Три стороны любви. Сердца поколений

– Учительница по истории меня просто ненавидит. Снова поставила мне плохую оценку. (здесь Натали видит, как брови матери поползли вверх, поэтому быстро продолжает, чтобы не вступать в диалоги по поводу своей не самой лучшей учебы), зато математика, как обычно, прошла отлично. Я иногда вообще думаю, а, может мне стать математиком? Что они вообще делают?

– Тебе нравится математика по той причине, что больше она никому не нравится. Среди девочек не принято любить математику.

– Мама, ты все портишь. А что принято любить среди девочек? Что ты любила в моем возрасте?

– Историю, литературу…

– Занудно. А ты, папа?

Он, как будто бы и не слушал их разговор, поднимает глаза на дочь и воспроизводит в голове то, что она только что сказала.

– Литература и языковые науки.

– Видимо, вы меня удочерили.

Ее дурацкая шутка ненадолго сплотила ее родителей, потому что хмыкнули они почти одновременно и Натали удовлетворенно накрутила спагетти на свою вилку. Снова повисла пауза и отец раздражающе шелестел страницами своей книги. Так противно. Как будто бы осенью листья падают. Натали никогда не любила осень. Вот, кстати. Родители были неправы. Все не любили осень и Натали была в общей массе. Хотя могла бы говорить «ах унылая пора». Но даже ее оригинальности для этого не хватило. А мама задумчиво смотрела сквозь бокал своего красного вина и почему ей так нравится именно красное вино? Натали его пробовала. Делала глоток у мамы и на всяких сборах с друзьями и ей не нравился вкус. Впрочем, ей вообще не слишком по душе был вкус алкоголя и то, как от него гудела голова.

Ужасно непривычно, когда родители вот так сидят вроде бы вместе. Но не разговаривают почти. Было лучше, когда они не ждали отца и ужинали вдвоем с мамой, сейчас ей кажется, что кто-то из них точно лишний. И ей бы хотелось думать, что лишней была она, но глупо было бы на это рассчитывать. Натали бросает взгляд на свой телефон. От Давида приходит сообщение и она чувствует, как ее губы расплываются ну в очень идиотской и влюбленной улыбке, хотя он и написал-то всего лишь

И как ты понимаешь эту математику? Я бьюсь над домашним заданием уже час и сдаюсь. Завтра встретимся раньше и ты дашь мне списать.

Там еще стоит смайлик, который подмигивает. и она переносит этот смайлик на его лицо и представляет, как он ей подмигивает из-за своих модных и так идущих ему очков. Она так часто делает. Если он ставит чертика, она представляет, как он злится, но не очень, а так дерзко. А, если ставит поцелуй, то она представляет… впрочем, понятно, что она представляет и почему ее щеки в такие моменты иногда заливаются пунцовой краской. Хорошо, что нет каких-то еще более похабных смайлов. Иначе она бы просто лопнула от стыда. За свои мысли по отношению к лучшему другу.

– Наверное, Натали опять написал ее очкарик.

Задумчиво произносит отец и Натали закатывает глаза, а Виктория прыскает от смеха, правда в руку. Но Натали все равно замечает это и молнии летят так же и в мать.

– У него есть имя, папа.

– Что серьезно?

– Не смешно. Твои шутки, видимо, устарели.

– Да я и сам не молод.

Виктория улыбается и смотрит на него. На долю секунды, Натали кажется, что все будет хорошо и Виктория смотрит все таким же влюбленным взглядом на ее отца и своего мужа. Отец поднимает взгляд и встречается и со взглядом матери. Этот момент такой интимный, что вот сейчас Натали точно ощущает себя лишней, но это ее не огорчает. Они очень быстро отводят глаза, но ей кажется в эту минуту, что еще не все потеряно. Если Виктории все еще по душе глуповатые шутки отца, значит не все потеряно. Натали знает, что на самом деле окончательный разрыв случается тогда, когда шутки твоего возлюбленного кажутся тебе глупыми и больше ты над ними не смеешься. Когда Давид шутит, Натали поражается его тонкому и изящному чувству юмора. Хотя, пусть он и был самым популярным мальчиком школы, но ходили слухи, что с чувством юмора у него были проблемы. Поэтому и шутил он редко, а, может и вовсе не шутил. Но его неуклюжие попытки казались усладой для ее влюбленных ушек.

В общем, так. Все можно сохранить до тех пор, пока его шутки вызывают у тебя улыбку. Как только на его сообщение со смешной картинкой, ты смотришь непонимающе в экран, а потом отправляешь не смайлик, у которого слезы смеха; то пиши пропало. Значит все. Еще хуже, если в ответ на какую-то вроде бы очень остроумную шутку, ты шлешь смайлик, на котором обезьянка закрывает глаза, или уши или рот, а, может быть, и все сразу. Вот в этот момент чувства безвозвратно уходят. Можно начинать смотреть по сторонам в поисках другого.

Виктория пока улыбалась шутке отца. Натали еще могла надеяться.

6.

Кстати отец Натали никогда не нравился бабушке Алисе. Нат не слишком много помнит из детства, наверное, это нормально? Но помнит, как они всей семьей, тогда еще дружной, приезжали к бабушке. Тогда бабушка жила с каким-то красивым мужчиной, но Натали не помнит его имени. Не то, чтобы бабушка вела распутный образ жизни, но многих «дедушек» Натали так и не запомнила. Виктория всегда говорила, что ее мать просто была очень популярной среди мужского пола. И отвечала им взаимностью. С другой стороны, у бабушки ведь даже не было подруг. Эта женщина не выносила никакой конкуренции и порой говорила про мужчин со своей фирменной жеманностью «мой добрый друг». Конечно, про тех мужчин, которые просто крутились около нее. Нат вспоминает еще, как она была совсем крошкой, а бабушка шла с ней по улице и бабушке постоянно говорили комплименты. Продавцы, просто прохожие. Бабушка на все это реагировала так натурально и привычно. Натали же до сих пор вспыхивает как новогодняя елка, когда кто-то сумасшедший вдруг говорит ей, что она красивая. Если честно, так однажды сказал только продавец на рынке, когда они с Викторией выбирали помидоры. Но даже тогда Нат вспыхнула. Хотя, бабушка бы даже не обратила на такие знаки обожания внимание. Вокруг бабушки всегда крутилось множество мужчин. И Виктория не избегала расспросов о своем отце, но никогда его не знала. Бабушка же встряхивала черными волосами и говорила, что этот подонок бросил ее, когда она была беременна. Всем своим видом она показывала, что ей совсем не хотелось продолжать эту тему. И Виктория в какой-то момент, конечно, сдалась и перестала пытаться. Бабушка твердила, что отец Виктории был таким подонком, которого и знать было бы стыдно. Натали сейчас уже сильно в этом сомневалась и думала, что бабушка сама от него сбежала, потому что несвободные оковы ей всегда претили. Ей было проще принимать помощь сразу от нескольких влюбленных в нее мужчин, чем выйти замуж, к примеру, за одного. Виктория ни в чем не знала отказа. Кроме любви своей матери.

Натали тогда была крошкой, которая сидела на руках у отца. Дверь распахнулась и бабушка встретила их в коротком платье и на высоких каблуках. Даже язык бы не повернулся назвать ее бабушкой. Отец тогда переглянулся с Викторией и закатил глаза. Виктория поджала губы и покачала головой. Даже тогда в этом жесте, Натали усмотрела немую просьбу не обращать внимания и немного потерпеть. Сколько потом еще Натали видела этот взгляд, когда так же закатывала глаза. По мимике Натали всегда была идентичным близнецом своего отца. И Виктория реагировала на закатывания глаз одинаково. Немой просьбой потерпеть. Абсолютно любое торжество или визит заканчивались бенефисом бабушки. Она томно закидывала ногу на ногу, потягивала крепкие коктейли, почему-то ей очень нравились они. Она даже завела какой-то ящик для зонтиков для коктейлей, чтобы создавать видимость того, что она, по всей видимости, на карибских островах. И это могло бы быть смешным, но все признавали, что бабушка выглядела очень эффектно. Как бы Натали это ни отрицала, но она сама восхищалась бабушкой и страшно хотела на нее походить. Потом это прошло, с возрастом Натали перестало казаться, что ей хотелось быть, как бабушка. Но, когда она была обычным ребенком, то ей очень хотелось быть такой, как бабушка. С этим ее статным ростом, красивой фигурой, черными волосами и кошачьими глазами. Она была хищницей в каждом движении. И хищно нападала на отца Натали.

– Я так счастлива, что Виктория предпочла любовь, а не материальные блага. Видимо, мне удалось воспитать в ней благородство и отсутствие корысти.

Жеманно растягивая слова, произнесла тогда бабушка и Натали заметила, что все заметно напряглись. Даже «дедушка» с незапоминающимся именем. Виктория и вовсе сжала вилку таким образом, что у нее побелели костяшки пальцев, а у отца на губах заиграла очень натянутая улыбка. Натали тогда не понимала, что такого сказала бабушка, она же похвалила и маму и папу. Только Нат тогда в той компании улыбалась искренне и не понимающе. Еще и бабушка. Но на невозмутимость бабушки вообще мало, что могло повлиять. Она тогда еще пару раз вот так сказала что-то про маму и отца, что показалось Натали очень милым и ласковым, а потом с мягкой улыбкой произнесла уже в коридоре

– Ах, как жаль, что вы уходите. Мы ведь так хорошо общались. Приезжайте почаще.

Потом коснулась холодными и красными губами щеки Натали и помахала на прощание уезжающей семье. Натали теперь скажет, что бабушка почти всегда произносила это «приезжайте чаще», но с каждым разом верить в ее желание было все сложнее и сложнее. Буквально недавно, после того, как бабушка разнесла в пух и прав бока Натали и посоветовала ей перестать есть жиры и углеводы, а лучше вообще питаться воздухом, бабушка так же лицемерно и равнодушно произнесла, что ей бы хотелось видеть Нат чаще.

На обратном пути в машине, Виктория бушевала, а отец держал руку на ее острой коленке.

– Воспитать во мне благородство и отсутствие корысти. Ты это слышал? Она вообще не занималась моим воспитанием. Если бы занималась, то я могла бы превратиться в такого же монстра, как она.

– Сегодня она всего лишь пять раз напомнила о моей финансовой несостоятельности.

– Видимо, была не в духе.

Виктория всегда смеялась колокольчиком и Натали прекрасно помнит, что тогда, сидя в машине, и мало что понимая, она была уверена, что за этот вечер смех мамы был лучшим событием. Хотя тогда, она даже могла сказать, что была на стороне бабушки. И почему родители на нее так набросились, когда он их хвалила? При всех. За столом. Она говорила, что мама молодец и в ней нет каких-то плохих качеств. Ведь Натали была с этим согласна и искренне не могла понять, что так сильно могло огорчить Викторию.

Память Натали старалась стирать такие неприятные моменты, которые были связаны с бабушкой, но, конечно, она не могла приказать ей. Пару лет назад, они с Викторией посещали бабушку, которая была в больнице. Натали сначала испугалась, когда узнала, что бабушка находится не дома, а на лечении, но Виктория успокоила ее, сказав, что бабушка просто занимается очередной подтяжкой того, что можно подтянуть и утяжкой того, что ее раздражало. Натали смеялась до слез. Хотя, на самом деле, в этом не было ничего действительно смешного.

Даже в больничной палате бабушка выглядела отменно. Она брала с собой расчески, косметичку, кучу косметики и приезжала в больницу с огромным чемоданом. На нее засматривались и пациенты и врачи, но бабушку это не волновало, потому что она уже давно привыкла к восхищенным взглядам. И тут Натали ей немного завидовала, потому что на саму Натали никто и никогда так не смотрел. Бабушка встретила их в больнице так, словно они пришли на бал. Широко расставила руки, произнесла нечто вроде

– Милые мои, как я счастлива, что вы пришли!

И расцеловала Натали и Викторию в обе щеки. Кстати, она никогда не целовала так, как целуют бабушки. Она прикладывалась губами к щеке и издавала звук «чмок». Виктория как-то сказала, что бабушка просто не смогла бы пережить, если бы ее помада стала не такой яркой, оставшись на чьей-то щеке. А Натали думала, что бабушке просто не нравится целовать чужих людей. И только потом она осознала, что с легкостью решила, что для бабушки они с мамой кто-то вроде чужаков и это ее не волновало.

Они с мамой тогда принесли для бабушки множество фруктов и вкусностей, но она в очередной раз была на диете и покрошила себе грушу в творог. Она без конца рассказывала, как ей скучно в палате и как хочется, скорее, к себе домой. Она рассказывала, что считает часы, но и Виктория и Натали понимали, что она строила глазки какому-то седовласому врачу, который, конечно же, был совсем не против. И это все было лишь кокетством. Впрочем, вторым именем бабушки было – кокетство. Когда седовласый доктор зашел, чтобы проведать бабушку и поинтересовался ее самочувствием, она отбросила черные волосы от лица и произнесла

– Как может быть мое самочувствие? Я уже стара для того, чтобы оно было отличным, поэтому скажу – удовлетворительно.

Виктория удержалась от того, чтобы закатить глаза. У Натали не получилось. Особенно, когда седовласый наивный врач принялся убеждать бабушку, что она совсем не стара, и даст форму многим молодым, а она махнула на него рукой

– Ах, не убеждайте меня, вы просто нагло мне льстите!

И так продолжалось еще какое-то время. бабушка жаловалась на старость и на то, что ей ужасно скучно в этой больнице, а седовласый доктор всеми силами пытался ее убедить в том, что она еще очень молода и сетовал на то, что в больницах действительно так скучно и совсем нечем заняться. Бабушка сыпала названиями всех своих любимых ресторанов, выдавая это за то, что скучает по вкусной еде из того ресторана в центре города, где уютные диваны. Натали даже не пыталась спорить сама с собой, что этот врач точно пригласит бабушку в один из этих ресторанов. Когда этот театр абсурда, наконец, закончился и доктор ушел, бабушка перестала улыбаться, как будто бы сошла с обложки журнала и стала собой. Немного равнодушной и надменной женщиной с правильными чертами лица, но отталкивающим высокомерным выражением. Натали до сих пор не понимает, зачем они вообще порой ее посещали, если после этих визитов оставались только отрицательные эмоции.

– Виктория, милая, тебе не пора что-нибудь сделать со своим лицом? Ботокс вколоть, к примеру. Ты знаешь, у меня потрясающий косметолог.

– Мама.

– Я просто дам тебе его телефон, а ты сама решай, когда захочешь.

– Мама.

– Господи, милая, хватит упрямиться. Ты какой пример подаешь Натали? Она будет думать, что внешность не имеет никакого значения.

– Внешность не главное.

– Конечно, не главное. Но играет очень большую роль, такова правда жизни.

– Мне не нужен номер твоего косметолога.

– Очень жаль, милая. Помяни мое слово. Даже твой муж от тебя уйдет к молоденькой девице со свежим личиком. Я бы, конечно, на твоем месте за него не держалась. Но все же мой косметолог поможет сохранить счастливый брак.

– Мама…

Виктория беспомощно закатывает глаза, Натали хочется сказать бабушке, чтобы она научилась молчать.

«Даже твой муж…»

Как будто бы отец Натали это какой-то самый последний человек на свете и даже он может сбежать от Виктории, которая не обколола себе все лицо ботоксом и не вставила золотые нити. Натали страшно хочется спросить, почему же тогда сбежал ее дедушка и бросил бабушку беременной, при всей ее безупречной красоте. Но Нат, насупившись, стоит возле окна. Бабушка использует дежурную улыбку номер пять. Ту, которую она использует, когда где-то в глубине души понимает, что переборщила. Она никогда бы не признала этого в открытую, но иногда забавно идет на попятную, что и означает, что где-то внутри что-то щелкнуло.

– Конечно, я шучу, милая. Ты же знаешь, что чувство юмора не самая сильная моя сторона.

Ага. Такая же не сильная, как чувство такта. Тогда Натали казалось, что бабушка несет чушь. Ее родители – такая любящая семья. Бабушка просто завидует, что у нее такого не было никогда. Откуда у бабушки может быть любовь? Когда она любит только себя. Значит невольно или даже осознанно и сознательно завидует.

Неужели тогда была права бабушка, а Натали ошибалась? Неужели отец и правда нашел себе девушку моложе и с более свежим лицом? Натали не верит, что ее отец способен на такое предательство. Мало того, чтобы предать маму, так еще и заставить Натали поверить в то, что бабушка порой бывает права.

Натали даже не знает точно, что из этого звучит более чудовищно. Впрочем, и то и другое смело можно считать предательством.

7.

– Натали, детка, подойди пожалуйста.

Виктория всегда была напыщенно вежлива, когда ей было что-то нужно. Если бы она просто позвала Натали, чтобы та попробовала не пересолила ли она суп, то она бы никогда не использовала «пожалуйста», скорее бы выбрала более действенное слово, а именно «быстро». И, наверное, никогда бы не обратилась вот так по имени. Натали лениво поднимается с кровати. Сегодня была очень сложная физкультура, обычно она старается щадить себя, но сегодня у нее болит каждый мускул. Хотя, это звучит очень смешно, потому что разве бывают мускулы у таких тощих девочек, какой была Натали. В общем, если бы у нее были мускулы, то они бы точно болели, но так можно сказать, что просто болит все ее тело. Ломит. Может она вообще заболевает?

– Мам, я хочу спать.

Такое ужасное вранье, но ей страшно, что мама начнет журить ее за плохие оценки по истории или еще какому дурацкому и никому не нужному предмету. Да не то, чтобы страшно, просто это не самые приятные ощущения, Натали сразу чувствует себя виноватой и ей это не нравится. Лучше бы мама кричала и обзывала Натали последними словами, чем спокойно грустно пыталась объяснить, что та неправа. Если бы мама кричала, Натали могла бы обидеться на крик и считать себя невинной жертвой обстоятельств. Но Виктория вообще почти никогда не повышала голос и все время виноватой выходила Натали, потому что именно она вела себя неподобающим образом. Вот как маме удается всегда выглядеть достойно, в то время как Натали просто постоянно ведет себя неправильно?

– Это не займет много времени, Натали, я жду тебя.

Нат оттягивает длинную майку, когда проходит на кухню и старается сделать свои глаза, как можно более сонными. Такое вообще возможно? Она даже попыталась зевнуть, но по недоверчивому прищуру Виктории, поняла, что ее хитрость не прошла.

– Что ты щуришься, детка? Яркий свет?

Видимо, невозможно. Натали казалось, что она сделала усталые глаза, а вышло как-то совсем глупо. Виктория выглядит немного усталой, и, видимо, в отличии от своей дочери не притворяется. Она пьет ароматный кофе и Натали поднимает одну бровь.

– Кофе на ночь? Я тебя не узнаю, ма.

Виктория обычно предпочитала чай и старалась не пить кофе на ночь, потому что потом не могла уснуть, а попытки Натали доказать, что, в общем, особой разницы между кофе и чаем нет, успехом никогда не могли увенчаться. Виктория ничего не отвечает, и Натали начинает думать, что где-то она серьезно провинилась, раз мама столь строга. Виктория показывает жестом на стул, чтобы Натали села.

– Милая, ты, наверное, уже и сама заметила, что у нас с твоим отцом не все гладко.

Натали кивает. Вот сейчас начнется. Нам нужно разъехаться, нам нужно пожить отдельно, с кем ты останешься. Только она подумала, что все могло наладиться, как Виктория заводит этот разговор. И почему родители такие эгоисты? Вдруг у Натали завтра контрольный тест и теперь она от переживаний не выспится. Она тяжело вздыхает. Она не хочет этого слушать, но, по всей видимости, придется. Но не может же она вскочить и убежать. Хотя, кстати, было бы неплохим вариантом, Виктория бы от неожиданности точно не смогла ее догнать. Нат бы заперлась в своей комнате и сказала бы, что не желает ничего слушать.

– Ты не знаешь всех нюансов, и тебе не стоит их знать. Но я скажу тебе, что мы с твоим отцом оба наделали ошибок.

– Мам, зачем ты мне это говоришь? Это ваши решения и принимайте их сами, я уже не ребенок.

Еще бы не ребенок, только готова разрыдаться, как взрослый человек, который только что посмотрел «Хатико». Но взрослый же. Виктория отмалчивается. Смотрит в свою кружку, что она хочет там найти? Ответы на вопросы или свое прошлое? Может, она вовсе недовольна тем, что вышла заму за отца. Как только случаются какие-то проблемы, то обычно сразу начинаешь думать, что все сделала не так. По крайней мере, у Натали происходило такое. Интересное, как это чувствовать, что твой брак рушится? Кто их там разберет.

– Мы хотели бы попробовать исправить наши ошибки. Ты знаешь, я не из тех, кто считает, что нужно цепляться за последние шансы. Но здесь… это будет последней возможностью все исправить и я, если честно, на нее рассчитываю.

У Натали, конечно, падает камень с души, но она не уверена сейчас уже, что это благо. Она не думает, что что-то действительно может поменяться. Если уж быть честной и с самой собой и с мамой. Но она не скажет этого маме. Если Виктория еще верит в какие-то шансы, то вдруг случится чудо? Натали в чудеса не верит. Но кто сказал, что это хорошо?

– Значит, все получится, мам. Я, правда, не понимаю, зачем ты мне это говоришь…

– Мы с отцом хотим дать шанс нашему браку. Собираемся уехать из города на некоторое время. отпуск. Не знаю, недели две, максимум месяц.

– Куда?

– Отец сказал, что это будет сюрприз. Он только недавно принял это решение и купил билеты.

– Это отлично, вам давно нужно было сменить обстановку.

Когда наступает такой момент в жизни ребенка или подростка, когда с ним все же начинают говорить, как со взрослым. Натали не уверена, что очень ждала этого и никогда не просила, чтобы к ней относились как к взрослой. И сейчас не ощущает себя в своей тарелке. Может быть, ей бы хотелось, чтобы с ней разговаривали, как с ребенком и щадили ее чувства.

– В общем, милая, тебе какое-то время придется пожить с бабушкой.

Как гром среди ясного неб. Вот уж точно теперь она не думает, что попытка сохранить брак это хорошая новость.

– Нет-нет, мама, это исключено. С я ней двух часов провести не могу. Я спокойно поживу одна здесь. Всего лишь две недели. Ты сама сказала максимум месяц.

– Это исключено. Слишком долгий срок.

– Мама, вы не посмеете со мной так поступить.

– Бабушка уже пожилая, Натали. Это будет и для вас прекрасным шансом наладить отношения. Попробуй узнать ее получше.

– Я не хочу ее узнавать лучше! Она монстр. Я не буду с ней жить.

– Будешь. Разговор закрыт. Ты должна собрать вещи, через 5 дней ты едешь к бабушке.

– Не еду.

– Едешь.

Натали заканчивает этот разговор ругательствами. Она громко хлопает дверью в свою комнату и ложится, раздраженная, но полная решимости оспорить то, что ей предложила Виктория. Точнее не предложила, а поставила перед фактом. Разве это было честно? Она говорила с Нат, как со взрослой, но отправила ее к бабушке, как ребенка. Ничего не получится и она не будет жить с бабушкой.

Виктория всегда была очень мягким человеком и Натали без труда могла, обычно, склонить ее на свою сторону или доказать, что нужно сделать так, а не иначе. Виктория всегда говорила, что Натали может достать мертвого из могилы и заставить его танцевать макарену. И Натали этим не гордилась, но понимала, что ее мама была права. Она называла это целеустремленностью, а Давид смешливо говорил, что это упрямство характера. Что тоже, в принципе, было совсем неплохо, поэтому Нат пожимала плечами и принимала эту правду жизни. По крайней мере, когда Давид говорил, что ему по душе ее упрямство, она становилась еще более упрямой невольно.

Однажды Натали убедила Викторию купить ей ужасно дорогую майку, которая по мнению матушки выглядела, как обыкновенный мешок из под картошки. На майке была очень веселая надпись, и вообще это была фирменная вещь, которая прекрасно смотрелась с короткими джинсовыми шортами. Натали так и видела, как все бы открыли рты и в том числе, даже больше всех. – Давид. Не слишком приятно было осознавать, что она ориентируется на то, как он отреагирует, когда выбирает себе одежду, но факт оставался фактом. Который ей пришлось принять и хотя бы не обращать на него внимание, если не хотелось подумать, что она такая вся из себя обыкновенная. Натали никогда не хотелось быть обыкновенной. Даже на уроках литературы, она старалась выступить против расхожего мнения. И, если всем нравилось произведение, то она поднимала руку и рассказывала, почему от него была не в восторге. Конечно, это всего лишь юношеский максимализм, но лучше не пытаться вступать с ней в дискуссии по этому поводу. Она не считает себя особенной. Но, наверное, это тоже такая попытка отличиться от других. Когда все кругом кричат о своей исключительности, Натали пожимает плечами и говорит, что она совершенно обычная. Тем самым она кажется совсем другой. Что можно от нее требовать? Она всего лишь подросток в эру социальных сетей, и когда девушки ее возраста выглядят так, что уже могут увести ее отца из семьи и она его даже поймет. Половина девочек ее школы уже выглядит старше ее матери, если их накрасить, а с Виктории, наоборот, смыть всю косметику. Натали никогда это не осуждала. Это было правдой жизни. Но ей отчаянно хотелось отличаться от других. Она не смогла выделяться своей красотой или умом, так пусть хотя бы майка будет со смешным принтом и она будет выглядеть вся такая из себя свободная и дерзкая.