Две дамы и римские ванны

Вернувшись в свой номер, Полина не стала терять ни секунды, разделась, скользнула под пуховое одеяло, ещё раз сладко зевнула и нырнула в сон.

Если бы она заглянула в комнату своей подруги, то, скорее всего, удивилась бы. Потому что леди Камилла вовсе не стала немедленно укладываться. Она села за письменный стол, с явным удовольствием погладила зелёную гладкую кожу на его крышке, потом быстро написала и отправила магвестник. Вышла на балкон и сквозь надвигающиеся сумерки вгляделась в смутно белеющее здание через дорогу. Показалось ей что там, в глубине, мелькнул какой-то огонёк?

– Да, – пробормотала Камилла. – Что-то тут не так, определённо не так…

***

К ужину дамы спустились принаряженными. Полина, посомневавшись, надела коктейльное платье того тёмно-синего, почти чёрного цвета, который она сама для себя определила как «южная ночь». Для её высокого роста и спортивной фигуры платье подходило идеально. Леди Камилла остановила свой выбор на льдисто-голубом, отлично сочетавшимся с её безупречно подстриженными и уложенными серебряными волосами.

Метрдотель в чёрном фраке, поклонившись, проводил их к столику у стены, окружённому мягким плюшевым диваном.

– Если вас устроит это место, экселенца, я зарезервирую его для вас и вашей спутницы на весь период пребывания, – сообщил мэтр негромко.

– Вам нравится, Полина? Вот и прекрасно. Спасибо, Альфредо, нас всё устраивает.

– Прошу вас, вот винная карта и меню ужина. Особо рекомендую оссобукко4 по-милански, это сегодня небольшой шедевр.

– Ну, раз шедевр… – Полина улыбнулась.

И вот что удивительно, улыбка далась ей безо всякого труда. А ведь, говоря откровенно, вот уже пару месяцев учёная дама, профессор магической математики из Кембриджа, автор множества статей и двух вполне успешных монографий, пребывала в унынии. Степень этого уныния варьировалась от лёгкой до средней тяжести, и к середине марта достигла того состояния, когда просто улыбнуться невозможно, даже в ответ на хорошую шутку. От усилия сразу начинают болеть щёки, и сверлит голову мысль, не выглядят ли зубы жёлтыми…

Причина этого уныния была проста: небольшой роман, случившийся у неё с коллегой по Кембриджу, преподавателем риторики и стихосложения, как-то очень быстро стал утомительным. Нужно было всё время придумывать темы для разговора, интересоваться результатами крикетных матчей и вообще… стараться. В силу этих, а также и ряда других причин, отношения закончились быстро и неприятно.

Впрочем, оказалось достаточно нескольких часов пребывания здесь, среди Эуганских холмов, чтобы уныние исчезло без следа. Поэтому Полина с удовольствием приняла участие в небольшом совещании по важнейшему вопросу, какое вино выбрать к оссобукко. Альфредо призвал сомелье, они немного поспорили и предложили дамам выбор между пьемонтским «Бароло» и «Сфурсатом» из Ломбардии. Говоря о «Сфурсат ди Вальтеллина», сомелье возводил глаза к небу, целовал кончики пальцев и выпевал что-то о подвяленном винограде, аромате сушёных персиков и вишни, дубе и коже.

Когда бокалы опустели, а от оссобукко остались только пустотелые косточки, два солидных официанта быстро убрали всё лишнее и принесли большие тарелки, накрытые посеребрёнными полусферическими крышками-клош.

– Особый десерт, синьоры, – поклонился один из седовласых официантов. – Если не возражаете, к вам на минуту присоединится синьора Бридели.

– Да, конечно, – кивнула леди Камилла и, когда официант отошёл, повернулась к Полине. – Ну вот вам и случай, чтобы узнать насчёт отеля напротив.

– А кто такая синьора Бридели?

– Хозяйка этого отеля и ещё четырёх здесь же, на этом курорте.

– Вы знакомы?

– Да, мой муж любил сюда приезжать, – леди Камилла чуть заметно вздохнула. – Я давно тут не была, лет пятнадцать, наверное. Но в отеле меня помнят, как видите.

В этот момент возле их столика появилась немолодая дама в брючном костюме цвета фисташек со щёгольски завязанным шёлковым шарфом. В её ушах сверкали крупные изумруды, стрижка наводила на мысли о самых дорогих салонах… Словом, они с Камиллой друг друга стоили. Полина прикусила губу, и старательно отогнала паническую мысль «А не сбежать ли?».

– Джулия, дорогая! – леди Конвей встала, и дамы обнялись. – Как я рада тебя видеть! Разрешите, я вас познакомлю, это Джулия Бридели, владелица этого беспокойного хозяйства – это Полина Майнд, профессор Кембриджа по… Ох, мисс Майнд5, я опять забыла название вашего предмета, для меня это чересчур сложно!

– Магоматематика, – улыбнулась Полина. – Вам это и не нужно, Камилла, вы же не будете рассчитывать формулы заклинаний. Рада знакомству, синьора Бридели.

– Синьора профессо́ре, – склонила голову Джулия Бридели. – Как прекрасно, что вы приехали! Для человека, занимающегося интенсивным умственным трудом, у нас есть специальные программы… Вы уже говорили с доктором?

– Ещё не успели, – покачала головой леди Камилла. – Мы только сегодня поселились. Кажется, нам назначена встреча с врачом… на завтрашнее утро?

Полина кивнула.

– Ох, я отвлекаю вас от десерта?

Синьора Бридели чуть приподняла руку, и за спинами обеих дам возникли фигуры в чёрных фраках, руки в белых перчатках протянулись и подняли крышки над блюдами. Там лежали… ну, пирожные, наверное, так подумала Полина. Она такого раньше не пробовала, поэтому подождала, что скажет подруга. Леди Камилла ахнула и подняла сияющий взгляд на хозяйку гостиницы.

– Канноли6! Боже мой, вы помните, как я их люблю!

– Ну, признаться, помню… – улыбка синьоры Бридели была польщённой. – Но говоря честно, мой новый кондитер – сицилианец, и это его коронный десерт. Пробуйте же, я не стану вас отвлекать, подойду попозже.

Она и в самом деле отошла к соседним столикам – с кем-то только здоровалась, с кем-то смачно расцеловалась, с одними гостями посмеялась, другим только кивнула… Полина наблюдала за этим представлением, словно за голографическим фильмом: красиво, нарядно, интересно.

– А потом всё закончится, в зале зажжётся свет, и можно будет пойти домой, – пробормотала она.

Судя по внимательному взгляду, леди Камилла явно услышала сказанное, но никак комментировать не стала. Взяла ложечку и решительно погрузила её в белую взбитую массу, который были начинены поджаристые, даже по виду хрусткие вафли.

Когда канноли закончились – довольно быстро, надо сказать! – были поданы крохотные чашечки с кофе и рюмки с прозрачно-золотой граппой. Синьора Бридели вернулась к их столику, присела рядом с Камиллой и спросила с интересом.

– Ну как?

– Прекрасно! – ответила леди Камилла.

Полина добавила:

– Теперь я буду знать, какой у меня любимый десерт!

– Вот и хорошо. А теперь очень важный вопрос!

– Какой?

– Развлечения!

Дамы переглянулись, и Полина вздохнула.

– Честно говоря, я так устала за семестр, что мне довольно будет бассейна с тёплой водой и шезлонга на солнышке. Ну, и ещё, может быть, какой-нибудь массаж…

– Сегодня у нас танцевальный вечер… – начала синьора Бридели.

– Ой, нет!

– … И я вас даже приглашать не стану, понимаю, что устали. Завтра – небольшой концерт, оперные арии. Никого особо выдающегося из певцов мы на сей раз не заманили, поэтому я пошла другим путём: пригласила талантливую молодёжь из Медиоланума.

– Это может быть интересно, – кивнула Камилла.

– Ну, а послезавтра я сама отвезу вас в Венецию!

И столько торжественности было в этой фразе, что ни у Полины, ни у леди Камиллы не получилось возразить. «В конце концов, в Венеции я была бегом, один день, и мало что запомнила, – подумала Полина. – Мне город показался серым и неинтересным, но вдруг в этот раз будет по-другому…»

И она широко улыбнулась.

– Замечательная программа!

Уже открыв дверь своего номера, леди Камилла вдруг повернулась и спросила:

– Вы не стали задавать вопрос насчёт отеля напротив, почему?

– Как-то не вписывалось это печальное здание в атмосферу вечернего ресторана, – пожала плечами Полина. – Но ведь мы здесь будем ещё две недели, успею спросить! Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, – эхом отозвалась Камилла, и дверь за нею закрылась.

Полина вышла на балкон: огнями переливалась главная улица, сияли витрины, еле слышно доносилась откуда-то музыка. И бассейн тоже был освещён, в свете подводных ламп он казался загадочным, волшебным. Только дальше, справа, за красивой кованой решёткой смутно белело среди тёмного парка здание, надпись на котором в сумерках было уже совсем невозможно разглядеть.

ГЛАВА 3

,

в которой начинается настоящая курортная жизнь.

От процедур Полина попыталась отказаться.

На приём к доктору Лучентини они пошли перед завтраком, в пушистых халатах, у леди Камиллы – бледно-зелёный, у Полины – бежевый. Доктор расспрашивал её о жизни, о студентах, о Кембридже, и делал это так ласково и ненавязчиво, что в конце концов железная профессор раскололась. Рассказала и о спине, которая пару раз чуть не подвела в самый ответственный момент, и о больной коленке, и о бессоннице, привычно сопровождающей начало новой темы, и о том, чего стоит её знаменитая железная выдержка… Синьор Лучентини слушал, кивал, что-то помечал в разлинованном листе. Потом подумал с минуту и выложил Полине такое расписание, что ей осталось только рассмеяться.

– Доктор, я не хочу никаких массажей! – сказала она. – Я… не люблю, когда меня трогают чужие люди.

– Хорошо, – невозмутимо отозвался Лучентини. – Тогда пометим, что грязи нужно наносить не руками, а специальной кистью, и заменим ручной массаж на магический. Шарики из подогретого камня не будут вызывать у вас отторжения?

Полина поняла, что проще уступить, чем объяснять, почему не хочется, и кивнула.

Новая жизнь началась через час после завтрака, и оказалась очень утомительной. После финальной процедуры она выползла сонная и вялая, словно рыба, выброшенная на горячий песок, и прислонилась плечом к такой же вялой леди Камилле. Вдвоём они добрели до лифта, разошлись по своим номерам и забрались под одеяла.

Проспала Полина минут сорок, и проснулась с твёрдым намерением больше ни на какие процедуры не ходить. Потом дошла до ванной и посмотрела в зеркало. Там отражалась розовощёкая молодая женщина с сияющим взглядом, и по лицу её можно было прочитать, что ни одного студента она в жизни своей не видела, а самая сложная проблема, которую ей доводилось решать, был выбор платья к свиданию.

– Вот Тьма… – проговорила она и зачем-то потрогала пальцем холодное стекло. – Как они это делают, а?

Надо заметить, что леди Камилла тоже выглядела и посвежевшей, и помолодевшей. С удовольствием окинув взглядом подругу, она сказала:

– Ну вот, теперь-то вы понимаете, почему я решила ехать именно сюда? Теперь слушайте, я всё узнала о том отеле!

– О закрытом? Интересно! А у кого?

– Поболтала с массажисткой. Лючия местная уроженка, так что знает всё о каждом камне в городе. Так вот, «Grand hotel Del Sole» закрыт уже девять лет, после того как его последний владелец, синьор Респиги, умер, не оставив завещания. Детей у него не было, самые близкие родственники – внучатые племянники. Зато их много, пятеро, и между собой они очень не дружат. Прошло уже три судебных заседания, но решения вопроса пока не видно.

– Печально, конечно, но почему нельзя просто продать отель, а деньги разделить? – Полина потрогала вилкой ризотто, в котором виднелись спинки креветок.

– Потому что, как только один из претендентов соглашается на такой вариант, четверо остальных тут же начинают возражать. А по местному законодательству продажа возможно только при получении подписей всех наследников, данных добровольно.

– Но ведь он не заброшен? Газоны стригут, фасад подкрашивают, даже топиарии7 поддерживают! А кто за это платит?

В ответ леди Камилла только руками развела.

– Давайте-ка есть ризотто, пока всё это великолепие не превратилось в клейкую кашу, – сказала она. – А после обеда пойдём прогуляться, а заодно посмотрим на заинтересовавшее вас здание повнимательнее.

***

Пока они обедали, прошёл дождь. Вымыл до блеска камни тротуаров, траву и листья деревьев, вернул красно-терракотовый цвет черепице крыш, наполнил до краёв чашу фонтана на главной улице.

Когда леди Камилла и Полина вышли из отеля, небо снова было голубым, солнце сияло, и из дверей магазинов на улицу выкатили стойки со всякой симпатичной ерундой – сувенирными магнитиками, открытками с видами Эуганских холмов и брошюрами о грязелечении, сумками из кусочков кожи, пакетами с пряностями, сладостями и раскрашенными масками.

– Какие вам процедуры назначили? – спросила Камилла.

– Ой, так много, что я запомнила только какой-то необыкновенный массаж камушками. И ещё римские ванны, только их сегодня не было, и я так и не поняла, что это такое.

– Подозреваю, что это какие-нибудь фокусы с местной термальной водой… В конце концов, если вам что-то не понравится, вы всегда сможете отказаться!

– Не смогу, – у Полины вырвался тяжёлый вздох. – Я столько заплатила за все эти радости, что меня жаба задушит, если я что-то пропущу.

Леди Камилла утешающе похлопала её по руке.

– Значит, поменяете. Здесь ведь все хорошо знают, кто приносит этому курорту благосостояние! Ага, а вот и наш «Grand hotel del Sole»!

Они остановились возле невысоких ворот из металлических прутьев, свитых в причудливые арабески. Ворота были заперты, а чтобы никто в этом не усомнился, на них висела надпись «Вход запрещён! Ведутся работы!».

– Что-то не видно тут ни работ, ни работников, – сказала Полина.

– Девять лет, мисс Майнд! – леди Камилла подняла указательный палец. – Со дня смерти владельца прошло девять лет, и уж конечно, ни один из наследников не станет выкладывать денежки на то, чтобы всерьёз привести это место в порядок. А когда-то этот отель считался самым роскошным на курорте. Здесь даже были номера, в которые подавали грязи и термальную воду, можно было не спускаться в бальнеоцентр, а получать все радости, прямо не отходя от кровати.

– Фу… – Полина наморщила нос. – Представляю, какая в этих номерах была сырость! А бассейны тут были?

– Конечно! Правда, не такие современные, как в нашем отеле – никаких гидромассажей, дорожек с камушками и прочих милых усовершенствований. Кстати, не сходить ли нам в бассейн после прогулки?

– Сходить! И я, пожалуй, купила бы себе ещё пару купальников. По-моему, как раз вон там соответствующий магазин!

И дамы устремились за покупками.

Когда они вернулись в свой отель, уже начавший казаться родным, дежурная на ресепшен подошла к леди Камилле.

– Экселенца, синьора Бридели просила передать вам записку. Вот!

Камилла улыбкой поблагодарила девушку и развернула записку.

– Хм, не слишком приятная новость…

– Что-то случилось? – Полина вернулась от лифта.

– Нет-нет, просто обещанная нам поездка в Венецию переносится на три дня. Синьора Бридели завтра занята, а нам предлагает вместо Венеции съездить с гидом в монастырь Великой Матери в Пральи.

– Ну-у… Это ведь может быть интересно. А Венецию не отменили, а просто перенесли, значит, ничего неприятного не произошло.

Девушка, передавшая записку, уверила их, что монастырь и в самом деле интересен.

– Ему больше тысячи лет, и главные здания сохранились с тех пор. Даже есть несколько фресок одиннадцатого века, – произнесла она благоговейно. – А ещё монахини делают вино, пекут хлеб, у них пасека, и ещё музей изображений Великой Матери. Там даже есть золотая статуэтка, пожертвованная самим королём Гаральдом! И ещё пещеры!

– Всё-всё-всё, вы нас убедили! – рассмеялась леди Камилла. – Едем!

***

Первый день на курорте подходил к концу. Полина поймала себя на том, что ей хочется начать вычёркивать дни в календаре, чтобы сразу видеть, сколько осталось до конца утомительного отдыха. «Нельзя быть такой занудой! – сказала она себе строго. – Иначе ты сама не заметишь, как превратишься в старую злобную преподшу с семью кошками и ненавистью ко всему молодому».

Не то чтобы нарисованный жуткий образ помог, но платье она выбирала старательно, остановившись в конце концов на лёгком шёлке, расписанном крупными одуванчиками. Леди Камилла, увидев эту клумбу, сперва расширила глаза, потом одобрительно кивнула.

– Отлично! – сказала она. – А потом на концерт можно будет накинуть что-то на плечи. Насколько мне известно, они запланировали всё это на свежем воздухе, возле бассейна.

– Да? – Полина скептически взглянула на окно, за которым снова виднелись густые дождевые облака. – А не слишком ли он свежий для здешней немолодой публики?

– Поставят обогреватели и щиты от дождя, – отмахнулась Камилла. – Или перенесут куда-нибудь, вот это уж точно не наша с вами забота!

– Слава всем богам! – с чувством сказала Полина.

Вспомнились все проведённые ею конференции по магической математике и методам расчёта заклинаний, все претензии участников насчёт того, что слишком душно, дует, холодно, тепло, плохо работает микрофон, слишком ярко высвечиваются таблицы, чересчур тусклый свет… И она с чувством повторила:

– Слава всем богам!

Через два с четвертью часа они сидели в мягких креслах и с удовольствием осматривались. Оказывается, в отеле был довольно приличного размера зал, который с равным успехом мог использоваться для свадеб, концертов и танцевальных вечеров. Высокие окна, которые в тёплую погоду отворяли, сейчас были плотно закрыты и занавешены шторами из узорчатого шёлка, и только по стучащим в стекло каплям можно было догадаться, что там льёт дождь.

– Ну вот, – Полина тщательно расправила на плечах бледно-золотистую шаль. – А то устраивать концерт у бассейна! Да эти оперные бедняги рисковали бы своими драгоценными голосами, если бы стали петь там в такую сырость!

– Насколько их голоса хороши, мы ещё посмотрим, – пожала плечами леди Камилла. – О, смотрите-ка, разливают просекко! Будете?

– Конечно! Когда это я отказывалась от просекко? – и Полина пригубила вино.

Краем глаза она заметила необычную суету в дверях, и даже уже повернулась в ту сторону, чтобы рассмотреть, что же там происходит, но тут на небольшое возвышение вышла синьора Бридели.

– Добрый вечер, – поздоровалась она; зал затих. – Дорогие друзья, я прошу у вас прощения за эту небольшую задержку, но, надеюсь, следующая новость оправдает нас. Дело в том, что вместе с молодыми оперными певцами сегодня для вас споёт блистательный Карл Оттоленги!

Какая-то женщина ахнула и захлопала. Следом за ней взорвались аплодисментами и остальные. Полина склонилась к уху леди Камиллы и прошептала:

– Мне очень стыдно, но я не знаю, кто это такой.

– Знаменитый бас, – так же шёпотом ответила Камилла. – Считается, что его Лепорелло и Бартоло совершенно непревзойдённы по силе голоса, технике исполнения и актёрской игре. Я его слышала лет пять или шесть назад, и это было действительно очень сильно.

Тем временем вместо хозяйки отеля на сцене появилась молодая женщина – кажется, вчера она дежурила на ресепшен, – и объявила первый номер программы.

Одна ария сменялась другой, звучали Моцарт и Верди, Россини и Чайковский. Исполнение казалось Полине хорошим, но она немного заскучала, и даже стала прикидывать, как бы выбраться и удрать. Увы, они с леди Камиллой сидели в середине ряда, и смыться незаметно было совершенно нереально… Но тут объявили арию Лепорелло «Notte e giorno faticar», и на сцену вышел мужчина, разительно отличавшийся от всех, кто выступал раньше. Выглядел он лет на сорок, его волосы цвета «перец с солью» были завязаны в низкий хвост алой лентой, и столь же яркая алая роза красовалась в петлице отлично сидящего фрака.

– Ага, – тихо сказала леди Камилла. – А вот и он, Оттоленги!

Прозвучали первые такты музыки, вступил низкий, завораживающий мужской голос, и Полина пропала…

Знаменитость нисколько не чинилась: спев три арии, он присоединился к молодёжи в сцене из «Женитьбы Фигаро», поблагодарил их и спустился в зал. Найдя глазами хозяйку отеля, сел с ней рядом и что-то прошептал на ухо. Синьора Бридели улыбнулась и кивнула.

Когда концерт закончился, и аплодисменты затихли, Полина зевнула украдкой и поднялась.

– Ну вот, прекрасно! А теперь – спа-ать, и смотреть сны, будто мы с вами в театре.

– Вернёмся в Люнденвик, нужно будет сходить в Королевскую оперу, – предложила леди Камилла и улыбнулась подошедшей к ним синьоре Бридели. – Джулия, дорогая! Вы прекрасно всё организовали!

– Я рада, что вам понравилось, – Джулия взяла леди Камиллу за руку. – Мы сейчас хотим немного выпить в моей гостиной, надеюсь, вы и синьора Полина присоединитесь к компании?

Полина уже собралась было отказаться, но острый локоть настоящей леди так убедительно воткнулся ей в бок, что согласие прозвучало как-то само собой, почти без её участия.

Гостиная хозяйки отеля была оформлена в голубых, бирюзовых и золотистых тонах. Приглушённый свет лился из-под разноцветных стеклянных абажуров, тонкие шторы на окнах колыхались от сквозняка, и Полине казалось, будто гости расположились на морском дне. Видно, представилось это не только ей, потому что Оттоленги, блеснув глазами, пропел негромко:

– О скалы грозные дробятся с рёвом волны И с белой пеною, крутясь, бегут назад…

И снова бархатный низкий голос всколыхнул что-то у Полины внутри, так что она поторопилась отпить солидный глоток густого красного вина.

Долго-долго не могла заснуть разумнейшая мисс Майнд. Крутилась с боку на бок, взбивала подушку, переворачивала её, но, едва закрывала глаза, как начинала звучать в её голове мелодия, и весёлый молодой человек в белом пудреном парике, подмигнув, брал в руки дирижёрскую палочку…

ГЛАВА 4

,

в которой появляются пчёлы

Ехать до монастыря было совсем недалеко, около получаса в большом шестиместном экипаже, любезно предоставленном отелем. Экипаж был роскошный: «Даймлер 745 МД», только пошедший в серию, как с гордостью сообщил водитель Пьетро. «Отель-то явно преуспевает!» – подумала Полина, и это почему-то было приятно.

Компания собралась небольшая, но изысканная: помимо леди Камиллы и Полины, осматривать монастырь Великой Матери в Пральи отправились Карл Оттоленги, его постоянный аккомпаниатор Майлз Вернер, плюс супружеская пара из Острейха, барон и баронесса фон Эшенбах.

Эшенбахи были удивительно похожи между собой, настолько, что Полина засомневалась: может, не супруги? Может, брат и сестра? Но спросить у них самих было неловко, да и вообще – какое ей дело до людей, которых она увидит, в лучшем случае, ещё пару раз за обедом или в термальном центре… Однако взгляд невольно притягивался к этим медным волосам, изрядно подёрнутым сединой, к костлявым длинноносым лицам с острыми подбородками и тонкими губами.

Всю дорогу Эшенбахи молчали, только переглядывались, когда Вернер особенно громко хохотал над собственными шутками. Да, господин аккомпаниатор не замолкал ни на минуту, сам задавал вопросы и отвечал на них, сам шутил и смеялся, поминутно обращался то к Оттоленги, то к леди Камилле или к Полине…

Словом, когда экипаж в последний раз повернул на длинном пологом серпантине и взгляду открылись здания, храм, уходящие вниз по склону виноградники, был повод выдохнуть облегчённо.

Водитель выскочил из экипажа и распахнул дверцу. Первыми выгрузились Эшенбахи, отошла в сторону и стали смотреть на виноградник. Оттоленги легко выскочил и подал руку леди Камилле. Потом протянул ладонь Полине, улыбнулся и чуть сжал протянутые ему пальцы.

В мудрой голове Кембриджского профессора галопом пронеслись мысли, главная из них была: «Это что, он мной заинтересовался? Да ну, не может быть! Вокруг него всегда такие красотки…». Усилием воли она затолкала дикий табун поглубже и улыбнулась в ответ.

Тем временем Пьетро трижды дёрнул верёвку колокола у закрытых ворот. Раздался ясный звон, и в ответ на него в центре створки открылось окошечко, откуда выглянула монахиня. Голова её была покрыта двухслойным покрывалом, белым возле лица и чёрным сверху. Пьетро что-то сказал ей, женщина кивнула, и окошечко захлопнулось.

– Сейчас к нам выйдет мать-настоятельница, – сообщил водитель. – Она расскажет вам об истории монастыря и передаст в руки одной из сестёр, чья очередь сегодня водить посетителей. Я вернусь за вами после обеда.

– Минуточку, – впервые открыла рот баронесса фон Эшенбах. – А если мы устанем, или нам будет неинтересно? Да вообще, мало ли почему мы захотим вернуться раньше?

– Никаким проблем, синьора…

– Баронесса!

– Синьора баронесса, – поклонился Пьетро; Полине показалось, что она расслышала хмыканье. – Вот моя карточка, здесь есть номер коммуникатора. Наберите, и через полчаса максимум я за вами приеду.