлем наполнился доверху, кто-то снял корзину с телеги, вытряхнул из нее овощи, и горожане стали бросать монеты и ценные вещи в корзину. А у кого не было ничего, тот клал продукты.

Привлеченные шумом, на площадь стекались горожане с семьями, и спрашивали у прохожих, что происходит, и слышали в ответ:

– Рюрик хочет идти на Царьград.

И эта корзина была наполнена, в ход пошла следующая.

В то утро сотни корзин были наполнены доверху. По мере того, как наполнялись корзины, недовольство горожан рассеивалось…

Только в крепости Рюрик до конца осознал случившееся и решил прояснить ситуацию.

– Ты призвал горожан в поход на Рим и Царьград? – князь вплотную подошел к Вещему Олегу.

– Да, я сказал: на Рим и Царьград.

– Как только тебе это в голову пришло?

– Давно пора пощипать хвост этим павлинам.

– Вот не посмотрю, что ты волхв и Вещий Олег и прикажу отрубить тебе голову за такие выходки. Ты хоть понимаешь, что предлагаешь? Где Византия, и где мы.

– В Рим мы отправим Рагнара, сам пойдем на Царьград. Боги благоволят нам, – внушал князю Олег. – Сейчас как никогда удачное время для похода на Византию. Василевса донимают арабы и греческие пираты, и булгары, сам он в походе, а флот его в море у берегов Испании. Самое время ударить по Царьграду.

– Ты не в себе. – Рюрик с недоверием смотрел на Вещего Олега, в глазах которого горело пламя страсти. – Как мы пройдем к морю по землям хазар? Им не нужна война с ромеями.

– По Днепру и волоком, как и раньше хаживали.

– Раньше Аскольд договаривался с каганатом, после моего крещения Аскольд вряд ли пошевелит пальцем для нас. Я бы ничего не стал делать для Табомысла. Кто предал богов, тот предал всех ободритов.

– Это не твоя печаль, Рюрик. Хазар я возьму на себя.

– Я вижу, ты все обдумал, – заметил Рюрик. Олег уловил в голосе князя укоризну.

«Не сейчас, не сейчас. Сейчас нам никак нельзя ссориться», – мысленно уговаривал себя Олег.

– Это будет успешный поход, Рюрик. Так сказали мне боги, – вслух произнес он.

… Как ни сопротивлялся Олег, пророчество Ансгария о коне приобретало над ним все большую власть и силу, пока не стало навязчивой мыслью. Мысли о смерти от коня мешали Вещему Олегу готовиться к походу.

Понял Олег, что у него есть два пути: либо идти на поклон к Вершителям, чтобы они обратились к Высшей Воле и с ее позволения очистили жребий Хранителя от пророчества. Либо совершить «зачистку» втайне от Совета Вершителей.

Первый вариант Олег отверг: так долго ждать он не мог. Пока Совет Вершителей обратится к богам, те обратятся к Высшей Воле, пока получат ответ, на это уйдет время, а времени у Олега как раз не было. Ободрит и волхв, воевода и Хранитель Высшей Воли Вещий Олег постоянно находился в седле – как иначе? Значит, «принять смерть от коня своего» Олег мог в любую минуту.

Второй вариант был привлекательней. Правда, в этом случае Вещий Олег нарушал существующие правила и порядки, и если бы кто-то из Вершителей застал Олега за обрядом, наказания было бы не избежать.

Оправдать Вещего Олега не могло даже то обстоятельство, что он спасает свою жизнь.

В землях ободритов было только одно святилище, подходящее для подобного обряда – мыс Аркон, место, где совершилось обращение Одда Орвара в Олега и посвящение Олега в Проводники. И был только один человек, к кому Олег мог обратиться за помощью – учитель, звездочет и маг Мике.

Дождавшись полуночи, Олег обмазал себя жертвенной кровью, смешанной с магическим порошком. Сидя на шкурах со скрещенными ногами, несколько минут волхв медленно раскачивался из стороны в сторону, втягивал до отказа ноздрями запах дымящихся трав, пока не увидел себя словно со стороны. Тело его точно раздвоилось. Тогда как сам Олег продолжал оставаться на шкурах, его двойник поднялся в воздух и устремился к Мике.

– Учитель, ты знаешь о пророчестве?

– Знаю, – ответил Мике.

– Ты поможешь мне стереть его след?

– Я помогу тебе, – подтвердил маг, но Олег не услышал уверенности в его голосе.

– Ты сомневаешься? Почему?

– Все чаще я вспоминаю последние слова Мерлина, – проговорил Мике.

Олег вспомнил:

– Он говорил: «Нельзя победить Единого Бога. Можно только соединить нашу веру с верой христиан».

– Думаю, он был прав, но я помогу тебе вне зависимости от того, прав или нет был Мерлин.

– Учитель, он был не прав. И мы докажем это.

…Прибыв на мыс Аркон, учитель и ученик шесть дней провели в воздержании и молчании. Затем принесли жертвы богам: Велесу – Вороного, подаренного Бьерном, и Перуну – Белогривого, подарок Людовика.

На седьмой день Олег и Мике собрали вокруг ключа похожие на маленьких человечков коренья мандрагоры и искупали их в студеной ключевой воде. Во время купания коренья взвизгивали и подвывали. Вымытые корни отнесли в святилище. Там Мике положил их на жертвенный камень среди могильника из конских голов и попросил богов соединить магическую силу ключа с силой корня. Коренья некоторое время хихикали и прыскали от смеха, а потом наполнились водой и утонули. Из утонувших кореньев Олег приготовил себе напиток.

На рассвете, творя заклинание, Мике искупался в священном ключе, что пробивался в тайном гроте.

– Заклинаю тебя, о Земля, и тебя, Солнце, тебя, Луна, и тебя, Ветер, именем сильнейшего и светлейшего Свентовита. Дайте мне ум и волю исполнить желаемое, и уберегите от враждебных духов меня и моего ученика Олега, – трижды повторил звездочет.

Облачившись в свежие белые одежды, Мике искупал в ключе Олега, поливая ему воду на голову и произнося то же заклинание. По примеру учителя Олег после купания переоделся в чистые льняные одежды.

Проведя обряд омовения, волхвы призвали на помощь богов Явленного и Отраженного миров. После этого маги стали ждать знака, что жертвы приняты.

Наконец, над башней закружила стая ворон, и на голову Олега опустился вожак.

На рассвете следующего дня Мике подождал, пока серп луны выйдет из лучей солнца, и приступил к обряду Очищения Жребия от следов чужой воли.

Маг велел Олегу лечь ничком на жертвенный камень, прочертил ножом вокруг своего ученика магический круг и стал читать заклинания.

Не успели слова Мике отзвучать, как налетел ураган такой силы, что маг не устоял на ногах и упал на землю. Ветер рвал одежду Мике, тащил за собой и перекатывал, как пучок сухой травы. Потом яростным порывом понес звездочета в море.

Небо враз потемнело, его осветила вспышка молнии. Вспышки следовали одна за другой, делаясь все слабее, пока не погасли совсем. Неведомая сила подняла Олега над землей.

Ветер внезапно стих. Природа замерла, замолчали птицы. Мыс Аркон слушал богов.

В этот момент над святилищем взвилась обвитая змеями серо-багровая узловатая дуга. Один ее конец находился в Явленном мире, другой уходил в Отраженный мир. Это был зримый след пророчества.

Духи обоих миров и существа, которых Вещий Олег никогда прежде не видел, набросились на дугу и поглотили ее. Незримая сила, удерживающая Олега в воздухе, швырнула его оземь.

Над поверхностью моря показалась голова, с трудом звездочет выбрался на берег.

С одежды Мике и его бороды стекала вода. Шатаясь от усталости, маг побрел к святилищу, где нашел ученика. Олег был без сознания.

Мике похлопал его по щекам, плеснул в лицо воды, только после этого Олег открыл глаза и застонал. Все тело волхва болело, будто его долго избивали.

– Все кончено, Олег. Пророчество исчезло в бесконечности, – успокоил Мике ученика.

* * *

… По возвращении в Старигард Олег подступился к Ансгарию, чтобы выведать у него тайну христиан.

Однако на все вопросы о книгах и главных тайнах Ансгарий отвечал туманно и уклончиво: «Господь вразумит». Или: «Господь откроет. Всему свое время». И дерзко предлагал Олегу уничтожить святилище. Не однажды старик просил помощи Единого Бога, и Бог помогал ему на глазах у Олега, посылал дождь или солнце. Однажды Олег призвал духа тьмы в келью Ансграия, и ясно увидел, что дух не смог переступить порог кельи.

Ослепительное сияние «светлячков» над Гамбургским епископом стало нестерпимым для Олега.

Ансгарий же, не теряя времени, склонял в свою веру ободритов.

С помощью своего Бога монах мог наслать на викингов болезни и казни, мог, наконец, известить Царьградского патриарха о готовящемся походе.

Волхв вынашивал планы удалить старого Ансгария из города, подальше с глаз.

Желание окрепло, когда Олегу было видение: Аскольд, Дир и еще множество народа окунаются в реку с головой по слову служителя Единого Бога. Олег уже знал, что так христиане обращают в свою веру язычников.

От Ансгария следовало избавиться, однако Рюрик по-прежнему не соглашался:

– Он все время говорит со своим Богом, – объяснил Рюрик свои сомнения Олегу. – И если он договорился с ним, чтобы меня, как Герину, постигло несчастье? Ведь я клялся отступиться от своих богов и уничтожить святилища, но не исполнил клятву.

– Если ты это сделаешь, то тебя покарают наши боги.

– А если не сделаю, то меня убьет христианский Бог. Хороший выбор?

Но боги и на этот раз помогли Олегу.

Из Ладоги пришли печальные вести: сначала Трувор погиб в стычках с саксами, потом Синеус. Ходили слухи, что в смерти Синеуса виновны Калев и сын его Колыван. Уделы братьев – Изборск и Белоозеро – остались без наместников. Умила торопила Рюрика с возвращением.

– Мы не сможем покинуть Старигард, пока здесь Ансгарий, – воспользовался случаем Олег. – Дай ему волю, и он обратит в христианство все население.

– Пожалуй, обратит, – согласился опечаленный Рюрик.

– Есть небольшая крепость на острове, Рулав и Стемид отвезут старика туда. Пусть разговаривает со своим Богом там. А тебе, князь, пора отправляться назад, в Ладогу. Ты – единственный наследник своих братьев, тебе и принимать их уделы.

– Кто останется в Старигарде?

– Думаю, можно оставить Хакона с гарнизоном.

– А ты?

– А я поеду в Урманию, навещу отчий дом. Давно не видел сестру и отца, – бросил Олег небрежно.

– Сестру? – Рюрик весь обратился в слух.

Олег отлично знал, чего добивается. Вещему Олегу было открыто будущее Рюрика: по воле богов князь должен погибнуть в одном из походов, но не сейчас. Рюрик погибнет, оставив наследника. Вот тогда смерть князя уже не сможет изменить ход истории. Наследник Ефанды и Рюрика будет покорен воле своего дяди, волхва и мага, и Хранителя! Это предопределено, и неумолимо, как сама жизнь и смерть.

– Наверное, сестра у тебя старая и страшная?

– Обижаешь. Моей сестре от роду двенадцать лет. К тому же она красавица.

– Я и не знал, что сестра твоя так юна.

Олег достал из-за ворота шнурок с ладанкой, в которой хранил бронзовую пластинку с миниатюрным тисненым портретом сестры. С портрета на Рюрика смотрело сказочное создание, полуребенок, полудевушка.

– В самом деле красавица, – восторженно подтвердил Рюрик.

– Признаюсь тебе, я не сразу поверил, что это моя родная сестра, – поведал Олег. – Думал, отец обрюхатил рабыню. Но Ефанда с каждым годом все больше похожа на мать, так что сомнений нет, она – моя родная сестра. – В голосе Олега слышалась гордость.

– Пожалуй, я поеду с тобой, – откинул все сомнения Рюрик. – Хочу развеяться.

– А как же Ладога, Изборск и Белоозеро?

– На обратном пути из Урмании заедем.

* * *

… Халогаланд ютился на севере западного побережья полуострова Урмания. Здесь находились владения ярла Кетиля Лосося. Это был известный на побережье человек. На службе у Кетиля состояло шестьсот дружинников. Ярл собирал дань с соседнего племени лапландцев, разводил оленей и рыбачил, а при удобном случае разбойничал с дружиной в устье Лабы.

– Кетиль Лосось всегда имеет попутный ветер, куда ни поплывет, – рассказывал Рюрику старый слуга Кетиля, снимая с усталого князя сапоги и наливая подогретую воду в кадушку. – Все владения Кетиля унаследовал старший его сын, Хравн, и Одду Орвару пришлось уехать из родного гнезда за лучшей долей. Ингунн, жена Кетиля, умерла, когда рожала малышку Ефанду. Поначалу Кетиль видеть девчонку не хотел, а потом понял, что она подарок богов на старость.

Рюрик почти не слушал старика – он ловил шепот за пологом: там Олег секретничал с сестрой Ефандой.

Портрет не обманул, сестра Олега оказалась красавицей. Высокая, тонкая и гибкая, как стебель, она чем-то напоминала Рюрику Ружнену. Красота Ефанды только набирала силу, и Рюрик в свои двадцать восемь лет ощущал себя стариком в ее присутствии.

Рюрик улыбнулся про себя, вспомнив встречу Олега с сестрой.

– Одд Орвар! – радостно взвизгнула Ефанда и с детской непосредственностью кинулась брату на шею.

Когда Олег объяснил, что Одда Орвара не существует, Ефанда внимательно выслушала брата и склонилась перед ним в поклоне.

И Рюрик понял, что красота в Ефанде – не главное достоинство. В тот же миг сердце Рюрика воспылало любовью, и он ничего более не желал, как увидеть Ефанду своей.

Кетиль Лосось оказал гостям пышный прием, устроил пир, на который собрался весь народ поселения.

Север не баловал погодой, столы накрыли под навесами, сооруженными из торфа.

Ефанда помогала отцу, встречала гостей, подносила мед, и смущалась до слез, когда ловила на себе взгляды Рюрика.

На следующий день после пиршества Рюрик прямо заявил Олегу:

– Я без Ефанды не вернусь в Ладогу. Будешь моим сватом?

Без долгих разговоров друзья отправились к Кетилю Лососю с дарами: припасенными соболями, бочонком меда и бочонком воска.

Сначала мужчины поговорили о прошлогоднем улове, потом о скудных землях Урмании. Потом о канатах из моржовой кожи, которые плели лапландцы. Наконец, все темы были исчерпаны, и Олег перешел к делу.

– Мы ищем молодую овечку, – намекнул он.

Старый Кетиль сразу сообразил, что его дочь сватает сам ререгович.

– А зачем вам наша овечка? Или у вас есть баран?

– У тебя есть то, что мы ищем, – зашел с другой стороны Олег. Сравнение жениха с бараном ему не понравилось. – Князь овдовел и ищет жену.

– А! Что ж, дело хорошее, только здесь вы вряд ли найдете то, что ищете.

– Мы уже нашли, – перебил отца Олег. – Отдай за Рюрика Ефанду. Если родит князю сына, он подарит ей Ижору.

Кетиль прикинулся простаком.

– Зачем Ефанде Ижора? Разве ты не видишь, что моя Ефанда дурочка? У нее падучая. Если ты тут задержишься, то сам увидишь все.

Рюрик испуганно посмотрел на Олега – тот подмигнул несчастному жениху.

– Нам как раз дурочка нужна, – заверил отца Олег.

Кетиль не собирался легко уступать самое дорогое, что у него было. К тому же в душе он посмеивался над смущением Рюрика. С точки зрения Кетиля, жених вел себя как мальчишка, а не как потомок легендарного Гостомысла.

– Пусть жених покажет себя. Завтра устроим состязание на воде. А потом пойдем на охоту. Хочу посмотреть, как он заарканит оленя.

Олег видел отца насквозь: старый Кетиль уперся, и никакие уговоры не помогут. И эта игра будет длиться до скончания времен. Оставалось только обмануть отца с помощью магии.

Кетиль так и не понял, как он согласился отдать Ефанду. Только когда драккар ререговича с Ефандой на палубе скрылся за горизонтом, старик догадался, что дело нечисто, и заплакал.

Пока Рюрик, Ефанда и Олег следуют через Венедское море, мы перенесемся на сушу.

* * *

… Дир не знал, верить слухам или нет. Правда ли, что Рюрик принял чужую веру? Один или с братьями? И кому достанется Ладога? Голова у Дира шла кругом от вопросов. По заведенной традиции Дир отправился советоваться с Вельдрадой.

Как и Вещий Олег, Вельдрада была злейшим врагом христиан, ведь христиане считали волхование смертным грехом.

Выслушав молодого князя, ведьма покачала головой:

– Мне и гадать не надо. Рюрик не принял христианского Бога. Олег не позволил бы ему изменить веру. Они обманули короля. Если ты хочешь замкнуть путь из варяг в греки, ты должен хранить верность нашим богам. Олег и Рюрик – твои союзники против Византии. И против хазарского каганата, – игриво заключила Вельдрада. Сама она была иудейкой. – Либо всем вместе нужно принимать чужую веру, либо всем вместе хранить верность своим богам.

– А если Олег с Рюриком обманут меня? – мучился сомнением Дир.