Моя свобода

– Как в школе?

– Нормально, – натянуто ответила я.

– Знаю, мы не очень ладим, но можно начать сначала.

– Конечно, – неловко ответила я. – Но как? Если мы снова будем общаться, то здесь нет двери, чтобы я смогла выгнать тебя.

Она засмеялась, и я подумала, что это хороший знак.

– Да, поэтому я приглашаю тебя и тетю Асие к нам. Мама сказала, что ждет только вас, а мальчиков не пустит.

– Али согласится, если я пообещаю не позорить его выиграв по видео игре

– Тогда договорились? – спросила она, неловко закусив губу.

– Конечно, – ответила я и также неловко улыбнулась.

Потом она достала телефон и стала что-то печатать. Я старалась не подсматривать, а с моей любопытностью это было почти невозможно. Но я сразу поняла, что она пишет своему брату, потому что на другом конце скамейки Мерт, который разговаривал с друзьями, вытащил телефон. Но я могу ошибаться, поэтому напрямую спросила:

– Кому ты пишешь?

Я же говорила, что мое любопытство ужасно влияет на мое социальное общение.

– Никому, – грубо ответила она, закатив глаза, а потом повернулась ко мне: – Извини, мы же только начали ладить.

– Ничего, я сама виновата.

– Классная толстовка, – быстро проговорила она, чтобы снять напряжение.

– Точнее жизненная, – сказала я и сразу пожалела, потому что она подумает, что мне хочется ударить ее восемь раз.

Валлагьи мне хочется.

Она улыбнулась и, заметив кого-то позади меня, ее губы тронула улыбка, а глаза засияли. Так как не возможно было не обернуться, поэтому поспешно сделав это я увидела брата который неспеша направлялся в нашу сторону.

– Я немного ошалел, когда увидел вас вместе, – громко сказал он, подойдя к нам.

Осмотревшись, он улыбнулся широкой лучезарной улыбкой, а я лишь закатила глаза, глядя на его выходки. В этот момент он словно изображал модель на показе мод в Париже.

– Я тоже, когда Самия не выгнала меня, – пошутила Гёкче, хотя в воздухе всё еще витала напряженность.

– Да здесь негде выгнать. Иначе она бы давно открыла тебе дверь, – сказал он усмехнувшись, и направился к друзьям в другом конце поля*.

– Гадина, – сказала я и, вновь переведя взгляд на Гёкче. – Тебя отправила мама, да?

– Да… – сказала она и следила за Али и Мертом.

– Моя мама тоже часто меня ругает из-за того, что я так обошлась с тобой.

Она улыбнулась мне, затем поправив платье встала,  затем неловко произнесла:

– Ну ладно, я пошла.

Я кивнула и глубоко вздохнув, когда она начала отдаляться от меня. Господи, прости меня, но она невыносима. Не знаю, из-за чего, она приятная, но мы с ней просто запрограммированы не любить друг друга.

Включив наушники, я попыталась снова воссоздать тот прекрасный момент, когда думала что никто не посмеет испортить наши гляделки с Мертом. Но не получилось…

Даже не подождав брата, я встала захватив за собой рюкзак. Опустив голову, я раздраженно зашагала домой  своему.

***

Включив на колонках нашид, я стала прибираться в мусорке, ой, то есть в комнате.

Хоть убейте, но не могу всегда поддерживать порядок, особенно когда у меня депрессивное состояние. На что мама отвечает: «В твое время я мыла весь дом дочиста, не то что ты».

А я что?

А я отвечаю ей: «Ты же выдашь меня за богатого бизнесмена, вот я и соответствую». А после смеюсь как угорелая, а мама строго смотрит на меня.

После того как я закончила убирать весь этот бардак устроенный утром, когда собиралась в школу, я взяла полотенца и пошла в душ. Наверное, пахло от меня, как от той дохлой крысы, что Ленден «дарит» мне.

Высушив волосы, я надевала самую широкую черную из черных футболку с силуэтом кошки посередине с черными брюками. Да, моя безумная любовь к кошкам просто зашкаливает. Но что поделать, я люблю их больше, чем собак.

Но сами кошки не согласны со мной, поскольку моя первая сбежала от меня, в то время как я думала, что она умерла, и каждую ночь плакала, слушая грустный нашид*. Даже просила маму устроить похороны. Однако она вовсе и не умирала…

Когда мы были у тети Эды, я увидела ее там. Узнав ее, у меня сердце задрожало и инстинктивно я потянулась к ней. В ответ она громко мяукнула на меня, вероятно матернулась на кошачьем, а чуть не расцарапала мне лицо…

Я была удивлена и разбита, поскольку я не понимала что с ней не так. Я даже была на стороне брата когда тот предлагал купить ей корм дороже нашего пропитания. Однако я всё еще надеюсь, что она вернется и не с намерением расцарапать меня.

Немного погрустив, я вскочила с кровати и начала одеваться. Хотела пойти в магазин и купить вкусняшек. Скажем так, замотивировать себя до ужина с Гёкче и тёти Марьям – мамы Мерта.

До того, как я вышла из дома, я надела на себя черную кепку поверх черного платка, который покрывал всю мою шею, а конец, был скрыт под футболкой. Да, выглядела я стильно.

– Мама, я ухожу, – прокричала я, потянув ручку входной двери.

– Куда? – спросил из гостиной Али.

– В магазин, – сказала я и закрыла дверь, не дожидаясь ответа.

Включив наушники и выбрав позитивный нашид, я направилась в магазин, где часто  тусуются люди из нашего района. Называется этот магазин «Сумая». Но я даже не смогла приблизиться туда, потому что людей там было настолько много, словно там раздавали бесплатную еду. Особенно мужчин, поэтому я молча развернулась и пошла в другой. А он был в пятнадцати минутах ходьбы, поэтому первое, что я захотела купить, это вода.

Но когда я зашла внутрь, то все мысли о воде исчезли, потому что там был Мерт. И еще какая-то девушка, но точно не с района, поскольку я знаю почти всех наших. К тому же она одета очень вульгарно, точно не наша.

Я хотела уйти, но в то же время хотела узнать, кем она является для него и что она делает рядом с Мертом. Поэтому я осталась и тихо направилась между двухсторонними стеллажами, в которых были многочисленные чипсы. Но мне было плевать на чипсы, когда было такое. Сенсация. Не более.

Не хочу узнать что это его девушка…

Хоть он и мусульманин, но вполне возможно что это его девушка. Для их семьи это нормально, в то время как у нас Али бы дали подзатыльник и наказали,

Я спряталась в левой части стеллажа и делала вид, что рассматривала чипсы, по идее, читала состав, хотя на самом деле пыталась подслушать разговор Мерта и незнакомки.

Да, это аморально, и вероятно я заслуживаю презрения, однако ничего не могу поделать со своим любопытством. Особенно если речь идет о Мерте. К тому же это общественное место, где любой человек может подслушать их. Если это личный разговор, то следовало уединиться.

Я не смогу оправдать себя, но остановиться тоже не смогу…

Мерт находился в  поле моего зрения, что не скажешь насчет рыжеволосой. На лице Мерта играла лёгкая улыбка. Он внимательно изучал содержимое холодильника, который отражал холодный свет, подчёркивая его тёплые, но правильные черты лица. Ровный нос, тонкие губы, приподнятые в улыбке, изогнутые густые брови и острые линии подбородка придавали ему статус парня с идеальным лицом. Казалось, он даже не замечал своей улыбки, так как был сосредоточен на разговоре с девушкой.

– Да, ему я не понравился, – напрягая слух, я наконец разобрала слова Мерта.

– Он не такой, просто с тобой… всё сложно,  – ответила рыжеволосая откинув свои блестящие волосы за спину.

– Из-за того, что я мусульманин? – нахмурился Мерт.

Она замолчала, а я не могла понять, о ком идет речь.

– Может быть.

– Но это в прошлом, мне не очень хочется повторять тот опыт.

– Ну… – начала девушка.

После этого он взял баночку энергетического напитка и направился к кассе. И самое ужасное – ему нужно было пройти мимо стеллажа, рядом с которым стояла я. Мне нужно было действовать очень быстро, чтобы он не заметил, что я подслушивала его разговор.

Тогда я решила импровизировать и сделала вид, что приблизилась к стеллажу, ровно в тот момент когда он увидел меня. Возможно, со стороны это выглядело глупо, но главное – он не должен был так подумать.

– Самия? – удивился он, увидев меня.

Он был одет в свободную белую футболку с короткими рукавами, которые открывали мне вид на мускулистые предплечья. Острый подбородок был покрыт едва заметной щетиной. А волосы беспорядочно падали на лоб, пока его брови хмурились, а глаза пристально разглядывали меня.

– Привет, в «Сумае» буквально была давка, поэтому я здесь, – быстро выдавила я ненужную информацию, и смущенно улыбнулась.

Конечно, он ответил широкой улыбкой, которая словно сияла только для меня одной, до тех пор, пока из-за его спины не появилась та рыжеволосая девушка.

– Тебе какие чипсы…? – не закончила она и остановилась, заметив меня.

Она была довольно красивой, с ее рыжими волосами, которые были собраны в высокий длинный хвост. Пухлые губы, вероятно, от природы, тонкие светлые брови и веснушки на лице. Однако меня смущал топ и короткие джинсовые шорты, которые настолько облегали, что не оставляли воображению места.

Было даже странно, что я стою с ней рядом вся одетая…

Словно встретились два разных мира.

Прочистив горло чтобы избавиться от неловкости, Мерт вдруг заговорил:

– Это Алиса, моя одногруппница, а это Самия, сестра моего друга. Можно сказать, моя сестра.

От его слов мое сердце разбилось на самые мелкие осколки которые словно спивались в грудь затрудняя дыхание. Я сжалась надеясь что все пройдет, и я забуду слова которые только что сказал мне Мерт. Неужели я ему только как сестра?

– Рада познакомиться, – сказала она неловко, я кивнула ей, сдерживая все негативные эмоции внутри.

Было настолки паршиво, как будто кто-то взял большую кисть и покрасил всё вокруг в серые цвета, а перед этим забрал всё мое хорошее настроение.

– Взаимно, – наконец ответила я.

– Я буду ждать тебя в машине, – сказала Алиса и скользнула своими идеальными наманикюренными ногтями по его плечу спустилась вниз к открытым предплечьям. Последний раз коснувшись ладони, словно не могла жить без него, она направилась к выходу. Я смотрела на это с разочарованным взглядом, словно весь мир сгорел а я осталась стоять в руинах, не понимая как должна дальше жить.

– Я слышал, что сегодня у вас с сестрой девичник, – спросил он, переведя свой взгляд на меня.

– Да, – ответила я, сдержанно улыбаясь. По крайней мере попыталась это сделать. Хриплым голосом, по неизвестным мне причинам, я спросила:– Али тоже присоединится к вам?

– Да, и Арда с Адамом, – беззаботно ответил Мерт.

– Уже темнеет, я куплю быстренько что-нибудь и вернусь домой, – сказала я.

Когда я проходила мимо него, он нежно схватил меня за локоть, остановив попытки скрыться от него. Заглянув в мои глаза, словно понимая, что совершил ошибку, назвав меня сестрой, спросил:

– Всё хорошо?

Я утвердительно кивнула, словно ничего не произошло. Я собиралась винить его в своем разбитом сердце. Поскольку он даже не знает что я воспринимаю его уже не как брата.

Но затем, прервав поток моих мыслей, он  сказал:

– Я рад, что вы с сестрой поладили.

– Я тоже, не ожидала, что мы… не поссоримся, – произнесла я и осторожно обобрала свою руку из его хватки. Я прошла мимо него, надеясь что он ничего не понял. Особенно то как он разочаровал меня.

Обернувшись к двери которую только что открыл Мерт, я увидела как он повернулся в мою сторону. Он нахмурился, и опустив взгляд, быстро отвернулся. Мне ничего не оставалось делать как с поникшим настроением выбирать снеки.

Я подошла к прилавку с чипсами и выбрала самые острые, чтобы, когда мама спросила, почему я плакала, то могла свалить всю вину на них.

Быстро расплатившись, я толкнула бедром дверь, и вышла на свежий теплый воздух. И даже не заметила, как замерзла там из-за кондиционера.

На улице смеркалось, поскольку солнце спряталась за горизонт оставив после себя разноцветные краски на небе, которые уже рассеивались с наступление ночи. На безоблачном небе красовался едва заметный полумесяц, на который я смотрела с открытым ртом и приподнятыми наверх бровями.

Ничто не испортит этот день.

Ничто не испортит мою жизнь.

Не он и никто другой.

Я стояла, устремив взгляд в небо, и улыбалась, хотя моё сердце было переполнено грустью. Прохожие оглядывались на меня, а машины, проезжавшие мимо, создавали городской шум. Казалось, что всё вокруг движется с огромной скоростью, а я спокойно стою и смотрю на небо, на полумесяц, который с каждой минутой становился всё более заметным.

Глубоко вздохнув, я пошла домой, по пути жуя чипсы. Я следила за звездами, которые постепенно становились все ярче, а витрины магазинов освещали узкие тротуары, по которым я шла.

Когда я добралась до своего скромного дома, то открыла дверь и вошла. Первое, что меня встретило, – это тишина.

– Ау? – откликнулась я.

После этого в освещенный теплым светом коридор вышел Али. Он недовольно оглядел меня, словно у меня существует комендантский час который я только то нарушила. Надменно и громко прочистив горло, он произнес:

– Где ты была? Я уже должен уходить.

– А где мама?

– Она уже у тёти Марьям. Она попросила сделать намаз и, заперев дверь, прийти туда.

Я глубоко вздохнула и, сдержав слезы от осознания, что меня ждет еще и ужин, направилась наверх.

– Эй, – окликнул меня брат, я повернулась и хмурясь ожидала дальнейших слов. – Что-то случилось?

– Нет, – коротко ответила я, поскольку истинная причина моего состояние не должен знать никто.

– Если что, я готов кого-нибудь послать ради тебя. Или избить… –  серьезно сказал брата, а затем добавил: – Нужен только адрес.

– Знаешь, ты лучший брат из всех моих братьев.

– У тебя нет брата кроме меня, идиотка, – ответил он закатив глаза. Открыл дверь намериваясь выйти на улицу, когда теперь я окликнула его.

– Эй, спасибо, я тоже готова послать кого нибудь ради тебя.

– Ты там держись на ужине, – улыбнулся он.

– Спасибо, но обнимать не стану, – ответила я, широко улыбаясь, и продолжила подниматься по лестнице.

––

*Хиджаб – накидка, скрывающая тело и/или лицо, которую мусульманки надевают при выходе на улицу.

* Поле – уточню, мини-поле, не такое большое, где играют в профессиональный футбол.

* Нашид – так как музыка запрещена в исламе, существуют нашиды, заменяющие их.

Глава 3. Между.

Гёкче находилась напротив меня, пока я сидела между тётей Марьям и моей мамой. Мама, которая бросала на меня строгие взгляды, потому что я пришла в той же одежде, что была в магазине, даже оставила кепку, хотя она говорила надеть красивое платье.

Но прямо сейчас слушала я исключительно слух про одну девушку с нашего района, которая опозорила свою семью, переспав с мужчиной. Теперь мама будет просить меня рассказывать о своих «секретах», чтобы избежать такой ситуации. Нет, она прям так и не спросит, а будет шутливо намекать, пока я не обижусь. Всегда так происходит, когда на свет рождается «правдивый» слух.

Она доверяет, но проверяет. Я понимаю ее, потому что мне самой сложно держать свои желания под уздой, когда вокруг столько харама. А один из них – Мерт.

Мерт, который ушел с какой-то Алисой, пока я тут сижу с его родней.

Через некоторое время пришел дядя Мехмет – отец Мерта, мы поздоровались и поздравили его, поскольку у него родился племянник.

На столе были турецкие сладости: пахлава, щербет, лукум со вкусом малины, жареные миндали, фундук и кешью. Пахлава была такой сладкой, что один кусочек требовал к себе внимания двух чашек чая. Но и чай не отставал, потому что был горьким и темным.

Наверное, Гекче даже не пробовала сладости, вероятно, всё еще на диете «сто дней без сладкого». Или втайне успела насладиться их изысканным вкусом.

После чая, мама и тетя Марьям заявили:

– Валлагьи, мы хотели бы пойти в мечеть и прибраться там, а вы можете остаться дома и поболтать, как настоящие подружки.

Потом они переглянулись, лукаво улыбаясь, затем захихикали, как маленькие дети, пока я смотрела на маму взглядом «издеваешься?».

Однако я поборола себя и (не)искренне улыбнулась и перевела взгляд на Гёкче, которая так же «искренне» улыбалась мне. Затем обе тёти ушли, и остались мы и дядя Мехмет, который смотрел в телевизор и одновременно читал газету.

Гёкче привлекла мое внимание сказав:

– Собирайся, мы идем на халяльную тусу.

– Чего? – спросила я.

– Мы идем на тусу, – просто повторила она, не разъяснив свои слова в полной мере.

Я закатила глаза и повторила вопрос:

– Чего?

– Да блин, на тусу.

– Нет, – покачала я головой. – Даже если халяльная, нет-нет.

Она долго смотрела на меня, словно не могла поверить, что кто-то может отказаться от посещения шумных вечеринок. Затем, прочистив горло и разминая шею, произнесла:

– Там будет Али.

– Что? – спросила я и резко встала, тем самым привлекая внимание дяди Мехмета. – Простите.

Рядом с ним дремала Айна, которой было пять лет. Сестра Мерта и Гёкче. Она подняла голову и непонимающе посмотрела в нашу сторону, пока я, сжав губы в тонкую линию, молчала.

– Там будет Мерт и Арда, а еще Адам.

– Али мне ничего не сказал.

– Потому что я только сейчас узнала.

Я замолчала, чтобы спокойно поразмыслить. Мне предстоит сложный выбор…

С одной стороны я хотела на вечеринку, но с другой понимала что ничего хорошего от этого не стоит ждать. Тяжело вздохнув от кружащих в голове мыслей, я мысленно согласилась, убеждая себя в том что ничего плохого не произойдет если со мной будет Али, и его друзья.

Мама ведь так хотела чтобы я с ней дружила, пусть пожимает плоды.

Эгоистично?

Да…

– У меня в комнате есть платье. Светлое. Если хочешь, могут отдать, – сказала она, уже предугадав мой ответ. – Просто ты выглядишь как… смерть в черном.

– Спасибо, конечно, за комплимент, но ко мне никто не будет липнуть.

– Ладно, – коротко ответила она и направилась в свою комнату, пока я всё так же стояла. – Ты идешь?

– В твою комнату? Нет, мне и тут хорошо вместе с дядей Мехметом и Айной, – сказала я и заслужила от нее улыбку.

– Тебе нужно поправить стрелку, а то она летит куда-то вдаль.

Я сдержала колкости и возмущенный вздох и поплелась за ней.

Их дом был небольшим, но уютным. Теплый цвет лампочек дополнял эту атмосферу. Окна были широко распахнуты, впуская звуки с улицы, особенно шум машин, проезжающих мимо. И снова начавшийся ветер трепал дорогие итальянские шторы, которые были прозрачными, как вода.

В нашем районе это новая мода. Если итальянское, значит, дорогое.

Кстати, наш дом находится в тридцати минутах ходьбы. Смогу сбежать, если мне надоест.

Гёкче потянула меня за руку, когда я зависла, глядя на шторы.

– Ты не будешь краситься на вечеринку? То есть всё лицо? – спросила она.

– Не так вульгарно, – сказала я вкинув бровь и мысленно передернув себя, потому что «намекнула».

– Всё нормально. Теперь я знаю, что ты думаешь о моем макияже.

Мы прошли по коридору и наконец добрались до комнаты Гёкче, где было повешено табличка. «НЕ ВХОДИТЬ МЕРТАМ (Айне можно)». Я улыбнулась, увидев это, и спросила:

– Он тоже надоедливый как Али?

– Я думаю что хуже чем Али.

Я улыбнулась и бросила взгляд на дальний угол коридора, где находилась комната Мерта. Я знала это, потому что много раз бывала здесь. В особенности, когда их старшая сестра выходила замуж. Мы с мамой приходили помогать им с готовкой и так далее. Но тогда мне было четырнадцать, Мерт и правда считал меня своей сестрой, и я была не против. Но когда мне исполнилось семнадцать, всё изменилось, именно после этого он перестал называть меня сестрой. До сегодняшнего дня…

Гёкче вошла в комнату и сразу направилась к шкафу. Открыв его, она выбрала платье. Я зашла следом и начала оглядываться, изучая помещение, а именно насколько изменилась ее комната.

В комнате стоял стеллаж, наполненный разнообразными книгами. В моей же комнате есть настенная полка, но она не так забита, потому что я предпочитаю читать электронные книги. Голубые шторы были такими же, как и раньше, комната оформлена в голубовато-минималистичном стиле.

Одноместная кровать и тумбочки возле неё украшены орнаментальными рисунками. В другой части комнаты можно увидеть прикроватное зеркало и трюмо, на котором удобно сидеть и наносить макияж.

Я даже не успела заметить, как Гёкче включила песню и стала крутиться по комнате, напевая мелодию. Я лишь непонимающе уставилась на нее и сказала:

– По крайней мере, ты танцуешь лучше Али, – Она, остановившись, и начала смеяться.

– Ладно, не смеши меня, пошли поправим твою стрелку, которая летит уже в космос.

Снова кивнув, я приблизилась к трюмо, на котором лежали все оборудования для шпаклевки. Ладно, шучу, не все.

Гёкче взяла черный лайнер и приблизилась, дабы поправить мою стрелку. Однако я хотела сделать это сама, поэтому вежливо сказала:

– Я могу сама.

– Давай я.

– Ты не хочешь отдавать карандаш? Он тоже итальянский?

– А ты всегда такая прямолинейная?

– Ладно, поправляй уже, – закатила я глаза.

Она схватила мой подбородок. Да, именно схватила, тем самым показав что злится из за моего упрямого характера. Но всё равно начала рисовать мне новую стрелку. Не прошло и пяти секунд, как она закончила.

– И всё? – спросила я и непонимающе уставилась на нее.

– А ты посмотри в зеркало.

Обернувшись, я нашла свое отражение в зеркале и стала разглядывать. Идеальная стрелка. Я удивлена, что ей хватило несколько секунд для такого шедевра.

– Я приду к тебе, чтобы накраситься к свадьбе дочери тети Зехре.

– Ты тоже думаешь что хорошо получается? Я подумываю пойти на визажиста.

– Повезет твоим клиентам, – сказала я, всё ещё разглядывая ровную стрелку, которая создавала на моих веках лисий эффект.

Быстро и эффективно она уговорила меня нарисовать вторую стрелку, которая стала близнецом моей первой.

Кивнув ей чтобы она переоделась, я вышла из комнаты. Взгляд мгновенно приклеился к комнате Мерта. Она словно звала меня на безрассудные действия.

Валлагьи я хотела зайти и узнать, чем он занимается, от чего фанатеет, какие книги у него в полках, какими духами пользуется. Кажется это перебор…

Но если меня поймают с поличным…

Будет по крайней мере неловко.

Выбросив из головы все ненужные мысли, я направилась в гостиную, где обстановка была такой же, как до нашего ухода. Здесь царило спокойствие с еле заметными звуками из телевизора, в котором шел какой-то турецкий научный телесериал.

Сев на свободный стул, стала ждать. И через минут пятнадцать она вышла.

«Я быстро», – хотела я повторить ее же ложь ей прямо в лицо. Но мы только начали ладить, поэтому я осилила свое желание.

Она надела бирюзовое платье, которое покрывало ее руки до кистей и почти всю шею. Хоть она не одевает платок, но все же носит скромную одежду.

– Пошли? – спросила она. – Прости что так долго.

– Ничего, – улыбнулась я услышав оправдания.

Потом она уговорила своего отца, убедив, что мы выйдем в магазин буквально на час. Он быстро согласился. Мы вышли на улицу и начали идти в противоположную сторону от нашего района. Поправив свою кепку от нервов, я глубоко вздохнула и попыталась найти такое же равнодушие к происходящему, как сегодня вечером после слова «сестра» от Мерта. Но всё равно каждый раз, вспоминая, я чувствую, как меня душит безысходность.

Безысходность, потому что я не могу напрямую спросить его, как он относится ко мне. Ведь его взгляды и прикосновения говорят совсем другое в отличии от него самого.

– Ты когда-нибудь хотела иметь суперсилу – читать мысли других? – спросила я у нее.

– Не знаю, не думала об этом, но, наверное, да. Это же дает человеку больше возможностей и помогает ему в жизни, – ответила она и, сев на корточки, стала завязывать шнурки на белых кедах.

– В особенности избегать ужасных людей. И я не имею в виду тебя, – сразу заявила я.

– Да я поняла, – усмехнулась она.

Я замолчала и стала наблюдать за звездами и машинами, которых становилось все больше по мере того, как мы приближались к «халяльной тусовке». Пройдя еще, наверное, десять минут самыми широкими шагами, мы добрались до многоэтажки.

Я посмотрела на Гёкче и спросила:

– Это там?

– Ага, нужно подняться на десятый этаж.

Мы продолжили наше «путешествие», пока не вышли из лифта и не услышали громкую музыку.

Мне это не нравилось, совсем не нравилось. Но я думаю только о том, почему Али здесь? Родители не будут рады, если узнают, какие вечеринки он посещает.

– Ты ведь сказала, что эта халяльная вечеринка, – обратилась я к Гёкче, которая выглядела так, словно была готова прыгать от счастья.