Пьедестал для европейских снов – о нас

Мне множит путь обычности – такой,

Где возраста плохая нить – вокруг

Не множит поле витязей, но вдруг

Ты стал бы мне ценить такое – я,

Но в стиле русской формы – бытия -

Иметь и сложный ветер – между ран

Причинности – не завывая там,

Как мир в своей этничности – руки,

Как сгорбленный на череп – чудаков

В такой игре потребности – расти

В причале злого гения – в свой рок,

Что миром ты не видишь – на дождях

Там влажное под обществом – нутро,

А также всё снимаешь чудо – в раз

На той волне конечности – давно.

Как стал бы видеть миром – Петербург

Те грозы или в степь любви – иной

Сегодня воли бдительной, где вновь

Ты станешь мне приятным – на кону,

Снимая череп вечности – во льдах

Такой любви арктической, где – вновь

Не стало позволительным – искать

Порочность в цвете старой – высоты.

Где ты держал бы миром – на мечтах

Там бледный стыд и убирал – в дождях

Свой ветер скандинавский, что ушёл

Он в склад любви померкшего – угла,

Когда бы стихло время перед – сном

И мне тому надёжнее быть – правым

Сегодня русским, чтобы всё иметь -

Свой череп мира – в оправдание смерти.

Пустошь гнетущего богатства

На заигранной, медной сегодня – воде

Мне негромко упасть – на такие глаза,

Где и сам европейский там мир – на окне

Всё пророчит искусство всемирное – в факт

Осторожности, думая, что – победил

Ты и сам для сегодня – своей стороной

Экзотический казус богатства – долой

Из любви откровения – только не думать.

Не иметь уплотнителей возле – обид,

Чтобы русскому свойству лететь – на огонь,

Не считать разночтение миром – границ,

Но услужливо в почести видеть – заслон,

За которым гнетёт только волей – клеймо

На богатстве и тождестве, что на тебя

Этим смотрят сегодня глаза, как восторг

Уплотнителя тонкой наивности – в торг.

Мне на пустоши слабо в глазах – пронесли

Мысли новые – день укоризны в услуге,

Чтобы думать ментальное общество – и,

Обнимая потребность – не видеть глаза,

Но в душе укорять ад земной, где – звезда

Положила сегодня ту наглую – подлость,

А вокруг никого – кто бы мог там пленять

Над искусством скульптурного рока – окно.

Я внутри по заигранной в душу – беде

Буду снова по медной такой – суете,

Пробегая – манить смелый ужас, как ад,

Что внутри от критичности – был бы не рад

Мне сегодня и ты, но упрямо – нашёл

День-деньской, что в обиде упорно – не шёл

Ты бы пустошью трезвого мира – в тисках

Монолитного слоя, как древней Европой,

Но в чутье оказался бы лично – к тому

Ты сегодня – нетленной картиной уму

И потребность, не высказав стиль – красоты

Мне ушла бы наверное – в страхе мечты,

Поднимая подол из простительной – там

Укоризны – за прошлым, что здесь – не отдам

Я богатство своё – будто скряга на тон

Упрощённой возможности жизни – в урон

Между ложью земной и второй – суетой,

Между видимой жаждой в любви – на убой,

Растворяясь от смелости лично – в тоске,

Где украсил бы сам ты – потребное в роли,

А потом превзошёл бы такие – глаза,

Что угрюмостью жизни – сказали бы «за»

Этой волей наивной, где светоч – вокруг

Расставляет прелюдии – в качестве мук

По заглавной идее – прожить бы в тисках

Меру созданной воли – иль думая мнить -

Отведёт тот ответ, чтобы честь – на лице

Всё сегодня по древности лишь – сохранить.

Но иду я по русской своей – нищете

И немного мне выдумать этот – поток,

Вслед за стилем лица европейским, что мне

Будто делает низменный вид – на окне -

Это поле безумного вычерка – глаз,

В точной форме искусства, сминая приказ -

Расставаться от ревности, чтобы – вести

Злой пролог повседневности или – расти,

Не умея там ужасом думать – на раз

По последнему тождеству, словно приказу,

Выживая под прииском – странной души,

Где её ты сегодня внутри – отпустил -

Всё на той же причине от пустоши – глаз,

Словно стал ты вопросом и мило – погас

В древней прозе иллюзии, где – оббежишь

Ты серьёзностью поле, что снова – дрожишь

От пути европейского или же – вдаль

Ты уносишь мне чуткий ответ – на руке,

Рассуждая, что видел бы – этим деталь

На судьбе образованной разом – тоске.

Где и ты не идёшь, а гнетёшь – унисон,

Чтобы волей искать откровение – войн,

Но по русской подсказке, снимая дожди,

Вслед истории хлипкого общества – жизни.

Самоличный изгиб – из путей

одноликих

Не трогает, однако, вслед меня

Твой вид, как будто финское – в заре

Мне чувство одиночества – везде

Увидеть строгий космос – на воде,

И в этой пользе юмором – не вить

Себе сегодня белоглазый – остров,

А только в вид фатальности – бежать,

Туда, где нет искусства – на воде.

Там только кроют войны – этот ад

Внутри путей – на одноликом сне,

А ты его не видишь – будто мне

Устало вышел космос – под натугой

Сегодня объяснить тебе – подругой,

Что видел ты запретное, но стало

Уже в печали смыслом – одичание

К поверхности искусства – в этом дне.

Когда бы мраком опускался – мир

Внутри культуры русского – поверья,

Когда играл бы в счастье – самовар,

А ты внушал бы верностью – углов,

Что твой сегодня дом – уже готов

Из брёвен между вечностью – и ловко

Ты видишь, что разнёс тому – душой

Ты сам себе вокруг – уже уловку.

Почём не знаешь открывать – позор,

Как ветер русский или – мне намёком

Искать второе дно, где – убежал

Тот финский веер мнительного – сна

На вид дрожащей вольности – углов,

Что смысл на перепутье там – на ладан

Кроил и смерть всеобщую, чтоб вновь

Ужаться в плети мудрости – за кровь,

А после вдаль тоски в себе – пронять.

Так твой там самоличный мне – изгиб

Всё ходит в Петербурге – словно холод,

Он думу – будто правдой бередит,

В которой тихо написала – кровь,

Как бледно и обманно видеть – рай,

Не сразу в том притронувшись – на ладан

К кромешной точке выхода – на срок,

Что стал ты жить сегодня – там один.

Живёшь и всё не думаешь, что русский,

Что стиль в окне ты выдумал – прилежно,

Но ветер бередит одной – надеждой

Ту памяти причину – будто вник -

Ты сам в себе – на подлости меча -

В подзорный ветер, наигравшись в ливне

На тонкой воле бдительности – мща -

Ей в тихий вид в – дозорной мачте вверх.

Что был сегодня ты тому – один

И вечно подражатель – между ливнем,

В себе ты одноликий – в чувствах такт

И ночью сон из трезвости – плохой,

Но в точности услады – между именем

Ты видишь проще, чтобы – не обидеть

За солнечным потоком – этих ливней

И страхи – в тёмной будке новостей.

Что веришь – будто в финское окно

Ты выстрелишь и станешь – там игриво

Пленять подземный этнос – на кону

Своей прохладной свиты – в голове,

Чтоб стало мне не видно, как – гадал

Ты внутрь чутья таинственно – на крыше,

Что звёзды собираешь в этом – сне

И мир – вокруг проклятья для ума.

Так стал ты сам, меняя – самолично

Ползти в привычках тлена – на причине,

Играть, чтоб многозвучному – мужчине,

Имея стиль потребности – там мнить

Свой вызов, как за древней атмосферой

И точкой просветительства – угрюмо,

Что видел ты объём, но – ниоткуда

Не стал бы жить там лучше – для людей.

Второе одиночество ума

Второй, и нет предела – для меня

Твой видеть в просвещении – магнит,

Как ветер социальный в этом – мнит

Серьёзный повод древности – в клеймо

Такого вот убыточного – сердца -

Не думать там – в преддверии уюта,

Но будто бы угадывать – наутро,

Что вышел весь – в асфальтовой воде.

Ей лужи, как второе формой – мира

Играют вальсы между стен – и Рима,

Поют свои софистики – под кровлей

Спонтанности фонтанов между – мира,

Но ты один под Петербургом – или

Ты кажешься мне ночью – на квартире

Такой вот формы призраков – под свежесть

В наивной боли тщетности – везде,

Где были там прохладные – из тока,

Мне увальни такой же боли – мифа,

Но ты прожил бы сам второе – или

Серьёзно испытал бы ветер – в морге,

Как собственный фантом, откуда краше

Мне в личности слепой, что страшно даже

Корить субъектный миром – напоследок

Там вид под тенью общества – везде,

Где был бы ты не прошен, но – от сердца

В себе ослеп – второму порождению,

Приняв там мысли близости – с рождения,

Как снова снег под ночью – Петербурга,

Когда жара в прохладе – этим утра

Всё снова прикрывает веки – тенью,

А ты бежишь за пустотой – о чудо,

Что стало бы превратностью – извне

Такой любви несметной – для укора,

Где воин видит тщетное – на жизни,

Как был построен Рим, что ниоткуда

Не стало бы враждебное – там чувство

Сегодня создавать приметы – ровной,

Последней ночи в заводи – под письма,

Что ты воркуешь и куёшь там – мудро

Тот вид от идеалов – вылить чувство

В своей обиде европейской – или -

Нажить ей солнце мудрости – вначале,

Когда из света мира сам – встречаешь

Ты формы зла, но также – означаешь

Приток вопросов – через чёрный ход,

Где был ты сам и европеец – или

Искал сегодня дом второй – на сердце,

Чтоб видеть одиночество – в вампире

Своей же чести в честности – вокруг

Такой вот боли мудрого – взросления

И факта по потребности – напомнить

Ему сегодня целый мир – из розни

Вопросов долгой бренности – в словах

Понятной воли русского – присловья,

Где делит формы внеземной – утопии

Твой ветер безграничного – манера

На вид в себе потерянный – твой слой

Такого же искусства – от столетий,

Что хочешь ты Европой жизни – в свете

Сегодня измерять понятный – казус,

А завтра видеть полноту – свечей

В посредственности мнительного – шага

За волей одиночества, как – благом

Ты вывел бы спонтанное – за честью,

Откуда сам бы повторял – людей.

Благополучие – не имя для

вины

Не сам испытал бы – любви у лица

Ты истинный казус, а может – с конца

Ты вылепил свой неземной – разговор,

Как меленький номер и в этом – актёр.

Опять мне за благом – устало внутри

Ты ищешь вину – на потерянном счёте,

На исподволь низменной воле – принять

Тот светоч искусства и снова – пленять

Один удивительный стиль – под рукой.

Не там испытал бы доверенный – ад,

Ты внутрь провидения, чтобы лететь

Над сводом пустынного неба – назад,

Что жилой своей неуёмно – расти

Тебе в одиночестве малого – толка,

Но призрак вины ты удержишь – так долго,

Что русский ответ не блюдёт – на кону

Там мир удивления, чтобы – тому

Внутри проявляться и мел – пронести.

Всё был ты из космоса сделан – по чуду,

Искал откровение малого – в толках,

Но белое озеро стынет – покуда -

Ты сам мне отучишь просторный – намёк

На волю гнедого скопления – мыслей,

Как стал постоянно ты видеть – упрёком

То долгое миром, похожее – в сроках,

Мне в том привидение, чтобы – лететь

По крышам там русским, сминая недели

Под вывертом пасмурной тоги – на теле,

Где ставишь ты мел необъятного – часа

На дым провидения мелкой – услады.

Но в том ты и – разница или прохлада,

Чтоб думать тому, не имея на счастье

Опять – этой долгой вины обучаться

Искать – утомительный небу ответ.

Когда он приходит, когда – без обиды

Ты жить там не сможешь, но сразу – у рока

Ты выместил свой злободневный – насилия

Приток откровения мысленный – в строках,

Где волей вины – не бываешь заразен,

Но чувствуешь время такого – не сразу,

А только по выверту возле – причины,

Когда ты прильнёшь на готовые – плечи

Быть мне одиночеством в поле – мужчины

И тонко вести укрощение – возраста

За светом былого в посыльной – манере,

Итога прожить откровение – времени,

Но вылепить свой многомерный – остаток,

Как завтра ты будешь, играясь – на тени

Не медлить, но снова винить – в удручении

Свой мир европейского стиля – от рока.

Перо отличительной сущности –

долга ума

Ты вновь проник на удаль – по любви

В одно души пристрастное – лекало,

Где сам не веришь, чтобы обрасти

Покорной, знойной волей – для людей -

Той стилем откровенной – эпиграммой,

Чтоб там перо укладывать – программой

Над сущностью знакомого – артиста,

Что станет выше пропасти – людей.

Когда они под Петербургом – жили,

Когда и век серебряный – на лире

Им точности края не мерил – словно

Он сам по отличительности – мнил

Бы долг своей прожитой – атмосферы

Под толщей удивительного – чувства,

Чтоб там перо осваивать – на грусти

Внутри любви российской – на заре.

Мы в той заре отжили, чтобы верить,

Как стали долгом закрывать – и двери,

Но слышать полный светоч – на итоге

Другой своей потребности – людей,

Что стиль пути укладывает – розни

На тонкости такой вот боли – строгой,

Как стало там готичным – мироздание,

Прикинувшись под счастьем – новостей

В другой своей критичности – на тени

И снова под любовью – этой вместе -

Той разницей в тоске, откуда жили

Бы люди – по серебряной звезде,

Не стаяв от критичности, но выше

Устав – внутри прикрученной надежды

К ещё одной надёжности – быть прежде

Своей программы в точности – любви,

Как смыслом укорил ты этим – тени

И в ровный взгляд уладил – поколений,

Под серый цвет приняв внутри – знакомой

Свой вид крамольный, чтобы – отвести

Там пуд плохой любви, как – идиомой

Ты вышел весь и в важности – не таешь,

Но долгом под пером сегодня – стаешь

В пути несчастья ближе – новостей.

Как жил ты сам писателем – под сущий

Вопрос уже другого мира – счастья,

Но выше стал ты отличать – несущий

Каркас – от той возможности угла,

Что только небо русское – рисует

Свой день – по многолетней перспективе

И тает – от потребности нам выше

Угнаться – между счастьем из людей,

Чтоб стать пером потребности, где глубже

Мы были бы такой вот мере – мысли,

Но также по российскому – пределу

Вели свой вид случайный – между всей

Неровной формы сути – без обличья,

Что видит Бог – он также на картине

Сегодня формы безграничной – личности

И света – между ветром и вестей,

Откуда век серебряный – в ответах

Ты ставишь по укладу – многолетнему

И выше сам не видишь, как – перо -

Прожило свой отмеренный – ответ

По долгу между сущностью – на мозге,

Поддав там время плотное – по мере,

Чтоб выше стать на этом ли – потоке,

В котором сам ему ты – в этой тьме

Сложил подробный миром – откровения

Тот вид тоски, но всё же – не виляешь

Под сущностью своей, а только маешь

Внутри сегодня человеком – возраст.

Литературный почерк –

адресованный к себе

Серебряная лилия – ко дну -

Тянула после жалости – на ладан,

К серебряному сердцу – одному,

Чтоб выдохнуть и этот – ренессанс

Внутри по европейской воле: «Надо!» -

Но внутренне по честности, где имя -

Уже второе поле в слитой – нраву

Там древности – забыть понурый ад.

Он стал мне новым именем – на маске,

Стал почерком на удаль – без указки,

Где ты стоишь и вычерком – на манне

Мне водишь пустошь линии – к лицу

Любви такой же близости – сегодня,

Где новый Петербург, как воля слова

Уже проводит пустотой – раздумья

Мне светоч в форме личности – на взлёт.

Когда бы падать мне к тому – не больно,

Не спят внутри глаголы – самомнений

Над почерком, в котором – от умений

Мы шли и стыло общество – на тот

К лицу примерки – вкрадчивый наверно

Там почерк мира или – многоточие,

Где быть уже не можешь – европейским,

Но жалишь вдаль капризности – в лицо,

Что стали мы ужимками – по свету,

Как птицы в канареечной – программе,

Стоим внутри Европы и – не светим,

А думаем, что стали в жизни – гранью

На том конце иллюзий – многолетних,

Где выдумать бы просто – этим шутку,

Пока она ведёт мне в ночь – мишутку

И знать не хочет в верности, что тот

Уже пронял бы время новой – пользы

По ветреной в ладошках сна – Европы,

Понятной вдаль искусственного – мира

И втопленной по набережной – в том,

Где ты стоишь и намертво – прижалось

Уже другое в почерке там – лично,

Но внутрь сердец на масти – пережалось

Мне в памяти так этим – может быть

Усердие – быть словом на портрете

В глазах от литератора, чтоб жалость

Искала миф реальности, где – ветер

Тебе ведёт Европу в тоннах – славы,

Кроит примерный почерк – на ответе

И где-то может вдумчивость, как точка

Стоит – внутри ответа, чтобы точно

Мне вдумалось там в лирике – нарочно.

Успел и ты сложить, минуя ровно

Мне почерк от проклятия – на мире,

Стоит во мне он ночью, где убого

Иду внутри по улицам – я лично,

Но тает вепрь простившего – изыска

Там верный Петербург, как та ириска

Неспело вышла в образах – за мутной

Мне в слове приготовленной – минуте.

Нуарное лицо – похожее

на лунный свет

Нуарный свет над мелом – к одному

Я снова пронесу, как вид случайный

И тихо воды внутренней – вины

Мне будут таять в роскоши – вокруг

Такой вот европейской – перспективы,

Где мы уже – под лунный свет не точим

Один себе прикормленный – над точным,

Понятный ветру по губам – ответ.

Нуарное лицо под жилой – в каждом

Ты мне расположил и стал, как личность,

Как тоненькая трость – внутри отличия,

Где сам похож в луне, минуя – форт

Понятной воли требования – жизни,

Горящей стратосферы, чтобы много

Я внутрь переживала, как – дорога

По образам фривольной неги – здесь.

Мечтаешь в воин внутреннего – света

Ты быть уже похожим – на поэта,

Но пишешь много, чтобы неслучайно

Ты стал виной от этого – потока,

Как лунный свет, минуя стержень мысли,

Как вепрь в кону морального – устоя,

Где видел дух России – будто стоя

Ты сам пронизан ловкостью – от стен,

В которых много писем или – жалко

Тебе терпеть там умыслом – однако,

Всю суть апофеоза странной – боли,

Где сам луной затронул много – снов,

Пока летал по нивам – Петербурга,

По краешку такой вот формы – мела,

Что лунный грот там задаёт – на дело

Тебе сегодня личный сном – ответ.

Где я стою и мне уж нет – поверья,

А сам нуар мне открывает – двери

Сквозь тысячное поле старой – песни

И вид уже дряхлеющий – под сном,

Но путь за новым образом – устроив,

Как белый лебедь в письменном – устое

Не водит вдаль, танцуя – к атмосфере,

Он только воет призраком – на свете,

Что мы увидим в готике – наверно,

В глазах такой придирчивой – картины,

Где дух российский станет мне – наивен

И путь свой вновь удержит – на воде

Сквозь жилы лунной воли – постоянной,

Напившись там украдкой боли – данной,

Прожив искусство по нуарной – глади

За бризом белой области, что сзади

Ты стал бы сном луны, мелькая – миром

Мне в той своей оценке – будто лира

Уже сложила слой готичной – сказки

По ровной стороне лица – на флирт.

Он стал теперь надмением – и воет

По тонкости курьёзной – атмосферы,

Где стиль гротескной формулы – на стену

Вобьёт сегодня лунный светоч – мест,

А мы за той стеной, мелькая – в воду

Уладим жизни маленькое – счастье,

Где готика блуждает – от природы

И водит мир такой вот – глубины

По редкости Невы, впиваясь – сзади

На тонкий флирт растерянного – рока,

Что стал бы ты один – не одиноко

Там в лунный светоч – бытием в руке.

Метафизик – из авторской

трагедии

Парижанин из редкой, своей глубины

Ты не водишь искусство – уже на уме,

Ты лишь только молчишь, изнывая по мне

В свой фамильный трагедии мир – на огне,

Где устал метафизикой думать – на вид,

Но украшен ты ловкостью сердца – внутри,

Чтобы стать снова автором, где не погиб,

Задавая вопросы – под тонкостью света.

Мне в тени для парижского слоя – чудес

Стало снова темно или просто – неловко,

Унывая, прижаться к чутью – для чудес

Или вымостить правилом – новое я,

Что внутри Петербурга – задело глаза

Мне к тому – парижанство и нету для толка

Жить – в изнеженной маске уже на себе,

Чтобы редкость искать, погибая на вид.

Вдоль по серой окалине – скользкого тока,

Пропадая на воли в себе – европейской,

Где нудишь ты искусственно или же – долго

Поднимаешься вдаль по ступеням – души,

Чтобы стать парижанином, как на дорогу

Ты к тому выходил бы, блуждая – по миру,

В метафизике славного чувства – прилива,

Став обыденным автором – снова в лице.

Это может конец или малая – к толкам,

Обоюдная низменность – выделить долго

Мне повторное поле идейности – к ряду

Между письменной формой – на новом лице,

От которого бродит актёр – по курьёзу,

Понимая, что стал парижанином – если

Ты не ждёшь этой мудрости, но на ответе

Этим стало бы солнце – для нового света.

Упростил снова авторский стиль – неуёмно,

Прочитал мне фатальностью – «новое завтра»,

Но идёшь по искусственно – долгой дороге

В парижанское бдительной боли – нутро,

Чтобы там – точно автор уже накануне

Ты просил бы истошную руку – на воле

Злой серьёзности почерка или – довольства

Между равной истерикой мифа – на свет,

От которого светишь ты сам – неумело,

Распыляясь под разницей мудрого – дела,

За немой постановкой, однако, приёмов,

Что внутри от Парижа застыло – уже -

Мне твоё провидение в колкой – примете,

Твой посыльный манер и немного – утроив

Он ведёт снова путь метафизики – вровень

На характере подлинной близости – черт.

Что и чёрствому поиску – там ненадёжно

Вновь блуждать по капризному слою – истока,

Где внутри Петербурга ты станешь – у Бога

В свой ответ над загадкой о том – отвечать.

Личный предлог изучения

чуда

По песку, как по ранам – уже не могу

Убежать на придирке, минуя огни

Между личностью чуда, откуда они

Стали грезить повторной игрой – на тебе,

Стали думать, как зайчики – наперевес

Из под ровной, асфальтовой боли – покуда

Ты за личным предлогом – минуешь о чудо

Мне повторное отчество или – прогресс.

Где в предлог изучения мира – нисколько

Я не буду внутри укорять – поминутно

Одиночество – будто плохую примету,

Над которой немило поэтам – молчать,

В близорукости сердца – или же с виду

Над второй оконечностью – нового ритма,

Где и ты изучаешь уже – благородно

Мне вопросом искусство, чтоб было кричать

Так прохладно по осени в топь – идеалам,

Смирно в душу песка, по которому – раны

Заживают, направив там тень – обелисков

На Неве, что угрюмостью стали бы – близко

Мы в глазах фараонов, но в мире – бессмертном

Ты учтёшь это поле реальности – смертью

И не будешь уже убеждать – накануне,

Что прочёл словно чудо – другую примету.

Где и я рассыпаюсь внутри – Петербурга

О мосты, за которыми – новому виду -

Ты обратно пристал направлением – стиля