Моя свобода

Я, как и Зейнеп, хотела поступить в государственный вуз, к тому же у меня хорошие отношения с математикой. Но если я поступлю туда, то мне придется забыть о ношении платка. Поэтому я зачеркнула эту мечту. Зачеркнула из-за людей, которые ущемляют мои права, лишая меня свободы.

«Моей свободы, которая по сути должна принадлежать мне».

– А где Гёкче? – спросила я, повернувшись к тете Марьям.

– Они с Алией в ее комнате, можешь пойти туда, – ответила она, улыбнувшись мне, я ответила тем же.

Затем я развернулась и, надеясь, что они не заметили мои носки, неловко направилась на кухню.

По пути я умудрилась встретится кое кого…

Нет, не Мерта, а его младшую сестру, которая была его маленькой женской версией. Черные, чуть кудрявые волосы, такие же глубокие темные глаза, хотя они были настолько большими, что хотелось умиляться при виде нее.

Айна шла по коридору, печально опустив голову, и её шаги были едва слышны.

– Привет, Айна, – поздоровалась, чем привлекла ее внимание.

Она подняла голову, и ее черные волосы открыли вид на грустное, красивое личико. Присев возле нее, я осторожно взяла ее за крошечную ручку и спросила:

– Почему ты такая грустная?

– Сестра сказала, что мне нельзя пахлаву, потому что там фисташки.

А у нее аллергия на них.

– Ну есть же другие сладости. И к тому же у тебя такие длинные ресницы, что тебе нельзя грустить.

– Чтобы не сглазить.

– Ма Ша Аллагь*, – сказала я и улыбнулась ей.

Айна тоже смущенно улыбнулась и, сжав мою руку, спросила:

– А где Али? Он всегда приносит мне сок.

– Он сказал, что придет. Но если узнает, что ты грустишь, то может не прийти, – серьезно сказала я.

– Ты же знаешь, Сами, что врать нельзя.

– Я не вру, – ответила я притворившись возмущенной.

– Ты врешь, потому что Али всегда приходит, даже если я грустная, – ответила она и, бросив на меня еще один хитрый взгляд, побежала на кухню. Наверное, ждать Али.

Я улыбнулась и поняла, что часть напряжения исчезла. Только часть.

Пройдя к комнате Гёкче, я не встретилась с Мертом, потому что его попросту не было дома.

Мне стало грустно и радостно одновременно.

Что со мной не так?

––

* Аptal insanlar – перевод с турецкого – Идиотки

* Siktir git – плохое слово на турецком. Не буду афишировать. Хе-хе

* Ма Ша Аллагь – «Ма Ша Аллагь» (араб. مَا شَاءَ ٱللَّهْ‎, букв. «то, что пожелал Аллах») – арабское ритуальное молитвенное восклицание, часто используемое в арабских и других мусульманских странах. ( Википедия в помощь)

Глава 5. Знакомство.

Увидев Гёкче мирно сидящую на кровати с ровной осанкой, и дружелюбным выражением лица, я кивнула ей. Хотя очень хотела скривить лицо в отвращении к ней. Валлагьи едва сдержалась…

В комнате так же была Алия. Я поздоровалась с ней как со всеми тетями которые сидят в гостинной и о чем то оживленно болтают

– Как ты, Самия? – спросила Алия, улыбаясь мне.

– Нормально, если за целый день ни разу не захотела превратиться в осьминога, –  я попыталась пошутить, но вышло не очень, поэтому быстро замолчала.

– Ты всё еще любишь их?

– Конечно, они мои любимые.

У Алии светлые волосы, которые сейчас укрыты светло-бежевым шарфом. Её платье словно сливается с этим шарфом, оно свободного кроя, без единой обтягивающей детали. А свободные длинные рукава открывают вид на белоснежную кисть при их поднятии.

У Алии голубые глаза и безупречно чистая кожа. Веснушки, которые она, кстати, не очень любит, только придают ей очарования. Её маленький вздернутый носик гармонично сочетается с пухлыми губами, а светлые, слегка изогнутые брови почти незаметны на лице.

Гёкче была одета в джинсовый сарафан, а на голове у нее был высокий хвостик. Она сидела на краю кровати, странно посмотрела на меня и сказала:

– Садитесь уже, скоро будет и Зейнеп.

Я неловко улыбнулась и села на кровать рядом с ними.

– Эх, столько времени прошло с тех пор, как мы так собирались, – начала Алия.

– На свадьбе дяди Ахмеда лет, наверное, два назад, – уточнила Гёкче.

– Помнишь, как мы в детстве вместе шили платья для кукол во дворе? Дядя Ахмет дал нам ткани из своей мастерской, – изобразив вытирание воображаемых слов, сказала Алия.

– Как же это забыть, – сказала Гёкче. – После этого еще Самия пришла и захотела примерить наши платья на ее кукле.

– Но она всё порвала и сказала, что наши куклы какие-то неправильные, и ушла, – добавила Алия и засмеялась. Я тоже вспомнила этот случай и не почувствовала сожаления. Они обзывали меня, дразня, что я младше них и не должна играть с ними. Хотя Али моя ровесница…

– А что? Разве я не права? – усмехнулась я.

– Самия! – вскрикнула Алия, и шутливо хлопнула по руке, на что я издала смешок.

Потом наступили минуты тишины, мы буквально сидели и вспоминали наше детство. Ностальгировали, и жалели  что не сможем прожить те  моменты вновь.

Прочистив горло, я спросила у Алии:

– Ты всё еще ходишь в школу?

– Ага, приходится снимать платок.

– Жаль, – ответила я.

– Да, мне становится неловко и неприятно каждый раз, когда делаю это. Я бы осталась в платке, но ты же знаешь, что это почти невозможно. Если не снимать платок, гарантированно отчисление. А в твоей школе, я слышала, все издеваются над такими, как мы.

– Зато ты стараешься, жаль, что приходится жертвовать этим, чтобы получить образование, – поддержала ее Гёкче.

– Да… – протянула я, проигнорировав ее слова про мою школу, и, чтобы снова нарушить тишину, добавила: – Но зато ты как Бэтмен.

Алия рассмеялась прикрыв рот ладонью, и радостно сообщила:

– Не поверишь, но я на днях смотрела «Бэтмена».

– Да, ты мне присылала мемы про это, – вмешалась Гёкче улыбаясь.

– Теперь я создам новый, Самия, ты ж не против, если использую твою идею?

– Нет, конечно, а ты создаешь мемы?

– Да, я люблю. Иногда схожу с ума от этого, иногда мне вообще не хочется этим заниматься.

– Ты как Али, ему тоже сложно сосредоточиться на одном, – сказала я, на что Алия согласно кивнула.

В комнату постучались, и Гёкче крикнула:

– Кто?

Затем дверь открылась, и вошла слегка улыбающаяся Зейнеп. Гёкче чуть не завизжала от радости. Она довольно быстро приблизилась к ней и буквально повесилась на шею. Крепко обнимались, словно не виделись сто лет.

– Задушишь, – сказала Зейнеп, обнимая ее в ответ.

– Мы же раз в три месяца видимся. Можно, – ответила она и отодвинулась, давая проход мне, чтобы я тоже поприветствовала ее.

Неловко обняв ее, я быстро села на месте, лишь бы не привлекать внимание к своей неловкой персоне.

– Самия, я о тебе давно не слышала, ты хоть жива? – спросила Зейнеп, нарушив весь мой грандиозный план.

– Стараюсь не подыхать, – ответила я, стараясь не скривить лицо наподобие улыбки.

Зейнеп тоже прошла к кровати, и сев на край рядом с Гёкче, радостно спросила:

– Ну так, о чем болтали?

Хоть Зейнеп и Алия – сестры, они совсем не похожи друг на друга. У Зейнеп темные волосы и смуглая кожа, как у тети Зехре. А у Алии, наоборот, говорят, что она пошла вся в отца.

– Я же забыла рассказать, что видела Адама вчера, – начала Алия, мечтательно вздыхая.

Я повернулась к ней, и она продолжила:

– Я тогда со школы возвращалась, конечно, с платком, а то я умерла бы от стыда.

– Продолжай… – потребовала Гёкче, спеша выяснить, что случилось далее.

– Короче, я думала, что он вообще не узнает меня. Но он даже поздоровался со мной. А я там как помидор стояла и ничего не могла сделать, просто кивала и отвечала «нормально» на его вопросы.

– Детская влюбленность… Эх, были и у нас такие времена, –  вздохнула Зейнеп. Наверное, она слышала эту историю уже сто раз. Они же сестры.

– Тебе всего двадцать, сестра. Не говори так, словно ты старушка, – ответила Алия и шутливо закатила глаза.

– И что потом было? Он не пошел к вам домой и не посватал тебя? – спросила Гёкче, улыбаясь и обнимая Алию за плечи.

– К сожалению, нет, у меня же сестра в девах осталась, – ответила Алия, поглядывая в сторону Зейнеп.

Слушая ее рассказ, я представила Адама, который был не против взять в жены Алию. И я даже забыла про Мерта, пока Зейнеп не спросила:

– А где Мерт? Он вообще куда-то в последнее время пропадает?

– Он с новой одногруппницей Алисой, зависает, – ответила Гёкче, закатив глаза.

– Я видела её, она настоящая стерва, – кивнула Зейнеп, и я полностью согласилась с ней.

– Да, Самия тоже видела ее, – добавила Гёкче и посмотрела на меня, ожидая, что я скажу такие же гадости про нее, как сказали они.

– Да… Но я не помню, что говорила тебе, – нахмурилась я.

– Я просто видела, как ты спрашивала у Алисы что то, – ответила она имея в виду случай на "халяльной" вечеринке.

– А-а, да, она стерва, – согласилась я с важным выражением лица, словно мы на научной дискуссии.

– Сам Мерт тоже не отличается от нее, поэтому всё нормально, – усмехнулась Гёкче.

– Если ты про тот случай с Самией из детства, скажу сразу, как его лучший друг, он не специально, – ответила Зейнеп и разразилась смехом.

Парень в которого я была влюблена в девстве, разбил мне не сердце а нос.

Ох… Это самое комичное, что случалась со мной в жизни. Парень в которого я была влюблена в детстве, разбил мне не сердце а нос. В общем, когда у меня выпал молочный зуб, точнее, когда я упала с велосипеда и с легкостью достала его, то захотела бросить зуб на крышу. Словно это принесет удачу в жизни, конечно, отец потом объяснил нам, что удачу нужно просить у Господа, а не у зуба и крыши.

Тогда я была маленькой, а крыша казалась для меня Эверестом, поэтому я стояла, придумывая план, как же забросить зуб. Али был в школе, но мимо проходил Мерт, тогда я остановила и попросила его.

Мерт согласился воодушевленной идеей, взяв «удачу», размахнулся, а я не знала, где именно нужно стоять, чтобы не мешать ему. Однако он уже замахнулся, когда я встала позади него. Простыми словами, его сжатая в кулак рука попала мне прямо по носу, вызвав хруст и мучительную боль. После этого последовали извинения от Мерта и подарки его родни, мол, что им неловко, хотя они с родителями хохотали каждый раз, вспоминая этот случай. Конечно же, весь район узнал и не забывал об этом событии целый год.

– Да, помню, как Самия дышала, как рыба, – сказала Алия, закрыв рот рукой, чтобы не смеяться громко.

– Ага, еще кидала гневные взгляды в сторону Мерта, – добавила Гёкче.

– Потом тетя Зехре мне еще читала молитвы, утверждая, что меня сглазили, – ответила я.

Зейнеп и Алия засмеялись.

– Как придем домой, нам тоже будет читать молитвы, потому что мы такие красивые, что нас нельзя не сглазить, – покачала головой Зейнеп.

Конечно, мы верим в сглаз, потому что вера в него – часть нашей религии.

– Кстати, я же обещала тебе, что дам почитать одну книжку? – неожиданно спросила у меня Гёкче.

Нет, не помню, но я поняла, что лучше всего молча соглашаться.

– Да, я как раз хотела напомнить, – ответила я.

– По-моему, брат взял ее, чтобы прочитать, и не вернул. Пойдем в его комнату.

Валлагьи, после ее слов мое сердце остановилось. Что она вообще хочет? А если в комнате сам Мерт?

Затем она потянулась и достала из-под кроватной тумбочки какой-то журнал.

– Мы быстро, возьмем книгу и выйдем, – обратилась к девочкам Гёкче.

– Конечно, – ответила Зейнеп и взяла модный журнал в руки.

А Алия пыталась выхватить его из рук, но получила строгий взгляд, который старшая сестра проигнорировала. Пришлось ей сидеть в телефоне.

Гёкче взяла меня под руку и вывела в коридор, дальше в комнату Мерта. И по пути мне казалось, что я умру от остановки сердца.

Что? Это слишком волнительно для меня.

– А Мерт в комнате?

– Его нет, – как ни в чем не бывало ответила она и открыла дверь.

Я вошла в комнату и первое, что я почувствовала, это запах мужских духов. Прекрасный запах окутывающий почти всю комнату.

– Фу, зачем купаться в духах? – Гёкче изобразила на лице отвращение, пока я наслаждалась одеколоном Мерта.

Да, я немного странная.

Затем, скользнув взглядом между полками с книгами, я не могла не заметить плакат наверху кровати, почти на целую стену. На котором было простое: «Разум бессилен перед криком сердца».

Мерт оказывается романтик.

Не знаю, как это объяснить, но моему сердцу будто требовался этот электрический разряд. Я словно заглянула в самую душу Мерта. Однажды я уже была здесь, пять лет назад, но тогда это казалось мне незначительным событием.

Разумеется, в комнате были и другие плакаты, на которых ярко и убедительно демонстрировалась его безграничная любовь к футболу. Среди них я заметила плакат с изображением турецкого нападающего Месута Озила, который выделялся на фоне остальных футболистов.

Также в комнате были мячи, вероятно, чтобы напоминать об состоявшихся на районе играх. Али тоже так делает: у него в комнате хранятся два мяча с последнего турнира нашего района.

Шторы в комнате были прозрачными, без какого-либо основного цвета. Однако кровать имела темный оттенок, а подушки были такого же цвета. Настенные полки были заполнены всевозможными книгами, которые звали меня прочитать хотя бы одну. Хотя я обычно не читаю в бумажном формате. Возле кровати также были повешены настенные часы, которые показывали семь вечера.

Пока Гёкче осторожно закрывала дверь, я успела все проанализировать и повернулась к ней, чтобы она не увидела, как я с восхищением изучаю комнату ее брата.

– Самия, я хотела наедине поговорить с тобой. А по телефону не могла.

– А что случилось?

– Ну… Насчет халяльной вечеринки.

– А-а, – равнодушно ответила я и отвела взгляд, будто прося не начать об этом.

– Мне жаль, что так получилось, но не говори, пожалуйста, об этом маме или папе.

– Знаю, если бы хотела, давно рассказала бы.

– Валлагьи, как ты умеешь успокаивать, – с сарказмом ответила она, на что я неловко улыбнулась и сказала:

– Не волнуйся, не скажу. Потому что так я сдам почти всех.

Она радостно кивнула мне и осмотрелась. Затем она прошла мимо меня и направилась к полке с книгами, где взяла одну и протянула мне.

– Зачем это?

– Мы что, пойдем к девушкам с пустыми руками? Они же обидятся, если узнают, что я оставила их, чтобы наедине с тобой поговорить.

Глубоко вздохнув, я взяла в руки книгу, и это оказался роман «Грозовой перевал».

Серьезно? Роман?

– Мерт читает романы? – спросила я и провела рукой по мягкой обложке.

– А ты не знала о ней? Все кому не лень читают ее.

– А-а, – снова ответила я, и мы оба вышли в коридор.

Покинув комнату с прекрасным запахом Мерта, я почувствовала разочарование. Теперь я отчаянно хотела увидеть его.

Но его по прежнему не было. Но больше всего я боюсь, что он просто избегает меня. Но зачем ему это делать? Хотя ответ очевиден.

– Ну ты идешь? – спрашивает Гёкче, странно глядя на меня.

Я улыбнулась, как будто внутри меня не бушевала буря эмоций, и последовала за ней. Мы продолжали наш путь, словно ничего не произошло, а его всё ещё не было.

Мне хотелось увидеть Мерта, но в то же время я не желала этого.

Когда мы вернулись к Зейнеп и Алие, я заметила подозрительный взгляд старшей сестры. Но я подняла книгу, показывая, что мы ходили за ней. Затем поспешно спрятала ее в своем рюкзаке.

А через время мы снова начали болтать о разном. В основном шутили о платьях, которое наденем на свадьбу Зейнеп.

Я была рада, что никто не стал шутить насчет нее и Мерта. Однажды мне сказал Али, когда я скрежетала зубами, словно хотела стереть их в порошок, сказал по секрету, что в детстве они обещали пожениться, когда вырастут. Они были лучшими друзьями и, наверное, остаются ими до сих пор. Но самое страшное будет, если Мерт захочет сдержать слово.

Я уже потеряла надежду увидеть его сегодня, когда раздался стук в дверь. От неожиданности я вздрогнула, а Гёкче спросила:

– Кто?

Дверь открылась, и прежде чем увидеть, мы услышали знакомый голос:

– У вас закрытая вечеринка?

И это был Мерт, чей глубокий голос заставил мое сердце упасть в пятки. Оно уже было готово бежать, но я поспешила успокоить его, сказав, что не так скоро.

– Мерт! – вскрикнула Зейнеп и, встав, подошла к нему.

Он улыбнулся ей искренней улыбкой и приобнял ее. Он даже не смотрел в мою сторону. Значит, точно избегает…

Алия, смущенно улыбнувшись, поздоровалась:

– Давно не виделись, Мерт.

– Да, ты как?

– Нормально, хожу в школу.

Затем он перевел взгляд на меня, пока я пыталась успокоить свое сердце, которое всё-таки не унесло ноги.

– Сами, – коротко поздоровался он и перевел взгляд своих темных глаз на меня. Я неловко улыбнулась в ответ, хотя все мое тело было напряжено, чтобы сказать или сделать какую-нибудь глупость.

Конечно же, я спрятала свои носки с тупой надписью. Я утром выбирала между носками «Вуман». Даже не знаю, какой казался бы здесь хуже.

Затем, словно ничего не произошло между нами, он снова повернулся к Зейнеп.

– Где ты был? Даже Осман сказал, что ты пропадаешь.

– Османа я видел только вчера, поэтому он врет, – усмехнулся он.

– Ну ладно, – ответила она, улыбаясь, а затем спросила: – А как учеба?

– Отлично, а у тебя?

– Тоже.

Мне было радостно, что у них отношения более официальные, а не дружеские. Я даже внутренне злорадствовала, глядя на них.

– Тогда я пойду, не буду мешать девичнику, – сказал он, а я заметила, как Гёкче закатила глаза.

Как только он открыл дверь, то остановился, словно забыл кое-что сказать. Затем повернулся к нам, а точнее ко мне, глядя своими темными, но теплыми глазами, сказал:

– Классные носки, Сами.

Улыбнувшись только мне и одной из самых искренних улыбок, которую я когда-либо видела у человека, он вышел за дверь, оставив меня бешеным ритмом сердца, который, наверное, слышали все в нашем районе.

А всех в комнате заставил обратить внимание на носки, которые я всё это время прятала. Но, осознав, что он заметил это за столь короткое время, я сдерживаюсь от радостной улыбки.

Это значит, что всё как прежде.

Не знаю, радоваться мне или нет…

Глава 6. Или беда?

Я сидела в классе на перемене, хотя на улице было солнечно.

После урока французского, на котором не было Лендена, я успела заскучать. Я выбрала именно этот язык, потому что знала, что его не будет на занятии. Не обращая внимания на окружающих, я достала телефон и начала листать ленту в Instagram.

Прошли ровно сутки с нашей последней встречи с Мертом, после того как он заценил мои носки и ушел.

После его ухода мы с девочками выпили кофе с финиками, до того как не пришла мама. Я бросала на нее обиженные взгляды, которые она ловко игнорировала.

– Ленден, ты невыносим, – шутливо сказала Лаура, входя в класс.

Опустив взгляд на книгу по музыке, я надеялась, чтобы они не заметили меня и не начали доставать. Иначе я не выдержу и обругаю их уже на арабском языке.

Сегодня на мне была одета бирюзовая футболка и белые свободные брюки, которые кажутся юбкой, нежели штанами. На голове завязала белый шарф. На футболке надпись: «Если бы я согласилась с тобой, мы бы оба оказались неправы». Но из-за шарфа ее почти не видно, что хорошо, поскольку в класс зашел Ленден и первым делом посмотрел на меня.

Я не смотрела на него, чтобы наверняка знать, но чувствовала его презренный взгляд, от которого у меня всегда мурашки. Я ненавижу его всем сердцем, так же, как и он, в этом я достаточно уверена, потому что сейчас он направляется сюда.

Как я люблю говорить: «Каждый считает себя львом, пока не встретит настоящего».

– Что будешь делать на выходные? Будешь предлагать услуги? – спросил он, а затем начал смеяться, словно это было смешно.

Но самое смешное будет, если я его убью и брошу тело в ближайший водоём. В оправдание скажу: «Он довёл меня».

Я даже не подняла на него взгляд, не говоря уже о том, чтобы ответить. Да, я больше всего хотела это сделать, но в голове пронеслись слова мамы о том, что не стоит провоцировать их.

Глубоко вздохнув, я продолжила читать книгу. До тех пор, пока он не выхватил ее из моих рук и не бросил в дальний угол класса.

– Поднимешь? – спросил он, усмехнувшись.

Если я убью его, какой срок мне дадут?

Я встала и, достигнув угла, подняла книгу. Обернувшись, я заметила, что Ларс – близнец Лендена – опустошал мой рюкзак прямо на пол. Там были тетради, книги, блеск для губ, тональный крем – всё.

Но я ничего не сказала и, вернувшись на свое место, стала собирать всё с пола, пока другие в классе смеялись надо мной. А некоторые, казалось, ничего не замечали, потому что никто не может сказать ни слова против Лендена и его брата.

Когда я думала, что порция «унизить Самию» была достаточной для Лендена, он взял мой пенал и кинул его в угол. Я уже хотела обматерить его, но меня опередили.

– Что ты себе позволяешь, Маес? Совсем уже обнаглел?

Это был учитель математики, который всегда был готов защитить меня. Увидев его, я  облегченно закрыла глаза, потому что знала, что вся эта ситуация закончилась бы достаточно плачевно. Конечно, для Лендена.

Во время его урока я ни разу не слышала от «исламофобской задницы № 1» оскорблений. И сейчас его брови поползли вверх, когда он увидел мистера Кросса. Я ехидно улыбнулась и, повернувшись к Лендену, спросила:

– Поднимешь?

Он гневно сверкнул глазами, но, увидев еще более гневный взгляд учителя математики, вздохнул и пошел поднимать пенал. Он поставил его на мою парту.

– Если я еще раз увижу нечто подобное, я подам жалобу, чтобы вас отстранили.

Конечно, его не отстранят, ведь он всего лишь оскорбляет и унижает девушку в платке. А мы должны терпеть, потому что… ну, все ведь терпят наш внешний вид.

Но я сама не ожидала увидеть учителя математики, не то что Ленден, ведь следующее у нас музыка. И точно, Ленден не стал бы так себя вести, если бы знал.

– Сегодня учителя музыки нет, поэтому на замену пришел я, – сказал Мистер Кросс, словно прочитав мысли.

Я радостно завизжала в голове, хоть и хотела сделать это на весь класс.

– Сегодня мы пройдем, точнее, повторим пройденный материал. Какая у нас была прошлая тема, Маес?

За это время Ленден успел сесть рядом с безразличным на весь мир Николасом, а затем что-то пробормотал, но учитель не принял его ответ.

– Рациональные уравнения, надеюсь, на следующем уроке вы придете подготовленными.

Маес кивнул и бросил на меня гневный взгляд, который я проигнорировала. Но следующий урок был по биологии, и учитель, которому было безразлично издевательство Лендена по отношению ко мне. Потому что он сам ненавидел меня.

***

Я внимательно слушала учителя, который рассказывал о сегодняшней теме про клетки. Мы уже много раз повторяли этот материал, но я всё еще ничего не понимала.

– Одним из основополагающих понятий в современной биологии является представление о том, что всем живым организмам присуще клеточное строение, – сказал учитель биологии, но я не поняла и половины половины. – Изучением строения клетки, ее жизнедеятельности и взаимодействия с окружающей средой занимается наука цитология, в настоящее время чаще именуемая клеточной биологией.

Затем он остановился и посмотрел на ученика, который играл в «Закинь бумагу в ведро», сидя на первой парте рядом с мусорным ведром.

– Аллард, что, по-вашему, вы делаете? – спросил учитель.

Услышав свою фамилию, парень спрятал «мячик», сделанный из сжатой бумаги, под парту. Учитель гневно подошел к нему и отобрал его игрушку. Я бы тоже поиграла, лишь бы не слушать всё это.

– Макаддам?

Услышав теперь свою фамилию, я вздрогнула и подняла взгляд на учителя, который выбросил бумагу в мусорку.

– Да?

– Вижу, вы витаете в облаках. Вам неинтересна тема?

– Нет, я всё поняла.

– Правда, тогда ответьте на один вопрос: какие соединения являются мономерами молекул белка?

Я замолчала и опустила взгляд на парту, как всегда делаю, когда я нервничаю.

Мы же вроде строение клеток повторяли? Но я не стала говорить этого вслух.

– Маес, – назвал учитель фамилию Лендена.

Отлично, просто отлично. Теперь Ленден ответит, а я рядом с ним буду выглядеть тупицей.

– Мономеры – низкомолекулярные соединения, способные к образованию макромолекул, – ответил Ленден и радостно улыбнулся, словно покорил Эверест.

– И как вы собираетесь сдавать экзамены? Вы всё еще не понимаете даже такой легкой темы, как клетки, – обратился ко мне учитель.