Ороктала

Сзади послышался треск веток и чертыхания. Ну конечно, "приличный страус" ломился следом. Сашка выбралась из кустов и, издав разбойничий вопль, кинулась к воде. В руке у нее была бутылка из-под колы. Макс с досадой подумал, что и сам мог бы сообразить.

Сашка опять завопила, но уже с совсем другой интонацией. Макс увидел, как она резко развернулась, не добежав до воды, и помчалась обратно, а позади неë из песка выбирается кошмарная черно-зеленая тварь размером с собаку! Она быстро расшвыривала песок двумя мощными клешнями, и клацала здоровенной пастью, над которой покачивались на стебельках круглые рачьи глаза. Из-под грузного тела показались многочисленные ярко-оранжевые ножки. Как будто природе мало было скрестить крокодила с раком, и она добавила ещë немножко от сколопендры.

Мимо остолбеневшего Макса как маленькое вопящее торнадо пронеслась Сашка, влетела в кусты и затрещала там ветками. Макс очнулся и тоже не стал дожидаться, пока тварь откопается целиком. Ему совершенно не хотелось проверять, как быстро она бегает тысячью своих оранжевых ножек. Он нырнул вслед за Сашкой в заросли, полностью разделяя еë желание убраться подальше от берега.

***

Вывалившись из кустов обратно в море голубой травы, они отбежали еще на десяток шагов, и остановились, тяжело дыша и вытирая пот. Позади было тихо, ЭТО осталось на берегу.

– Наверное, оно опять закопалось в песок, – с трудом выговорил Макс, переводя дыхание. – Ты цела?

Сашка молча кивнула, пытаясь отдышаться. Лицо у нее было исхлестано ветками, щеки горели, а волосы стояли дыбом, как у испуганной кошки. Пот она вытирала руками, синими от ягод и липкими от колы, поэтому чумазая была настолько, что сильнее нельзя было сделать даже постаравшись. Хотя он сам вряд ли был чище после всех сегодняшних приключений, и особенно после лечебных лимонадных примочек. Макс не удержался и прыснул.

– Что? – Сашка удивленно посмотрела на него. Еë боевую раскраску удачно дополняли торчащие из лохматых волос листья и мелкие веточки.

– Она, наверная, слепая. Та тварь на берегу, – предположил он, еле сдерживая смех, – а если не слепая, то тем более за нами не полезет.

– Почему? – она недоумëнно нахмурилась. – Думаешь, она не охотится на людей? А чего на меня полезла тогда?

– Я и говорю – слепая. Ты посмотри на нас, мы же выглядим страшнее неë! – он засмеялся. – Бедный Тарасик был только первой нашей жертвой! Теперь еще и этот крабодил трясется в своей норе от ужаса, если успел нас разглядеть! – Макс согнулся пополам от смеха. Следом захихикала Сашка. Они повалились в траву и долго еще валялись, в красках расписывая страдания крокорака и всхлипывая от хохота.

Отсмеявшись, они какое-то время спорили, что теперь делать. День клонился к вечеру, ни воды, ни еды у них не было, как и не малейших идей о том, как вернуться домой. Макс боялся, что им придется ночевать здесь, ведь он не представлял, как это – спать не под крышей. Сашку же, которая часто ходила в походы с отцом, совершенно не пугала ночевка под открытым небом. Разве что стоит отойти подальше от расстроенной ракокрокопендры. Они так и не пришли к согласию, как же лучше назвать страшилище с берега.

Еще немного поперепиравшись, они сошлись на том, что стоит идти в лес и попробовать сложить шалаш из веток. А может им повезет, и они даже найдут какой-нибудь ручей.

Пока Макс отряхивался от травы и собирал разбросанные вещи, Сашка пошла проведать страуса. Тарасик по-прежнему неподвижно сидел в траве и никак не реагировал на попытки привлечь внимание, и Сашка разочарованно оставила его в покое. Макс помог ей надеть рюкзак, и они направились к темнеющему вдалеке лесу.

***

Когда ребята скрылись из виду, один из оставленных позади розовых кустов зашевелился и приподнялся над травой. Тарасик долго стоял, не шевелясь, и настороженно прислушивался. А потом двинулся следом, потому что был не только очень осторожным, но и очень любопытным страусом.

Глава 3, в которой пропал город, зато нашëлся мальчик

Лес приближался очень неохотно. Похоже, что идти до него придется дольше, чем казалось у реки, подумал Макс.

– Погоди! – Сашка вдруг потянула его за руку, – нам надо вон туда. – Она кивнула на бледно-голубые шапки кустарников, торчащие над травой чуть в стороне.

– Зачем? Мы же договорились, что идем к лесу.

– Да пойдем мы в твой лес! Но сначала туда, я пить хочу! – она отпустила его руку, развернулась и зашагала к кустам.

– Сашка, стой! Да подожди ты! – он поплелся за ней, раздражëнно пыхтя. – Ну куда тебя несëт? Чего ты там пить собираешься?

– Там же должен быть овраг, Макс! А в овраге родник! Мы же там всегда воду набираем с папкой, когда идем в лес гулять. – Она резко остановилась и удивлëнно посмотрела на него. Брови у неë поползли наверх.

Макс тоже замер и уставился на неë с открытым ртом.

– Ты что – уже была здесь? И дядь Женя?! – он ничего не понимал.

– Макс, ты дурак? Я про наш овраг, который за Вишнëвой улицей! – она сердито смотрела на него. – Тут я никогда не была! Но… – она растерянно огляделась. – Здесь же так же, как у нас… Вон там школа, – она показала на невысокий пологий холм, на котором Макс встретил Тарасика. – А вниз, к реке, улица Тихая… Это же наш город! Только без города… – Она испуганно смотрела на него. – Где же мы, Максик?

Макс ошарашенно молчал, разглядывая долину. Ему и вправду начало казаться, что он узнаëт места, хотя представить город без асфальта, домов и деревьев было очень сложно. Но Тихая улица и правда спускалась от их школы к набережной реки Ящерки, а в небольшом овраге за Вишнëвой улицей, на окраине города, действительно бил ключ с ледяной водой.

Но здесь голубая трава и розовые стрекалки! И ракопендры на берегу! И синие страусы!

Кстати, о страусах. Ну надо же.

– Ты вроде всегда хотела собаку, Саш, а завела страуса, – ухмыляясь, он кивнул на Тарасика, который, оказывается, шëл за ними, держась на почтительном расстоянии. Страус и правда идеально сливался с травой – они бы еще долго не замечали его, если бы не начали искать вокруг знакомые приметы.

Сашка взвизгнула от радости и кинулась было навстречу Тарасику, но Макс схватил ее за руку:

– Стой, чудище! Забыла, что бывает со страусами, если бежать к ним и орать?

Сашка ойкнула, опомнившись, и кивнула, не сводя глаз с птицы. Потом спросила шëпотом:

– Может его чем-нибудь приманить? У тебя есть… ну, чего-нибудь, что едят страусы?

– Это, например, что? Я сегодня, как назло, ушëл в школу совсем без страусиной еды. – Макс засмеялся. – Не надо его ничем приманивать, он вон сам за нами отличненько идет. Давай просто сделаем вид, что не замечаем его, пускай привыкает.

Сашка неохотно согласилась, и они направились к кустам. Раз уж вокруг все и правда выглядит знакомым, то почему бы не проверить, вдруг они на самом деле найдут родник?

Тарасик понял, что раскрыт, и уже смелее двинулся следом. Сашка оборачивалась на него так часто, что практически шла спиной вперед, то и дело спотыкаясь, и Макс придерживал ее за лямку рюкзака.

***

Кусты и правда стояли на самом краю небольшого оврага. Ребята остановились, все еще до конца не веря в происходящее.

– И как только ты поняла, что это то же самое место? – недоумевая, спросил Макс. – Я никак не могу представить себе город, когда смотрю на всю эту траву.

– Это потому, что ты вечно за компом или в телефоне, и не смотришь по сторонам. Сколько раз мы тебя с собой в походы звали? – Сашка снисходительно посмотрела на него взглядом бывалого путешественника. – Эх ты, дитë турбонизации.

Макс заржал.

– Урбанизации, балда. Дитя урбанизации, – он пихнул ее в бок. – От отца подцепила?

Она насупилась и полезла в овраг. Макс, все еще хихикая, начал спускаться следом, поскальзываясь и хватаясь за густую траву. Овраг был неглубоким, но узким, и его крутые склоны прятали дно в тени, показавшейся особенно густой после яркого солнца. Поэтому они не сразу заметили мелкий ручей, который к тому же густо зарос кудрявой травкой.

Макс недовольно заворчал, когда под ногами зачавкало, а Сашка спокойно зашлепала прямо по воде туда, где в привычном мире из-под земли бил ключ. Вскоре Макс через промокшие кроссовки ощутил, что вода стала холоднее. Сашка не ошиблась, и здесь в этом мире тоже есть родник.

Она окликнула его и показала на заросли высокой травы, закрывающей проход в небольшой грот, откуда вытекал ручей. Макс пожалел, что у него всего лишь мультитул, а не мачете, и со вздохом полез к густую влажную траву. В кроссовках захлюпала ледяная вода. Раздвинув и примяв траву, они, согнувшись, пробрались в маленький и тесный грот.

Вода сочилась из влажной стены, пробиваясь между камнями, и скапливалась небольшой прозрачной лужей на земле. Вокруг все было покрыто серо-голубым мхом, из которого торчали маленькие белые цветы, похожие на кислицу.

– Здесь красивее, чем у нас, – протянула Сашка, рассматривая мох. – Как в сказке. Только очень тесно.

– Да-а… тут видимо некому было обустраивать вход и ставить лавочки. – Макс зачерпнул из лужи воды и умылся, шипя сквозь зубы. – Холоднющая! Ты не потеряла бутылку?

Сашка вытащила из рюкзака бутылку из-под колы. Макс сполоснул еë и пристроил так, чтобы в неë попадала сочившаяся из стены вода. Потом они кое-как умылись, стуча зубами, и выбрались из грота.

У входа с озадаченным видом стоял Тарасик. Увидев их, он попятился назад.

– Не бойся, птичка, мы тебя не обидим, иди сюда, – заворковала Сашка, осторожно приближаясь к нему и протягивая руку. Страус настороженно смотрел, склонив голову набок.

Макс напрягся, но Тарасик подпустил Сашку совсем близко, и даже позволил дотронуться до блестящих перьев. Сашка восхищенно вздохнула и погладила его по длинной шее. Страус стоял смирно, только еще сильнее наклонил голову, как будто пытался заглянуть Сашке в глаза.

– Кажется, ты ему нравишься, – недоверчиво проговорил Макс. – Теперь поклонись ему, и, может быть, он тебя покатает.

Сашка хихикнула. Тарасик мягко вывернулся из-под еë руки и, отступив на пару шагов, стал пить из ручья, постоянно поднимая голову, чтобы проглотить воду.

Они устроились на камнях рядом с гротом. Осторожно пили ледяную воду, жевали печенье и смотрели, как Тарасик выклëвывает что-то из травы. Потом они разделили пополам яблоко, а у Сашки нашëлся пакетик с жевательными мишками. Больше ничего полезного в еë рюкзаке не оказалось.

Скормив Тарасику огрызок яблока, они заново наполнили бутылку водой и выбрались из оврага. Пока они отпыхивались от подъема, со стороны реки налетела гудящая туча тех самых крупных серебристых жуков, которых Макс окрестил имперскими истребителями. У них были очень странные крылья – как вертолетные винты по обеим сторонам круглого блестящего тела.

Жуки направлялись к лесу и ребятами не заинтересовались, но тут Тарасик выкинул такое, от чего у них отвисли челюсти. Он вытянул шею и начал издавать звонкие ритмичные звуки, как будто цокал языком, а его хохолок вздыбился и засверкал голубыми искрами! Тотчас жуки, которые оказались рядом со страусом, посыпались в траву с сухим стуком! Тарасик как ни в чëм не бывало наклонился и начал склëвывать их с земли.

Ребята ошалело переглянулись.

– Это что сейчас было? – Макс осторожно подобрал одного жука. Тот был живой, но шевелился вяло, как будто врезался в оконное стекло. – Электричеством он их, что ли?

– Это была магия! – восторженно воскликнула Сашка, подпрыгивая от возбуждения. – Ты же сам видел! Ну признай, Макс!

– Ага, обычная страусиная магия, – ехидно произнес Макс. – А палочка у него где? – Он вздрогнул от неожиданности, потому что Тарасик просунул между ними голову и задумчиво посмотрел на жука, которого Макс всë ещë держал в руке.

Сашка рассмеялась и, выхватив у Макса жука, прямо с ладони скормила его страусу.

– Волшебным животным не нужны палочки, бестолочь! – она так восхищенно смотрела на Тарасика, как будто тот был не страусом, а единорогом.

– Надеюсь он умеет плеваться огнëм, а то нам костëр нечем разводить, – пробормотал Макс, надевая рюкзак. – Пошли, о повелительница магических страусов, нам до леса еще с полчаса плюхать.

И они пошли. По дороге Макс прослушал песню Красной шапочки про Африку, пересказ фильма о бубнах и барабанах, от которых Сашка впадала в экстаз, а также подробную лекцию о магических животных с примерами звуков, которые они издают. От этих примеров Тарасик опять едва не превратился в клумбу, а Макс трижды успел вспомнить молчаливого морпеха.

***

Они заметили, что чем ближе они подходили к лесу, тем темнее становилась трава. Если в долине она была серо-голубой, то тут, у кромки леса, потемнела до синего. Сашка назвала траву сапфировой, но Макс понятия не имел, какого цвета сапфиры.

Ребята остановились на опушке, устроив привал. Сашка уговаривала Тарасика заколдовать надоедливых полупрозрачных насекомых, со звенящим треском вертящихся над головами, а Макс привалился к тонкому узловатому стволу какого-то куста и рассматривал деревья. Они были высоченными, и издалека Макс принял их за лиственницы, но теперь стало ясно, что это совсем не они. У лиственниц же не бывает тëмно-синих стволов, раздувающихся к низу как баобабы, и плоских "иголок" длиной с ладонь, а шириной почти в палец? Он повертел в руках сухие "иголки", которые по размеру и форме больше напоминали маленькие бумеранги. На деревьях они были сине-зелеными, но, опадая, выцветали, и становились сизыми, как голубиные перья. Этими бумерангами была усыпана вся земля на опушке, и они с треском крошились под ногами. Макс подумал, что из них наверняка здорово было бы разжигать костер. Если бы у них ещë было, чем.

Он грустно вздохнул, и вдруг осознал, что спокойно размышляет уже целых десять минут, если не больше. То есть уже целых десять минут никто не язвит, не задаëт дурацких вопросов и не скачет вокруг с дикими воплями, доводя Тарасика до нервного срыва. Что-то стряслось?

Макс взволнованно вскинул голову и тут же увидел Сашку. Она неподвижно сидела на корточках рядом с гнездом стрекалок и очень сосредоточенно что-то разглядывала. Позади неë беспокойно топтался Тарасик, но близко к стрекалкам не подходил.

– Сашка, – позвал он. – Ты чего притихла? Что там у тебя?

– Тс-с! Не спугни, – она прижала палец к губам.

Максу показалось, что в розовой глубине гнезда что-то шевелится и… трещит? Хм. Прищурившись, он разглядел небольшого желтого зверька с длинными рыжими ушами, чем-то похожего на Пикачу.

Осторожно подойдя ближе, он увидел, как зверек торопливо запихивал густой нектар в огромные защëчные мешки, не переставая при этом трясти хвостом с костяным наростом на конце. Этот нарост ритмично шуршал и постукивал, как маленький маракас, а Сашка пальцами отбивала по колену сумасшедше-быстрый темп, пытаясь повторить перестук костяной погремушки. С точки зрения Макса это было все равно, что махать руками, подражая комару. Но у Сашки получалось!

Вдруг под ногой у Макса громко хрустнуло, и зверек резко выпрыгнул из гнезда и помчался прочь длинными прыжками, высоко подскакивая над травой. Его огромные щеки и длинные уши не поспевали за ним, и смешно болтались то вверх, то вниз, летя вдогонку.

Сашка перестала барабанить по колену и вытерла со лба пот.

– Кажется, я смогу это повторить, – не вставая, она перекатилась на спину и растянулась на травке. – Ты видел? Эти гадские стрекалки его не жалили. Теперь и меня не станут, ха!

Только сейчас Макс понял, что все это время стрекалки вяло свисали по краям гнезда, бессильно уронив жала, и даже не пытались кусаться. Но стоило зверьку ускакать, как розовые плети ожили и зашевелились, вытягиваясь вверх и неприятно, по-змеиному поводя головками. Неужели они?..

– Ага, – Сашка словно прочитала его мысли, – он их усыпил своей трещоткой. Ты заметил, как она светилась?

– Светилась? – Макс хихикнул. – Саш, ну это же не покемон был, а суслик. Да, хвост у него странный, конечно, но чего тут вообще не странное.

Сашка смотрела на него, как на идиота. Это получалось у нее ничуть не хуже, чем закатывать глаза.

– А как Тарасик на этих твоих помперских истребителей охотился, по-твоему? – вкрадчиво поинтересовалась она. – Он тоже тарахтел и искрил хохолком! Ты же видел!

Макс, конечно, видел, но уже убедил себя, что Тарасик как-нибудь хитро использует электричество. Ведь существуют же электрические угри, в конце-то концов, почему бы не существовать электрическому страусу? И даже электрическому суслику.

Но не магии же!

Внезапно он ощутил под ногами слабую дрожь – земля едва заметно вибрировала, как мурлыкающая кошка. Макс замер, не зная чего ожидать.

– Ого, это что, землетрясение?! – Сашка вскочила и с восторгом завертела головой, будто ждала, что окружавшие их холмы сейчас пустятся в пляс.

– Не похоже, – пробормотал Макс, но присел и потянул за собой взбудораженную Сашку. – Да сядь ты! Если сильно тряхнет – грохнешься и разобьешь нос.

Но частая дрожь постепенно сменилась слабой пульсацией в странном, что-то смутно напоминающем ритме. Макс приложил ладонь к земле, а Сашка растянулась на животе и вжалась в траву ухом.

– Стучит… Нет, бьется… как сердце! – удивленно прошептала она.

– Или как поезд, – задумчиво произнес Макс.

Да, на землетрясение это и правда было совсем не похоже. Ровная ритмичная пульсация опять поменялась, и стала сбивчивой, пунктирно-рваной. Примерно через минуту все резко стихло, земля успокоилась. Сашка села и задумчиво посмотрела на Макса.

– Ты заметил, что тут вообще все трещат, стучат или щелкают, даже вон земля? – спросила она.

Макс немедленно понял, к чему она клонит, и открыл было рот, чтобы возразить, но тут понял, что нигде не видит Тарасика.

Сашка, услышав о пропаже, вскочила и начала громко звать страуса. Стрекалок рядом с лесом было гораздо меньше, чем в поле, и она проверила их все, но ни один из розовых кустов не оказался притаившимся Тарасиком. Похоже, что он испугался странного землетрясения и сбежал.

Сашка страшно расстроилась, и Макс утешал еë, как мог:

– Он обязательно вернется, Саш, он уже привязался к тебе, и знает, где нас искать. – Макс не был в этом уверен, но очень старался подбодрить сестру. – Мы не станем заходить далеко в лес, останемся на опушке, только веток наберем. Пойдем?

Сашка уныло кивнула и шмыгнула носом. Они встали и подобрали рюкзаки, как вдруг услышали испуганный крик. Человеческий крик!

***

Кричали в лесу. Ребята переглянулись, и кинулись к деревьям, треща опавшей хвоей как стадо кабанов. В лесу было сумрачно и прохладно, густые кроны почти не пропускали свет. Толстые синие стволы обступили их со всех сторон. Ребята оробели и остановились, прислушиваясь и с опаской озираясь по сторонам. Вдруг кто-то снова жалобно вскрикнул совсем недалеко, и они заторопились на звук, подныривая под нижние раскидистые ветви деревьев.

Вскоре они выбежали на небольшую полянку и сразу увидели странно одетого рыжеволосого мальчишку, который всхлипывал, пытаясь вытащить правую ногу из земли. Что-то держало его.

Они подбежали к нему и остановились, не понимая, что делать. Макса замутило, когда он разглядел огромные когти, сомкнувшиеся на лодыжке как костяные наручники, и содравшие кожу до крови.

Мальчишка поражëнно уставился на ребят и что-то проговорил, вздрагивая от боли, но они не поняли ни слова. Сашка обхватила его и подставила плечо, помогая удерживать равновесие, а Макс подобрал толстую ветку и попытался ударить то, что сидело в яме, полузасыпанное землей. Палка угодила во что-то мягкое. Существо дëрнулось и зашипело, но ногу не отпустило.

Вдруг мальчик закричал, указывая в ту сторону, откуда они прибежали. Его заплаканные глаза округлились от страха. За деревьями послышался громкий треск и на поляну выскочил Тарасик! Мальчишка в ужасе задëргался, пытаясь освободиться и вскрикивая от боли. Казалось, он боится страуса больше, чем того, что схватило его за ногу.

А Сашка радостно завопила, увидев Тарасика. Тот грозно заклекотал и кинулся к ним. Схватив мощными когтями тварь, он резко вырвал еë из развороченной земли, окатив всех грязью.

Оказавшись на свету, существо сразу отпустило ногу, ловко вывернулось из когтей страуса и стремительно нырнуло обратно в яму, очень быстро зарываясь в рыхлую землю. Больше всего оно было похоже на здоровенного крота, только вместо хоботка с усами у него была пасть с мелкими острыми зубами.

Тарасик издал победный вопль и несколько раз топнул по тому месту, куда закопался крот. Он выглядел очень довольным собой.

Мальчик сидел на земле, держась за ногу, и не сводил ошалевших глаз со страуса. На его рану страшно было смотреть. Макс с Сашкой растерянно переглянулись, не представляя, что теперь делать. Мальчик с трудом отвел глаза от Тарасика и что-то проговорил с вопросительной интонацией, но ребята замотали головами, по-прежнему не понимая ни слова. Тогда он подобрал валяющийся рядом маленький барабанчик величиной с ладонь и сел, привалившись спиной к дереву. Закрыл глаза и дрожащими пальцами начал постукивать по барабанчику. Сбивчиво и медленно, как будто подбирая мелодию.

По мнению Макса, это было самое нелепое, что можно было сделать в такой ситуации. Но Сашка смотрела на пацана так, как будто понимала, что происходит. Она подалась вперед и не отрывала глаз от барабанчика. Макс тоже пригляделся и обалдел: от пальцев мальчишки начало разливаться голубое, едва заметное сияние!

Сашка прерывисто вздохнула и посмотрела на Макса. Он прекрасно знал это выражение на еë лице, оно называлось "я же говорила!" Он и сам его частенько использовал, но сейчас однозначно была Сашкина очередь. Она была права, в этом мире есть магия!

Мелодия, которую отстукивал мальчик, окрепла и полилась ровнее, а пальцы перестали дрожать. Голубые искры становились всë ярче и заметнее, они окутывали барабанчик и руки мальчишки голубым посверкивающии облаком. Откуда-то прилетели и закружились вокруг ребят маленькие светлячки, пульсирующие тусклым сиренево-голубым светом.

Макс не мог отвести глаз от барабана, но Сашка пихнула его в бок и кивнула на раненую ногу. Он пригляделся и с изумлением понял, что кровь остановилась, а отëк стал меньше. Это все равно ещë была очень неприятного вида рана, но она уже не выглядела так ужасно. Да и мальчик задышал ровнее и был уже не таким бледным – похоже, что его странное волшебство не только останавливало кровь, но и успокаивало боль.

Барабан замолчал, и голубое сияние погасло. Макс с трудом отвел от него взгляд и обнаружил, что мальчик открыл глаза и внимательно их разглядывает. Его выгоревшие брови удивленно задрались, рот приоткрылся. Он опять что-то спросил, и Сашка с Максом опять его не поняли.

Макс указал на Сашку и внятно произнес еë имя, потом указал на себя, и так же чëтко назвал своë. Сашка же ткнула пальцем в Тарасика и представила и его тоже. Страус не обратил на них никакого внимания: он сосредоточенно выковыривал что-то из-под коры дерева.

Мальчик с явным усилием отвел круглые глаза от Тарасика – чем-то тот его сильно удивлял, – и попытался повторить их имена. Получилось так себе, Сашка захихикала. Макс показал на мальчика и сделал вопросительное лицо. Тот сразу понял и, похлопав себя по груди, назвал своë имя, акцентируя первую букву:

– Тло.

***

Они ещë довольно долго сидели, учась правильно произносить имена и с любопытством разглядывая друг друга, и не сразу заметили, что наступил вечер. Тло спохватился первым и произнëс несколько непонятных слов, потом с досадой поморщился и начал показывать руками, что им нужно идти.

Сашка указала на рану, и Тло, кивнув, начал шарить по многочисленным карманам своей странной кожаной юбки. В одном из них, наконец, нашлась аккуратно свернутая чистая тряпица, и они кое-как перевязали ногу. Потом помогли ему встать, поддерживая с обеих сторон, и медленно пошли в указанном направлении. Тарасик потопал следом, треща хвоей.

Довольно скоро они вышли к небольшому ручью, вокруг которого деревья были просто огромных размеров, но стояли намного реже, а их самые нижние ветви начинались высоко над головами ребят. От этого поляна была как пологом накрыта могучими мохнатыми лапами, которые, Макс был уверен, не пропустили бы не капли дождя – так плотно они закрывали небо.

Всë вокруг было устлано толстым шуршащим ковром опада, за исключением небольшой площадки у ручья, выложенной плоскими камнями – еë явно недавно чистили от хвои. В центре площадки чернело углубление для костра, а над ним торчала тренога с крюком для котелка. Рядом стояла деревянная скамейка. В дальнем конце поляны был виден вход в небольшую, заросшую толстыми лианами пещеру, в которой что-то светилось приглушëнным сине-сиреневым светом.

А ещё на поляне почему-то было очень тепло.