Пыльца желания

Связь… Мысль мелькнула, как искра. Их магии столкнулись в гроте, вызвав взрыв страсти. Может быть… может быть, она может… направить это? Не для страсти, а для… исцеления? Или хотя бы для остановки крови?⠀

Это было безумием. Но выбора не было. Илария сжала руку Кассиана. Его кожа была холодной и липкой. Она закрыла глаза, сосредоточившись не на страхе, не на боли, а на самой связи. На пульсирующем узоре метки. Она представила его как мост, как поток. Она вспомнила тот миг в гроте, вкус дикого меда – чистый, солнечный, жизненный.⠀

– Держись, эльф, – прошептала она, не зная, слышит ли он. – Держись…⠀

Она сконцентрировала всю свою волю, весь страх, всю ярость на метке. Не на анализе вкуса, а на чувстве. На желании, чтобы кровь перестала течь. Чтобы его жизнь не угасла здесь. Чтобы он выжил. Она втолкнула это чувство, это отчаянное желание, в пульсирующий знак на своем запястье.⠀

Сначала не происходило ничего. Только жгучая боль в метке и вкус ее собственного страха во рту. Потом… слабая вибрация. Теплая волна, исходящая из метки, пробежала по ее руке, к месту, где она сжимала его руку. Кассиан вздрогнул всем телом. Его глаза широко распахнулись.⠀

– Что… что ты делаешь? – выдохнул он, его голос был слабым, но полным шока.⠀

Илария не отвечала. Она видела, как по его руке, от места их соприкосновения, побежали слабые серебристые искорки, похожие на его природные узоры, но более яркие, живые. Они устремились к ране. Вкус… свежего ветра и сосновой смолы. Его магия?⠀

Под ее ладонью, прижимающей тряпку к ране, что-то изменилось. Кровь перестала просто сочиться. Она почувствовала… стягивание тканей? Легкое тепло? Кассиан застонал, но на этот раз звук был иным – не от боли, а от странного облегчения и удивления.⠀

– Дар… – прошептал он, глядя на Иларию с немым изумлением. – Твой дар… Он… резонирует… Усиливает твою природную регенерацию.⠀

Серебристые искры сгустились вокруг раны. Кровотечение заметно ослабло. Боль в его глазах притупилась, сменившись сосредоточенностью и… осторожной надеждой? Вкус… весеннего дождя на молодой траве.⠀

Но этот хрупкий момент прервал громкий лай и крики:

– Сюда! Следы! И кровь! Собаки взяли след!⠀

Они в лесу, но не в безопасности. Псы и стражники уже на опушке. Кассиан попытался подняться. Он был все еще слаб, смертельно бледен, но рана теперь выглядела не такой фатальной. Илария помогла ему встать.⠀

– Глубже, – прохрипел он, опираясь на нее. – Нужно… уйти глубже… Лес… поможет… или убьет…⠀

Они шагнули вглубь древних, молчаливых деревьев, оставляя за спиной лай псов и крики погони. Темнота сомкнулась над ними, как живой щит. Но Илария знала – это лишь передышка. Погоня не отступит. А впереди их ждал незнакомый, могущественный и, возможно, враждебный Лес. И метка на ее запястье пульсировала, как второе сердце, связывая ее с раненым эльфом, чья ненависть лишь притупилась, но не исчезла.

Глава V. Под Сенью Древних Дубов

Лес принял их не как спасителей, а как чужаков, нарушивших его покой. Ветви цеплялись за одежду, словно живые щупальца. Корни выскакивали из темноты, ставя подножки. Воздух, хотя и чистый, был насыщен древней, тяжелой магией, давящей на сознание. Вкус… древесного сока вековой давности и чего-то незримо наблюдающего. Иларии казалось, что за каждым деревом стоят невидимые глаза.⠀

Кассиан, опираясь на нее, шагал с трудом, но его знание леса было очевидным. Он вел их не по прямой, а петляя, выбирая тропы, невидимые глазу человека, минуя участки с особенно густым колючим подлеском или зыбучими болотцами, скрытыми под покровом мха. Его дыхание выравнивалось, но слабость и боль все еще сковывали движения. Серебристые искры вокруг раны погасли, но кровь больше не текла – связь их меток и ее отчаянный импульс сделали свое дело, дав ему шанс.⠀

– Куда мы идем? – прошептала Илария, спотыкаясь о скользкий корень. – Они все еще идут за нами… Слышишь?

Лай псов доносился с опушки, то приближаясь, то удаляясь. Лес сбивал их с толку, но не остановил. Слышались крики стражников, злобные, полные решимости.⠀

– К… реке… – с усилием выговорил Кассиан. Его лицо в лунных бликах было осунувшимся.

– Граница… клановых земель… Ветергорнов… Река Серебряный Змей… Перейдем ее… псы не рискнут… а люди… – Он не договорил, но Илария поняла: люди, перешедшие реку без приглашения, становились добычей эльфийских стражей.

Надежда теплой волной омыла ее. Вкус… чистой родниковой воды. Но до реки было далеко. И силы Кассиана таяли.⠀

Внезапно он остановился, напрягшись. Его эльфийские уши, заостренные кончики которых виднелись из-под спутанных серебристых волос, настороженно подрагивали.⠀

– Тише… – прошептал он, замирая.⠀

Илария замерла, вглядываясь в сумрак. Сначала она ничего не видела и не слышала, кроме собственного стука сердца и отдаленного лая. Но потом… легкий шелест листвы слева. Едва уловимый скрип ветки справа. И ощущение. Вкус… сухой хвои и скрытой угрозы. Не псы. Не люди. Что-то иное. Быстрое, бесшумное, обтекающее их полукругом.⠀

Кассиан медленно опустил руку, которой опирался на Иларию, и взял свой кинжал. Его поза выражала готовность к бою. Он что-то сказал на эльфийском, его голос, хотя и слабый, звучал четко и ритмично – как заклинание или молитва.

⠀

Из-за стволов гигантских дубов вышли фигуры. Трое. Одетые в гибкие доспехи из дубленой кожи и переплетенных корней, сливающиеся с тенями леса. На их лицах, высоких и острых, с яркими зелеными или янтарными глазами, не было дружелюбия. Только холодная настороженность и готовность к убийству. В руках – короткие, изогнутые луки с натянутыми тетивами, стрелы направлены на Иларию и Кассиана. На их запястьях и шеях мерцали сложные узоры, похожие на его, но иные – узоры клана Ветергорнов.⠀

Один из них, казавшийся старшим, с седыми висками и шрамом через левый глаз, сделал шаг вперед. Его взгляд скользнул по раненому Кассиану, потом упал на Иларию, и в нем вспыхнуло ледяное презрение. Он что-то резко сказал на эльфийском, его голос был как шелест сухих листьев под ножом.⠀

Кассиан ответил, его голос звучал твердо, несмотря на слабость. Он указал рукой на метку на своем запястье, затем на метку Иларии. Назвал имя: Кассиан Ветергорн. И добавил слово, от которого стражники насторожились, а их стрелы дрогнули: Катализатор.

Старший стражник пристально посмотрел на Кассиана, потом снова на Иларию. Его взгляд задержался на пульсирующем знаке на ее запястье. Вкус… старого льда и внезапного осознания. Он медленно опустил лук. Сказал одно слово, полное ненависти и вынужденного признания:

– Марцелл.⠀

За его спиной, из глубины леса, донесся протяжный, жуткий вой погони. Собаки нашли их след. Время на объяснения кончилось. Стражник резко кивнул, жестом ведя их глубже, в непроглядную чащу, где даже лунный свет не мог пробиться.⠀

Стражники Ветрогорнов двигались как призраки. Их шаги не оставляли следов на ковре из прелых листьев и мягкого мха, их силуэты сливались с тенями вековых дубов и ясеней. Старший, представившийся коротко – Таэльон, – вел их по узким, невидимым тропам, петляющим между гигантскими корнями и каменными глыбами, покрытыми бархатистыми лишайниками. Двое других стражников замыкали шествие, их луки наполовину натянуты, взгляды постоянно сканировали сумрак позади. Лай псов и крики погони постепенно стихли, поглощенные густой чащей. Лес, казалось, сжался позади них, отрезав путь преследователям.⠀

Илария шла, почти неся на себе ослабевшего Кассиана. Его дыхание было поверхностным, горячим у ее виска, вес становился все тяжелее. Метка на ее запястье пульсировала тупой, ноющей болью – отголоском его раны и истощения. Вкус… вялой полыни и медной проволоки. Она видела, как стражники бросают на них скользящие, неодобрительные взгляды, особенно на ее человеческую фигуру и на пульсирующий знак, видимый под закатанным рукавом. Вкус… старого дуба и подозрения.

⠀

Таэльон остановился у гигантского дуба, чей ствол был испещрен глубокими трещинами, похожими на руны. Он приложил ладонь к коре, что-то шепча. Кора бесшумно сдвинулась, открывая темный проход, пахнущий сыростью и землей. Внутри мерцал мягкий зеленоватый свет – свет живых грибов или лишайников.⠀

– Внутрь, – приказал Таэльон, его шрам казался еще глубже в полумраке.

– Быстро.⠀

Укрытие внутри дуба оказалось просторной, но низкой пещерой, выдолбленной в живой древесине. Стены светились мягким, мерцающим светом, исходящим от симбиотических грибов. Воздух был прохладным, влажным, насыщенным запахом древесной смолы и влажной земли. Вкус… свежего мицелия и весенних почек. В центре лежала груда сухого, ароматного мха. По краям стояли кувшины с водой, связки сушеных трав и кореньев.⠀

Стражники молча помогли уложить Кассиана на мох. Он застонал, его лицо скривилось от боли при движении. Раненый бок, куда попала стрела, был страшен – рваная, воспаленная рана, хоть кровотечение и остановилось благодаря их связи. Вкус… гнойника и жгучей полыни. Таэльон снял с пояса небольшой рог, наполненный густой мазью цвета лесной зелени, с резким, целебным запахом.⠀

– Держи его, – бросил он Иларии на эльфийском, но жест был понятен.

Илария опустилась на колени рядом с Кассианом, положив ладони на его плечи, прижимая его к ложу из мха. Его кожа под ее пальцами горела жаром. Вкус… перегретого металла. Он зарычал, когда Таэльон нанес мазь на рану – густую, пахнущую хвоей и чем-то горьким. Но затем его тело расслабилось под действием мгновенного анестетического эффекта. Вкус… ментола и ледяного ветра.⠀

– Сила Леса исцелит плоть, – проговорил Таэльон, завязывая поверх мази чистую полосу ткани.

– Но твоя сила, Кассиан Ветрогорн, истощена. И знак… – Его взгляд упал на пульсирующую метку, затем на Иларию. – Он требует объяснений. Утром, перед Советом.⠀

Он отдал короткие приказы стражникам на своем языке. Двое остались у входа в Укрытие, слившись с тенями стен. Сам Таэльон бросил последний, непроницаемый взгляд на Иларию и Кассиана и скрылся в темном проходе, кора сомкнулась за ним.

⠀

Они остались одни в мерцающем свете грибов. Тишину нарушало только тяжелое, неровное дыхание Кассиана и биение собственного сердца Иларии. Усталость, страх, горечь потери Киары – все навалилось разом. Вкус… пепла и соленой воды. Она опустила голову.⠀

– Зачем ты сказала им? – хрипло спросил Кассиан, не открывая глаз. – Про Катализатор? Теперь они знают, что связь истинна.⠀

Илария взглянула на него. В зеленоватом свете его лицо казалось изможденным, но напряжение вокруг рта говорило о внутренней борьбе.⠀

– Потому что это правда, – ответила она устало. – И потому что они должны знать, что Марцелл и Моргана не остановятся. Ритуал Жатвы – в полнолуние. Им нужны мы оба. Связанные. Живые. – Она коснулась метки на своем запястье. Она пульсировала в такт его сердцу. Вкус… горького шоколада и электричества.⠀

Кассиан открыл глаза. Его зеленые зрачки, потускневшие, но все еще острые, впились в нее. – Ты понимаешь, что это значит для них? Для моего клана? – Его голос был слабым, но жестким.

– Ты – человек. Дочь их врага. Связанная со мной этой… мерзостью. Они могут решить, что проще убить тебя. Или нас обоих. Чтобы разорвать связь.⠀

Холодный страх пробежал по спине Иларии. Вкус… ледяной иглы. Она понимала. Эльфы не доверяли людям. А она была дочерью Марцелла Вейна, того, кто осквернил их святыни, пленил их сородичей, пытал их посланника.⠀

– Тогда зачем они нас спасли? – спросила она, пытаясь звучать увереннее, чем чувствовала.⠀

– Потому что я – Кассиан Ветрогорн. Сын вождя. – В его голосе прозвучала тень былой гордости. – И потому что они увидели знак. И услышали имя Марцелла. Они хотят знать, что он задумал. Но это не гарантия безопасности. Для тебя. – Он замолчал, его веки снова сомкнулись от усталости. – И для меня, если Совет решит, что связь оскверняет кровь Ветрогорнов.⠀

Тишина снова воцарилась, но теперь она была гнетущей, полной невысказанных угроз. Илария сидела на холодном полу из спрессованной древесины, спиной к светящейся стене, глядя на Кассиана. Его дыхание постепенно выравнивалось, становилось глубже, под действием мази и исцеляющей магии Леса. Жар спадал. Вкус… свежесрубленной сосны и покоя. Но напряжение в его теле не исчезло. И в ее – тоже.

Время текло медленно. Илария боролась со сном, но усталость брала верх. Ее глаза закрывались, голова клонилась к груди. Вдруг она почувствовала волну тепла, которое быстро переросло в жар, распространяющийся по венам. Вкус… спелой лесной малины и солнечного света. Она открыла глаза.

⠀

Кассиан лежал на боку, лицом к ней. Его глаза были открыты, широкие, темные зрачки в зеленой радужке смотрели на нее с незнакомым интересом. С чем-то глубинным, животным. Метка на его запястье светилась ярким серебристо-зеленым светом, отбрасывая блики на его высокие скулы и серебристые узоры на шее.⠀

– Связь… – прошептал он, его голос был хриплым, но лишенным прежней агрессии. – Она требует… – Он не договорил. Но Илария поняла. Поняла кожей, нервами, самой глубиной своего дара. После стресса, после близости смерти, после активации магического резонанса для исцеления, их связь требовала завершения. Успокоения. Слияния на новом уровне. Не под действием пыльцы Цветка, а по воле их собственных, сплетенных магией, сущностей.

Вкус… дикого меда и теплой кожи. Жар внутри Иларии вспыхнул в ответ. Страх перед Советом, горечь, недоверие – все это отступило перед мощным, неумолимым приливом желания. Чистого. Первобытного. Идущего от самой метки, от их спасенных жизней.

Ни слова не было сказано. Никакого движения, кроме как навстречу друг другу. Илария потянулась к нему, ее пальцы коснулись его горячей щеки, ощущая подушечками шероховатость небритой кожи и гладкость серебристых линий. Вкус… дубленой кожи и озона. Он издал низкий стон, похожий на рычание, но в нем не было угрозы. Только голод. Его рука схватила ее запястье – не больно, а властно, его пальцы легли поверх пульсирующей метки, и волна электрического удовольствия пронзила Иларию с ног до головы. Вкус… молнии на языке.

Он притянул ее к себе. Их губы встретились с медленной, исследующей жаждой. Это был не поцелуй врагов, а поцелуй… союзников? Партнеров по проклятию? Его язык коснулся ее губ, просил входа, и она открылась ему, отвечая с той же глубиной. Вкус… лесных ягод и дождя. Его рука скользнула под ее грязное, порванное платье, обжигая ладонью кожу спины. Шероховатые подушечки пальцев эльфа скользили по позвонкам, вызывая мурашки и глубокую дрожь. Она вскрикнула в его губы, ее руки вцепились в его серебристые волосы, втягивая его запах – дыма, хвои и свежей крови – глубоко в легкие.⠀

Он перевернул ее на спину на мягком, упругом мху. Зеленоватый свет грибов играл на его обнаженном торсе, подчеркивая рельеф мышц, силуэт заостренных ушей, мерцание серебристых узоров, которые теперь, казалось, светились изнутри. Его глаза, как два изумруда в полумраке, пылали. Он снял с нее платье медленно, почти ритуально, обнажая кожу дюйм за дюймом. Холодный воздух Укрытия обдал тело, но тут же сгорел под его взглядом и прикосновениями. Вкус… мятной прохлады и жара костра.⠀

Его губы опустились на ее шею, оставляя влажный, горячий след. Затем ниже, к ключице, к поднимающейся груди. Он взял ее сосок в рот, лаская языком, заставляя выгнуться от внезапного, острого удовольствия. Вкус… карамели и перца. Она вскрикнула, впиваясь ногтями ему в плечи, чувствуя под кожей игру мощных мышц. Его рука скользнула вниз по ее животу, к бедрам, к самому сокровенному. Грубые пальцы коснулись нежной кожи, вызвав волну сладострастной дрожи. Вкус… спелого персика и меда. Она раздвинула бедра, приглашая, требуя.

Он вошел в нее медленно, властно, давая телу привыкнуть, наполняя до предела. Не было боли. Только глубокая, всепоглощающая полнота и волны нарастающего удовольствия. Вкус… темного шоколада и лесного ореха. Она обвила его ногами, притягивая глубже, чувствуя каждую деталь его тела внутри себя – жесткость, размер, пульсацию. Их взгляды встретились. В его глазах не было безумия Цветка. Была ясность. Жажда. И странное, немое признание этой связи, этого момента.⠀

Он начал двигаться. Сначала медленно, размеренно, каждый глубокий толчок достигал самой сокровенной точки, заставляя ее стонать и выгибаться на мху. Затем быстрее, сильнее, подчиняясь нарастающему ритму, который задавала не только плоть, но и сама метка, пульсирующая между ними жгучим светом. Вкус… переспелой вишни и пьянящего нектара. Она отвечала ему, двигаясь навстречу, чувствуя, как внутри все сжимается, напрягается, несется к краю. Его пальцы впились в ее бедра, оставляя следы на коже, его дыхание стало хриплым, прерывистым у ее уха.⠀

Она чувствовала все: его кожу, горячую и гладкую под ее ладонями, скользящими по спине; каждый нервный узел внутри, отзывающийся на его движения; влажное тепло между ними; нарастающий, неумолимый вихрь внизу живота. Его губы нашли ее губы в немом поцелуе, их языки сплелись. Она чувствовала, как его тело напрягается, как мышцы спины каменеют под ее пальцами, как ритм его толчков становится хаотичным, мощным, неудержимым. Он вошел в нее до предела, заставив ее вскрикнуть, и замер на мгновение, весь – ожидание и напряжение.

И тогда она сорвалась. Волна оргазма накрыла ее с такой сокрушительной силой, что мир сузился до белого света и жгучего удовольствия, рвущегося из самой глубины. Ее тело выгнулось, внутренние мышцы судорожно сжались вокруг него. Она услышала его сдавленный крик, почувствовала, как его тело вздрагивает в последних, мощных толчках, как горячая волна наполняет ее изнутри. Они замерли, слитые воедино, дрожащие, покрытые потом, их дыхание смешалось в едином прерывистом ритме, пока спазмы удовольствия медленно не отступили, оставив после себя глубокое, измученное блаженство и странное чувство умиротворения.⠀

Он рухнул рядом с ней на мох, его рука все еще лежала на ее животе, его дыхание было горячим у ее плеча. Метка на ее запястье светилась ровным, теплым светом, как тлеющий уголек. Боль и напряжение ушли. Осталась только глубокая усталость и неожиданное чувство защищенности. Вкус… теплого молока и ладана. Она повернула голову, их взгляды встретились в полумраке. Ни ненависти, ни страха. Только усталое понимание и тяжесть пережитого. Он не отвел взгляд. Его рука легла поверх ее руки, пальцы сомкнулись над пульсирующей меткой. Ни слова. Никаких объяснений. Только тепло и тишина укрытия. Илария закрыла глаза, и на этот раз сон пришел мгновенно и без сновидений.

⠀

Утро пришло с пронзительными криками лесных птиц и лучом солнечного света, пробивающимся сквозь щель в крыше укрытия. Илария проснулась от ощущения чужого взгляда. Она открыла глаза. Кассиан уже сидел на мху, спиной к светящейся стене. Он смотрел на нее. Его лицо было спокойным, но замкнутым. Следы усталости все еще виднелись под глазами, но цвет кожи был здоровее, а взгляд – острее. Раненый бок был туго перевязан чистой тканью. Вкус… свежего хлеба и прохладной воды. Его физическое состояние явно улучшилось.⠀

Он молча протянул ей кувшин с водой и связку сушеных ягод, похожих на клюкву. Илария села, чувствуя ломоту во всем теле, но и странную легкость – следствие глубокого сна и вчерашнего. Вкус… ягод и легкого смущения. Она избегала его взгляда, отпивая воды. Ягоды были терпкими и сладкими.⠀

– Совет Древних – начал Кассиан, его голос был ровным, деловым. – Они потребуют правду. Всю. О Цветке. О лаборатории. О Ритуале Жатвы. О знаке. – Он посмотрел на ее запястье. Метка светилась ровным, но заметным светом. – И о нас. Будь готова.⠀

– Они убьют меня? – спросила Илария прямо, глядя на него.⠀

Он задержал взгляд. Вкус… дубовой коры и сомнения.

– Возможно. Если решат, что связь опасна. Или что ты – оружие Марцелла. Но… – Он сделал паузу. – Ты спасла мне жизнь. Дважды. И ты принесла доказательства его преступлений. Это имеет вес. Я буду говорить за тебя.⠀

Это больше, чем она ожидала. Союз по необходимости. Вкус… горького миндаля и надежды.⠀

Кора у входа бесшумно сдвинулась. На пороге стоял Таэльон. Его взгляд скользнул по их разомлевшим позам, по лицу Иларии, по метке на ее запястье, светящейся чуть ярче при приближении Кассиана. Вкус… старого льда и оценки. Ничего не сказав, он кивнул.

– Совет ждет. Идите, лес знает ваши шаги.

Глава VI. Воля Леса и Ярость Плоти

Совет Древних собирался на поляне в самом сердце дубовой рощи. Гигантские деревья образовывали естественный амфитеатр, их ветви смыкались высоко над головой, создавая зеленый, пропускающий солнечные лучи полог. В центре, на каменных сиденьях, поросших мхом, сидели три фигуры.⠀

Первая – женщина. Очень старая, ее лицо было как высохшее яблоко, изрезанное морщинами, но глаза – ярко-янтарные, как у совы, – горели мудростью и силой. Ее длинные, седые волосы были заплетены в сложную косу с вплетенными живыми плющом и ягодами. Вкус… вековых корней и сухой грозы. Старейшина Лейраэль.⠀

Вторая фигура – мужчина. Мощный, как дуб, с седой бородой и волосами цвета бурой осенней листвы. Его лицо было изрублено шрамами, а в пронзительных зеленых глазах читалась воинская ярость, лишь прикрытая спокойствием. Вкус… железной руды и сосновой смолы. Вождь Торвинн, отец Кассиана.⠀

Третья – еще одна женщина. Средних лет, с лицом, лишенным эмоций, и гладкими каштановыми волосами. Ее серые глаза были холодны и аналитичны. На ее запястьях и шее светились сложные голубоватые узоры – знаки алхимика и хранительницы знаний. Вкус… пергамента и ледяной воды. Советница Сильра.⠀

Вокруг, в тени деревьев, стояли воины клана, включая Таэльона и его стражников. Их взгляды, полные недоверия и любопытства, были прикованы к Иларии.

⠀

Кассиан подвел Иларию к центру поляны. Он склонил голову перед Советом. Илария последовала его примеру, чувствуя, как под взглядами эльфов закипает кровь. Вкус… зеленых яблок и тревоги.⠀

– Кассиан, сын мой, – голос Торвинна прозвучал грубо, как удар топора по дереву. – Ты вернулся оскверненный знаком, в сопровождении дочери Пожирателя Деревьев. Объяснись или умри вместе с ней как предатель.⠀

Слова отца повисли в воздухе, тяжелые, как гиря. Тишину поляны нарушал только шелест листьев и учащенное дыхание Иларии. Вкус… медного грохота и полынной горечи. Она чувствовала, как напряглись мышцы Кассиана рядом.⠀

Кассиан поднял голову. Его зеленые глаза, все еще отмеченные усталостью, но полные решимости, встретились с яростным взглядом отца.

– Я вернулся, отец, – его голос звучал гулко, но твердо. – Оскверненный не по своей воле, а магией Марцелла Вейна и его приспешницы Морганы. Эта женщина, – он указал на Иларию, – Илария Вейн, не союзница своего отца. Она – жертва его планов, как и я. Как и все мы.⠀

Торвинн фыркнул, его мощная рука сжала рукоять ритуального кинжала на поясе. Вкус… кремня и дыма. – Жертва? Она носит его кровь и его знак на своей плоти! Она привела псов к нашему порогу!⠀

– Она привела правду, – возразил Кассиан, повышая голос. – Правду, которая спасет Лес! – Он выхватил из складок своего подпоясанного лыком одеяния смятые свитки, украденные Иларией из лаборатории. – Возьмите! Читайте! Планы Марцелла! Ритуал Жатвы!

⠀

Советница Сильра, до сих пор молчаливая, сделала легкий жест. Свитки сами понеслись по воздуху и легли на ее колени. Ее холодные серые глаза пробежали по страницам, расширяясь по мере чтения. Вкус… стального лезвия и треснувшего льда. На ее обычно бесстрастном лице появилась… трещина. Ужас? Ярость?⠀

– Он планирует пробудить Уснувшего? – прошептала Сильра, ее голос впервые дрогнул. – Используя Катализаторов? – Ее взгляд метнулся к пульсирующим меткам на запястьях Кассиана и Иларии. – Этот Знак Резонанса. Он – ключ? И канал для высасывания жизненной силы?⠀

– Да, Советница, – подтвердила Илария, шагнув вперед, преодолевая страх. Голос ее дрожал, но звучал громко. Вкус… зеленого чая и адреналина.

– Мой отец и Моргана вырастили извращенный Цветок Лунной Крови, используя пепел ваших священных деревьев и темные кристаллы. Они нашли нас – меня, с моим даром Истинного Вкуса, и Кассиана, с его Даром Чувств. Связали нас этим Знаком. В полнолуние, через три дня, они планируют провести Ритуал Жатвы. Использовать нашу связь, нашу магию, нашу жизнь, чтобы открыть Врата и выпустить этого… Уснувшего Древнего. – Она выдержала взгляд Торвинна.

– Я сбежала, украв свитки, предупредила Кассиана. Потому что я не хочу быть орудием разрушения. И потому что он… – она запнулась, – потому что он помог мне выжить.

⠀

Старейшина Лейраэль подняла свою древнюю, узловатую руку. Тишина воцарилась мгновенно. Ее янтарные глаза, глубокие как колодцы веков, уставились на Иларию, потом на Кассиана. Вкус… окаменевшего дерева и древней пыли.

– Дочь Вейна, – голос Старейшины был тихим, но проникал в самую душу. – Твой дар… Дай мне его Вкус. Дай мне Вкус этой связи. Сейчас.⠀