Две дамы и римские ванны

– Через пятнадцать. Пойдёмте, Полина, вам ведь тоже нужно освежиться после прогулки?

В лифте Полина поинтересовалась:

– А что вкладывается в понятие «освежиться»? Вот сколько слышала это слово в отелях, оно такое специфическое, как мне кажется! Сколько слышала, столько и не могла понять, что же они имеют в виду. Надо принять душ, потому что я вспотела? Умыться, потому что лицо испачкалось? Или я так скверно выгляжу, что мне нужно немедленно намазаться всеми кремами и лосьонами сразу?

Леди Камилла хмыкнула.

– Лично я намерена снять уличные туфли и отдать Бони под присмотр Биддер. На мой взгляд, этого вполне достаточно.

Бони с грустью поднял взгляд на хозяйку, пошевелил бровями и тяжело вздохнул.

В номере Полина повесила плащ на вешалку, с сомнением поглядела на свои кроссовки и сменила их на лёгкие балетки. Потом погляделась в зеркало и напудрила нос.

– Будем считать, что я достигла максимально возможного уровня свежести! – сказала она сама себе.

Потом вышла на балкон и посмотрела на здание закрытого отеля. На территории, где несколько минут назад было пусто и тихо, наметилось некоторое оживление: двое мужчин в тёмных форменных куртках стояли возле входной двери и дёргали за ручку. Дверь не открывалась. Двое в форме о чём-то поговорили, даже поспорили, судя по жестам, и пошли куда-то вглубь территории отеля.

Полина понаблюдала бы ещё, отчего-то это покинутое место притягивало её неимоверно, но в дверь постучали.

– Неумолимая судьба влекла её в бар, – пробормотала она. – То есть, меня влекла…

За дверью ожидаемо обнаружилась леди Камилла, и в самом деле выглядевшая посвежевшей.

– Ну что же, в бар! – бодро сказала она.

– Это прозвучало так, будто вы намерены пить и буянить, – хмыкнула Полина. – Боюсь, доктор Лучентини это решительно осудил бы.

– Да он и сам не прочь пропустить бокал-другой-третий вина, – откликнулась Камилла безмятежно. – И считает, что это полезно для сосудов.

Синьора Бридели ждала их, как и обещала.

– Что вы предпочитаете выпить перед обедом? – спросила она. – Шерри, просекко, дюбонне?

Леди Камилла хмыкнула.

– Её величество королева в качестве аперитива предпочитает дюбонне12. Кто я такая, чтобы с ней спорить?

Полина тоже решила, что глупо было бы спорить с королевой Бритвальда, известной своим безупречным вкусом, и присоединилась к Камилле. К тому же ей было ужасно любопытно попробовать напиток, о котором она столько читала.

Напиток оказался… странным. Насыщенный золотистый цвет, хорошо заметная горчинка, и тягучий, ужасно знакомый аромат, перебивавший ноты винограда. Она понюхала ещё раз и спросила у синьоры Бридели:

– Никак не могу понять, что туда добавлено. Чувствую ваниль и, по-моему, апельсин, но есть что-то ещё?

– Есть, – улыбнулась синьора. – Корица и дягиль. Нравится?

– М-м-м… Наверное, да. Но я буду к нему привыкать потихоньку.

Леди Камилла о дюбонне говорить не стала, предпочтя взять быка за рога.

– О чём вы хотели поговорить, Джулия?

– Во-первых, извиниться за неудачную поездку…

– Ерунда, – небрежным жестом руки леди Камилла отмела всё, что синьора Бридели могла бы сказать по этому поводу. – Было очень интересно. Что во-вторых?

– Во-вторых, насчёт экскурсии в Венецию… Как вы посмотрите на то, чтобы отправиться туда завтра, сходить на спектакль в «Ла Фениче» и переночевать в городе? Я закажу для вас номера в «Иль Палаццо».

– «Ла Фениче» – это же опера, да? – переспросила Полина.

– Оперный театр, да. И завтра дают «Дон Жуана». Правда, синьор Оттоленги петь не будет, у него с этим театром конфликт, но, уверяю вас, состав заявлен прекрасный.

– Хорошо, я с удовольствием, – Полина посмотрела на подругу. – Камилла?

Та отчего-то медлила, но в конце концов махнула рукой.

– Принимается. Что в-третьих?

Синьора Бридели помялась, однако всё-таки заговорила. Осторожно, тщательно подбирая слова.

– Во вчерашней, такой неудачной экскурсии… Вам ничего не показалось странным?

– Довольно многое, представьте себе! Но это были странности… обычные. Бытовые. Личность настоятельницы, например, – ответила леди Камилла.

«И её давнее знакомство со знаменитым басом!» – договорила про себя Полина. Произносить этого вслух она не стала, предоставив опытной светской даме отвечать на скользкие вопросы.

Камилла же продолжала:

– Но из странностей, связанных с отелем, я могу назвать одну: супруги фон Эшенбах. Кстати, а сам барон в отеле?

– Нет! Он выехал, – синьора Бридели чуть подалась вперёд и понизила голос. – Причём выехал поздно ночью, уже после полуночи. Спустился вниз, разбудил дежурную и потребовал немедленно рассчитать. Мария сказала, что он был почти в истерике. И ещё – я не понимаю, куда он делся?

– То есть?

– Такси Мария ему не вызывала, возле ворот его никто не ждал…

– Откуда вы знаете?

– Я посмотрела записи на кристалле возле ворот, – синьора Бридели махом допила дюбонне из своей рюмки. – И… сейчас должны прийти офицеры городской стражи. Не знаю, что им говорить?

– Вы, Джулия? Да ну, перестаньте! Я уверена, что вы ответите на все их вопросы совершенно спокойно. Главное, передайте им все записи, которые были сделаны этой ночью… а если есть, то и с момента приезда Эшенбахов. И вот ещё что… – леди Камилла покусала губы. – Скажите, что я хочу с ними поговорить. После обеда.

– Мы хотим, – присоединилась Полина. – Через пару часов, я думаю.

Камилла величественно склонила голову, соглашаясь.

***

Полина успела пообедать вместе с леди Камиллой, полчаса отдохнула, надела тонкий пуловер вместо клетчатой рубашки для большей официальности. Потом посмотрелась в зеркало с некоторым сомнением: может, подкраситься? Или и так сойдёт?

Но тут раздался стук в дверь, и тушь для ресниц и прочее было небрежно заброшено в косметичку. На пороге стояла Биддер. С чрезвычайно торжественным видом она произнесла:

– Её сиятельство ожидают вас в своём номере.

– Спасибо! – Полина взяла сумку, окинула взглядом номер и вышла.

Леди Камилла перебирала бумаги, сидя в кресле.

– Что-то новенькое? – поинтересовалась Полина, усаживаясь напротив. – Ещё об Эшенбахах?

– И о них тоже… – ответила Камилла задумчиво. – У меня просьба к вам, дорогая!

– Какая?

– Вы сможете на время беседы с местными детективами снова стать мисс Майнд?

– Хм! – Полина задумалась. – Говоря честно, я старалась эту свою сторону отключить на время отдыха. Вы считаете, нас могут в чём-то заподозрить?

– Нет, конечно! Просто… эти милые молодые люди не показались мне очень уж опытными сыщиками. А история, начавшаяся на наших глазах, представляется мне странной.

– Хорошо, я попробую, – вздохнула Полина. – Только начала чувствовать прелесть растительного существования, а вы меня снова тянете к разумным…

Милые молодые люди, то есть лейтенанты Паоло Фаббри и Гвидо Кальди, пришли не одни. Даже не так: они сопровождали своего явно старшего и более опытного коллегу. Чуть прищёлкнув каблуками, тот представился:

– Гранд-майор Козимо Фаббри, городская стража Падуи и провинции, – и, склонившись к руке леди Камиллы, пощекотал её усами.

Чуть склонив голову, Камилла ответила:

– Прошу вас, присаживайтесь, синьор Фаббри. А юноша – ваш сын?

– Племянник.

– Как это мило, семейные традиции, почти династия…

– Да, экселенца, именно так. Вы позволите задать вам и синьоре Разумовой несколько вопросов о вчерашних событиях?

– Давайте попробуем, – и Камилла улыбнулась.

Что-то было в этой улыбке такое, от чего по спине гранд-майора пробежал лёгкий холодок.

Впрочем, на вопросы обе дамы отвечали охотно и легко. Но… недолго. Примерно после третьего вопроса леди Камилла снова мягко улыбнулась и сказала:

– Синьор Фаббри, может быть, вопросов у вас будет намного меньше, если вы выслушаете предварительно то, что я вам расскажу.

– Я весь внимание, экселенца.

– Для начала, в Бархатной книге фамилий королевства Острейх на данный момент есть лишь один барон фон Эшенбах, а именно Арнольд-Мориц фон Эшенбах, маг жизни, двухсот восьми лет от роду. Безвыездно проживает в окрестностях Линца в фамильном замке, разводит лошадей.

– И у него нет ни сыновей, ни каких других родственников мужского пола?

– Четыре дочери и одиннадцать внуков и внучек, которые, по понятным причинам, носят другие фамилии. Сейчас Королевским советом Острейха рассматривается вопрос о передаче титула и фамилии второму сыну старшей дочери, но это уж точно не имеет отношения к нашему… знакомцу.

– И ещё один момент, – добавила Полина. – Вчера ночью, после возвращения из поездки, человек, называвшийся бароном фон Эшенбах, спешно выписался и уехал из отеля. Судя по тому, что он не просил вызвать для него экипаж, он остался в городе…

– Или его кто-то ждал, – кивнула Камилла.

– Да, согласен с вами, – гранд-майор Фаббри бросил нечитаемый взгляд на своего племянника, и тот понятливо испарился. – Мы это проверим. Экселенца, может быть, у вас есть ещё какие-то сведения?

– Я бы сказала, не сведения, а размышления. Идеи, – Полина покусала губы. – Не знаю, есть ли у вас изображения нашей загадочной пары…

Гранд-майор поморщился.

– Копии паспортов, которые лежали на рецепшен. Мало что можно разглядеть.

– Ага… Так вот, синьор Фаббри, меня кое-что поразило в их внешности. Во-первых, они очень похожи, просто почти как близнецы. Во-вторых, внешность у них специфическая, её очень легко поменять.

– В каком смысле? – гранд-майор даже подался вперёд. – Магически? Так это легко снимается, даже слабый маг различит иллюзию!

– Разве я говорила об иллюзии? – Полина посмотрела на леди Камиллу, дождалась её кивка и продолжила. – Что мы видели? Медно-рыжие волосы, тронутые сединой, костлявые лица, длинные носы, тонкие губы. Волосы подкрасить до тёмно-каштанового, положить подушечки за щёки, сделать инъекции в губы для пухлости, нарастить брови – и никто не опознает в почтенной даме из Нового света псевдо-баронессу Эшенбах.

Вернувшийся лейтенант Фаббри что-то прошептал на ухо гранд-майору. Тот усмехнулся в усы и ринулся в бой.

– Ну хорошо, предположим, всё это было проделано. Так или иначе эта женщина замаскировалась и уехала. Или, наоборот, поселилась в другом отеле, благо на курорте их не один десяток. Но зачем? С какой целью устраивать такие сложные преображения, делать поддельные документы… Конечно, в отеле их не проверяют, но всё равно, фальшивый паспорт должен быть похож на настоящий! Зачем?

Он потряс воздетыми руками. Получилось ужасно комично, и Полина хихикнула, прикрывшись чашкой.

– Чтобы похитить статуэтку?

На лице гранд-майора появилась торжествующая усмешка, зеркально скопированная обоими лейтенантами.

– Статуэтка, находившаяся в витрине, никому не нужна даже даром. Это вообще было магически воссозданное изображение реликвии, так сказать, нематериальная копия. Украсть её, сами понимаете, невозможно.

– А оригинал?.. – спросила леди Камилла.

– А оригинал находится в таком месте, куда не доберётся ни один вор!

– Так вот почему вокруг витрины было такое количество силовых линий… – тихо сказала Полина. – Не сигнализация, не охранный контур, а просто копия фонила! Интересно было бы посмотреть на формулу, по которой они воссоздавали статуэтку.

– Ну что же, – гранд-майор встал. – Благодарю вас за сотрудничество, экселенца… – он склонился к руке леди Камиллы. – Синьора! Продолжайте ваш отдых, надеюсь, больше ничто его не омрачит!

– Ещё одну минуту, синьор Фаббри!

– Да, экселенца?

– Здесь рядом есть закрытый, неработающий отель, «Grand hotel del Sole», – леди Камилла смотрела так строго, что старший Фаббри почти незаметно вздохнул и снова сел.

– Есть, экселенца. Но там никого не бывает, только сторож, который живёт в отдельном домике в глубине территории. Кажется, раз в месяц приводят территорию в порядок, но…

– Но я говорю не об этом! Вчера и позавчера мы видели, как ночью кто-то ходил внутри здания.

– С магическим фонариком, – добавила Полина.

– Ночью? В какое время?

– После полуночи, минут пятнадцать-двадцать первого.

– Мы это проверим, – гранд-майор снова поднялся, но ритуал целования рук не повторил.

– Очень хорошо! – леди Камилла милостиво кивнула. – Благодарю вас, синьор Фаббри. Тогда… завтра нас не будет в отеле, а вот вечером в пятницу я буду рада видеть вас… скажем, часов в шесть. В шесть, дорогая, да? – она повернулась к Полине.

Той ничего не оставалось, кроме как дать согласие.

ГЛАВА 6

,

в которой гостям открывается Серениссима

Венеция была наполнена утренним солнцем, словно хрустальный бокал игристым вином. Лёгкая туманная дымка чуть смазывала жёсткость очертаний, придавая дворцам и мостам, воде и воздуху, стеклу и камню обманчивую лёгкость, розовый флёр исполнения желаний. Лодка, встретившая их возле стоянки экипажей, плыла неспешно, давая гостям глазеть вволю. Плеснула волна, и хищный узкий катер обогнал их, только мелькнула нарисованная на его борту ярко-синяя стрела и буквы SDCM.

– Servizio di sicurezza magico, – расшифровал аббревиатуру гид, представившийся как Джакомо. – Служба магической безопасности.

– Они так торопились… – Что-то произошло? – спросил Оттоленги.

– Нет, синьор, не думаю. Скорее всего, Пьетро Скальци решил испытать обновку на ходу, – гид усмехнулся. – Городская стража и магбезопасность получили только что четырнадцать новых катеров, только-только с верфей семьи Торнабуони. Скальци вообще-то потомственный гондольер, но, поскольку в семье он четвёртый сын, отец позволил ему пойти служить городу, а не только роду.

– Испытать на ходу кажется мне разумным, – Полина не поддержала насмешку. – В какой-то момент от того, как владеет управлением тот, кто сидит у штурвала, может зависеть чья-то жизнь.

– Вот, Джакомо, слушай, что умная синьора говорит! – не поворачиваясь, крикнул их лодочник. – Твоё дело о городе рассказывать, а не сплетни переносить.

Странное дело, но гид слегка побледнел, подтянулся и улыбнулся так широко, что у Полины от одного вида этой улыбки заболели щёки. Впрочем, в этот момент лодка свернула из узкого rio, и глазам пассажиров открылась широкая водная лента со снующими по ней лодками и лодчонками.

– Гранд Канал, – Джакомо повёл рукой. – Самая роскошная гостиная Старого света, как говорят некоторые. Сколько бы раз вы ни попадали сюда, всё равно дух захватывает.

Тьма его знает, отчего Карл Оттоленги, слушая эти дифирамбы, морщился, будто у него ныли все зубы сразу…

***

Само собой, у гида был план, который он и изложил за кофе и коктейлями в лобби отеля: после заселения гостей Венеции ждала прогулка на гондоле, обед и экскурсия по нескольким палаццо. Оттоленги снова поморщился.

– Я, с вашего разрешения, всё это пропущу. У меня… дела. Встреча.

– Как жаль! – леди Камилла улыбнулась сочувственно. – Но ведь вечером мы увидимся на спектакле?

– Да-да, – оживился гид. – Вас ждёт ложа в театре «Ла Фениче»! И сегодня «Дон Жуан», его несколько дней назад отменили из-за болезни одного из певцов.

Майлз Вернер, сопровождавший Оттоленги повсюду, сегодня был молчалив и печален, но после слов о болезни одного из исполнителей внезапно оживился.

– Да? В самом деле? А кто заболел?

– Кажется, исполнитель роли Лепорелло… – гид нахмурился. – Я узнаю, если хотите!

Он отошёл в сторону, вытаскивая из кармана коммуникатор и тыча в него пальцем. Вернер повернулся к Оттоленги.

– Карл, вам не кажется, что это судьба?

– Нет! – резко ответил тот. – Я не выступаю в «Ла Фениче», и это не обсуждается. Простите, но я неважно себя чувствую, пойду в номер. Зря, наверное, я сюда приехал… – он поклонился дамам и пошёл к лестнице.

– Майлз, расскажите нам, в чём тут соль? – леди Камилла повернулась к аккомпаниатору.

Вернер замялся и поглядел вслед Оттоленги, явно сожалея, что не успел удрать.

– Не знаю, могу ли я…

– Уверена, что история общеизвестная, просто мы её пропустили, – Полина взглянула на леди Камиллу. – Или это неловко, неудобно и нельзя обсуждать?

– Вовсе нет, просто история… не самая обычная, вот и всё. Каждый раз, когда Карл подписывал контракт на выступления в этом театре, у него начинались неприятности. Самые разные, от мелких, вроде потерянного багажа, до серьёзных, когда он простудился, и долгих четыре дня было неизвестно, вернётся ли к нему голос. Вы понимаете, два или три случая можно было считать совпадением, но их было восемь! И господин Оттоленги решил, что больше ноги его не будет в «Ла Фениче».

– Печально, – заключила леди Камилла и встала. – Ну что же, значит, мы встречаемся здесь через час?

Полине показалось, что грустная история, рассказанная Майлзом Вернером, Камиллу не заинтересовала. Сама же Полина же не удержалась и спросила у аккомпаниатора:

– Может, это происки каких-то… конкурентов?

– У Карла Оттоленги нет конкурентов, – маленький человечек в ярком жилете напыжился и задрал подбородок. – Все знают, что у него самый широкий диапазон, самый глубокий голос и самое блистательное исполнение сложнейших партий! Мы прекрасно обойдёмся без «Ла Фениче», а уж как они будут обходиться без нас – это их дело!

Пафос этого заявления был несколько сбит вернувшимся гидом Джакомо, который сообщил:

– Вы были совершенно правы, синьор Вернер! Заболел Йотам Гвидау, исполнитель партии Лепорелло. Ну, вы знаете, этот молодой бас, который так уверенно идёт к вершине…

Полина заподозрила, что Джакомо был совсем не так прост, как показался поначалу, и жёсткий смешок Майлза Вернера подтвердил это.

– Юноша слишком торопится! – Вернер брезгливо оттопырил губу. – А оперная карьера рассчитана на годы, не на месяцы. Посмотрим на результаты ближайших конкурсов, например.

Гид пожал плечами и повернулся к леди Камилле.

– Экселенца, через… – он посмотрел на часы. – Через пятьдесят шесть минут я жду вас здесь, в этом прекрасном холле!

***

Вернер на экскурсию тоже не поехал, так что на бархатных малиновых скамейках гондолы оказались только леди Камилла и Полина. Каналы и узенькие рио, дворцы и дома, стрельчатые окна, мрамор и облупившаяся штукатурка, перевёрнутое деревянное тело будущей гондолы на старинной небольшой верфи и десятки белых, нераскрашенных ещё масок в мастерской возле моста Риальто – всё это склеилось в памяти в один яркий, небывалый, фантастический ком. Разве что лестница палаццо Контарини дель Боволо запомнилась совершенно отдельно, и потом, слушая речи гида, Полина всё думала о том, каково жить в таком дворце и ходить каждый день по такой лестнице? Может ли обыкновенный, нормальный человек это вынести?

Гондола остановилась у причала, и Джакомо объявил:

– Это причал ресторана вашего отеля, экселенца, – поклон в сторону леди Камиллы. – Синьора! – поклон Полине. – Здесь для вас сервирован обед, столик на террасе, с отличным видом. Через полтора часа нас ждут в храме Единого на площади святого Марка, для вас даже откроют крипту! Гондола подойдёт сюда же, и я буду счастлив сопроводить вас.

Он изящно поклонился и исчез, словно театральный персонаж, какой-нибудь Панталоне, провалившийся в люк на сцене.

– Ой! – только и смогла выдавить Полина.

Леди Камилла усмехнулась, милостиво кивнула метрдотелю в дивного покроя фраке, отодвигавшему для неё кресло, и уселась. Полина заняла место напротив.

Им принесли просекко. Леди Камилла посмотрела сквозь золотистые пузырьки на здание напротив – серый мрамор, стрельчатые окна, тёмно-красные шторы, – и спросила:

– Вы разве не были раньше тут, в Венеции?

– Была, – Полина вздохнула довольно уныло. – А что?

– Ну, вы так живо реагируете, что мне стыдно становится: я-то уже видела здешние чудеса и слышала болтливых гидов.

– Я была здесь… лет пять или шесть назад, – прикрыв глаза, Полина пригубила просекко. – В декабре проводилась большая всемирная конференция по математическому моделированию магических процессов, и меня пригласили прочесть доклад по исчислению ковариантной производной вектора в магическом поле… Да, простите. В общем, по моей теме. Со мной поехал коллега из Новосибирского университета, нам даже оплатили портальный переход. А потом всё пошло как-то наперекосяк…

Она замолчала, потому что два торжественных официанта под командованием метрдотеля принесли блюда под серебряными крышками-клош и синхронно эти крышки сняли. Полина ощутила запах еды и поняла, что голодна просто ужасно, так, словно не ела уже три дня, да и до этого питалась в основном акридами безо всякого мёда.13

За столом воцарилось молчание. Леди Камилла, в общем-то, тоже проголодалась, так что от подруги не отставала. Только тогда, когда пустые тарелки были окончательно убраны, и перед ними поставили вазу с пирожными и рюмки с тягучим сладким вином, она спросила:

– Так что же пошло не так в прошлый ваш приезд сюда?

– А! – Полина махнула рукой. – Почему-то нас всех поселили на Лидо ди Венеция. Там вообще-то в декабре всё закрыто, это же курортное место, но для математиков открыли пару гостиниц. В зал, где проводился конгресс, должны были возить катерами каждое утро, по строгому расписанию. А как ещё можно перевезти две сотни участников лодочками, в которые влезает по шестнадцать пассажиров? Вот только расписание тут же перепутали, кому-то надо было что-то обсудить с коллегами, кто-то с кем-то враждовал… – она помолчала и спросила. – А почему Оттоленги не поёт в театре «Ла Фениче»?

Леди Камилла аккуратно сняла с колен и сложила салфетку из узорчатой ткани, разгладила получившийся квадратик, вздохнула и всё-таки ответила.

– Потому что у Карла Оттоленги есть один большой недостаток.

– Какой?

– Он сам. К сожалению, великий бас в то же время мелкий завистник, для которого любой соперник – это нож острый. Подробностей конкретно этой истории я не знаю…14

– Тогда, может быть, он не так и плох? – с трудом выговорила Полина.

У неё защемило сердце. Ну как же так, ей ведь не показалось, что Оттоленги смотрел именно на неё, и ей улыбался, и вёл под руку, ведь это было на самом деле?

– Может быть, – пожала плечами леди Камилла. – Думаю, если не подпускать его слишком близко, он будет замечательным курортным спутником. Просто… взвешивайте каждый шаг, хорошо?

– Тогда уж лучше сказать не «взвешивайте», а «рассчитывайте»! – Полина улыбнулась. – Всё-таки я математик по профессии!

***

Ложа, в которой их разместили, находилась на уровне бельэтажа и словно нависала над сценой и зрительным залом. Чрезвычайно возбуждённый Майлз Вернер словно стал выше ростом, что не мешало ему беспрерывно болтать, то и дело потирая пухлые ручки.

– Вы знаете, что эта ложа – секретная? – спросил он, блестя глазами. – Её невозможно разглядеть из зала, и на схеме её нет.

– Как это? – лениво переспросила Полина.

За длинный набитый экскурсиями день она так устала, что сейчас могла только растечься в кресле медузой и иногда шевелить пальцами.

– Вот так! Ложу напротив вы видите? Нет! А она есть! – Майлз снова потёр руки. – Я вам больше скажу, до последнего пожара даже дирекция не знала, что есть эти ложи. А вот когда зал горел, обе ложи и проявились. Само собой, билеты в них не продают…

– Ещё бы, – хмыкнула леди Камилла. – Мы не видели ни входную дверь, ни портьеру, которая её заслоняет, пока старший капельдинер не дотронулся до неё. Так что обычным театралам свои места просто не найти. А в каком году горел театр?

– Последний раз – в одна тысяча девятьсот девяносто шестом. Тогда театр сгорел почти дотла, только фасад и часть главного фойе остались. А когда зрительный зал горел, тут-то эти две ложи и проявились…

– Интересно… Значит, эта – директорская, а та, что напротив, чья? Королевская?

Вернер оглянулся через плечо, будто в ложе мог появиться кто-то подслушивающий, и зашептал:

– Та ложа не открывается. Но говорят, в ней периодически появляется призрак…

– Ой, перестаньте, господин Вернер! Призрак оперы – это анекдот с большущей бородой! – засмеялась Полина.

Майлз обидчиво поджал губы.

– Можете не верить, дело ваше. Только господин Оттоленги здесь пел не один десяток раз, и про театр я кое-что узнал, да!

– Кстати, а где сам господин Оттоленги? – леди Камилла решила перевести разговор на менее опасную тему. – Неужели не появится.

Тут нос Вернера задрался вверх.

– Не скажу! Сами увидите!

Тут свет в зале стал гаснуть, разговоры стихли, и перед занавесом в круге яркого света появился невысокий и довольно полный господин в строгом фраке с кремовой розой в петлице. Он поклонился, и его лысина блеснула в луче прожектора. Зал зашумел. Распрямившись, господин с розой воздел руки, и шум оборвался.