Моя любовь

– А почему ты выбрала светло-жёлтый платок? – спросила Белинда, вырывая меня из размышлений.

– Потому что мне нравится этот цвет, – ответила я, наблюдая за ней через экран телефона.

Её привычные чёрные лохматые волосы были собраны в низкий хвост, а опухшее от недавного пробуждения лицо было довольным. Она встала только недавно, поэтому сидела и ела хлопья с молоком, чавкая, как собака. А если я скажу ей это, она начнёт чавкать сильнее, поэтому я всеми силами старалась молчать. У меня женские дни, я раздражённая, может, я позже пожалею о том, что назвала лучшую подругу собакой, но не сейчас. Ладно, я просто шучу.

– Ты выглядишь как цыплёнок… – внезапно сказала она.

Я закатила глаза и указала на неё пальцем, то есть на телефон, расположенный в комоде.

– Тебе двадцать, и всё, что ты смогла сделать, это сравнить меня с цыплёнком? – шутливо спросила я с нотками раздражения.

Она фыркнула и, указав на меня через экран, точнее на мою комнату, сказала:

– Посмотри, что там лежит на твоей кровати. Я нахмурилась, не понимая. – Это же игрушечный осьминог, с которым обычно играют дети, а не двадцатилетние девушки.

– А вот это было грубо, – скривилась я и раздраженно закатила глаза.

– Я же шучу, – она подняла руки, будто сдается, и лукаво улыбнулась. – Цыпленок тоже может быть красивым, как и осьминожек.

Я замолчала, поджав губы от досады. Мне хотелось поссориться с кем-то, чтобы у меня была причина злиться и плакать. А она все соглашается со мной.

Я покачала головой, чтобы избавиться от своей собственной назойливости и навязчивости, и поправила шарф на голове, который закрывал все мои волосы, начиная от корней и заканчивая до кончиков.

Взяв на руки телефон, я грубо оповестила ее:

– Я не цыпленок.

Было странно стоять и убеждать ее в этом.

– Ой, – несвязно сказала Белинда, а кадр на телефоне резко остановился.

Наверное, свет выключился, поэтому на экране показывало «Соединение потеряно». Ну ладно, я все равно собиралась к родителям, чтобы провести больше времени с Билалом. Прошла ровно неделя, как мы забрали его у Николаса в тот день. Ровно столько я думала о его поведении и отвратительной фотке. И да, я не устану повторять, какой отвратительной эта фотка была.

Белинда говорит, что Николас просто обижен за то, что я его кинула два года назад. Но мне кажется, что это по другой, неизвестной мне причине. Логично.

Прошел час, но я смогла добраться до района быстрее первых капель летнего дождя. Лишь когда я проходила мимо футбольного мини-поля, воспоминания нахлынули на меня, да укола в область груди.

Часто заморгав, я отогнала нагнетающие воспоминание о прошлых светлых днях и ускорила шаг. Дойдя до порога дома, большие капли начали падать на землю. Я поспешно открыла дверь, когда засверкала молния, а дождь начал усиливаться.

– Сами! – вскрикнул Билал из темного коридора.

Вероятно, света не было и у родителей.

Он накинулся на меня, повиснув на шее, даже не собираясь отпускать. Сделав вид, будто он душит меня, я подняла его на руки. Широко улыбаясь, Билал крепко обнял меня, а я прониклась к нему, вдыхая его приятный детский запах. Почему дети так одинаково пахнут? Запах молока и рвотины… И еще чего-то непонятного.

Я опустила племянника на пол, когда при входе в кухню заметила гостей.

– Ассаламу Аллейкам, – более взволнованно произнесла я, не ожидая увидеть незнакомых тёть. Походу, папы дома не было, как и Али.

– Проходи, садись, – предложила какая-то женщина.

Она завязала платок на затылке, открыв горло, а другая была напротив, одетая только в черное и широкое. А третьей, на мое удивление, оказалась Сафия…

Что за разнообразие гостей, и почему девушка из колледжа с невинным выражением лица находится в моем доме. Так странно.

Но я не сомневаюсь, что это та самая Сафия, которая смеялась наряду со всеми, когда в мой личный шкафчик подкинули дохлую крысу, напомнив мне о былых днях в школе.

– Привет, Самия, – она быстро встала и подошла ко мне для объятий.

Чтобы избежать неловкости, прежняя Самия обняла бы ее в ответ, несмотря ни на что. Но я не хочу играть в театр и любезничать с ней, даже если меня посчитают невежливой.

Я чуть отодвинулась от нее с равнодушным выражением лица, а она, поняв «намёк», опустила голову, теребя ткань своей кофты. Однако осуждающий взгляд и поджатые губы мамы я не упустила из виду.

– Привет, – произнесла я как можно вежливее, чтобы мама перестала так смотреть на меня.

– Девочки, вы можете пообщаться наедине, у вас, наверное, много общего, вы же ходили в один колледж, – улыбнулась незнакомая мне женщина, казалось, это мать Сафии.

– Да, конечно, – согласилась она сама.

Я лишь поджала губы и хотела было сказать, что нас объединяло в колледже лишь то, что надо мной смеялись, а двуличная девушка, стоящая рядом со мной, будто моя близкая подруга, входила в это число.

Все смущённо улыбнулись, и я поспешила уйти в коридор, чтобы подняться по лестнице в свою комнату. Сафия шла за мной, я чуть было не закатила глаза, но остановилась. Сделаю вид, будто игнорю её, чтобы она сама отстала от меня.

Однако меня тревожит не только ее присутствие, но и причина, по которой они все здесь собрались. Не хочу всерьез думать о том, что полезло мне в голову. Нет. Мама бы сказала мне, если бы Сафию захотели сделать нашей невесткой, разве нет? К тому же родители спросили бы меня, какая она девушка, чтобы я могла дать отрицательный ответ.

Валлахи, не хочу иметь с ней что-то общее.

Я открыла дверь в своей комнате, пропуская «подругу», и до того, как закрыть, глазами успела поискать Билала, но его нигде не было видно. Наверное, остался с мамой внизу.

– Я бы хотела поговорить с тобой о наших отношениях в колледже.

Я вскинула одну бровь вверх и равнодушно сложила руки на груди, в то время как она прошла к стульчику возле зеркала и села, не забыв поправить платок.

По-прежнему стоя у порога комнаты и опираясь на косяк двери, я прочистила горло, чтобы заполнить неловкую тишину. Она, вероятно, ждала, что я что-то скажу в ответ. Но мне абсолютно нечего сказать.

– Я знаю, что мы с тобой не ладим, но я не хочу, чтобы об этом знали наши предки.

– Тебе так важно мнение твоих предков? – саркастично спросила я, выделив последнее слово.

– Они ждут, что все пройдет хорошо, просто не мешай.

– Не мешай? – недоумевала я.

Она просит меня не мешать, находясь в моем доме, и в таком тоне, что мне захотелось выбить ей несколько зубов и вырвать приличный локон из ламинированных волос, которыми она хвасталась в колледже.

– Не путайся под ногами, и всё, – она улыбнулась, но выглядело это, будто ее кто-то заставлял.

Мне необходимо взять себя в руки, иначе я могу грубо схватить её за волосы и силой отвести домой. Гнев бурлил в моих жилах, а прикушенная внутренняя щека начала отдавать металлическим привкусом крови.

– Я не знаю и знать не хочу, зачем ты здесь, но… – не успела я закончить, как она посмела грубо прервать меня.

– Я собираюсь выйти замуж за твоего брата. Ты не в курсе?

Глава 6. Ужасное

– Что? – мгновенно вырвалось из меня.

Часто заморгав, я пыталась убедить себя, что всё это – очередной ночной кошмар. Я же проснусь скоро? Да…?

– Я пришла сказать, что не смогу больше поладить с тобой, но могу предупредить: не мешай мне.

– Нет-нет-нет, – я начала активно качать головой, будто это действие могло вернуть ее слова назад или же мою реакцию на них.

– Да-а, – она насмешливо протянула это слово под маской фальша.

С меня хватит, эта стерва не может командовать мной, сидя в моей комнате и утверждая, что выйдет замуж за моего брата. Этого никогда не произойдет. Мне хватило одной невестки, которая улетела в Стамбул с моим бывшим женихом.

Я двинулась вперед, чтобы преподать ей урок, она была вдвое выше меня, но останавливаться из-за этого я не собиралась. План был простой: ударить в печень и потянуть за волосы. Все равно здесь никого нет, к тому же она, наверное, не смущается, раз ходит в колледж без платка на голове.

Сафия быстро поднялась со стула, когда я достаточно угрожающе приблизилась к ней. Прошли секунды, когда я намеривалась поднять руку, но в дверь постучали, прервав нашу «вежливую беседу».

Затем вошла мама и, увидев простую сцену: мы стояли и разговаривали напротив друг друга, – она нахмурилась, наверное, меня выдали напряженные плечи и стиснутые в кулаки ладони.

– Твоя мама ждет тебя, дочка, – обратилась мама к Сафие.

От ее ласкового обращения «дочка» меня чуть не стошнило на пол. Мне было непросто улыбнуться, когда во мне разгорелся огонь и отчаянно хотелось кого-то прибить.

Я даже не видела, как Сафия покинула мою комнату, лишь запомнила её взгляд – насмешливый и одновременно учтивый, но при этом насквозь пропитанный притворством.

– Что ты собиралась сделать? Ты в своем уме? – спросила мама шепотом, не сводя с меня гневного взгляда.

– Ничего я не сделала…

– Не смей всё портить, Самия, – она шикнула на меня пальцем.

– Как сделала два года назад, да? Хотя я даже не была виновата… – спросила я, после чего быстро пожалела.

Ее обидный взгляд, полный разочарования, глубоко засел у меня в голове, даже когда она ушла.

Я села на стульчик и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Многочисленные вопросы так и кружились во мне: почему мама ведет себя так? Почему она не спросила меня о ней? Почему до сих пор скрывала это от меня?

Однако мне нужно было успеть поговорить с братом, чтобы рассказать ему, какая у него будет будущая змея… Ой, жена. Хотя, если учесть ее взгляд, то это одно и тоже.

***

Поздно вечером, поиграв с Билалом и проигнорировав маму, я вернулась к себе в квартиру. Поговорить с мамой я решила потом, вернее, когда остыну и не буду сжимать кулаки при мыслях о Сафии в качестве нашей невестки.

Мне хотелось выговориться кому-то, но Али сегодня не будет ночевать в своей квартире, потому что недавно сообщил, что останется у родителей. Да ещё и спросил, хочу ли я вернуться к ним, на что я уверенно ответила отрицательным «нет». Я не хочу видеть маму, а папа вообще отсутствовал, потому что пил кофе с родственниками.

Белинда была не в сети, и мои сообщения не доставлялись ей. Она что, обиделась из-за моих утренних слов?

Чтобы успокоиться, я надела наушники и послушала чтения Корана. Люди слушают песни, чтобы успокоиться, но мы всегда забываем, что Коран – единственное средство, которое может успокоить душу и разум. И я не преувеличиваю, просто стоит включить чтение корана в моменты отчаяния и грусти, и всё станет намного проще.

Лежа на кровати в удобной позе, мои глаза стали закрываться, пока я полностью не погрузилась в темноту.

Посреди ночи я встала, когда наушники еще передавали звук. Но это были вовсе не чтения Корана, а лекции Закира Найка, которые я сохранила прошлую неделю, но никак не успевала послушать. Убрав наушники, я постаралась заснуть, кажется, не прошла и минута, как я снова вырубилась.

Теперь я проснулась из-за требовательного стука в дверь, нахмурившись, я попыталась откопать свой телефон в беспорядочно уложенных простынях и под одеялом. Смартфон оказался под подушкой. На часах показывал три с лишним часа ночи. Мне вмиг стало не по себе.

Тяжело сглотнув, я встала с кровати, однако хотелось укрыться одеялом и не слышать громкие стуки в дверь, доносящие по всей моей квартире как устрашающее эхо.

Может, это Али пришел? Но он предупредил бы меня, разве нет? Надеюсь, что это так, иначе я получу мини-инфаркт от стука в дверь, когда Али находится далеко от меня, чтобы защитить в случае чего.

Я поискала на телефоне номер брата, чтобы позвонить, если вдруг что-то произойдет, и двинулась по темному и пугающему коридору, все время казалось, что из-за угла на меня накинется чудовище.

Ноги начинали дрожать, а в горле невыносимо пересохло. Нервно откинув черные локоны кудрявых волос за плечо, я наконец достигла двери, когда стуки резко прекратились, будто стоящий за дверью знал, что нахожусь напротив него. В прихожей мирно стоял зонтик, и идея использовать его в качестве средства самозащиты была хорошей. Я протянула руку к зонтику, когда раздался неожиданный стук в дверь, из-за чего я с глухим стуком уронила предмет на пол. Слишком громко получилось, поэтому я зажмурила глаза и стиснула челюсть, надеясь, что человек за дверью ничего не услышал.

Я начала лихорадочно произносить аяты* из Корана и азкары* для защиты. Собравшись с мыслями и глубоко вздохнув, чтобы собрать свою храбрость, я встала на цепочки, чтобы заглянуть в глазок.

Я ожидала пьяницу, наркомана, брата, но не того, что предстало моему шокированному взгляду.

За дверью стоял Николас.

Я даже не могла сказать ни слова, но стало легче дышать, а напряжение, которое висело в воздухе, быстро испарилось. Мне захотелось истерически рассмеяться, схватившись за голову.

Но вдруг все быстро поменялось, когда мои глаза распахнулись, и я всем телом вздрогнула от какого-то непонятного шума. Часто заморгав, до меня наконец дошло, что всё это было сном. Я не смогла удержать облегченный вздох, потому что была рада, что Николас не стоял перед моей дверью и не стучался ко мне, как какой-то маньяк, в три часа ночи.

Однако одно не сходится, от какого шума я проснулась, что даже вздрогнула в результате?

Я снова вздрогнула, когда прозвучал отчетливый стук в дверь. Дыхание стало прерывистым, а легким не хватало кислорода. Я встала с надеждой, что мне послышалось. Однако звук прозвучал снова, пока мое отчаяние нарастало.

Стиснув ладони в кулаки, твердым шагом направилась к двери, вновь читая про себя аяты из Корана уже в реальности. Пытаясь успокоить сердце от недавнего стресса, я накинула на волосы вязанный шарф и поспешила посмотреть в глазок. Быстро заглянула, надеясь побыстрее покончить с этим безумием. К счастью, это был не Николас, потому что очевидно спиной ко мне стояла девушка.

Незнакомая девушка по-прежнему стояла перед моей дверью, но уже не стучалась, а вытащив телефон, звонила кому-то.

Неожиданно в кармане моих пижамных штанов завибрировал смартфон. Звук был приглушён, поскольку он был переведён в беззвучный режим.

На экране звонившего высветилось имя Белинды, а ее улыбающееся лицо на аватарке выглядело не так уж и мило в этот момент.

Стоп, значит, это она стоит перед моей дверью?

Я заглянула в глазок вновь, когда девушка повернулась, показывая свое знакомое лицо. Это была Белинда.

Теперь вместе с шоком и стрессом перемешались радость и недоумение. Что вообще происходит? Это сон во сне?

Ущипнув себя по щеке, я надеялась, что проснусь, но всё выглядело так реалистично. Это точно не сон…

Я поспешила впустить её внутрь, чтобы задать несколько вопросов. Дверь распахнулась, а я крепко замоталась в шарф. Белинда встретилась со мной шокированным взглядом, и мы замерли на секунду, не понимая друг друга. Я тяжело сглотнула, когда она тихо произнесла:

– Ассаламу Алейкум, Сами.

Она дрожала, наверное, от волнения, но мне больше хотелось узнать, почему она стоит передо мной, а не спит под одеялом в Швеции.

Я выпустила воздух из легких и поняла, что все это время задержала дыхание.

– Ваалейкум Ассалам…? – неуверенно ответила я на ее приветствие.

Мне просто хотелось знать, что здесь происходит.

–– — – — – — – — – — – — – — – — – — —

*Аят в Коране – наименьший смысловой отрывок, обычно понимаемый как «стих».

*Азкары для защиты – это утренние и вечерние поминания Аллаха, которые, с позволения Всевышнего, оберегают мусульманина от всего дурного: сглаза, колдовства, зависти, зла людей и животных и т.п..

Глава 7. Подружка?

Белинда протянула ко мне руку, а я инстинктивно двинулась к ней. Она крепко обняла меня, будто пыталась задушить.

Не могу поверить, что мы с ней снова встретились, после того что случилось… После того как она рассказала, что втерлась мне в доверие, чтобы предать, но не смогла. Тогда мы ушли, даже не попрощавшись с друг другом, когда она уверяла меня, что не вернется больше в Бельгию. Но сейчас она здесь, стоит передо мной, обнимая меня так, будто просит прощения.

Она всегда была сентиментальной, даже когда я рассказала ей, что Мерт бросил меня и уехал с Алисой, она сидела и плакала пятнадцать минут, и, очевидно, сейчас не отличалась от прежней Белинды, потому что она рыдала у меня на плече. Я широко улыбалась, вдыхая её аромат, знакомый ещё со школы. Только сейчас поняла, как скучала по ней, и стресс, который я недавно испытала, того стоил.

– Заходи внутрь, – улыбнулась я, пока голова кружилась от избытка эмоций.

За время своего отсутствия, которое длилось почти три года, она сильно изменилась. Теперь на её лице не было чёрных стрелок и тёмных теней, хотя губы всё ещё были накрашены чёрной помадой, а глаза были подведены сурьмой. Она была одета в чёрно-белую футболку и чёрные брюки. Её волосы перестали быть тёмными, и теперь у корней они стали светлее, что означает о скором превращении в блондинку. Но мягкие и наивные черты лица оставались неизменными, хотя она явно исхудала, поскольку прежде у нее имелись пухлые щёки.

На самом деле я была рада видеть её, мне даже казалось это ещё одним сном.

– Как ты, цыпленок? – усмехнулась она, снимая чёрные кеды.

Я улыбнулась и толкнула ее в плечо. Она чуть не упала, потеряв равновесие, когда снимала вторую пару кед. В ответ она разлилась гулким смехом, заполняя темный коридор в квартиру. Будто это было нормально, что она прилетела в Бельгию из Швеции, чтобы просто обозвать меня «цыпленком».

– Что за детские игры? – спросила я, по-прежнему улыбаясь. – Что ты тут делаешь?

– Ты не рада видеть меня? – она надула губу, будто сейчас готова была расплакаться от радости, потому что прекрасно знала, каким будет мой ответ.

Я всегда рада ее видеть, даже в три часа ночи.

– Конечно рада, но как же твоя мама и бабушка? – и вдруг поняв, что, возможно, ее бабушка умерла, я округлила глаза. – Твоя бабушка…?

– Что? – спросила она, поднимая свою большую сумку.

– Ну того…?

– Нет, она не умерла.

– А-а, – неловко произнесла я.

– Мне некуда идти, – она опустила голову и с сожалением в голове добавила: – Можно у тебя пожить, буквально недельку, пока я не устроюсь на работу или, может, пока мама скинет мне деньги?

– Конечно, сколько захочешь. Она знает, что ты в Бельгии?

Она поджала губы и тяжело сглотнула.

– Можно сказать, я сбежала из дома.

– Что? – недоумевала я, широко округлив глаза.

– Вот получилось так, бабушка отругала и даже влепила пощечину, чтобы заняться моим воспитанием, пока мама стояла в сторонке, и в придачу парень изменил, я всех бросила и пришла к тебе…

Слеза покатилась по ее щеке, достигнув подбородка, и оттуда тихо упала на пол. Трудно было видеть ее в таком состоянии, когда она всегда была улыбчивой и жизнерадостной, по крайней мере для меня она такая. От ее состояния в груди что-то сжалось, и захотелось поплакать вместе с ней. Особенно стало невыносимым, когда она по-детски шмыгнула носом и вытерла вторую слезу.

– Пойдем, я кофе сделаю, всё расскажешь.

Я осторожно прикоснулась к ее плечу, заставив улыбнуться сквозь слезы. Обвив ее предплечья рукой, мы зашагали на кухне, когда из меня вырвался поток вопросов.

Молча вытащив турку, я соединила внутри воду и кофе и поставила кипятиться на медленном огне. Достала из верхней полки финики и невкусные конфеты, потому что, будь это неправдой, Билал вмиг покончил бы с ними. Затем, вспомнив, что есть ореховая пахлава, я поспешила вытащить их из холодильника, они мирно лежали после позавчерашнего похода в магазин.

– Ну рассказывай, – осторожно присела я на стул напротив задумчивой Белинды. – Ты просто сбежала из дома и прилетела в другой город? Твоя мама ведь будет волноваться.

– Пусть и дальше волнуется, мне плевать.

Я глубоко вздохнула и, сцепив руки на столе, сверлила ее внимательным взглядом.

– Она твоя мама и по-прежнему будет ею, даже если вы немного поссоритесь.

– Немного? – усмехнулась она и устало провела ладонью по лицу.

Я следила за ее действием с чрезвычайной наблюдательностью, ибо до сих пор прибывала в шоке от происходящего. Белинда, с которой я переписывалась только по телефону в течение трех лет, теперь сидит в моей кухне и собирается поныть о своей трудной жизни. А самое главное, я готова выслушать всё и хоть как-то облегчить ее боль и ношу.

– Немного? – неуверенно спросила я вновь.

– Помнишь Томаса? Парень из цветочного, с которым мы начали встречаться после первого свидания.

– Конечно, я помню, этот идиот тебе изменил? – Я покачала головой и поднялась, чтобы проследить за кофе, поскольку в комнате быстро распространился его приятный аромат. На настенных часах было начало пятого утра, поэтому первые лучи солнца едва проникали сквозь шторы, освещая лицо Белинды и стены позади неё.

Белинда едва заметно кивнула на мои слова, рисуя на скатерти узоры кончиком пальца. Я разлила кофе по чашкам и поставила одну перед ней, а другую взяла себе. Над горячим напитком поднимался пар, смешиваясь с утренним солнечным светом, а в воздухе танцевали пылинки. Вокруг нас воцарилось безмолвие, лишь изредка нарушаемое отдалённым шумом проезжающих автомобилей и сиренами полицейских или машин скорой помощи.

– Самое ужасное, с кем он изменил мне, – снова заговорила она, будто собравшись с мыслями.

– С кем? – спросила я.

Она подняла кофе и неспешно сделала глоток, после чего заговорила снова:

– С моей мамой.

– С кем? – удивленно переспросила я.

– После этого я собрала все сумки и прилетела сюда к тебе на последние деньги.

– Ты не поговорила со своей мамой, может, это ошибка?

У меня в голове не укладывалось, что мать может увести парня у своей дочери. Что происходит с этим миром?

– Нет, они сказали, что давно хотели поговорить об этом.

– Это просто кошмар… – прошептала я, опуская взгляд на своё отражение в чашке с кофе.

Она печально пожала плечами и, встряхнув головой, наверное, чтобы избавиться от гнетущих эмоций, сказала:

– Но я обещаю, что найду работу…

– Не нужно вести себя так, будто мы незнакомцы. Я рада, что ты здесь и будешь жить со мной, и работу находить не обязательно.

– Потому что ты бизнес-вумен? – с улыбкой на лице спросила Белинда.

Ее глаза светились радостью сквозь ту печаль, что она пережила. Я была удивлена, что она вообще улыбается после всего, что случилось с ней. Самые близкие для нее люди ее предали. Просто ужасно.

– Знаешь… – начала я, опустив взгляд. – Я скучала по твоей улыбке и тупым шуткам.

Я улыбнулась, протягивая к ней руки, и крепко сжала ее теплую ладонь. Она улыбнулась в ответ, будто все, что произошло, больше не имело для нее значения.

– Поэтому я и пришла к тебе, Сами, ты единственная подруга, которая не стала бы смотреть на меня осуждающе, что я приперлась к ней в три часа ночи.

Я фыркнула, покачав головой, пока она изучала кухню, где мы с ней тихо попивали кофе.

– У тебя самой как дела?

– Ну-у, – протянула я, избегая ее взгляда. – Всё как обычно, ничего со вчерашнего дня не изменилось.

Как только слова были произнесены, в голове появилось усмехающееся и противное лицо Сафии, которая собирается выйти замуж за брата. А еще мама, которая скрыла от меня эту новость, но теперь я не злюсь на нее, только обидно за ее недоверие или скрытие от меня такого важного события. После рассказа Белинды моя мама уже не кажется настолько противной.

От этих мыслей я задумчиво поджала губы, после чего, даже не подумав достаточно о своих следующих словах, спросила:

– Не хочешь выйти замуж за моего брата?

– Что? – она разлилась смехом, будто я пошутила, а потом, увидев мое серьезное лицо, перестала.

– Ты же шутишь?

– Нет, я вполне серьезна.

– Он же и мне как брат, – прошептала она и, покачав головой, увереннее добавила: – Нет, не хочу.

Я закатила глаза, превратив всё в шутку, но в глубине души очень надеялась, что Белинда сойдется с братом. Они оба близкие для меня люди, почему бы и нет? Они оба хорошие и так далее, список бесконечный.

После минуты молчания я отпросилась в туалет и, закончив все утренние процедуры, вернулась на кухню. Я застала чистую мытую посуду, даже кухонные полки блестели от чистоты, не говоря уже о плите. А разводы на холодильнике, от которых я два дня пыталась избавить, теперь исчезли. Ничего себе, какой здесь порядок. Такого здесь не было уже давно, вернее, после визита мамы сюда.

Сама Белинда сидела за тем же стулом, будто ничего и не делала, но переписывалась с кем-то по телефону.

– С кем переписываешься? – спросила я, почувствовав укол ревности, что у нее может быть и другая, более близкая подруга.