Моя любовь

Anisa Klaar

Моя любовь

Предупреждение

1. Эта книга не является самостоятельной, а входит в трилогию «Моя». Она третья по счёту, и если вы не ознакомились с предыдущими двумя, то, вероятно, не сможете понять события, которые будут описаны в этой книге.

2. Описанные в книге события – это всего лишь плод воображения автора и не имеют ничего общего с реальностью.

3. Настоятельно рекомендую в конце книги поделиться своими эмоциями. Это очень важно для автора, так как именно ваши впечатления помогают ему вдохновляться на создание новых произведений.

4. В книге могут быть грамматические ошибки и опечатки, я их исправлю в ближайшее время.

Спасибо за внимание и приятного чтения!

( Пс, факт: начала работать над книгой 5 ноября, завершила полностью 17 января)

Глава 1. Закончилось?

Прошло 2 года и 4 месяца.

Сидя перед распахнувшимся подоконником, я читала Коран, проговаривая каждую букву. Изредка дул освежающий ветер, пока в комнате стояла духота. Наступило лето, и вся теплая одежда снова заняла свои места в шкафах, поскольку прошло два года с тех пор, как я сидела на скамейке и радовалась первому снегу, стараясь не обращать внимания на свои проблемы или причины их возникновения: Николас и Мерт.

Когда мои мысли заполнились беспорядочными фразами из прошлого, я закрыла Коран и, поцеловав, прикоснулась лбом к обложке. Мне хотелось продолжить чтение, но это казалось невозможным, когда всё снова отвлекало меня. Поставив священную книгу на тумбочку, я плюхнулась на кровать, бессмысленно глядя на потолок.

Я редко стала вспоминать тревожное прошлое, потому что оно меня наконец отпустило. Конечно, мне приходилось лить слезы каждую ночь после ухода Алисы с Мертом или из-за отношений с Николасом. Так же страдал и брат, когда его жена заявила, что хочет развестись, потому что любит своего бывшего жениха, и полетела в Стамбул. И только когда я завела разговор про ребенка, Али вдруг посмотрел на меня шокированным взглядом, в котором скрытно читалась радость и ликование. После чего он быстро позвонил Алисе, взяв новый турецкий номер у Николаса, а он в свою очередь сдержал свое слово и исчез из моей жизни, когда я ясно дала понять, что не хочу его больше видеть. Встретились мы только раз, и то в магазине.

А с Мертом мы ни разу не встречались, потому что он находился в Стамбуле, а я не могла связаться с ними из-за его нового номера телефона. Возможно, он ответил бы на моё сообщение, но я не решилась написать. К тому же, что я могла ему сказать? «Я тебя ненавижу»? Но он и так прекрасно это понимает.

У Алисы родился мальчик, мой брат и его бывшая жена назвали его Билалом, и мой долгожданный племянник всегда приезжает к нам на выходные, и иногда просто так.

На рождение своего сына Али ездил в Стамбул и виделся с новорожденным, конечно, избегая встречи с Мертом. Или вернее Мерт избегался встречи с ним, потому что поступил подло, к тому же ребенок остался между матерью и отцом. Как он спит по ночам, прекрасно осознавая этот факт? То, что он стал причиной раздора их дружбы, хотя спокойно мог простить своего лучшего друга, с которым провел всю свою жизнь.

У меня хранятся фотки племянника, которого назвали Билал. Я иногда, как ненормальная, показываю их своему игрушечному осьминожку, после чего непременно рыдаю в подушку. Я просто скучаю по нему, потому что виделась с ним только зимой, когда он приезжал на зимние каникулы на целых два месяца, которые прошли настолько быстро, что я не успела моргнуть. Поэтому новость о том, что они приедут через месяц, не могла не радовать. Да. Мерт приедет в Бельгию вместе с Алисой, чтобы присутствовать на свадьбе сестры.

Только спустя два года назначили дату свадьбы Гёкче и начали активную подготовку. Я видела даже фотку с их общих мероприятий, и Арда в каждой фотке смотрел на свою невесту влюбленными глазами, незнающими сомнения.

Я рада за Гёкче, даже если ее брат стал причиной многих несчастий в моей жизни. После моего неудачного сватовства мама пролежала в больнице неделю из-за повышенного давления, поэтому я оставалась с папой, чтобы помочь ему с бытовыми делами. А Али находился с мамой.

Я не знала, что чувствует брат после предательства, но не могу не отметить то, что он стал замкнутым и отстраненным. В общих семейных разговорах он всегда задумывался, уставившись в одну точку, пока его в сотый раз не выкрикивали по имени, после чего он упрямо превращал свое волнение и замкнутость в шутку. Он отмахивался шуткой, пока в его глазах незаметно для других плескалась боль.

Я грустно улыбалась каждый раз, когда он уверял нас, что с ним всё хорошо. Он, как папа, не может попросить о помощи, будто этим он показывает свои слабые стороны и ничтожные способности переносить трудности. Порой людям необходимо показывать себя слабыми, какими бы они сильными не были, поскольку это буквально съедает тебя изнутри.

Глубоко вздохнув, я поднялась с кровати и, пошатываясь, побрела на кухню. Уже начало светать, точнее, на небо взошла половина солнца, заливая кухню первыми оранжевыми лучами и освещая стены напротив открытого с ночи окна. Из него доносились вой сирен и шум монотонного города, который летом обретает совершенно новые краски.

Взглянув на настенные часы, я пошла готовить булгур с вареной курицей. Закончила я где-то через час, после чего села завтракать, не забыв перед этим позвать Али. Он жил в соседней квартире, в той самой, где они жили с Алисой совместно. После того как она ушла, брат долго решался, продлевать ли аренду за квартиру, и наконец решился. Он остался там, а я здесь. Рядышком.

Через минут десять он явился и быстро сел завтракать, пока я доедала всё, что осталось на тарелке. В качестве приветствия он буркнул «Ассаламу Алейкум». Брат, ничего не подозревая, начал есть, а я незаметно начала разглядывать его, точнее отмечать изменение в нём после случившегося. Он исхудал, появились выделенные словно скальпелем скулы, болезненный и бледный тон лица, отстраненная улыбка с печалью на лице.

Первые дни грусть и страдания были очень заметны, даже казалось, он не скрывал этого. Но через долгое время он научился прятать их, когда мама, заметив его состояние, начала расспрашивать, все ли с ним хорошо. По одному его взгляду было понятно, что это не так, поэтому мама каждый раз заливалась горькими слезами. А папа всегда говорил, что это испытания от Аллаха, и что за каждое проявленное терпение и Его восхваление зачисляется награда. Я знала, что это правда, поэтому иногда старалась не ныть, хотя в первые дни было мучительно сложно.

Может, я и должна была пойти в колледж, чтобы выбрать Николаса и жить с ним счастливо, но он буквально брат бывшей жены моего брата, которая бросила его ради моего же бывшего жениха. Как всё запутано, я даже не поняла, как пустым взглядом уставилась на Али.

Он заметил мой взгляд, прищурился и наконец спросил:

– Что такое?

– Ничего, просто хотела спросить, – беззаботно сказала я.

– О чём? – быстро проговорил он, нахмурившись.

– Тебе консилер дать, а то у тебя темные круги под глазами, – ответила я.

Он лишь закатил глаза на мое замечание о том, что ему нужно выпить успокоительные, чтобы заснуть ночью, а не пытаться делать это всеми силами. Но он лишь выдает короткое: «Я не девчонка, чтобы пить успокоительные». А самое комичное было то, что папа говорил то же самое, но другими словами, а смысл оставался неизменным. Мужчины всеми силами пытаются доказать нам, что они сильные, в то время как мы прекрасно понимаем что это не так.

– Когда ты освободишься от работы? – спросила я, лениво подперев подбородок руками.

– Точно не знаю, а зачем тебе? – произнес он, доедая свой завтрак, и, не забыв произнести «Альхамдулиллягь», вытер рот.

– Просто хотела пойти к родителям…

– Мы же вчера у них были, – протянул он и встал, чтобы отнести тарелку в раковину.

– Сегодня тоже можно.

– Мама начнет свою нотацию, что мне нужно хорошо кушать, а потом начнет плакать.

– Как и всегда, – задумалась я. – Но это только потому, что она о тебе переживает.

– Прошло два года, какие еще переживания, я в полном порядке, не конец света же.

Я закатила глаза, услышав его обыденную фразу. Мне хотелось схватить его за руку и отнести к родителям, чтобы они не волновались за него и увидели, что их сын в полном порядке. Однако это доказательство длилось меньше недели, и все начиналось сначала.

Я понимаю их переживания, поскольку я точно такая же. К тому же родители хотели видеть и меня, чтобы убедиться, что со мной тоже все в порядке. Мой жених ведь улетел в Стамбул с бывшей женой моего брата, какой позор. Но все на районе понимали, что это знак мести, поэтому я не почувствовала того, что, вероятно, почувствовала Гёкче, когда брат отказался от нее: позор, словно она или я были бракованными товарами, от которых отказались. Но отсутствие грандиозных слухов не уменьшало мою обиду, я ненавидела Мерта каждую бессонную ночь и каждую минуту нового дня, с особым упрямством и дикостью. Вряд ли я когда-нибудь смогу простить его.

С его родителями мы больше не общались. То есть наши семьи до сих пор игнорируют друг друга, хотя раньше были так дружны.

Но все эти чувства перекрывает радость от осознания того, что в скором времени я смогу увидеть своего племянника.

От этого на душе разливалось приятное тепло, а на губах появлялась лёгкая и нежная улыбка. Осталось лишь подождать еще месяц.

***

После завтрака Али ушел к себе, чтобы отправиться на работу, я последовала его примеру и тоже начала собираться на работу. Да, я работаю. Точнее, я занимаюсь веб-дизайном, прошло немало времени, чтобы свободно освоить эту профессию, но заработать от этого можно большие деньги. Теперь работал не только Али, но и я. Поэтому с его плеч спала нагрузка, как я хотела уже давным-давно. С учебой у меня не получилось бы.

Как мы и договаривались, Алия заменила меня, и через неделю после того решающего дня, когда мы встретились с ней по дороге, она сообщила, что ей назначили стипендию и продлят её, если она будет хорошо себя вести. Ей останется лишь доучиться год в колледже, и дальше можно поступать в университеты с высшим образованием.

Мне это было не нужно, потому что мы нуждались в быстром доходе, а учиться больше пяти лет я не могла. К тому же я работаю на дому, и выходить никуда не нужно. Мечта интроверта, то есть меня. Хотя раньше я любила выходить погулять или идти учиться и старалась не оставаться долго дома. Прежде я чувствовала себя в ловушке, закрытой четырьмя стенами, а теперь такая перспектива больше не пугает меня. Напротив, мне нравится, когда дома тихо, и я могу спокойно отдохнуть, обустроив своё личное пространство как захочу.

Подготовив всё необходимое для работы, я достала ноутбук, скрестила лодыжки и приступила к планированию создания сайта, который был востребован потребителями, по соглашению контракта.

Иногда становилось невыносимо скучно, как сегодня, а мысли медленно, но верно затягивали меня в водоворот сомнений и вопросов. Я открыла окно, распахнув полностью, чтобы комната освежилась, как и мои мысли. Беспощадные солнечные лучи начали падать на лицо, угрожая неравномерным загаром, а я тотчас вернулась на свой рабочий стол. Лениво придерживая подбородок ладонью, я уставилась на экран ноутбука, неярко светящегося из-за солнца.

Я вышла из раздумий, когда в телефон пришло уведомление, и, часто заморгав, я потянулась к нему.

Али: Может перерыв? Хочешь в магазин?

Я улыбнулась, одновременно удивившись, как мой брат всегда угадывает, чего я хочу. Прочистив горло, я напечатала простое сообщение:

Самия: Хорошо, выйду через пять минут.

Али: Через десять, я ещё не подъехал.

Самия: Окей, жду.

Глава 2. Сомнения

Он приехал точно в назначенное время – ровно через десять минут. Я быстро схватила сумочку и вышла из квартиры, не забыв запереть за собой дверь. На мне была широкая летняя толстовка светло-розового цвета с надписью «Мой талант – уставать, ничего не делая», а также широкая и длинная юбка из белого шифона, а чтобы скрыть волосы и шею, я надела светлый шарф с шапочкой внутри.

Я быстро дошла до подъезда и зашагала к знакомой машине, после чего села, не суетясь вытащила освежитель без аромата и пшикнула на себя.

– И тебе Ассаламу Алейкум, – брат за водительском сиденье шутливо закатил глаза и покрутил руль, пока я жадно следила за этими действиями. Заметив это, Али глубоко вздохнул, но присутствовала в этом жесте и какая-то радость и энергетика, словно отрицательно покачав головой, он мысленно соглашался с моими следующими словами.

– Научи меня тоже водить.

– Зачем тебе? Есть ведь я, попроси меня отвезти куда нужно…

– А если ты умрешь? – беззаботно спросила я, вызвав у Али слегка возмущенный моими словами вздох.

– Я теперь боюсь спокойно засыпать, пока ты планируешь мою смерть в соседней квартире от меня.

Я хотела толкнуть его, но одумалась, осознав, что он управляет машиной. Последний раз пшикнув на себя освежитель под недовольным взглядом брата, я стала рассматривать проезжающие автомобили и людей возле тротуара.

Наконец машина остановилась, и мы вышли на душную улицу, пока вокруг суетились люди, в особенности девушки, одетые в майки без нижнего белья, которые четко выделяют то, что по идее должны скрывать от чужих глаз. Зимой намного легче без этого откровенного «одеяния» окружающих людей. Но мне не стоит жаловаться, потому что мы, по сути, находимся в чужой стране, без исламских устоев, и не можем обвинять других в их ношении откровенной одежды.

Мы быстро дошли до магазина, чтобы не получить солнечный удар и не обжариться под солнцем. Кондиционер приятно охлаждал, а отсутствие людей в супермаркете придавало уверенности, поскольку, возможно, на мне сегодня будет меньшее количество отвращенных и боязливых взглядов. Я не надеваю черное, не закрываю лицо, пытаясь доказать другим, что я такая же, как они, даже если на мне широкая одежда и платок на голове, всего лишь скрывающие мои волосы и тело. Но им не важно твое мнение и твои взгляды на жизнь, когда ты одета как террористка.

Встряхнув головой, я прошла между полками, оставив Али позади поздороваться с другом, работающим за кассой. За последние два года магазин «Сумая» сильно изменился. Рядом с ним построили новое помещение и убрали стену, расширив его территорию. Теперь это уже не просто магазин, а большой супермаркет, один из самых крупных в городе. Его длинные полки освещены ярким светом, и оформление выполнено в минималистичном стиле, вышел на новый элитный уровень.

Именно из-за ремонта он был закрыт около месяца, и нам пришлось ходить в другой магазин. Вот тогда-то я встретилась с Николасом, который и вправду повел себя со мной как незнакомец, как и обещал два года назад.

Я до сих пор помню этот момент…

Я широко улыбалась из-за шутки Али, который направлялся в другой отдел, оставив меня рассматриваться и изучать новый магазин, вернее, огромную ее территорию. На самом деле я даже успела забыть, о чем так пошутил брат, что я улыбалась как дурочка, когда чуть не столкнулась с парнем с огромным по сравнению со мной ростом, но успела рукой отодвинуться в сторону, после чего подняла взгляд. Передо мной стоял Николас спустя почти полгода. Мое бешено колотящее сердце сделало сальто и вывело из строя мои социальные навыки, словно я впервые видела человека.

Его лицо настолько преобразилось, что мне показалось, будто я ошиблась. Лёгкая щетина, которая придавала ему ещё более суровый вид, особенно учитывая его обычное пустое выражение лица. Однако, увидев меня, его глаза расширились от удивления, и при этом он не сводил с меня своего пронзительного и изучающего взгляда. Словно он до сих пор не мог поверить, что мы столкнулись с ним через такое длительное количество времени.

Я тяжело сглотнула, когда мы стояли и смотрели друг на друга отчаянным взглядом, в котором проскочила неописуемая тоска. Его губы лишь на секунды выдали улыбку, которая в мгновение ока скрылась под его знакомым выражением лица. Он отвернулся от меня, точнее, опустил взгляд, будто это действие приносило ему глубокую боль.

Николас молча прошел мимо меня, когда его знакомый аромат пронесся в голове, пробуждая те чувства, которые до сих пор были глубоко закопаны. Он едва задел меня плечом, вероятно, случайно, однако моя рука решительно поднялась, чтобы остановить его. Но мне не хватило больше смелости, отчаяния, поэтому я тоскливо сжала ладонь в кулак.

Самое сложное – сделать вид, будто ничего не произошло, будто весь мой мир не рухнул за эти несколько секунд, будто моё сердце не требует того, что опровергает мой разум.

Мне отчаянно хотелось остановить Николаса и просто поговорить с ним. Ведь он сам говорил, что будет ждать меня, пока я сама не найду способ с ним связаться.

Не знаю, правильно ли поступила, проигнорировав его, я просто сделала то, чего больше всего в ту минуту не хотела: отпустила его.

Я отодвинула навязчивые и тоскливые мысли на задний план. Поплачу и пожалею себя дома. Сейчас мне нужно купить освежающий напиток, вернее, что-то холодное. Подходило мороженое шоколадного вкуса или яблочный сок – оба мои любимые. Но я выбрала прохладное, только что из холодильника шоколадное молоко. Прям так и принесла на кассу две больших, но не огромных канистры с холодной освежающей жидкостью. Их вкус напоминал молоко после шоколадных шариков, и я быстро прониклась к ним любовью, хотя раньше мне они не очень нравились из-за приторности.

С привычным выражением лица на мои покупки Али принялся оплачивать картой. А парень, работающий в магазине, вдруг улыбнулся и посмотрел на меня. Отмечу, что его взгляд был достаточно странным.

– Ты собираешься одна пить всё это? – шутливо спросил парень, раскладывая наши продукты в пакет. По внешности он был красив, но я не задержала на нем своего взгляда, лишь улыбнулась из вежливости.

– Она вытворяла вещи и похуже, – вмешался Али.

Шатен рассмеялся, пока я закатила глаза на Али.

– Так это твоя сестра, да? – спросил друг брата, глядя на меня.

Али шутливо закатил глаза и серьезным, но тихим голосом, чтобы я не расслышала, сообщил:

– Да, но если задумал с ней замутить, я оторву тебе голову, – сказал он и развернулся, чтобы уйти.

– Да брось, – закричал вслед его друг.

– Странные у тебя друзья в последнее время… – прошептала я и толкнула большую панорамную дверь.

На улице по-прежнему было солнечно, и, конечно, присутствовала невыносимая жара и густая пыль, поэтому казалось, будто весь мир замер.

– Не страннее прежних, – бросил Али, подразумевая Мерта и его выходку.

Я остановилась.

Достигнув водительской двери машины, Али повернулся ко мне, прищурив глаза из-за солнца.

– Что?

– Думаешь, только твои друзья были виноваты? – Я поставила свой тяжелый пакет возле машины, чтобы была возможность сложить руки на груди.

– Ты поддерживаешь его после того, как он бросил тебя и улетел в Стамбул со своей бывшей? – презрительно спросил брат, при этом в его голосе присутствовала боль.

– Я не поддерживаю ни тебя, ни его… – Не успела я договорить, как он посмел меня грубо прервать.

– Серьезно?

– Разве не ты начал всю эту заварушку со своей безумной любовью к Алисе? И как это закончилось? – Не позволив ответить на мой риторический вопрос, я продолжила свою речь, яростно размахивая руками. – Это закончилось трагедией, только потому что Мерт сделал то, что совершил ты по отношению к его сестре.

– По-твоему, виноват я? – истерически улыбнулся он, при этом выглядел так, будто получил удар в спину.

– Я не хотела говорить этого, но меня бесит то, что ты считаешь, что все вокруг виноваты в том, что происходит с тобой.

– Я виноват, – признался он с болезненным выражением лица. – Я хотел, чтобы ты наконец выговорилась, потому что раньше ты осмеливалась лишь намекать.

Я промолчала, не понимая, как отреагировать на его слова. Сильно прикусив губу, я ждала его следующих слов. Но он просто открыл дверь и сел. С тяжелым вздохом я подняла свои покупки и, тоже распахнув дверь пассажирского сидения, села, разложив пакет возле своих ног.

Али, не моргая, смотрел перед собой, пока я с чувством вины пристально наблюдала за ним. Напоследок он сказал:

– Да, я настоящий эгоист, как кажусь многим. Но я виноват лишь в том, что полюбил не ту, забыв обо всех других.

***

После слов Али я глубоко задумалась, не обращая внимания, что до сих пор работала. Мне стало плохо, точнее, меня начало мутить, я выключила ноутбук и встала со стола. Глубоко вздохнув, чтобы избавиться от давящих мыслей и угнетающего чувства вины, я быстро достала телефон.

Я прочитала нашу последнюю переписку с Николасом, точнее, его последнее «Всегда» ранило меня словно ударом тысячи иголок в самую грудь, затрудняя доступ к кислороду. Я старалась не обращать внимания на свои чувства, но игнорировать их было совсем невозможно. Как бы я ни старалась.

Однако, когда я проверяла новости о нём, моё сердце начинало биться чаще. Я просто хотела знать, как у него обстоят дела в жизни. Но, к сожалению, меня ждала неудача. Его аккаунт в IG выглядел так, будто им давно не пользовались: новые фотографии появлялись лишь раз в месяц, а сторис – максимум два раза. Он был неактивен, и на его странице не было ничего интересного.

Зато я с удивлением и даже радостью узнала из спортивного паблика о том, что Николас принял ислам. Однако вскоре радость и шок прошли, так как это оказалось ложным объявлением. Я приняла это, но мне всё равно хотелось написать или встретиться с ним, чтобы спросить его об этом напрямую, но смирилась.

Сперва я зашла в чат с Мертом, поскольку до сих пор не удалила его сообщения, которые я проигнорировала в тот день. Но это было далеко не последнее его сообщение.

Я сидела на скамейке, залитой белым снегом, когда вокруг хлопками снег падал прямо на меня. Воздух становился все холоднее, а хлопья все крупнее, ноги замёрзли, а нос я совсем не чувствовала, как и боль в моём сердце. Я приняла последствия своего выбора и больше не ощущала ту безвыходность и разбитость. Лишь импульсивная пустота, которая изредка заставляла проливать одинокие и горячие слёзы посреди хауса.

Меня забрал Али. Он молча сел рядом и, не говоря ни слова, обнял меня за плечи и притянул к себе. Я прижалась лицом к плечу брата и шмыгнула носом, не зная, как убедить его, что со мной всё в порядке. Но вскоре я осознала, что лгу сама себе.

– Всё будет хорошо, – прошептал он.

Я кивнула в знак согласия, обнимая его в ответ и вдыхая носом тёплый воздух, исходящий от куртки брата. Зажмурившись, я наивно ждала, что все последствия обойдут меня стороной, что по приходу домой меня не ждало заплаканное лицо мамы и редкий гнев у отца, как и боль в глазах брата.

Однако окончательно меня добило сообщение Мерта:

Мерт: Прощай, Сами.

Глава 3. Искупление?

Вспомнив, как брат был единственным, кто успокаивал меня и предавал уверенности после случившегося, я стала ощущать вину всё острее и острее, который требовал от меня извинений. Но что делать, если я упрямая и до невозможности неловкая?

Хотя говорят, что принципы и честь должны стоять ниже семьи и отношений. Раньше я бы не вникала в такие заумные слова, но сейчас Мерт стал для меня явным примером. Если честь и принципы превыше милосердия, то стоит ожидать боль и разочарование от близких.

После своих размышлений я быстро встала с рабочего стола, перед которым сидела и буквально размышляла. Я даже не осознавала, как пришла в квартиру брата и стала искать его, окрикивая.

С болью в груди я нашла его в спальне возле кровати, сидя на холодном полу, уставившись в одну точку. Он был одет как прежде, в темную футболку и легкие брюки, казалось, он пришел домой, чтобы поразмыслить после нашей ссоры, и даже не заметил, как прошло несколько часов.

Поджав губы, я сделала шаг в его сторону. Он отодвинулся и постучал на пол рядом с ним, безмолвно приглашая меня присесть. Последний раз взглянув на открытое окно, которое осторожно колыхало занавески, я аккуратно села, поджав под себя ноги и обняв колени руками.

Комната стремительно погружалась в предвечерние тона, и стена перед нами приобрела насыщенный оранжевый оттенок. Предметы обстановки отбрасывали тени, а из-за открытой двери и окна в помещение проникал прохладный ветерок, который был необходим во время этой духоты.

Я бросила взгляд через плечо на брата, пока он был погружен в свои размышления. Мне показалось, что он ничего не замечает, но в один момент он тихо спросил у меня:

– Ты бы смогла его простить?

Я нахмурилась, наблюдая за его реакцией.

– К чему этот вопрос?