Полная версия:
Две дамы и римские ванны
– Добрый вечер, господа! – сказал он приятным и очень звучным голосом. – Я суперинтендант этого театра, меня зовут Бруно Кавальери.
Зрители одобрительно заревели, раздалось даже несколько криков «Браво!». Кавальери раскланялся и снова поднял руку.
– Итак, у меня небольшое объявление! Как, возможно, слышали многие из вас, синьор Йотам Гвидау, заявленный в составе как исполнитель партии Лепорелло, заболел. Увы, мартовские простуды не щадят никого, – и господин суперинтендант скорчил потешную физиономию. – Но вот сегодня вам повезло, и на помощь нашему театру пришёл знаменитый Карл Оттоленги!
Суперинтендант пережидал восторги зала с усталой улыбкой, словно этого самого Оттоленги он лично поймал, связал и притащил в гримёрку. Майлз Вернер радостно пробормотал что-то, неразличимое на фоне криков и аплодисментов, и снова потёр руки.
Дамы переглянулись, и леди Камилла хотела что-то сказать, но тут за пультом появился дирижёр, прозвучало «ля» первой октавы, сыгранное гобоем, его поддержали скрипки, виолончели, духовые… Всё стихло в зале, и дирижёр вскинул палочку…
***
В антракте Вернер исчез мгновенно, словно телепортировался.
– Пойдём прогуляться? – спросила Камилла. – Рассмотрим фойе, поглядим на публику…
Полина прислушалась к себе и ответила:
– А пойдёмте! Вот правду говорят, что музыка Моцарта воздействует на организм в самом положительном смысле! У меня такое чувство, что я отлично отдохнула за эти полтора часа.
Фойе было роскошным, публика блистала во всех смыслах этого слова, то и дело слышен был хлопок открываемого игристого вина…
– Хотите просекко? – спросила леди Камилла.
– М-м-м… Пожалуй, нет. Во-первых, и ещё ужин, и там тоже ведь будет вино? Ну вот… А во-вторых, меня Моцарт только-только взбодрил, а от просекко снова в сон потянет.
Леди Камилла засмеялась.
– Экая вы… необыкновенная. Обычно люди пьют игристое для бодрости!
Пересмеиваясь, они пошли ко входу в ложу.
– Вроде здесь? – в голосе Камиллы звучала неуверенность.
– Точно здесь! Вот видите портрет господина с голубой орденской лентой? Дверь должна быть справа от него… Надо только найти капельдинера, – Полина завертела головой, увидела господина в красной куртке и помахала ему рукой.
С поклоном тот прикоснулся к стене правее приметного портрета, и там, где только что была лишь гладкая поверхность, проступила тёмно-малиновая портьера и полускрытая ею дверь. Капельдинер отворил дверь перед дамами и спросил:
– Может быть, желаете что-нибудь заказать? Просекко, кофе, пирожные? Может быть, альбом по истории «Ла Фениче» или кристаллы с записью опер?
– Хм… – леди Камилла повела бровью. – Альбом… Это хорошая идея! Да, пару альбомов и кристаллы, упакуйте и отправьте в «Иль Палаццо», для графини Торнфилд.
– Да, экселенца!
Вернер появился в ложе, когда свет уже начал гаснуть.
– Миледи, госпожа Разумова, желаете ли после спектакля пройти за кулисы? – спросил он с нотками торжественности.
Полина обречённо кивнула. Камилла посмотрела на неё искоса, но возражать не стала, тем более что у пульта возник дирижёр и в лучах прожекторов ослепительно сверкнула его палочка.
***
Очень поздним вечером, практически уже ночью, Полина вышла на балкон своего номера в отеле «Иль Палаццо». Напротив виднелась громада храма Великой Матери «Делла Салюте», выстроенного больше пятисот лет назад в память избавления от чумы. Рядом с храмом магические фонари светили золотым и сиреневым, и громадный купол в этом свете выглядел совершенно фантастически. Лагуна была тёмной, но и слева и справа горели факелы вдоль её берега, высвечивая покачивающийся борт гондолы, ferro15 на её носу или полосатый причальный столб.
Справа открывался вход в Гранд Канал. Бронзовые гиганты на часах Торре делл’Оролоджиа уже давно пробили двенадцать раз, отмечая наступление новых суток, и все лодки, большие и малые, сновавшие по этой водной дороге днём, давно спали под непромокаемыми чехлами.
Полина села в кресло, положила ноги на специальный пуфик и смотрела на воду, стараясь ни о чём особенно не думать. Получалось неважно – день был насыщенный, яркий, и всё время вспоминалось что-нибудь особо впечатлившее: фрески Тьеполо на потолках Ка’Редзонико и памятник кондотьеру Коллеоне, мозаики и рельефы собора, позолоченная квадрига Святого Марка, книга под лапой льва и причудливые костюмы персонажей «Дон Жуана»…
Да, «Дон Жуан»…
Ничего не скажешь, пел Оттоленги совершенно потрясающе. На его фоне как-то потускнели, полиняли остальные исполнители, и знаменитый бас, конечно, заслужил и овацию в финале, и бесчисленные букеты, которыми осыпала его восторженная публика. Синьор суперинтендант, казалось, сиял собственным светом. Срочно организованный им «небольшой приём в фойе» собрал, помимо артистов, несколько десятков венецианских аристократов, самых привилегированных лиц из числа сегодняшней публики, сколько-то странных персонажей, регулярно оказывающихся на встречах, куда их не приглашали… Примерно через четверть часа Полина осознала, что леди Камилла является центром одного из людских водоворотов. С ней раскланиваются, её одобрения ищут, с ней жаждут побеседовать… почему?
Оттоленги окружала толпа поклонниц, он возвышался над ними, словно бронзовый Коллеоне над досужей публикой. Кому-то кивал, с кем-то смеялся, но при этом его взгляд Полина чувствовала всё время. Ей даже казалось, что у неё горит одна сторона лица. Правая. На которую смотрит Оттоленги.
Порывисто вздохнув, Полина вздрогнула и пришла в себя. Оказывается, она просидела на балконе больше получаса.
– Вот я балда! Размечталась и в результате промёрзла, как сосулька, – она шмыгнула носом. – Вот прекрасно, завтра буду кашлять и хлюпать, и говорить хриплым голосом. Красота неземная, как раз чтобы романы заводить!
Словно древняя старушка, она покряхтела, встала и вернулась в комнату. Плотно закрыла и занавесила окно, налила в ванну горячей воды и щедро плеснула туда ароматного геля.
– Так, сейчас согреюсь, потом выпью рюмку коньяку и заберусь под одеяло. Сон вообще лучшее лекарство!
Тьма его знает, какая из предпринятых экстренных мер подействовала, но уснула Полина моментально, и спала прекрасно. Проснувшись же, немедленно вспомнила мысль, пришедшую к ней на самой границе сна и яви, и тогда показавшуюся очень важной.
– Вот не зря мне не давала покоя эта фамилия, фон Эшенбах! Я её слышала, и было это лет шесть-семь назад. В Москве, в университете… Ну точно, на защите Маринкиной диссертации по истории магии!
Нетерпение Полины были так велико, что она схватила коммуникатор и набрала номер подруги, даже не поглядев на часы.
– Марин, привет! – выпалила она. – Кто такой фон Эшенбах?
– Приве-ет, – протянула подруга, зевая; шёлковая пижама и подушки вокруг чётко говорили, что Полина её разбудила. – А других вопросов у тебя нет в половине девятого утра?
– Других? Нет, нету! Ох, ну прости, пожалуйста, я тебе наберу завтра и всё-всё расскажу в подробностях, а сейчас очень спешу, и мне очень нужно знать, кто это такой.
– Тебя интересует сегодняшний, барон Арнольд-Мориц, или его выдающийся предок?
– Предок.
– Это долгая история… – Марина повозилась, устраиваясь поудобнее. – Ульрих Мартин фон Эшенбах был одним из наиболее сильных магов крови, во всяком случае, считается, что именно благодаря его поддержке трансильванский господарь Жигмунт Батори так успешно противостоял императору Рудольфу. Вспоминаешь?
– Да-а… Да, точно! Он рассчитал формулу кровной клятвы мага, конечно же! Это шестнадцатый век, так?
– Ну, тут трудно сказать. Считается, что он был убит в тысяча шестьсот тринадцатом году в Трансильвании, сразу после похорон Жигмунта, какие-то там были споры вокруг оставленного господарем наследства. Но что было на самом деле, никто достоверно не знает. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что два дня назад я встретила человека, назвавшегося бароном фон Эшенбах, – ответила Полина. – И это совершенно точно не был конезаводчик Арнольд-Мориц… Вот я и пыталась вспомнить, где и в связи с чем слышала это имя. У того Эшенбаха, мага, были потомки?
– Это тоже неизвестно… – Марина задумчиво прикусила ноготь. – Ты понимаешь, очень уж мутный период. Историю магии того времени писали те, кто состоял при императоре Рудольфе, тот же Джон Ди. А Эшенбах был на другой стороне. Достоверно известно лишь то, что в восемьдесят… пятом, кажется, году он женился на панне Марии Кристине Косинской, и вроде бы в этом браке родился сын.
– Получается, чисто теоретически…
– Чисто теоретически твой знакомец может быть потомком мага крови Ульриха Мартина фон Эшенбаха, и даже унаследовать способности. Практически – фиг его знает, – и Марина снова зевнула. – Знаешь что, давай я ещё чуть-чуть посплю, потом покопаюсь в источниках и сообщу тебе результаты раскопок. Ладно?
– Ладно, – рассмеялась Полина. – Спи!
ГЛАВА 7
,
в которой почти все радуются возвращению домой
То, что за завтраком они оказались вдвоём с леди Камиллой, Полину очень порадовало. Почти сразу, буквально между апельсиновым соком и куском окорока она рассказала о том, что удалось узнать об истории рода Эшенбах. Леди Камилла помолчала, вертя в длинных сухих пальцах чайную чашку, потом поманила официанта.
– Принесите, пожалуйста, ещё кофе для моей подруги, чай для меня и… и что-нибудь фруктовое.
– Может быть, желаете попробовать самбук16?
– Что это? – сдвинула брови леди Камилла.
– Что-то вроде желе с протёртыми фруктами и меренгой. Блюдо из Царства Русь.
Полина только плечами пожала.
– Самой любопытно, ни разу не попадалось!
Когда официант отошёл, леди Камилла спросила:
– Скажите мне, мисс Майнд, вы хотите поучаствовать в расследовании этой истории?
– Мне кажется, мы уже в это расследовании участвуем. И в прошлые разы ведь у нас получилось неплохо?
– Н-да… Ну хорошо. Но мои условия вы знаете?
– Да, госпожа наставница, – Полина рассмеялась. – Не лезть под руки сыщикам, не спускаться одной в тёмный подвал и не бежать бегом посмотреть, что же за загадочные звуки раздаются ночью из развалин монастыря.
– Примерно так, – леди Камилла оставалась серьёзной. – В Люнденвике мы были на моей территории, а вот здесь у меня очень мало влияния. Если что, я не смогу сразу вызвать помощь.
– Кавалерию из-за холма, – кивнула Полина. – Я понимаю. Вы же знаете, у меня работают в основном мозги, а насчёт бегать – прыгать – драться я не особо. Поэтому мы с вами будем находить факты и думать. А если попадётся что-то стоящее, передадим здешним сыщикам. Согласны?
– Согласна!
Полина ковыряла ложечкой самбук и думала обо всём сразу. Мысли её вынесло на Карла Оттоленги, и на этом месте они застряли прочно, как лодка на мели.
Оттоленги за ней ухаживает? Похоже на то. Даже вчера самые знаменитые арии его Лепорелло пел не публике, не баритону, исполнявшему партию Дон Жуана, а лично ей. Даже смотрел на их ложу. И себе самой можно признаться: это было приятно. Очень.
Ну а что же Аполлинария Разумова по прозвищу мисс Майнд, математик, живое воплощение холодного расчёта, что она при этом чувствует? Как поступит?
Можно, конечно, по возможности избегать встреч с Оттоленги, это совсем несложно. Если избегать посещения всяких отельных вечеринок и приходить в ресторан чуть раньше, то останется только одно возможное место встречи, термальный центр. Халаты, полотенца, тапочки, распаренные лица – романтика хлещет через край. Самый увлечённый кавалер сдуется после нескольких таких встреч.
Вопрос в том, хочет ли этого она?
Полина подняла взгляд на леди Камиллу. Та сочувственно улыбнулась и похлопала её по руке.
– Отпустите ситуацию, дорогая. Просто отпустите, как само пойдёт, так и будет хорошо.
– У меня что, на лице все мысли написаны? Или, пока мы не виделись, вы освоили ментальную магию?
Леди Камилла засмеялась.
– Просто меня этому учили, понимать по лицу собеседника, о чём он думает. А вон, кстати, и предмет ваших дум, вместе со своим Санчо Пансой.
– Где? – дёрнулась Полина.
– Уже почти здесь, – леди Камилла подняла глаза и чуть улыбнулась.
– Доброе утро! – прозвучал голос за её спиной. – Вы позволите к вам присоединиться?
– Прошу вас! – Камилла повела рукой.
Два официанта быстро заменили скатерть на свежую, небольшой букетик белых нарциссов сменился алыми мелкими розами, а перед Оттоленги и его аккомпаниатором выросли чашки с кофе.
– Итак, что сегодня приготовила нам Серениссима17, вы не знаете? – спросил Оттоленги, выпив залпом первую чашку и тут же наполнив её снова.
– Поездку на остров Мурано, – ответила леди Камилла.
Оттоленги едва заметно поморщился.
– Фабрика, мастер, который выдует при вас лошадку или рыбку, магазин с чудовищно дорогими и довольно бессмысленными вещами… Вы бывали там, миледи?
– Да, и много раз. Меня завораживает этот процесс, то, как из ничего, из песка, соды и извести получается чудо. За выдуванием той самой лошадки я могу наблюдать в сотый раз, – Камилла помолчала и добавила совсем другим тоном. – И, кроме того, я хочу купить подарки!
– Подарки? – мозги Полины, после некоторой пробуксовки, вызванной появлением Оттоленги, скрипнули и заработали. – Ой, какая прекрасная мысль! Мне тоже нужно купить подарки – моему научному руководителю в Кембридже, подругам… А вы что, не хотите ехать, господин Оттоленги?
– Ещё минуту назад не хотел, – засмеялся он. – Но теперь непременно поеду!
***
Никак не получалось у Полины понять, отчего Карл (ну да, в мыслях она называла его по имени хотя бы оттого, что выговаривать такую сложную фамилию было лениво)… Так вот, отчего же Карл с такой насмешкой отзывался о мастере, показывающем работу со стеклом? Да, это туристический аттракцион. И что? Пока не посмотришь, как немолодой мужчина в цветастой рубахе и мятых хлопковых брюках управляется с комком жидкого огня, превращая его в фигурку, так и не поймешь, насколько это трудная и опасная работа.
Потом их привели в магазин при фабрике. Леди Камилла сперва осматривалась, спрашивала о ценах, трогала то одно, то другое, а потом как-то незаметно растворилась среди столов и стеллажей, сопровождаемая почтительным синьором. Оттоленги и Вернер, прилипший к нему, словно пёс хозяину, остались в главном зале – уселись в креслах, пили кофе, негромко беседовали о чём-то. Полина же бродила, разглядывая стеклянные бокалы, люстры, чашки и сервизы, зеркала и зеркальца, светильники и стаканы…
«Ну, предположим, я могу купить вот это, – думала она возле овального зеркала в полный рост, окаймлённого рамой из сиреневых цветов с бледно-зелёными листьями. – Дорого, но могу. И что? Куда я его дену? Ну, не говоря уже об увлекательном процессе доставки хрупкого предмета ростом с меня саму. С моей преподавательской квартире в Кембридже нет, кажется, ни одного места, где бы это зеркало поместилось. Да и грешно было бы просверливать дыру в трёхсотлетних дубовых панелях! А в Москве… Когда я ещё туда вернусь? Когда-нибудь, конечно, да, контракт с колледжем закончится. Вырастут мои нынешние студенты, защитятся, сами станут преподавателями, и я вернусь домой, в Потаповский переулок. Но в сегодняшней моей жизни нет места ни этому зеркалу, ни вон той разнузданно-алой люстре, ни чайному сервизу. Стюард преподавательских апартаментов в обморок упал бы, увидев такие чашки! – она хихикнула, вспомнив крошечную иссохшую фигуру мистера Мейсона, ежеутренне стучавшего ей в двери в половине восьмого утра и оставлявшего на пороге поднос с серебряным чайником, сливочником и прочими предметами, необходимыми для завтрака. – Или вот эта люстра, красивая невозможно! Но к такому сооружению нужен дворец с бальным залом!»
Вздохнув, Полина повернула в сторону выхода.
Возле кассы обнаружилась леди Камилла. Она беседовала с очень пожилым синьором, серебряная шевелюра сверкала в свете ярких ламп.
– Ну как, дорогая моя, вы что-то выбрали? – Камилла повернулась к Полине и продолжила оживлённо. – Представляете себе, как удобно? Вот синьор Вельди предлагает все покупки отправить на любой адрес, какой вы пожелаете. Я, разумеется, сразу всё перешлю в Люнденвик, кроме… – глаза её затуманились. – Кроме…
– Если желаете, экселенца, мы привезём в ваш отель кристалл с магоснимками всего, что вы приобрели, – сказал синьор Вельди. – А сами покупки, должным образом упакованные, полетят по указанному вами адресу.
– Дирижаблем?
– Послезавтра «Принцесса Грёза» отправляется в десять утра.
– Ну… ну, хорошо. Пусть так и будет, – леди Камилла энергично кивнула. – Так что же, дорогая, вы что-то выбрали?
– Нет! – Полина пожала плечами. – Как-то это всё не вписывается в мою нынешнюю жизнь. Кембридж не располагает к dolce far niente, там всё другое.
– О, как жаль! – кажется, леди Камилла искренне огорчилась.
– Ну, не в последний же раз я в Венеции! – Полина постаралась говорить максимально легкомысленно.
Не хватало ещё, чтобы ей кто-нибудь сочувствовал.
Обедали они здесь же, на острове Мурано, в самой обычной траттории. Несмотря на изрядно потёртую мебель и общий затрапезный вид заведения, обед оказался превосходным, а белое вино лёгким и свежим. Полина подумала, что поездка оказалась куда приятнее, чем она ожидала. Похоже, что в прошлый раз Венецию ей просто неправильно показали…
Уже в катере, что повёз из от отеля к пьяццале Рома, где должен был ожидать экипаж, Оттоленги неожиданно спросил у Полины:
– Почему вы ничего не купили на фабрике, никакой мелочи?
Она усмехнулась.
– Потому что ни одна мелочь не выглядела так, чтобы я смотрела на неё с улыбкой. А эту поездку я буду вспоминать именно так.
– Тогда… – он вытащил откуда-то небольшую плоскую коробку, перевязанную золотисто-коричневой лентой. – Мне попалось вот это. Мелочь. Просто… сувенир на память.
Полина взглянула на него, прищурясь, но Карл смотрел прямо и терпеливо ждал, пока она возьмёт коробку.
– Можно посмотреть?
– Конечно. Это для вас.
Она дёрнула за кончик ленты, та с шуршанием уползла на сиденье, и Полина открыла коробку. Внутри было небольшое старомодное ручное зеркальце. Овальное, с длинной ручкой. Лицевая поверхность зеркала отражала всё с какой-то поразительной ясностью, и в качестве оправы его обвивала виноградная лоза.
– Потрясающе! – вырвалось у Полины. – Оно прекрасное!
***
Синьора Бридели ждала их возле ресепшен.
Да-да, именно ждала и именно их, Полина сразу поняла это. При виде вошедшей в двери леди Камиллы лицо синьоры Бридели разгладилось, и она широкими шагами пошла им навстречу.
– Дорогая, как я рада вас видеть! Как вы съездили? Довольны?
– Да, Джулия, благодарю вас! Всё было организовано превосходно. Вы нас ждали? Какие-то новости?
– Новости, да… – синьора Бридели сцепила и расцепила пальцы, потёрла ладони. – Ну, во-первых, гранд-майор Фаббри передавал свои извинения, он сегодня не успел приехать и будет здесь завтра к полудню. А во-вторых… Мать Октавия просила встречи с вами.
– Ну, хорошо… – леди Камилла взглянула на Полину и повторила твёрже. – Хорошо, мы готовы. Завтра утром…
– Нет-нет! Мать Октавия здесь, в моём кабинете и ждёт вас!
***
Аббатиса стояла возле окна и вглядывалась в темноту. Синьора Бридели еле заметно покачала головой, подошла и вытянула из сжатых пальцев край шторы. Впрочем, голос её звучал мягко и утешительно, словно обращалась она к одинокому гостю, потерявшему единственные подходящие очки.
– Присядьте, дорогая. Вы хотели поговорить с леди Камиллой? Она здесь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Sapienti sat – латинское крылатое выражение, означающее в переводе «умному достаточно» или «для понимающего достаточно».
2
Мариа́нский жёлоб (Мариа́нская впа́дина) – океанический глубоководный жёлоб на западе Тихого океана, самый глубокий из известных на Земле. Впадина имеет форму полумесяца и глубину до 11 км.
3
– Нужно потреблять, но не злоупотреблять, – поучительным тоном заметил Арамис.
(Александр Дюма, «Три мушкетёра»)
4
Оссобуко, оссо буко или осси-букки (итал. osso buco) – традиционное блюдо кухни Ломбардии, представляющее собой тушёную телячью голяшку, а также название используемого для этого блюда мясного полуфабриката. Оссобуко означает буквально «полая кость» (от итал. osso – «кость» и buco – «дыра»), поскольку кость вместе с мозгом являются составной частью блюда.
5
Мисс Майнд – дружеское прозвище, оно же прямой перевод фамилии Полины, Разумова
6
Канно́ли (итал. cannoli – «трубочки», сиц. cannolu) – традиционный сицилийский десерт: вафельная хрустящая трубочка с начинкой из сыра (как правило, рикотты), пропитанная сиропом (чаще со вкусом ванили или шоколада), местным ликёрным вином или розовой водой; в рикотту зачастую добавляют цукаты, шоколадную крошку, тёртые орехи.
7
Топиар или топиарий – кустарниковая скульптура, фигурная стрижка деревьев и кустарников. Одно из старейших садово-парковых искусств. Мастера топиара могут придавать растениям различные формы, например животных, архитектурных сооружений, людей и т. п.
8
Фре́ска (от итал. fresco – свежий), аффреско (итал. affresco) – по сырой штукатурке, одна из техник стенных росписей, противоположность «альсекко» (росписи по сухому).
В настоящее время термином «фреска» могут называть любую стенную живопись вне зависимости от её техники (альсекко, темпера, живопись масляными, акриловыми красками и так далее). Для обозначения непосредственной техники фрески иногда используют наименование «буон фреска» или «чистая фреска». Впервые этот термин появился в трактате итальянского художника Ченнино Ченнини (1437 г.).
9
Те́мпера (итал. tempera, от лат. temperare – смешивать, умерять, смягчать) – водяные краски, с эмульсией (разбавленный водой желток куриного яйца или цельное яйцо) в качестве связующего вещества. После испарения воды и полимеризации связующего краска становится нерастворимой в воде. Темперные краски являются одними из древнейших красок, используемых в живописи.
10
Баккала (бакаляу) – солёно-сушёная треска или пикша. Содержит около 40 % влаги и 20 % соли, глубокая просолка отличает продукт от других видов сушёной рыбы.
11
Липицианская порода верхово-упряжных лошадей. Рост в холке 147–157 см, масть чаще всего светло-серая. Обладают высокими способностями к обучению сложным трюкам. Порода связана с венской Испанской школой верховой езды.
12
Дюбонне (фр. Dubonnet) – французский аперитив на основе креплёного вина, ароматизированный корой хинного дерева и различными травами. Крепость – 14,8 %. Напиток появился на свет в Париже, в 1846 году. Его создатель – аптекарь и торговец вином Жозеф Дюбонне, нашедший способ сделать употребление хинина, известного средства против малярии, менее неприятным для французских солдат в Северной Африке. Ароматизированный напиток хорошо скрывал сильный горький вкус хинина. Известно, что напиток популярен в британской королевской семье: в нашем мире к нему питала пристрастие королева Елизавета II, унаследовавшая любовь к дюбонне от своей матери.
Дюбонне бывает красным, белым и янтарным. Для его изготовления используются определённые сорта винограда: гренаш, кариньян, макабео. Характерный аромат ему придают хинин, апельсин, зелёный кофе и растение семейства горечавковых, Frasera caroliniensis. В нём также ощущаются нотки какао, корицы, ромашки и бузины. Готовый напиток долгое время выдерживается в дубовых бочках.
Точный рецепт и способ изготовления дюбонне хранятся в секрете.
13
«Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, и ел акриды и дикий мед» (Мк. 1:6). Акриды – род саранчи, которою питался Иоанн Креститель в пустыне. Саранча, по закону Моисееву, принадлежала к разряду пресмыкающихся крылатых, ходящих на четырех ногах, и считалась чистым животным (Лев. 11:21).
