Моя любовь

Он молча пожал плечами и задумчиво потер затылок, не сводя своего пристального взгляда с одной точки в пустоте. Казалось, он следил за путешествием маленькой пылинки по бескрайнему воздуху.

– Просто хотелось понять, как чувствовала себя Гёкче, когда я бросил ее, – с трудом прошептал он, опустив взгляд, словно смутился от своих собственных слов.

– Я бы не смогла простить его, – уверенно заявила я.

Брат повернулся ко мне, внимательно изучая мое лицо, будто пытаясь найти подвох и ложь. Но я была уверена как никогда прежде. Может, я до сих пор чувствую что-то к Мерту, но унижать себя и давать ему второй, вернее, третий шанс я не собиралась.

– Зачем? – снова спросила я. – Он даже не попросил прощения за эти два года. А я верила ему.

– Я тоже верил Алисе, и вот как все закончилось, – усмехнулся он.

По сути, я тоже ей верила, но она просто ушла с ребенком в животе. Я даже не знаю причин, почему она так легко бросила Али.

Я изредка поглядывала на него, кусая губу от его болезненного состояния. Его темные круги под глазами не были настолько ужасны, как болезненная тоска во взгляде.

Я бы разрыдалась, сидя рядом с ним, но мне трудно выражать свои чувства. Поэтому я просто крепко обняла его, чтобы хоть как-то утешить и облегчить его боль. Сомкнув руки вокруг его плеч, я почувствовала горячую слезу, тихо скользящую по щеке.  Я быстро стерла ее, но облегченно зажмурилась, когда брат обнял меня в ответ. Он склонил голову мне на плечо и тяжело вздохнул, будто ему было трудно дышать.

– Всё будет хорошо… – пообещала я, как сделал он сам два года назад, когда нашел меня, сидящей на скамейке в день своей помолвки, полностью разбитой и опустошенной.

***

За эти два года мы планировали множество семейных ужинов, но всё заканчивалось провалами. У всех в запланированный день возникали срочные дела, поэтому сегодня сидеть в местном ресторане было редкостью.

Самое главное, еда была халяльная, а вокруг царила спокойная атмосфера, людей было мало, и даже если их немного, никто не суетился. Расположение предметов интерьера было продумано до мелочей, что даже мама оценила, хотя она была выполнена в минималистическом стиле. Наверное, все мамы любят роскошь и блеск.

Али, как обычно, опаздывал, а мама каждые пять минут спрашивала, где его носит. На самом деле я переписывалась с Белиндой, не так часто, как раньше, потому что мне иногда бывает так лень печатать, что я просто включаю видеозвонок и болтаю с ней, пока лежу. Так было на прошлой неделе, только рядом со мной были любимые шоколадки, а сейчас их нет.

Передо мной поставили суп «Том ям». Это вроде тайское блюдо, но мне оно нравилось, кроме единственного минуса: в качестве ингредиента добавляли осьминога…

Один раз пробовала щупальца осьминога, конечно, из уважения к своему плюшевому другу не упомяну, что мне понравилось, но я ощущала чувство вины всякий раз, когда обнимала своего игрушечного осьминожка.

Наверное, Николас был прав, когда называл меня странной…

Я доедала свой десерт, как вдруг услышала, что Али уже идёт. Мы с родителями обсуждали разные темы: падение курса доллара и необходимость покупки, чтобы инвестировать, пока есть возможность, а также дочку Керима, которая идеально подходит для Али.

В конце мама шёпотом спросила у папы, как будто тот не слышал, о сыне Джалила, который много работает и усердно трудится, и соглашусь ли я, если они придут сватать меня. Я беззаботно пожала плечами и отправила в рот креветку. Мама посмотрела на меня недовольно, а папа подмигнул. Если бы мама могла, она бы выдала меня замуж завтра же, а папа предпочёл бы ухаживать за мной всю жизнь, лишь бы предотвратить мою свадьбу.

Наконец пришёл Али, сел рядом со мной и, приветствуя меня, легонько толкнул локтем. Я ответила тем же, с подходом по три раза.

Он быстро заказал себе ужин и десерт, затем, поерзав на месте, резко сказал:

– Мне звонила Алиса…

Папа недовольно отвернулся, чтобы скрыть свою реакцию, а мама напротив изобразила на лице гримасу отвращения и небрежно спросила:

– Что она хочет?

– Это насчет Билала, – ответил брат, пока я не моргая ожидала продолжения насчет своего племянника. – Она сказала, что через неделю отправит Билала сюда, а сами они подождут еще месяц.

– Она собирается отправить ребенка одного? – возмутилась мама.

– Или ты должен пойти забрать его? – добавил папа.

Я активно кивала с заданными вопросами, соглашаясь с ними.

– Нет, сказала, что ее брат в Стамбуле, по возвращению заберет и Билала.

Мама тяжело вздохнула, но ее губы тронула улыбка, когда брат произнес имя своего сына, их внука и моего племянника.

Я так же старалась игнорировать упоминание Николаса, который привезет с собой моего племянника. Я безумно по нему соскучилась… Я имею в виду Билала, а не Николаса…

– Лучше бы ты поехал, чем оставил сына этому несчастному, – покачала мама головой.

Вдруг папа согласно кивнул, а я нахмурилась. Даже не поняла, как встала на сторону Николаса, и произнесла:

– Он более адекватный, мы с ним вместе учились… Он к тому же приходил к нам.

Брат незаметно толкнул меня ногой, а я сильнее нахмурилась, пока папа странно посмотрел на меня и серьезно сказал:

– Я бы его выгнал, если бы знал, что он сделал.

Мое сердце взволнованно забилось, а ладони быстро вспотели. Украдкой я взглянула на Али, который склонил голову и молчал. Не желая продлевать мои муки и множество возникших вопросов, мама пояснила:

– Мы знаем, что он сделал в конце твоего ученого года.

Я тяжело сглотнула и опустила взгляд.

Папа встал, но продолжал смотреть на меня, я чувствовала его пристальное внимание. Затем он нежно и ласково проговорил:

– Но все это в прошлом, не стоит волноваться об этом сейчас.

Я улыбнулась, пока живот скрутило. Когда он ушел, хромая, оправдавшись, что ему звонят, мама упрямо продолжала смотреть на меня. Но не менее упрямым и вопросительным был мой взгляд.

– Откуда вы знаете? – обратилась я к маме.

– Я сказал, – влез в разговор Али.

Он задумчиво протер подбородок, вернее свою бороду, явно игнорируя мой злобный взгляд. Почему он не рассказал, что оповестил родителей о поступке Николаса? И зачем это было нужно сейчас? Но самое главное, почему я так переживаю об этом? Словно хорошее мнение моих родителей о Николасе жизненно необходимо для меня. Это не так. Наверное.

– Нельзя скрывать от семьи такое, хотя, конечно, в то время все было ужасно. Но впредь не скрывайте от нас ничего. Хорошо? – сказала мама.

Я уверена, что если бы не окружающие нас люди, она бы прочитала нам двухчасовую лекцию о том, как страшно и ужасно скрывать от родителей даже незначительные вещи.

Дальше мама поинтересовалась, есть ли видео Билала, тогда Али радостный достал телефон и открыл свою галерею, половина которого занимал уже его ребенок. Я широко улыбнулась, лишь взглянув на экран, в котором высвечивался радостный Билал, катающийся на игрушечной машинке.

Первое условие Али насчет ребенка с Алисой было то, что Мерт не будет покупать его ребенку ничего. Брат каждый месяц отправлял алименты, суда и развода не было, поскольку Алиса и Али не успели пожениться официально. В исламе, чтобы получить развод, нужно посмотреть в глаза своему супругу и три раза озвучить своё желание. Вот и всё.

Так завершилась их история любви, которая вначале казалась такой прочной.

Глава 4. Милость

Прошло три дня после ужина, а сейчас в монотонный вечер мы с братом совершили джамаат-намаз*, затем разошлись по квартирам. Я быстро легла спать. Ну как спать? Я не смогла уснуть и стала писать Белинде, но она, наверное, уже спала, раз не отвечала, поэтому зашла проверить новости. Точнее, проверить, как идут дела с карьерой Николаса и Мерта. Да, мне иногда становится стыдно перед собой, что эти два года я слежу за ними и в IG, и в новостных пабликах про спорт. А теперь моя лента заполнена двумя видами спорта: футбол и баскетбол…

Мерт был активен в IG, выкладывал сторисы с компанией друзей, но никогда я не видела, чтобы он упоминал или снимал Алису. Но было обидно, когда он проводил время с новыми друзьями в Стамбуле, где присутствовали и девушки. Вероятно, это были сестры тех парней, и, как было со мной прежде, он влюбится в одну, но возьмет в жены ее, как не смог сделать этого со мной. Я даже проигрывала в голове их свадьбу, пока слезы катились по щеке. Это помогало от моего дикого желания следить за ним, потому что после ночи в слезах я чувствовала к Мерту глубокое отвращение, чем было прежде.

А новости про Николаса были настолько редки, что голова кружилась и сердце бешено колотилось, если я видела его сторис. Бо́льшая часть его историй была тренировками на баскетбольной площадке. У него было много побед и блестящих результатов за эти два года, но он никогда не гордился и не хвалился ими в своих социальных сетях, словно не хотел предъявлять доказательства, что он лучший, потому что ему этого не требовалось.

Но сегодня, как и прежде, я зашла проверять новости в мире баскетбола, как вдруг увидела сенсационную новость с интересным заголовком: «Николас Мартенс вышел в свет с известной моделью Джейной Грейс». Я ее совсем не знала до этой новости, опубликованной в фан-профиле о Николасе, и я бы не поверила этим слухам, поскольку таких фальшивых новостей достаточно много, если бы в качестве доказательства не опубликовали фотки. Улыбающийся Николас с выразительными скулами, темными глазами от результата освещения, мрачным, но радостным выражением лица, зачесанными назад светло-русыми блестящими волосами сидел рядом с девушкой с кукольной внешностью и идеальной фигурой, которая была четко выделена в вульгарном платье. С отвращением я разглядывала ее светлые ухоженные волосы до пояса. Блондинка, значит…

Но самое ужасное и отвратительная часть фотки была по середине: уверенная рука Николаса с татуированными предплечьями собственнически лежала на бедре девушки.

Я поспешно отключила телефон и устремила взгляд на унылый белый потолок, который слабо освещался тусклым серым светом. Хотелось плакать, но я осилила это желание и, повернувшись в бок, уставилась в одну точку.

Теперь я официально могла сказать, что ему я больше не нужна. Его «всегда» длилось два года, потому что за это время таких фоток не было.

Раздумывая об этом, я не замечала, как глаза начали сами по себе закрываться. Я лишь почувствовала горячую каплю, стекающую по краю щеки, когда я провалилась в мир сновидений.

***

Спала я два часа, после чего встала и проверила новости, будто это могло и вправду мне присниться. Но та злощастная фотка Николаса с красивой моделью высвечивалась на экране моего телефона, светя мне в лицо.

Всё настолько изменилось, что я стала следить за жизнью Николаса в социальных сетях? Будто вчера помню, как случайно облила его грязной и холодной водой в школе и попыталась сбежать. Как он шантажировал облить меня в ответ. Как он помог мне, когда я нуждалась в этом больше всего на свете. И как он сказал после этого: «Не за что, Сами».

Яростно встряхивая головой, я вывела себя из нелепых воспоминаний. Не буду о нём думать, пусть и дальше встречается со своей идеальной девушкой-моделью.

После Николаса я вспомнила его сестру, затем и своего племянника. Обо всех воспоминаниях о нём на губах заиграла улыбка.

Около года назад в это же время, когда наступили летние каникулы, к нам отправили Билала. Алису я не видела, поскольку Али сам поехал к ним и привез своего сына. Он был в подавленном состоянии после встречи со своей бывшей женой, но это быстро прошло после одной лишь улыбки Билала.

Это было долгожданное событие для меня, ведь я не видела своего племянника после зимних каникул. Мы могли бы настоять на том, чтобы Билал жил с отцом, но мы прекрасно понимаем, что ребёнку нужна материнская любовь и забота.

Волосы Билала были рыжего оттенка, но более тёмного, чем у Алисы. Его глаза, глубокие и тёмные, всегда светились детской игривостью. У него был маленький и аккуратный нос, большие глаза, которыми он любил часто моргать, и длинные ресницы, которым я иногда даже завидовала. А возле губ виднелись покраснения из-за любви к сладкому.

Он гиперактивный, я устаю, прежде чем он напрыгается на кровати и ляжет спать. А ещё у него громкий голос, он всегда орёт мне в ухо, пытаясь разбудить меня в такую рань, как в пять утра. Но по этому маленькому ходячему счастью нельзя не скучать. После его ухода я отдыхала три дня, после чего непременно в грудь начинала давить тоска и печаль. Проходит неделя, прежде чем я мирюсь с положением дел и начинаю скучать по нему снова.

Но больше всего мне нравилось наблюдать за улыбающимися и сияющими лицами родителей, когда Билал капризничал у них. Одним словом, они баловали его конфетами, не заботясь ни о чём и не забывая каждый раз произносить фразу «ничего не будет от одной конфеты». Но дело было в том, что он за день ел около десяти конфет. Потом болел. Ну и, наверное, самое ужасное – были зубки и температура, последующая за ними.

В таких размышлениях и прокручивании приятных воспоминаний проходили дальнейшие часы до восхода солнца. Но ложиться я и не собиралась, потому что сегодня, ровно спустя три дня после ужина, Али едет забирать своего сына у Николаса. Они, наверное, встретятся, поэтому я хочу убедить брата пойти с ним.

Сама без понятия, зачем мне его видеть, но хочу посмотреть в его лживые глаза. Или мне просто обидно, и хочется задеть его своим присутствием, а не смотреть новости и обзывать его в одиночестве.

Я поспешно отключила будильник, который прозвенел на прикроватной тумбочке, и взглянула на часы. Было ровно шесть часов утра, а солнце уже поднялось над горизонтом, рассеивая ночную прохладу.

Небо было безоблачным, и его светло-голубой цвет был не таким ярким, как в полдень, но всё равно выглядел прекрасно. Казалось, что на небе сгустился туман. Яркие лучи солнца проникли в комнату, осветив моё лицо, когда я поднялась с кровати и потянулась.

Я быстро пожарила яичницу и обжарила помидоры, которые в то же мгновение съела. Просто они вкусные, хотя мой желудок не согласиться.

Наложив еду и для брата, я направилась в его квартиру, а он уже совершал желательный намаз, и ждал меня. Закончив, он быстро сел за стол, поблагодарив за еду, и начал уплетать свой завтрак с «Бисмиллягь».

Подавшись спиной в столешницу, я пристально смотрела на брата, и делала это не моргая. Мне хотелось, чтобы он спросил в чем дело, но он игнорировал меня. Тогда я прочистила горло и еще более внимательно уставилась на него. Прошло, наверное, три минуты, прежде чем он поднял взгляд на меня.

– Что?

– Можно я тоже пойду встретить Билала? – невинно спросила я.

– Чтобы ты встретилась с Николасом? – не задумываясь задал он риторический вопрос, огорчив и разозлив меня одновременно: – Нет.

– Не с ним. Зачем он мне нужен, я хочу увидеть Билала.

– Я же не буду его прятать от вас, увидишь, когда мы приедем обратно домой.

Я сложила руки на груди и злобно поджала губы, не сводя своего презрительного взгляда с брата. Затем, приняв более беззаботное выражение лица, сказала:

– Если что, я спросила тебя из вежливости.

– И? – он нагло поднял одну бровь, доедая приготовленную мной яичницу.

Хотелось отобрать у него возможность доесть, но я осилила это желание и уверенно заявила:

– У тебя нет права отказывать мне, когда сам, не спрашивая моего мнения, рассказал родителям про случай с Николасом.

Он посмел фыркнуть на мои слова, поджигая во мне ярость всё сильнее.

– Это не твоя тайна. Это был вопрос чести, и я несу за это ответственность. Поэтому я имею право говорить об этом с кем угодно.

Прочистив горло, я тихо произнесла:

– Как и Мерт считал, что может мстить за сестру? Он ведь тоже твердил о чести…

Наверное, я позже пожалею о своих словах, но сейчас я хотела доказать свою правоту и добиться желаемого.

Я беру свои слова назад. Моя жалость пришла не позже, как я планировала, а сейчас, когда я увидела в глазах брата намек предательства с моей стороны.

– Не произноси его имя при мне, – прошипел он.

Я быстро отвернулась, чтобы скрыть на лице сожаление. Но мнение оставалось прежним. Не знаю почему, но мне безумно хотелось встретиться с Николасом.

Иногда я творю такие необдуманные вещи, что сама остаюсь в шоке от совершенного…

– Только если я пойду с тобой.

Али поднял голову к потолку, и зажмурил глаза от беспомощности. Он сильно хотел отказаться мне, но я знала, что он не посмеет. Как и следовало ожидать, он встал со стола и повернулся ко мне. Пристально всматриваясь в мое невинное лицо и часто моргающие глаза, он сказал:

– Хорошо, одевайся, через два часа мы выходим.

***

Два часа прошли очень утомительно, за это время я несколько раз открывала то самое фото. Тот интимный жест Николаса, его рука на бедре девушки, возмущал меня сильнее прежнего. Я не могла сосредоточиться на работе из-за него, и всегда совершала грубые и глупые ошибки. Поэтому, отодвинув попытки работать, стала кусать губы.

Я сидела задумавшись, когда в дверь постучался Али, и я мигом встала. На зеркале во весь рост я поправила свой светло-синий шарф с темно-синими узорами, посмотрела на джинсовый сарафан и, убедившись, что выгляжу нормально, хотя с «тряпкой» на голове исламофобы не согласятся, вышла за дверь.

Мы спустились вниз по лифту и вскоре оказались у своего припаркованного автомобиля. Ветра совсем не было, и все будто замерло в синеве прекрасного голубого неба. Если бы не палящее солнце и нехватка воздуха, я бы залюбовалась этой летней идиллией.

Через десять минут мы с братом оказались в местном парке. Предсказуемо, что почти никого не будет, хотя деревья и укрывали скамейки от солнца, но было жарко все равно.

Однако для меня это было не самое главное, потому что осознание того, что я встречусь с Николасом, не давало мне покоя. А добивало мое бедное сердце Билал, по которому я успела безумно соскучиться.

Надеюсь, я не натворю ничего позорного.

Хотя, учитывая мою неловкость, я думаю, этого не миновать…

*Джамаат-намаз – это коллективная молитва в мусульманской общине.

Глава 5. Договоренность?

Набрав в грудь побольше воздуха, я размеренно шагала, сосредоточившись на одной-единственной мысли: не распластаться на тротуаре. Особенно в присутствии Николаса.

Только сейчас я задалась вполне разумным вопросом: почему я так хочу его видеть спустя два года? Может, это из-за того интимного и отвратительного фото Николаса и той красивой модели. Знаете, увидеть у человека чувство вины в глазах так приятно. Но я сомневаюсь, что Николас способен на искренние эмоции. Только если это Ник, который защищал меня в школе и помогал, когда это было мне необходимо.

Из размышлений меня вывел Али, который щелкнул пальцами у меня перед носом. Я отмахнула его руку, будто она была назойливой мухой, и продолжила шагать в такт с ним. Мягко говоря, я не успевала за братом, потому что у него были такие длинные шаги, что каждый спешащий позавидовал бы.

Я сбавила шаг, заметив под раскидистым деревом скамейку. Рядом с ней стоял молодой человек, вероятно Николас, а возле кружил мальчик, который опирался на него и кружил вокруг.

Мои губы растянулись в улыбке, когда в ребенке я узнала своего племянника Билала, а сердце забилось чаще, когда стоящий рядом парень повернулся в нашу сторону. Мы продолжали шагать, однако мои ноги отказывались сделать и шаг, поэтому приходилось объяснять им, что это просто Николас. Не помогло. О чём я вообще думала, когда добровольно предложила Али об этом? Хотя трудно назвать это просьбой, если я буквально угрожала ему.

Заметив, что я сбавила шаг, Али прошел вперед, скрывая меня от чужих глаз. В груди разлилось тепло от его поступка, тем самым пробудив во мне больше уверенности.

Однако теперь я не видела ничего, кроме спины брата, хотя, с одной стороны, это хорошо.

– Ассаламу Алейкум, – нейтрально поприветствовал Али.

Я нахмурилась после его слов в адрес Николаса. Можно было бы сказать «здравствуй» или «как дела». Он же не мусульманин.

Но дальше было еще страннее, Николас ответил на его приветствие:

– Ваалейкум Ассалам.

Его голос звучал тихо, но с уверенностью и спокойствием, как будто то, что он говорил, было чем-то вполне естественным. А для меня нет.

Я по-прежнему стояла за спиной брата и не собиралась выходить из своей зоны комфорта. Увидев Билала, Али взял его на руки. С улыбкой на лице я наблюдала, как крепко обнимал Билал моего брата своими крошечными детскими ручками. Брат спрашивал, как у него дела и как он себя чувствует, прекрасно понимая, что единственными словами, которые он умеет произносить, это « дай конфету».

Зато он счастливо улыбался, радуя своего отца и заставляя меня довольно скрестить руки на груди. В присутствии ребенка всё становилось менее опасным, потому что по дороге сюда я размышляла, как же отреагирует Али на Николаса. Подерутся ли они, как профессиональные бойцы ЮФС, или будут вести светские беседы. Но сейчас про драку не было и в мыслях.

После маленького разговора с отцом, увидев меня, Билал протянулся ко мне, а я тем временем взяла его на руки, широко улыбаясь. А Николаса я игнорировала, как, вероятно, и он, поскольку чувствовала, что все его внимание было на окружающих. Он упрямо не смотрел в мою сторону.

Али приблизился к нему, и они начали вести светские беседы. Ожидаемо. Но я подслушивала, попутно вглядываясь в лицо Билала и замечая каждое его изменение с последней нашей встречи. На его лице было несколько едва различимых родимых пятен. Волосы были насыщенного рыжеватого оттенка и отличались густотой и мягкостью, что не характерно для детей его возраста. Из-за солнечных лучей, озаряющих парк, цвет глаз казался светлее, чем я запомнила. Я так по нему скучала, мой комок радости, который несет с собой только счастье и любовь. Но если отбросить все эти сентиментальные речи, то дети иногда орут так, будто их режут, и Билал входит в их число, к тому же он чуток избалованный.

Когда я достаточно потискала и пообнимала его, то отпустила на землю, поставила на ноги и в шутку произнесла:

– Смотри, какой у тебя живот появился.

Разливаясь смехом, он отрицательно покачал головой, а я тем временем начала безжалостно тискать и щипать его за живот. Длилось это до тех пор, пока он не потребовал показать мой живот, который успела нарастить я… Неловко получилось, особенно учитывая, что Николас и Али словно специально перестали соревноваться в серьезности тона в беседе и слушали наш разговор.

Я перевела взгляд на стоящего в стороне Николаса, надеясь встретиться с ним взглядом. Но он продолжал смотреть только на ребенка, и, крепко сжимая челюсть, выглядел так, словно боялся случайно заглянуть в мои глаза. Однако его уверенная и спокойная поза не говорила о напряжении. Он просто игнорирует меня, будто для него я стала призраком. И, кажется, он всё решил. Никаких «всегда» не будет. Он не прождал меня и двух лет…

Али, кажется, сказал что-то на прощание Николасу, а я взяла под руку племянника и развернулась, ожидая, что он догонит нас. Глаза застилала влага, а в груди возрастал гнев на себя. На свои безрассудные действия и непонятные чувства.

Внезапно Билал стремительно развернулся и направился к Николасу. Я с тревогой наблюдала, как он подошёл к нему и посмотрел сверху вниз. Николас улыбнулся, опустился на колени и позволил Билалу обнять и притянуть к себе. Он ещё что-то сказал о том, что они ещё встретятся, после чего Билал, уже более радостный, вернулся ко мне.

Али пошёл вслед за нами, шагая рядом по плиточной дороге, и взял маленькую руку Билала, пока другая лежала на моём.

В последний раз я обернулась, упрекая себя всеми существующими словами. Однако на этот раз я встретилась с его пронзительным и пристальным взглядом.

Я с трудом сглотнула, наблюдая, как его губы слегка приподнялись в улыбке, а глаза блеснули даже издалека, провожая меня взглядом. В его взгляде читалось что-то вроде вопроса, а в моём – тоска, которую я пыталась утаить.

***

– Я бы всё знала, если бы он ничего не скрывал, – проговорила Белинда через телефон.

Я одевалась, чтобы пойти проведать родителей. На улице стояла пасмурная погода, пунцовые облака застилали всё небо, предвещая дождь. Из распахнутого окна прозвучал гром, за которым последовал тёплый летний ветерок, шевеля занавесками.

Мне всегда нравилось это ощущение безопасности во время грозы, находиться дома, пока сверкают молнии и грохочет гром на улице. Однако вместе с этим мне безумно нравится чувствовать холодные капли дождя по коже, адреналин от резкого звука грома и, наконец, запах дождя на асфальте. Конечно, моё мнение меняется постоянно, поэтому без настроения в красные дни я хочу сидеть дома, как сейчас, а когда я начинаю романтизировать лето, то мне хочется насладиться дождём и каждой её капелькой, и чувствовать всю атмосферу и вайб лета.