Ясон. Том 1

– Хватит меня опекать, – прохрипела я. – Носитесь со мной, как с ребёнком.

Джули смирила меня строгим взглядом.

– Нечего тебе шастать, – сказала она. – А конюшню я заперла на ключ.

Я только разочарованно развела руками и покорилась.

Через несколько дней Харис принес редкое дорогое, но очень хорошее, по словам врача, лекарство. Причём купил он его большую склянку, которой хватило на полный курс лечения. На вопросы о цене он только что-то невнятно бурчал и отмахивался.

В результате, температура прошла, а насморк немного уменьшился.

– Всё, я выздоровела, – решительно сообщила я, встав однажды в проходе дверей на кухне.

– Да что ты! – хмыкнула Джули, подпирая бок рукой с полотенцем.

– Да, поэтому я бы хотела чем-нибудь перекусить, – сказала я, садясь за стол, постоянно заваленный кастрюлями, ложками, досками для порезки овощей и прочим.

– Подожди, сейчас я как раз твой бульон доварю и молока принесу.

От молока мне уже тошнило, но другого бы всё равно не дали, поэтому я понуро опустила голову и начала жевать кусок хлеба.

Вскоре Джули поднесла мне дымящуюся миску с бульоном и, пожелав приятного аппетита, скрылась за дверью кладовой. Я с удовольствием хлебала горячий бульон, заедая его хлебом.

В кухню зашёл Харис. В руках он держал несколько кухонных ножей.

– Джули! – крикнул он с порога. – Я ножи принес!

– Спасибо, а то резать невозможно, – выходя из кладовой, поблагодарила кухарка.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Харис, положив руку мне на плечо.

– Хорошо, – с забитым ртом пробубнила я. – Спасибо.

Джули подала Харису кружку с разогретым вином и бутерброд с куском жареной свинины.

– Мне бы на воздухе прогуляться, – прожевав, как бы невзначай сказала я. – Свежий воздух очень полезен.

– А что, Джули, может на полчасика и можно, – неожиданно поддержал меня Харис.

– Ещё чего, – пробурчала кухарка.

Разговор утих. Я поняла, что это шанс, который упускать нельзя и с мольбой посмотрела на Хариса. Он подмигнул мне и после короткого завтрака мы пошли в дом.

– Харис, мне нужно съездить в одно место, – откашлявшись, сказала я. – Это очень важно. А сейчас как раз подходящий момент. Если б не эта проклятая простуда, я бы давным-давно это сделала, но сам понимаешь…

– Ну и куда же тебе надо? – облокотившись о стену, спросил он.

– В Шаке, – ответила я. – И даже не думай сейчас меня отговаривать.

– Срака вархала! Ты чокнулась, – резюмировал он после небольшой паузы. – Болезнь поразила твой разум, и ты обезумела.

– Ничего подобного, – возмущенно прохрипела я. – Это очень важно.

– Первое – там очаг заразы, – недовольно скривившись, начал перечислять Харис и загнул указательный палец. – Второе – до него хрен знает сколько ехать. Третье – это территория Темлена.

– Брось, кому нужна эта помойка, – фыркнула я, надевая поверх рубашки тёплый жакет и расправляя волосы. – Его люди вообще редко туда ходят, тем более сейчас.

Харис почесал бровь и покачал головой.

– И кого ты там хочешь найти? – спросил он.

– Это неважно, – отмахнулась я, завернув шею и прикрыв голову, как капюшоном, шарфом. – Вернее, это очень важно, но я не могу тебе сказать.

– Очень хорошо, – саркастично заметил Харис, скрещивая руки на груди. – Мне придется рисковать своей жизнью в Шаке из-за чего-то настолько важного, что о нем нельзя говорить. Я, вообще-то, могу и отказаться ехать.

Я надела, купленную в начале зимы, шубу с овчинным подшерстком и пушистым воротником из какого-то зверька, и начала искать свои сапоги, бегая по коморке.

– А я, вообще-то, тебя и не заставляю со мной ехать, – остановившись на секунду, парировала я.

Харис удивленно выпучил глаза и ненадолго онемел от изумления. Я же надела сапоги, пристегнула к поясу кинжал и направилась к двери. Все еще возмущенно-удивленный Харис молча вышел за мной.

Дрантуга встретил меня радостным ржанием. Я ласково потрепала коня за ухом и прижалась щекой к теплой мягкой морде.

– Какие нежности, – проворчал Харис. – А меня эта падла несколько раз укусила и один раз лягнула, когда пытался его чистить.

– То-то я смотрю, грязный он какой-то, – беззлобно съязвила я. – Ты все-таки решил поехать со мной? Очень мило с твоей стороны.

Я затянула подпругу на седле и накрыла лошадиный круп теплой шерстяной попоной.

– Еще чего не хватало тебя одну в Шаке отпускать, – проворчал он. – Рушель узнает – убьет нас обоих.

– Значит, придется сделать так, чтоб Рушель не узнал, – взбираясь в седло, проговорила я. – Ну, вперед.

Вокруг лежали горы грязного снега. На крышах белели снежные шапки, в длинных, как клыки, сосульках играл солнечный свет. Солнце на сине-голубом небе сияло ярким бело-жёлтым диском.

У каждого города есть своё «лицо». Это главная площадь, роскошные парки и скверы, ухоженные палисадники у аккуратных домиков, библиотеки, музеи и прочее. Всё это создано для того, чтобы впечатлить приезжего и убедить, что он нашёл город своей мечты. В таком крупном городе, как Торленс, всё это было и, если не заглядывать в тёмные переулки и не ходить вдоль старой стены и боковых ворот, впечатляло и убеждало. Сказать по правде, я и сама сначала подумала, что этот город мог бы стать для меня вторым домом. Но чем дольше я жила здесь, чем глубже изучала его, тем больше понимала, что есть совсем другая, в разы большая сторона медали. Апофеозом в моём разочаровании было посещение Шаке. Когда мы с Харисом впервые забрели туда, у меня холодок пробежал по коже. А это была лишь его окраина.

Мы свернули с широкой улицы, проехали несколько дворов стареньких одноэтажных домов и оказались на небольшом пустыре, заваленном хламом и изрытого канавами, в которые сливались все нечистоты города. Через пустырь тянулась дорога, по которой едва ли могла проехать небольшая телега. Лошади брели по чавкающему под копытами рыхлому грязному снегу, постоянно фыркая и встряхивая гривами.

– И чего тебя сюда понесло? – морща нос, уныло пробормотал Харис.

– Захотелось острых ощущений, – подгоняя Дрантугу, бросила я.

За пустырём тянулся полуразрушенный жилой район. Покосившиеся дома, самодельные халабуды и длинные навесы, под которыми, прижимаясь друг к другу, вокруг пылающих костров сидели люди. Все они были в лохмотьях, из-под которых выглядывали посиневшие от холода руки и ноги. Лица их, искорёженные и грязные, казалось, уже не способны были выражать какие-то эмоции, кроме страданий. Отовсюду слышались стоны, ужасный кашель, хрип и детский плач.

Сердце моё сжалось от этой картины. Я чувствовала себя виноватой и ехала, как можно скорее, чтобы не смотреть им в глаза. Проехав «жилой квартал», мы выехали по дороге к полуразрушенным загонам. Тощие козы и коровы толпились под покосившимся навесом и жевали сваленные в кучу полусгнившие сорняки, чуть поодаль топталось три маленькие клячи, сонными глазами сверля снег.

– Ания, – окликнул меня Харис, преграждая дорогу. – Ты что, заснула?

– А, нет, – опомнилась я, остановив коня.

– Тут огромный район, что ты ищешь? – спросил он. – Я, конечно, плоховато ориентируюсь здесь, но, может, всё-таки знаю, где это находится.

– Мне нужен маг, – ляпнула я, только потом сообразив, что проговорилась.

Харис в недоумении поднял брови и несколько секунд молчал, ошарашенно глядя на меня.

– Зачем, вархал меня задери?!

– Не важно, – недовольно отмахнулась я, подбирая поводья. – Вроде как нужен трактир «Весельчак». Если ты не знаешь, то сейчас спросим у кого-нибудь.

Проехав пастбища, мы оказались в самом сердце Шаке. Тут стояли старые двухэтажные деревянные постройки. Вдоль них тянулись крытые старыми тряпками прилавки, где лежали вперемешку посуда, старые хомуты, полусгнившая еда и старая одежда.

– Сейчас спросим, – мрачно заявил Харис, поворачивая коня к телеге, груженой едой, возле которой крутился полноватый торговец.

Он, увидев нас, расплылся в улыбке. Харис бросил ему пару серебряков и наклонился из седла. Торговец даже немного присел. Что-то быстро проговорил и махнул рукой вправо, где улица уходила за поворот. Харис подъехал ко мне.

– Поехали, тут недалеко, – сказал он, и я поскакала за ним.

Около часа мы кружили по клоаке Торленса. Наконец, проехав по узенькой прочищенной дорожке к старому деревянному дому, дверь которого представляла собой висящий кусок мешковины, мы добрались до мага.

– Дальше я сама, – спешиваясь, сказала я и подала поводья Харису.

– Может пойти с тобой? – тревожно глядя на дом, предложил он.

– Не надо, присмотри за лошадьми, – отказалась я, и, откашлявшись, пошла в дом.

Пройдя по узенькой расчищенной тропинке, я откинула мешковину и шагнула через порог.

– Твою мать, – прошипела я, споткнувшись о ступеньку и ввалившись внутрь.

Не успела я опомниться, как ко мне подскочил из темноты старичок в лохмотьях. От неожиданности я шарахнулась в сторону и треснулась головой о висящую сковороду или чан.

– Нечистая ты! – сотрясая запрелый воздух, в котором витали запахи трав, подгорелой пищи и вонючего белья, с порога сообщил мне старикашка.

– Я бы поспорила, кто из нас чище, – потирая больной затылок, пробурчала я.

Старик держал в одной руке какую-то миску, а в другой деревянную колотушку. Глаза его бешено бегали и хищно смотрели на меня. Седые волосы торчали в разные стороны, а редкая бородка напоминала старую зубную щётку. Из-под длинных лохмотьев то ли халата, то ли пончо, выглядывали худые голые ноги, обутые в полуразвалившиеся лапти.

– Покорись и очистись, – успокоившись и опустив руки, грозно проревел он.

Он сделал жест рукой, давая понять, что я должна стать на колени.

«Блин, да он не маг, а шаман какой-то. Сейчас какие-нибудь помои мне на голову выльет, потом в век не отмоюсь. Ещё и денег сдерет…»

Я неохотно опустилась на колени и напряглась. Старик таинственно замычал и начал бить колотушкой в миску.

– Извините, а можно как-то побыстрее? – поинтересовалась я, когда поняла, что у меня затекают ноги.

– Молчи, нечистая, и покорись, – рявкнул он и продолжил мычать.

После пяти минут обряда «очищения» мне начинало всё это надоедать.

– Папаша, завязывай, – поднимаясь с колен, сказала я, нависая над ним. – У меня к тебе очень серьёзное дело, поэтому положи свою сковородку и послушай меня.

Старик посмотрел на меня, как на злейшего врага, но колотушку опустил.

– Для очищения тебе нужно отпустить свои мысли и покориться, – неуверенно сообщил он.

– Мыться надо, а не чесаться, – буркнула я. – А теперь заканчивай этот цирк. Я магов видела, поэтому знаю, что такой фигней они не занимаются.

Старик вообще скис. Вздохнул, положил миску и колотушку на старую тумбочку и тяжело опустился на плетёный стул.

– Так-то лучше, – довольно сказала я. – Я попала сюда из другого мира через портал. Я хочу назад, поэтому отправьте меня, пожалуйста, обратно.

Судя по мутным глазам старика, перед моим приходом он то ли что-то пил, то ли курил. Харис рассказывал, что жители часто балуются тут волшебной травкой, от которой можно видеть много всего интересного.

– Папаша, вы меня понимаете? – уже забеспокоилась я, трогая старика за руку.

– Чтобы очиститься, выйди в полнолуние на холм и выпусти змея из своей души, – проревел он, покачиваясь.

– Ты что, издеваешься надо мной! – раздраженно вскрикнула я. – Домой меня отправь!

Тут дед вернулся в реальность и, прокашлявшись, несколько секунд сверлил меня взглядом.

– Магия порталов очень сильная, – наконец, резюмировал он.

– Но вы же сможете? – взмолилась я, заглядывая ему в глаза.

– А из какого ты мира? – спросил он. – Из Лирена, Ваху, Саркли?

– Земля, Земля, – затараторила я, изображая руками планету. – Голубой такой шарик с лесами, машинами, нормальными людьми.

– Зем-ля, – медленно произнес старик. – Нет, я не знаю такого мира.

– Да вам и не надо! – вскрикнула я. – Вы главное меня туда отправьте!

Старик опять провалился в небытие и начал вещать про ритуал очищения и злых духов. Я взвыла от отчаяния и злости. Мне казалось, что ещё немного и я придушу этого старика. Я пыталась привести его в чувство, но он вооружился колотушкой и миской и начал бегать по дому с неистовыми воплями. Наконец, я сдалась и просто уселась на пол, обхватив голову руками. Этот проклятый старик довёл меня до истерики.

Не знаю, как долго я просидела у этого ненормального, но, когда я, наконец, вырвалась из его логова, над городом стояли сумерки. На улицу я вышла совершенно разбитая. Харис с лошадьми пропал, оставив лишь кучу следов на снегу у забора.

– Отлично, – сказала я, глядя на пустую улицу. – Я уж думала, что финал этого кошмара будет благополучным.

К счастью, желающих посетить чокнутого мага было немного, поэтому я пошла по следам, уводящим к старому дому, в окнах которого виднелся свет от свечей. За старым сараем я обнаружила Дрантугу и кобылу Хариса.

– Так, а где этот джентльмен сраный, – пробурчала я, погладив коня по шее.

Толкнув рассохшуюся дверь, я оказалась в сарае, где на сене сидело два чумазых мальчика. Они испуганно смотрели на меня, держа в руках куски черствого хлеба.

– Не бойтесь, – ласково сказала я, присев рядом с ними на корточки. – Я вас не обижу.

Мальчикам было лет по шесть, не больше. Из-под старых, порванных курток выглядывали тоненькие рубашки.

– А где ваша мама? – спросила я.

Один из них указал мне тоненьким пальчиком в сторону покосившегося домика во дворе.

– А почему вы здесь? – спросила я.

– Греемся, – хриплым голосом тихо ответил мальчик, кивнув в сторону огороженного камнями костра, разведенного прямо посреди сарая на земле.

– А вы не видели тут дяденьку? – спросила я. – Он лошадок у вас за сараем оставил.

– Мама его домой повела, – ответил мальчик. – Его Кирс с шайкой побили, а мама его нашла и домой привела. А лошади сами пришли.

– Ясно, – скривив губы, выдохнула я. – Спасибо, держите.

Я дала каждому по серебряной монетке и вышла из сарая. Мальчишки радостно завизжали и побежали за мной.

Хариса действительно хорошо отлупасили. Огромный синяк во всю щёку, рассеченная бровь, губа и плюс ко всему покалеченное самолюбие.

– Спасибо вам огромное, – ещё раз поблагодарили мы хозяйку и, оставив ей пару золотых, вышли на улицу.

– Ания, задери тебя вархал, – прижимая завернутый в тряпку лёд, прошипел Харис. – Тебя почему так долго не было?!

– Та дед вообще неадекватный, – уныло протянула я. – Меня до белого колена довёл и всякую чушь нёс. Ты лучше скажи, как тебя умудрились так красиво отдубасить?

– Та знаешь, десять против одного, – начал Харис, останавливаясь возле коней. – У меня были довольно кислые шансы выйти победителем. Я тебя звал, но кроме каких-то воплей непонятных вообще ничего не услышал. Вы там духов вызывали что ли?

– Нет, это он накурился, – буркнула я.

– А, ридиникой, – расплывшись в улыбке, догадался Харис. – Да, от неё и не такое вытворять начнешь.

– Ладно, поехали, а то совсем стемнеет, – печально протянула я.

Всю дорогу мы ехали молча. Харис, тихо шепча ругательства, постоянно трогал побитую физиономию, я, погруженная в свои мрачные мысли, опустила голову, глядя на лошадиную шею.

Выехав из Шаке, я почувствовала, что у меня снова поднялась температура. Сжавшись и трясясь, я почти не управляла конём, который покорно брёл за Харисом.

В дом Рушеля мы приехали около девяти часов вечера. Джули, увидев нас, чуть не упала в обморок. Я, сквозь туман слыша её причитания, побрела к себе в коморку и, закутавшись в тёплое одеяло, легла и задремала.

– Дурак, где твои глаза были?! – слышала я упреки Джули, адресованные Харису.

– Извини, пока морду били, мне было не до наблюдений, – огрызнулся он.

Кухарка тяжело вздохнула, закрыла дверь моей комнаты и увела Хариса на кухню. Тело моё горело, а голова так сильно болела, что, казалось, по ней бьют сотнями молотков. Не зная, как прогнать боль, я зажмурилась и через несколько минут уснула.

***

Весна в Ефрисии наступала неохотно, тихими маленькими шажками подбираясь к истощенному и измученному за зиму Торленсу. По земным меркам это была середина царе (апреля). Снежные горы медленно таяли, превращаясь в грязные ручьи вдоль улиц и огромные заливы на площадях. В лучах тёплого солнца звенела капель, а в парке кое-где появлялись голубые полянки пролесков и нежно-розовых неизвестных мне первоцветов.

Я и Харис сидели на скамейке в парке и жевали бутерброды. Лошади паслись чуть поодаль, выгрызая первую травку.

– А какое задание Рушель собирается нам дать на завтра? – спросила я, проглотив кусок сочного мяса.

– Не знаю, – пожал плечами Харис. – Он мне толком ничего не сказал. Знаю только, что хочет, чтобы мы всей шайкой не шли и всё сделали тихо.

– Он мне сказал, что только мы с тобой пойдем, – вспомнила я, делая глоток из фляжки.

– Да? – удивленно подняв брови, спросил он. – Странно.

– Почему странно?

– Потому что обычно на такие задания он отправляет Чарли и Фырка, – ответил Харис. – Ладно, сегодня вечером, я думаю, он нам всё подробно расскажет.

Вечернее солнце тёплыми лучами скользило по крышам домов. Лошади, раздувая ноздри, шагали по брусчатке.

– Мне нужно заехать в одно место, – сказала я, останавливая Дрантугу на повороте к трактиру «Три липы».

– Надолго? – спросил Харис, развернувшись в седле.

– Часа на два, не больше.

– Постарайся вернуться до ужина, чтобы мы вместе к Рушелю пошли, – сказал Харис, подбирая повод.

Я кивнула и поскакала по мокрой улице. На липах потемневшие хрупкие веточки стали наливаться соком и светлеть.

Оставив Дрантугу у привязи, я зашла в трактир. Народу там хватало. Горожане, уже изрядно охмелевшие, толкаясь и покачиваясь, бродили по залу, орали песни или просто сидели за столами, играя в кости или карты.

Фар увидел меня не сразу. Он как ужаленный бегал из кухни к стойке, подавая кружки и тарелки, успевая поругаться с кухаркой и гостями. Я взобралась на свой любимый высокий табурет возле пустой старой бочки в самом углу трактира.

– Фар! – махнув рукой, крикнула я.

Трактирщик быстро развернулся, молниеносным движением руки извлек из-под стойки бутылку и кружку и оставил её возле меня. Через пару минут рядом со мной возникла тарелка с горячей картошкой и тушеными овощами. Я потягивала Торн и краем глаза наблюдала за людьми в зале.

Фар подошёл ко мне, когда за окном город утонул в полной темноте. Гости опьянели, я тоже почувствовала хмель в голове, хотя торн не был крепким алкогольным напитком.

– Фух, что-то я замотался, – вытирая с могучего лба пот полотенцем, сказал Фар.

– Конец недели, что поделать, – положив щёку на кулак, пробурчала я.

– Что-то ты какая-то вообще вымотанная, – окинув меня тревожным взглядом, сказал Фар.

– Рушель загонял совсем, – отмахнулась я. – И так тошно всем этим заниматься, а тут ещё и приходится почти каждый день ходить и разбираться со всякими упырями.

– Ну, надо сказать, что благодаря Рушелю, хоть какой-то порядок есть. Конечно, всё подстроено под его интересы, но в городе хоть какие-то законы установились, правила. В Керсе, например, полный бардак. Я уже молчу про Каспарблык.

– Ну, да, – тихо вздохнула я, допивая торн. – Но мне от этого не легче. Ладно, ты лучше скажи, Марфелос там не откликнулся?

Фар отрицательно покачал головой.

– Может письмо просто не дошло, – попытался подбодрить меня трактирщик.

– За это время можно было уже тысячу писем прислать и получить на все ответ, – буркнула я, сжав кулак.

Фар хотел что-то сказать, но в трактир вошло пятеро мужчин в синих плащах – стражники Торленса. Я отвернулась к стене, задула свечку и замерла, окутанная дымкой. В тени старой бочки меня почти не было видно.

На приход стражников никто никак не отреагировал. Все продолжали орать и веселиться, разбивая посуду и обливая друг друга пивом и элем. Стражник, стоящий во главе, окинул безумную пьяную толпу угрюмым взглядом и подошёл к стойке.

Я сложила руки на столе и положила на них голову, пряча лицо в складках рукавов рубашки.

– Что угодно господам? – спросил Фар, протирая кружку засаленным полотенцем.

– Торна, – буркнул стражник, посмотрев на остальных.

Фар достал из-под стойки кружки и налил из большой бутылки с плетеным горлышком ароматного Торна.

Стражники молча кивнули и уселись неподалеку от стойки, повесив плащи на спинки стульев. Главный остался у стойки.

– К тебе говорят ходит одна девка, которая у Рушеля огибается, – сказал стражник, потягивая Торн. – Поговаривают, что она бывшая амазонка.

– Ко мне много народу ходит, – невозмутимо ответил Фар. – Что ж мне их всех в лицо помнить?

– Ты учти, будешь заниматься укрывательством, мы тебя быстро вышвырнем, – почти неслышно прорычал стражник, взяв Фара за воротник.

Фар что-то прошептал стражнику на ухо, после чего тот медленно отодвинулся от трактирщика и отошёл к столу, где сидели остальные.

Трактирщик тревожно посмотрел на меня и незаметно кивнул в сторону двери, после чего скрылся на кухне.

Я прошла вдоль затененной стены, проскользнув за спинами пьяных гостей, и вырвалась на улицу. Меня передернуло от окатившей волны холода и влаги. Тусклый фонарь у входа жалобно поскрипывал, за спиной слышался шум из трактира. Я вскочила на Дрантугу и, постоянно оглядываясь, поскакала по пустым ночным улицам.

«Охота на амазонок продолжается. Уже до Торленса добрались. Не зря Рушель постоянно меня держит в тени. Блин, и Фара подставляю. Слишком часто прихожу к нему. Ещё и задание намечается, а я засветилась. Дура, надо было с Харисом ехать. Твою мать, похоже заметили…», – вихрем пронеслось у меня в голове.

Я свернула к парку. Перепрыгнув ограду, Дрантуга почти не слышно зашелестел прошлогодними листьями. В наступившем затишье отчетливо слышался цокот подков о брусчатку, звонко отдававшийся эхом между высокими стенами домов. Я развернула коня и помчалась в противоположную от дома Рушеля сторону. Не хватало еще нарваться на засаду.

Проскакав мимо старого фонтана, я выехала к заросшей густой порослью рощице вдоль берега пруда, который неделю назад ещё был покрыт тонкой коркой льда. Прошлогодняя листва тихо шуршала под копытами Дрантуги, больно били по лицу мелкие ветки. Рощица кончилась, и я оказалась в запущенной части старого парка. Продравшись через жесткие ветки кустов и проскакав в абсолютной темноте по небольшой поляне, я чуть не врезалась в высокую каменную стену. Дрантуга, громко фыркая, привстал на дыбы и чуть не скинул меня.

– Да тише ты, дурак, – прошипела я, успокаивая коня.

Сквозь ветки мелькали огоньки фонарей стражников, они были еще далеко: я с трудом различала их далекие голоса. Я осторожно пришпорила Дрантугу и тихой рысью поскакала вдоль стены. Проехав метров тридцать, я обнаружила обвалившуюся на половину ограду. Немного разогнавшись, я перескочила через обвалившуюся стену. Копыта погрузились в мелкие камешки, мокрую листву и грязь. Дрантуга упрямо потрусил головой и, с трудом перебирая ногами, попытался пуститься в галоп. Постоянно спотыкаясь, мы скакали с ним сквозь кромешную темноту, чисто интуитивно лавируя между стволами деревьев. По лицу, спине, груди и ногам жестко хлестали мелкие ветки. Проскакав так минут пять, пришлось остановиться – чаща стала совсем непролазной. Я притаилась за раскидистым кустом, покрытым мелкими пушистыми метелками и прижалась к самой шее коня. Гнетущую мертвую тишину старого парка нарушало лишь тихое позвякивание трензеля, который Дрантуга с остервенением кусал.

Понемногу я начала расслабляться. Погони не было слышно. Где-то совсем рядом захрустели ветки, вдалеке замелькали желтые точки фонарей. Не помня себя от страха, я спешилась.

– Ларагассе, – прошептала я Дрантуге, вспомнив уроки Арси.

Конь послушно опустился на землю и, положив голову на бок, тихо лег. Я, приобняв его за шею, прильнула животом к мокрой холодной земле. У дыры в ограде, которая оказалось подозрительно близко, маячили фигуры всадников, еще двое пеших с матюгами продирались сквозь чащу. Я затаилась, стараясь даже не дышать.

– Не поехала она сюда, – крикнул конный стражник. – Мы с фонарями чуть не проскочили эту дырку. Точно говорю, она вдоль стены поскакала.

Один из стражников с фонарём в руках остановился от меня метрах в десяти, вглядываясь в темноту. На несколько минут все затихли, только хрустели ветки с мелкими камешками под ногами.

– Тут заросли такие, мы пешими еле прошли, а она на коне, – согласился один из пеших.

– Ладно, пошли, – негромко сказал стражник, который стоял ближе всех ко мне, и зашагал назад к ограде.

Дрантуга вдруг заворочался, тихо захрустели ветки и листья. Я прижалась лбом к лошадиной шее, как будто смогла бы удержать так Дрантугу, и вся сжалась.