Город: Немертвые

– Некоторые совершенно необучаемы, – пожала плечами госпожа Чиок, сощурив глаза. – Тебе явно нравится думать, что ты какой-то особенный, мальчик. Но, как по мне, ты просто пятно плесени, которое давно пора стереть.

– Ну так рискните здоровьем, бабуля, – гостеприимно развел руками Немо. – Посмотрим, кто из нас более продуктивно тратил время все эти годы.

Она метнулась вперед беззвучно и легко, чего никак нельзя было ожидать от женщины ее возраста, тем более в юбке-карандаше и на каблуках, и парень ощутил порыв ветра на своем лице от мазнувшей совсем рядом с ним линейки. Оскалился, пригнулся, подался назад. Врезался бедром в парту, но зато почти сразу нащупал ручку двери. Не дожидаясь, пока госпожа Чиок соберет воедино свое расползающееся лицо, повернул ее, толкнул задом дверь и вывалился в коридор. Едва успел увернуться, и линейка, мгновенно увеличившаяся в длине, с грохотом обрушилась на перила. Брызнули щепки и запахло паленым, а в следующую секунду Немо ощутил, как чьи-то пальцы – слишком сильные, слишком длинные для женских или даже просто человеческих – сграбастали его за грудки, поднимая над полом.

– Проклятый выродок, – выдохнуло существо с черными зубами. – Это все из-за тебя.

Она швырнула его спиной вперед, и парень полетел вниз, проломив перила. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль о том, что ждет его внизу, но он не успел даже толком ухватиться за нее. Удар об пол вышиб воздух из его груди, и несколько секунд Немо просто не мог сделать вдох. Картинка перед глазами расплывалась – двоилась, троилась, ездила кругами, как лошадка на заевшей карусели. Он захрипел, сплюнул чем-то черным и вязким – кровью? – потом перевернулся на бок, ошалелым взглядом пытаясь отыскать госпожу Чиок. Но ее рядом не было, и вместо этого он наткнулся глазами на детские ножки в белых гольфах и лакированных черных туфельках.

– Где… где Тварь? – через силу протолкнул он слова через сведенное судорогой горло.

– Неподалеку, – ответила девочка, садясь на корточки и с интересом оглядывая его лицо. Провела пальчиками по подбородку, собирая кровь, потом с любопытством принялась рассматривать ее. – Она еще не нашла чужака. Но скоро найдет. Тогда все будет кончено.

– Хрена с два, – сплюнул Немо, садясь и встряхивая гудящей, как перегревшийся системный блок, головой. – Как будто бы я ей это позволю.

– А тебя никто не будет спрашивать, – пожала плечами девочка. – Госпожа Чиок еще немного поиграет с тобой, а потом сам знаешь. Ты, вообще-то, должен быть благодарен ей. Она единственная, кто не поставил на тебе крест. Мы будем очень рады, если ты останешься тут с нами навсегда. Тебе пойдет бордовый.

– Иди нахрен, сопля, – огрызнулся парень, держась за стенку и кое-как поднимаясь на ноги. Спина после удара об пол ныла, но, наверное, ему следовало быть благодарным за то, что не схлопотал директорской линейкой – интуиция безошибочно подсказывала ему, что в таком случае парой синяков дело бы не ограничилось.

– Ты просто пытаешься отсрочить неизбежное, – серьезно заметила девочка, теперь глядя на него снизу вверх. – Но нестрашно. Даже самые упрямые в конце концов понимают, что госпожа Чиок желает им добра. И чтобы все было хорошо, нужно просто ее слушаться. Если ты будешь ее слушаться, Немо, все будут довольны. А если нет… она все равно тебя заставит.

Он ничего ей не ответил – просто не видел смысла продолжать этот, без всяких сомнений, заученный диалог, призванный отвлечь его внимание. Нужно было как можно скорее найти Тварь – или Эрика. А, может статься, уже и обоих сразу. У него категорически не было времени ни на ворчание озлобленной старухи, ни на подколки ее малолетних подпевал.

«Какого же хера ты натворил, Эрик Сай?» – с досадой подумал он, поправляя одежду и ощущая клочья порванной ткани там, где госпожа директриса вцепилась в него перед тем, как сбросить со второго этажа. Тут же, словно вспомнив о чем-то, он обернулся к доске объявлений, на которой видел траурное фото. Оно все еще было там, как и все остальные стикеры и цветные бумажки, но за те несколько минут, что он провел наверху, кто-то успел основательно над ним поработать: глаза и рот девушки на снимке были теперь наглухо закрашены черным маркером.

Немо подошел ближе, пытаясь все же разглядеть ее лицо и запомнить его – чтобы узнать, когда девушка появится здесь собственной персоной, что было, в данных обстоятельствах, практически неизбежно. Но гремлины безнадежно испортили фото, и, как он ни вглядывался, не мог даже примерно вообразить себе ее образ. Более того – чем дольше парень всматривался в испорченный снимок, тем более странное впечатление тот производил. Как будто лицо на нем шевелилось – или, точнее, отчаянно пыталось пошевелиться, изменить свое выражение, подать какой-то знак, но глухие черные блямбы на глазах и губах не давали этого сделать. Немо мог поклясться, что видит эту мучительную судорогу, безуспешно пытающуюся разорвать растянутую маркером улыбку, а за ней… за ней как будто что-то еще…

– Блять! – выругался он, отпрыгнув назад, когда поверхность фото выгнулась уже от совершенно реального движения внутри. Как будто кто-то ткнул в нее пальцем с той стороны – или вроде того. Только вот там была доска объявлений и глухая стена за ней.

Парень пытался отвести взгляд, но не мог, и воображение услужливо рисовало ему огромного жука-трупоеда, копошащегося под матовой бумагой.

А, может быть, даже не одного.

Он снова услышал призрачный детский смех, и этого хватило, чтобы взять себя в руки и наконец сдвинуться с места. Тело все еще плохо слушалось, но, по крайней мере, он мог идти вперед. В несколько прыжков преодолел лестницу, поднимаясь к радиорубке и молясь, чтобы Эрик оказался в состоянии позаботиться о себе. На мгновение замер перед дверью, собираясь с духом, потом повернул ручку, дернул дверь на себя и вошел.

– Ёб твою мать… – вырвалось у Немо, и он ощутил, как тело его наполняется тяжестью.

Тяжестью непередаваемого облегчения.

– Это ты, – коротко констатировал очевидное Эрик, опуская руки с зажатыми в них пистолетом. – Разве ты не должен отвлекать Тварь?

– Он даже с этим не справился, – закатила глаза стоявшая тут же Вероника. – Да ну кто бы сомневался.

– Нахуй иди, – миролюбиво посоветовал ей Немо. – Что вы нашли? Только не говорите, что опять выясняли отношения и строили друг другу глазки вместо того, чтобы заниматься делом.

– Я нашел это, – отозвался мужчина, указав на старый CD-диск, лежавший на столе. – Судя по всему, это с него воспроизвели запись.

– Дай-ка посмотреть, – оживился Немо, потянувшись к диску, но Эрик ловко перехватил оный, отводя руку назад. – Эй, в чем дело?

– Я не думаю, что тебя это касается, – сдержанно отозвался тот. – Это только мое дело.

– Позволь-ка я кое-что тебе объясню, – начиная терять терпение, проговорил парень. – Мы все застряли здесь из-за тебя. Где-то там, снаружи, – махнул он рукой в сторону двери, – ошивается злобный монстр, который может зажевать нас обоих и глазом не моргнув. Я знаю, что обычно все должно быть не так и что тебе полагается больше времени на осознание, принятие и все остальные стадии этого дерьма. Но у нас нет этого времени, понимаешь?

– Оставь его, Немо, – негромко проговорила Вероника, глядя на них обоих чуть исподлобья и сложив руки на груди. – Он еще не готов. Он не был готов двадцать лет назад и сейчас тоже… не может. Правда же, Эрик?

Она бросила на мужчину короткий выразительный взгляд, и тот до боли стиснул зубы, отчего на его щеках вздулись желваки.

– Дело в той девице с фото, да? – устало потирая переносицу, поинтересовался Немо. – Я видел ее. Милая блондиночка с большими оленьими глазами. Что ты ей сделал, Эрик Сай? Довел до самоубийства своим отказом? Не замечал, как она бегает за тобой по школе, ловя каждый твой взгляд и посылая анонимные валентинки на праздник? Разбил девочке сердце и теперь не можешь признать, что был эгоистичным мудаком, не замечавшим…

Его пламенная речь была прервана смехом Вероники. Правда, то, что она именно смеется, он понял не сразу – сначала ему показалось, что девушка задыхается или что у нее случился какой-то припадок. А когда Немо обернулся, то увидел, что она стоит, чуть согнувшись и прижав стиснутые в кулачки к груди. Девушка словно пыталась возмутиться или сказать что-то резкое, но хохот душил ее, и она никак не могла с ним справиться. Сгорбленные плечи Вероники дрожали, по щекам бежали вызванные напряжением слезы, и девушка в целом выглядела так, словно вот-вот упадет. Но когда Немо инстинктивно подался к ней, чтобы поддержать или хотя бы похлопать по спине, чтобы она выплюнула то, что застряло у нее поперек горла, Вероника резко выпрямилась, и его едва не сбила с ног волна холода, покатившегося от нее во все стороны.

– Он?! – каркающим, изломанным голосом воскликнула она. – Разбил девочке сердце? Это… это ничтожество?

– Ну, не знаю, как по мне, он выглядит как тот самый парень, за которым бегают все девчонки в старших классах, – пожал плечами Немо, однако глядя на нее со все нарастающим подозрением.

– Он… он… – у нее не находилось слов, и чувства, переполнявшие девушку, размазывали и скручивали контуры ее тела, заставляя мерцать и расслаиваться в пространстве.

– Ей нужно было просто подождать, ясно?! – наконец воскликнул Эрик. – Это был ее выбор! Ее, не мой! Я не хотел ничего такого!

– Я не знаю, кому и чего там надо было подождать, но… – Немо поднял глаза кверху, где начала мигать и потрескивать единственная лампа радиорубки. Вместе с ней начало странно шипеть и попискивать и остальное оборудование. – У нас уже точно нет времени ни на что. Поэтому предлагаю продолжить этот увлекательный разговор в другом месте, если никто не против.

Он направился к двери, но Вероника преградила ему путь.

– Он не уйдет отсюда, пока не признает то, что натворил, – отрывисто выдохнула она. – Он должен признать свою вину в том, что произошло!

– О, а вот и кит всплыл, – почти про себя пробормотал Немо. – Детка, нам правда сейчас вообще не до этого. Давай мы немного попозже вернемся и повторим.

Он небрежно попытался сдвинуть ее с дороги, приложив для этого не больше усилий, чем если бы боролся с пятилетним ребенком. Призраки всегда были ощутимо легче и слабее людей, а порой и вовсе просачивались сквозь пальцы, оставляя на них ощущение комковатого мокрого тумана. Они много болтали, этого не отнять, но физически были абсолютно безвредны, а еще невероятно податливы и…

– Отвали, – огрызнулась девушка, скидывая его руку. – Не прикасайся ко мне. Не смей прикасаться ко мне!

Словно отзываясь на ее взвившийся голос, лампочка под потолком вспыхнула и лопнула, а холод, плещущий во все стороны от девичьей фигурки в школьной форме, стал совершенно невыносим.

– Нет, серьезно, у нас нет на это… – Немо не договорил, потому что в следующую секунду получил удар в грудь такой силы, что его буквально отшвырнуло к стене. И еще в полете, отзываясь на произошедшее, в его голове вспыхнуло всего одно короткое слово.

Нет.

Этого не может быть.

Так не должно было быть.

Такого просто не могло быть.

Если только не…

– Ах ты сучий потрох. – Это Немо выплюнул вместе со сгустком все еще розовой от крови слюны.

– Что? Что такое? – спросил Эрик, снова поднимая одной рукой оружие, а второй продолжая сжимать диск. – Что с ней не так?

– А то ты не знаешь, гондон ты рваный, – выдохнул парень, ощущая, как от захлестнувшей его горячей злости темнеет в глазах. – Какого хера ты не сказал мне?!

– Не сказал о чем? – вытаращил глаза мужчина, явно не понимая, что происходит. И тем выводя Немо из себя лишь сильнее.

– Она не проводник, – прошипел парень, медленно поднимаясь на ноги, – не одна из девочек госпожи Чиок. Она вообще не отсюда! Это ты привел ее сюда, Эрик Сай. Она и есть твой гребаный кит!

Аккомпанементом его словам прозвучал первый глухой удар, с которым кто-то из коридора обрушился на запертую дверь.

Мужчина открыл и закрыл рот, словно не найдя, что ему ответить на это. Диск жег ему руку, но он не мог заставить себя ни отшвырнуть его, ни сломать. Просто смотрел в глаза Вероники, которая сейчас казалась намного выше, словно парила в нескольких сантиметрах над полом, и время как будто бы обходило стороной их обоих.

Она обрезала и покрасила свои голливудские локоны в темный цвет вскоре после того, что произошло в ту ночь. Тогда Эрику казалось, что это первый сигнал о том, что девушке все же удалось каким-то образом справиться со случившимся и отделить себя от этого. Свою ошибку он осознал, когда было уже слишком поздно.

Мужчина слышал, как под натиском неведомой силы трещала дверь, но это казалось чем-то невероятно далеким – таким же далеким, как голос Немо, что-то ему кричавшего. Во внезапно сжавшемся до размеров радиорубки мире не существовало ничего более важного, чем лицо его давно умершей одноклассницы.

Лицо, которое он узнал в первую же секунду, как только увидел в магазинчике Мари.

– Говна кусок, да сделай ты хоть что-нибудь! Скажи ей то, что она хочет услышать, и все это закончится! – наконец-то пробился сквозь его ступор голос Немо.

Мужчина перевел на него ничего не выражающий взгляд, и в следующую секунду Тварь наконец выломала дверь.

Глава 10. Классная комната № 304

Когда-то давно Эрику казалось, что он никогда не сможет забыть события той ночи. Произошедшее всегда было где-то поблизости, скалилось и рычало из темноты, а стоило ему по неосторожности повернуться спиной – набрасывалось сзади, впиваясь клыками в шею.

Нет, лицо Вероники Данс вовсе не было первым, что являлось ему после пробуждения, и он редко думал о ней перед сном, но любая светловолосая девушка в бордовом пиджаке или кардигане что-то дергала и болезненно царапала внутри него. Иногда он даже пытался представить себе, что бы почувствовал, если бы в самом деле увидел ее живой и здоровой посреди улицы, но воображение обычно ему отказывало.

Однако встреча в магазине зеркал показала, что чувством этим будет страх. И вовсе не из-за того, что умершая двадцать лет назад школьница вдруг воскресла, а из-за того, что он прочел в ее глазах, когда их взгляды встретились.

Она ничего не забыла и не простила ему.

Эрик Сай познакомился с Вероникой Данс в старшей школе, когда они оказались в одном классе. Смешливая, уверенная в себе блондинка с ореховыми глазами привлекла к себе его внимание еще в самый первый день, и он почему-то до сих пор хорошо помнил, как она смутилась, когда он впервые задержал на ней свой взгляд. Конечно, Эрик знал, какое впечатление производит на девушек, и, конечно, Вероника была не первой и не последней, у кого перехватывало дыхание, когда симпатичный, но демонстративно неприступный одноклассник одаривал ее своей благосклонностью – пусть даже в мелочах. Но в ней было что-то особенное. Не настолько особенное, чтобы пробудить в Эрике желание подойти ближе и превратить этот случайный обмен взглядами во что-то большее, но достаточно, чтобы мысленно выделять ее из толпы прочих одноклассниц.

Позже, уже в зрелом возрасте, он пришел к мысли, что этим «особенным» была ее слабость. Ему стоило взглянуть на нее всего один раз, чтобы понять: эта девушка отдаст ему все, стоит ему только попросить и надавить посильнее. Только вот ни просить, ни давить он тогда не собирался.

Эрик помнил и тот день, когда она, набравшись смелости, первая с ним поздоровалась. Помнил, как хихикали и краснели ее подружки, стоявшие чуть поодаль, и как неловко он себя ощущал из-за того, насколько восторженно и в то же время смущенно она на него смотрела. Ему не нравилось то, каким сложным все вдруг стало и каких однозначных ответов от него потребовало. А он очень не любил сложности – особенно сложности в отношениях. Поэтому в тот день он был неприветлив, даже груб и таки добился своего.

Эрик обидел ее, после чего Вероника стала обходить его стороной. Сожалел ли он о своих словах, когда в очередной раз натыкался взглядом на ее светловолосую головку или ловил ее улыбку, которая мгновенно меркла в тот же самый момент? Не настолько, чтобы забивать себе этим голову или искать способ исправить ситуацию.

«Девки-то, поди, тебе прохода не дают?» – посмеиваясь, спрашивал его отец в те годы.

«Да сдались они мне, – ворчал Эрик в ответ. – Мне главное в колледж поступить нормальный, чтобы из этой дыры выбраться. Не до девок пока».

«Ты ж не педик у меня, сынок? – с вызывающей тошнотворную тревогу лаской уточнял тот. – Ты у меня смотри. Лицом-то весь в мамку пошел, а она у тебя знатная шалава была, ни одного хуя не пропускала».

«Не говори так о маме», – просил мальчик, но отец лишь смеялся, одной рукой ероша его волосы, а другой стряхивая пепел с сигареты в переполненную пластмассовую мисочку, из которой когда-то ел их кот.

Кот давно убежал – ну или так говорил отец, – но Эрик вспоминал его каждый раз, когда его родитель брался за сигареты. Это была странная ассоциативная цепочка, начинавшаяся с запаха табака и заканчивавшаяся в темноте его крохотной детской спальни. Он засыпал, уткнувшись носом в теплый бок своего единственного друга, слушая, как за стеной подвыпивший отец и его друзья на все лады хаяли правительство, систему правопорядка, политиков, городские власти. Из-за алкоголя Сай-старший становился нервным, громким и чрезмерно экспрессивным, но на его сына эти пламенные тирады почему-то действовали успокаивающе.

Ведь если он кричал на других, то, значит, сегодня точно не будет кричать на него.

На свидания Эрик в то время и правда особо не ходил. Было что-то запредельно волнующее в том, чтобы осознавать – помани он пальцем, любая из них кинется ему на шею, – и в то же время сдерживать себя. Он казался самому себе невероятно крутым уже за счет того, что мог обходиться без секса – и даже как будто не хотеть его. Иногда, наедине с собой, он позволял себе фантазировать о всяком, но часто ловил себя на том, что посреди процесса его мысли переключаются на что-то постороннее, и он совершенно теряет интерес к происходящему. А все же достигая оргазма, Эрик потом не мог избавиться от навязчиво вертевшегося в голове вопроса: и это все? Это то самое, из-за чего его одноклассники сходят с ума и готовы из штанов выпрыгнуть, пытаясь понравиться девчонкам?

«С девушкой будет иначе», – так он говорил себе в такие моменты, и эта мысль дарила ему облегчение. А еще – возможность не усложнять.

Однажды он думал о Веронике, когда онанировал. Совершенно осознанно извлек ее образ из собственной памяти и представил, как она стоит перед ним на коленях, смотря все тем же своим робким и восторженным взглядом. Ему понравилось мысленно раздевать ее, понравилось воображать, как ее уже вполне оформившиеся груди касаются его коленей, когда девушка подается вперед. Он почти физически ощущал, как натягиваются ее светлые локоны, когда он наматывает их на пальцы и сжимает у корней. Дальше… дальше было что-то еще – нечто, кроваво-алым облаком заполнившее его голову, когда оргазм вырвался из груди сдавленным вибрирующим стоном. Эрику удалось убедить себя, что это была случайность, что его разум просто соскочил с нужной картинки и унесся куда-то совсем… не туда. И он правда не вспоминал об этом следующие два года, даже когда они случайно пересекались с Вероникой в коридорах, а она, подчеркнуто задрав нос, проходила мимо, не одаривая его и взглядом.

До той самой ночи.

Экзаменационная неделя выдалась крайне напряженной. Почти каждый день Эрик, как и многие другие его одноклассники, задерживался в школе допоздна: в библиотеке, в читальном зале, иногда просто в одном из пустых классов. Там готовиться было куда легче, чем в папиной тесной квартире, где вечно грохотал телевизор и невозможно было дышать от запаха сигарет, грязного тела и сгнивших объедков в мусорном ведре.

– О, ты еще здесь? – услышал он удивленный голос от двери, и, подняв взгляд, увидел стоявшую в проеме Веронику. Кажется, она уже досадовала на себя из-за того, что заговорила с ним, потому что теперь недовольно покусывала губы и не знала, куда смотреть. – Я думала, все уже ушли. Охранник попросил проверить классы.

– Да, я… уже тоже закончил, – кивнул Эрик, поднимаясь из-за парты. – Погоди минутку, я сейчас соберу вещи.

– Некогда мне тебя ждать, – поспешно отозвалась девушка, словно опасаясь, что он может подумать, будто она нарочно пытается остаться с ним наедине. – Надо остальные классы проверить. Выход сам найдешь. – И, не дожидаясь его ответа, направилась дальше по коридору.

Эрик, проводив ее взглядом, пожал плечами. То, что происходило у этой девчонки в голове, было исключительно ее проблемой, и уж точно не ему было разгонять это стадо тараканов.

Бросив короткий взгляд на часы, он осознал, что и правда порядочно засиделся: время уже перевалило за десять часов вечера и за окнами совсем стемнело. Кое-как утрамбовав свои учебники, тетради и пособия в сумку через плечо, Эрик выключил в классной комнате свет и вышел в коридор, прикидывая, есть ли смысл по дороге зайти в круглосуточный магазин за каким-нибудь полуфабрикатом или существовала вероятность, что отец оставил ему что-нибудь на ужин.

В его мысли неожиданно вмешались чьи-то голоса, доносившиеся из-за поворота. Эрик замедлился и остановился, не уверенный, как ему следует поступить дальше. Говоривших он узнал сразу же – и этот гогот, и визгливые нотки одного, и медвежий бас другого. Это была компания Дэва Торонто – того самого, что несколько месяцев назад зажал его в мужском туалете, а потом в приказном тоне посоветовал пошире открыть рот, если парень не хочет лишиться пары зубов. Эрик отказался и дорого за это поплатился. С тех пор у них с Торонто установились весьма напряженные отношения, и лишний раз попадаться ему на глаза – особенно посреди пустой школы поздно вечером – однозначно не стоило.

Сай метнулся назад, к тому классу, где только что занимался, и затаился внутри, оставив лишь крохотную щелку, чтобы следить за тем, что происходит в тускло освещенном коридоре. Голоса приблизились, на мгновение остановившись около поворота, а потом двинулись в его сторону. Эрик затаил дыхание, последним вдохом уловив нотки перегара и ядреного пота.

Та пара секунд, которая понадобилась банде Торонто, чтобы миновать его укрытие, тонкими иглами вошла ему под кожу, но все обошлось – они не заметили его, пройдя мимо. Осталось дождаться, пока они найдут подходящее местечко, чтобы устроить там свои пьяные тела, и тогда он сможет проскользнуть к выходу. Ни к чему, совершенно ни к чему были ему эти нервы накануне последнего экзамена.

Эрик прикрыл глаза, отсчитывая про себя проходящие мгновения, и в тот самый момент, когда ему показалось, что теперь выйти будет безопасно, он услышал восторженный возглас Торонто:

– Ну-ка, ну-ка, а что это у нас тут?

На мгновение Сай решил, что это о нем. Весь замер, буквально окаменел, и лишь несколько ударов сердца спустя осознал: голоса доносились издалека, много дальше по коридору.

Да и не был единственным человеком, оставшимся в школе так поздно.

Первой его мыслью было бежать – бежать немедленно и как можно дальше. Предупредить охранника внизу, набрать номер службы спасения, найти хоть кого-то, кто сможет помочь. Потому что не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что может произойти в пустой школе между компанией пьяных подростков, которые, благодаря своему главарю, давно получили отпущение всех грехов, прошлых и будущих, и беззащитной и на свою беду очень симпатичной девушкой. Эрик даже вышел из класса и сделал несколько шагов по направлению к лестнице, ведущей на первый этаж, а потом замер, скованный по рукам и ногам одной просто мыслью: это было совершенно бесполезно. Охранник наверняка видел их, но не остановил и позволил подняться сюда. А полиция… Что сделает полиция против могущественного отца Дэва Торонто, который и так уже скупил полгорода? Нет, ему нужно было что-то посущественнее – что-то, от чего не получится избавиться, просто заткнув ему рот.

Эрик сунул руку в карман, нащупав там подарок отца на прошедшее Рождество – новенькую модель телефона со встроенной камерой. Такие начали появляться относительно недавно, и конкретно эта стоила ему многих часов корпения над учебниками, прежде чем он смог гордо представить своему родителю табель с отличной успеваемостью. Да, вот что нужно было сделать. От доказательств такого масштаба они уже не отвертятся – особенно если те станут достоянием широкой общественности.

Стараясь ступать беззвучно, Сай направился к единственному классу, сквозь верхние окошки которого в коридор еще струился свет. От напряжения у него начало сводить мышцы, и ему казалось, что, если сейчас кто-то его вспугнет, он сможет подпрыгнуть на пару футов вверх, как персонаж дурацкого детского мультика. По спине катился холодный пот, а собственное дыхание казалось невероятно громким, буквально оглушающим в этой ночной тишине. Чем ближе он подходил к источающему свет классу под номером 304, тем быстрее и яростнее сновали мысли у него в голове, в конечном итоге слившись в какую-то мутную горячечную неразбериху.