скачать книгу бесплатно
– Сплю и вижу, как бы от него избавиться, не буду отрицать, – склонил голову Филипп. – Но пока я не представлен принцессе лично, как герцог Норфолк, ничего не могу сделать с её фаворитом.
– Я Вас понял. Вы хотите ратовать за руку Ирены Луизы, а не пытаться вернуть в королевство леди Анжелину.
– Принцесса Бранденбургская пусть остаётся на своём месте при своём муже, – делая акцент на правильном титуле бывшей маркизы, произнёс Говард. – Пусть спокойно рожает от него детей.
– Наследники первой очереди – Уэльская и её дети. Наследники второй – Анжелина и её потомство.
– Я это помню, – хищно улыбнулся Филипп. – Ослепить счастьем короля – вот мой план. Сделать его счастливым дедушкой, чтобы он мог спокойно уйти на тот свет… Вместе с дочкой, как когда-то ушёл отец леди Анжелины Линкольн вместе со своей женой.
План советнику понравился, о чём свидетельствовал довольный кивок головой.
– У меня у Вам два вопроса, Филипп, – прищурился советник. – Первый: сможете ли Вы исполнить супружеский долг с дочерью Тюдора, чтобы она в итоге родила?
– Разве она не женщина? И надо сказать весьма привлекательная, в моём вкусе, – поправив рукой усы, промурчал Говард. – Подозреваю, что всё ещё невинна, как дитя, и эта игра мне доставит массу удовольствия.
– Хорошо, главное не терять голову, – сухо ответил Роквелл. – И второй вопрос: убить потом своего ребёнка рука поднимется?
Блёклые глаза советника впились в чёрную радужку Говарда. О планах сочетать браком Анжелину и Филиппа, как регентов при малолетнем короле, чтобы на трон могли сесть потомки новой династии, оба помнили слишком хорошо. Сын Фицалана так недобро рассмеялся, что по коже стареющего политика пробежал холод:
– Вы меня плохо знаете, милорд. Я настолько сильно ненавижу всех Тюдоров, что не прощу и капли их крови даже в собственном отпрыске! Подчинить дочь Ричарда Благостного себе как женщину, – это где-то даже лестно, отомстив тем самым за деда и прадеда.
– Вы страшный человек, виконт, – прищурился Роквелл.
– Я делал исключение для маркизы только потому, что она Ваша дочь, – очень тихо низким голосом проговорил Филипп. – Если бы не знал этого наверняка, ни за что бы не согласился стать её женихом и не стал бы уважать так, как уважаю.
Роквелл внутренне содрогнулся и сжал пальцы ног до боли, чтобы не измениться в лице.
– Этого никто уже не докажет, она уничтожила всё, что могло хоть как-то отстранить её от трона Тюдоров, – гробовым голосом произнёс советник.
– Умная наша красавица, – хищно улыбнулся Филипп и поднялся со стула. – Я могу считать, что мои коррективы плана «А» приняты?
Герцог молча кивнул в ответ.
Виконт покинул его, отстучав по полу каблуками. Роквелл сумел расслабиться лишь в тот миг, когда за молодым мужчиной закрылась дверь. Он вынул батистовый платок и стёр мгновенно выступивший на лбу пот.
Крёстный отец бывшей маркизы и сам хотел бы, чтобы слова агента оказались правдой, но кому, как ни ему, было наверняка известно, что родила принцесса Мария от законного мужа. В своё время, чтобы сбить с толку клан Говардов, пришлось соврать, что Анжелина – плод запретной любви, и француз из рода д’Альбре-Валуа не имеет к её зачатию никакого отношения. В конце концов, фамильное сходство меж нею и родственниками Роквелла: адмиралом Линкольном и графом Джинглом было налицо… В прямом смысле этого слова. Говарды поверили, простив девушке кровь Тюдоров.
На деле же все вышеперечисленные лица были попросту потомками одного человека: Чарльза Брэндона, которого по сей день вспоминали при дворе как счастливчика и мужа «Розы Тюдоров».
Толстые пальцы советника забарабанили по столешнице. В юности он обещал принцессе Мери корону – она смеялась в ответ. В молодости он обещал над её остывающим телом, что единственная дочь Линкольнов станет королевой, и не мог позволить, чтобы правда о происхождении отца Анжелины всплыла из бездны времени.
Как никто зная, что родной матерью Анри Герриэта была Мария Брэндон – одна из дочерей-близнецов Третьего герцога Саффолка[18 - Сын Чарльза Брэндона, 1-го герцога Саффолка, от брака с Кэтрин Уиллоуби, 12-й баронессой Уиллоуби де Эрзби.] и его любовницы – леди Катерины, наполовину француженки, Роквелл молчал об этом почти 30 лет.
Молчал он о факте, что в детстве девочек, которые родись раньше его самого всего на два года, разлучили. Одну из близняшек – Кэтрин – признал своей дочерью законный муж любовницы Саффолка – сэр Патрик Бланш. Вторую – Марию – увезли на воспитание к родне по матери во Францию, где она очень скоро стала возлюбленной Антуана де Герриэта, будущего герцога д’Альбре и короля Наварры… В то же время её сестра-близнец в Англии вышла замуж за графа Джингла, родного дядю советника, и стала матерью Джулиана и Анны Роквеллов.
Наскоро венчанная Мария Брэндон во Франции умерла родильной горячкой, подарив мужу сына – будущего Первого маркиза Линкольна из Беркшира… В свою очередь, этого ребёнка признала своим вторая жена наваррского короля, и трёхлетний Анри был провозглашён принцем и наследником Наварры.
Судьба распорядилась так, что Самуэль Кестенфилд, он же герцог Роквелл, он же тайный советник королевства Англия, через свою мать Элеонору Роквелл был не только двоюродным братом Джулиана Роквелла – отца Лоренса, Джулии и Лоуэна, но и двоюродным братом леди Анны – графини Линкольн, супруги низложенного адмирала. И в какой-то мере родственником французского дипломата Анри де Герриэта, законного мужа принцессы Марии Тюдор…
Поразительное сходство двух девушек из, казалось бы, разных семей – Анжелины Геррит и Джулии Роквелл – объяснялось очень просто: их бабки родились сёстрами-близнецами…
Первая леди оберегалась от этой информации все годы, но пару лет назад советник заметил изменения в девушке и сумел разведать, что ей стала известна какая-то семейная тайна. Но о чём именно узнала маркиза: о первом браке Антуана де Герриэта, лишавшим её права на корону Наварры, или же о несуществующей связи между принцессой Мери и им, Самуэлем Кестенфилдом? Тогда, в 1602 году многие видели в молодом мужчине и принцессе любовников, тем самым объясняя не очень выгодный союз Англии и Франции через брак королевской дочери с наследником герцога д’Альбре, королём опальной в те годы Наварры…
Но Анжелина упорно избегала всех разговоров, и советник до сих пор не знал, какая из двух версий: правдивая или придуманная – стала известна его крёстной дочери. И что самое непонятное – от кого? Живых свидетелей рождения близнецов Кэтрин и Марии Брэндон к 1623 году уже не осталось.
День двадцать седьмой, 27 июля
Прошла неделя с того вечера, как Анжелина и Фридрих примирились. Но пять дней назад король-отец с младшим сыном покинули страну по политическим делам.
Если первые двое суток принцесса Бранденбургская ещё стойко продержалась, то после загрустила, и вот сегодня шёл уже третий день, когда Анжелина ничего не ела, никого не принимала и никуда не выходила. Поведение невестки не на шутку испугало наследника, и он отправился к ней лично.
Единственная возможность посетить принцессу тайно – воспользоваться чёрным ходом, ведущим в спальню Сары – оказалась утраченной сразу, как только Фридрих покинул дворец. Дверь была попросту забаррикадирована: к ней приставили тяжёлый шкаф, и проникнуть в покои супругов незамеченным у Августа не получилось.
Пришлось действовать иначе. Подойдя к комнатам принца и принцессы Бранденбургских с парадного холла и отчаянно барабаня в дверь, наследник потребовал, чтобы его впустили. Но камеристка, не открывая створок, ответила через замочную скважину, что её госпожа чувствует себя плохо и не желает никого видеть. «В таком случае я пришлю принцессе медика, – строго произнёс Август Прусский. – И она непременно примет его, иначе я прикажу выломать двери в покои, чтобы выяснить, что происходит с женой моего брата!»
Врач прибыл через четверть часа. Саре пришлось впустить его. Сутуловатый мужчина в пенсне проворно прошёл до спальни супругов, где красавица бесцельно валялась уже третий день, не разрешая открывать шторы и впускать в комнату свежий воздух. Покачав головой, лейб-медик пощупал пульс пациентки, осмотрел её глаза и горло, задал несколько дежурных вопросов и приказал распахнуть окна настежь. Солнечный свет залил супружескую спальню, а лицо Анжелины в тот же миг залили слёзы…
«Депрессия, – констатировал медик, вернувшись к Августу. – Скрашенная меланхолией и голодом. Накормите её через силу, выведите гулять. Она не хочет жить почему-то. Почему – не могу понять».
Едва доктор покинул покои Анжелины, она потребовала у Сары перо и бумагу. Устроившись у камина, принцесса Бранденбургская стала писать послание своей августейшей родственнице в Англию…
Венчание сэра Мейсона Кеша и мисс Марии Рид было скромным. Оно проходило в родовой часовне беркширского замка барона Северского. Присутствовала только родня невесты – а это уже 17 человек, родня жениха, герцог Джинджеффер э Лот, принцесса Уэльская и, конечно, 10 рыцарей из эскорта наследницы.
Сразу после обряда, когда новобрачные принимали поздравления, Ирена затронула плечо Стива. Молодой человек, всё ещё носящий траур по супруге, обернулся. В глазах его по-прежнему стояла пелена отрешённости, но на губах проявилась едва заметная улыбка:
– Как давно я не видел тебя, Ирена.
– Я тоже скучаю, Стив, – принцесса протянула руку. Рид взял пальчики девушки в свои и слегка пожал. – Мне очень не хватает тебя во дворце.
– А Джером? У тебя же есть Джером.
– Он отвлекает меня от многих грустных дум, ты прав, – ответила наследница, топя мужчину в озёрах своих глаз. – Но это не значит, что я забыла своего друга детства.
Стив прикрыл белёсые ресницы на миг. В эту секунду Ирена подумала, что он единственный среди Ридов обладает такой светлой внешностью – остальные дети Северского рождались шатенами и рыжими. И эта внешность полностью соответствовала его характеру.
– Мне очень приятно, Ирена, правда… И очень жаль, что я не могу быть полезен тебе сейчас…
– Время лечит, Стив, – положив руку на плечо молодому мужчине, прошептала девушка. – Всё пройдёт.
Позади принцессы раздался звон шпор – приближался Райт.
– Я не помешаю?
Ирена и Стивенсон обернулись к Дважды герцогу.
– Конечно, нет, Джон.
– Полагаю, нам пора в обратный путь. Родственники Кеша останутся здесь, Мария сегодня в Виндзор не вернётся. А король просил тебя не задерживаться.
Кивнув, девушка вновь обратила взор на старого друга. Рид улыбнулся:
– Поезжай. Не думай обо мне, я… я выберусь.
– Стив, я всегда буду ждать тебя. В любой момент. Помни это.
Распрощавшись с Северскими, Ирена и Джон сели верхом – на венчание Марии и Мейсона было решено не брать карету, чтобы сократить время в дороге.
– Стивенсон получил недавно титул виконта Кента от графини Брендборд, – обернувшись в сторону удаляющегося Рида, проговорил Райт. – Пэрство.
– Риды обычно не сидят в парламенте…
– Я поговорил с бароном Северским, – кивнул Красный Джон. – Надеюсь, он внял мне и изменит свою позицию. Нам очень нужны голоса…
Мужчина пришпорил коня. Ирена последовала примеру своего возлюбленного. Тут же пустили в галоп лошадей и рыцари Красного ордена во главе с Робином. Скакать до Виндзора нужно было три часа.
Своды оказались выше, чем он предполагал. Шервуд, отпущенный в этот день командиром, осмотрел потолок, расписанный диковинными картинами на библейские темы, и остался доволен.
– Но зачем же такой большой особняк, Мэл?
Мелани, бесцельно слонявшаяся меж мебелью, остановилась у рояля и взяла в руки статуэтку ангелочка из слоновой кости, который стоял на крышке инструмента.
– Разве ты не хочешь большую семью, Раймонд?
Рей обернулся. Взгляды их встретились. Пытливые глаза Мелани Райт блестели, словно звёзды. Сердце мужчины сжалось.
– И ты готова быть просто женой?
– Да.
– Готова отказаться от пышного двора и стать матерью кучи детей?
– Да.
– Готова забыть обо всех мужчинах на свете и принадлежать только мне?
– Да.
– Готова произнести слова клятвы у алтаря и оставаться верной ей всю свою жизнь?
– Да.
Голос фрейлины звучал глухо, но решительно. Шервуд с каждым шагом приближался к наречённой, не веря своим ушам. Остановившись, он только отрицательно повёл головой:
– Мелани, что случилось? Это не ты! Сейчас передо мной не та девица, которая год назад покорила умы вельмож, заявившись без приглашения на королевский бал!
Графиня Кендбер, медленно выпустив из рук ангелочка, сделала шаг навстречу жениху. Барон Огл остановился у клавиш, нажал на крайнюю белую, которая издала жалобный писк, и обратил взор на девушку.
– Год назад я не любила тебя, – прошептала Мелани. – Не делала глупостей и не боялась потерять своего счастья…
Ещё шаг – и расстояние меж ними исчезло. Девушка запрокинула голову, чтобы смотреть в глаза жениху. Рей опустил взор, почти полностью прикрыв радужку пепельными ресницами.
– Поцелуй меня, пожалуйста… Очень тебя прошу… – прошептала Мелани.
На этот раз рыцарь не стал артачиться и, наклонившись, наконец подарил невесте ту долгожданную награду за стойкость перед соблазном в замке де Нанон, которой она ждала больше месяца. Голова юной графини сладко закружилась. Обхватив шею Раймонда тонкими ручками, она растаяла в его объятиях. Изначально нежный, поцелуй неумолимо становился всё более глубоким и страстным. Спустя несколько секунд Мелани уже полностью потеряла контроль над собой, вцепившись в любимого мужчину так сильно, что Рей ощутил боль через камзол.
– Стой чертёнок, стой… – прошептал Шервуд, едва высвободив губы.
Дыхание Мелани сбилось, она и не планировала отпускать жениха.
– Не останавливай, я хочу сойти с ума рядом с тобой! Я так соскучилась, ты не представляешь себе, Рей, как мне тебя не хватало!
И снова её уста поймали его поцелуй. С трудом отстранив от себя камер-фрейлину, Шервуд приложил палец к розовым губкам наречённой и строго сказал:
– Чертёнок, не дури. Мы же договорились, что до брака ничего большего не будет между нами.
– Не могу я больше ждать! – горячо прошептала девушка, залезая руками под камзол рыцаря. – Ты мой мужчина, мой!
– Я хоть и мужчина, но пуританин, – перехватив ладони графини Кендбер, строго произнёс барон Огл. – И сейчас отвезу тебя в Виндзор.
Получив вечером ответ от Генуэзского на своё письмо, который тайно принесла в покои Дебора Вайт, Ирена не решилась вскрыть его тотчас же, как первое послание. Она долго кружила по покоям, понимая, что сегодня Джерома нет во дворце – он уехал на неделю в Кент и появится только завтра, когда вступит в дежурство вторая смена караула…
Через час любопытство пересилило, и девушка распечатала конверт.
На этот раз письмо было значительно короче – всего несколько строк. Он её понял, безусловно. Но слова, которые принцесса прочла, окончательно сбили её с толку. Ариэль приподняла голову и зарычала, уловив волну неоднозначных эмоций. Дыхание Ирены сбилось, сердце участило бег. Бледность щёк наследницы напугала бы в этот миг кого угодно. Чтобы письмо не попалось на глаза прислуге, девушка поднесла руку к горящей свечке, запалила листок и бросила его в камин. Это послание она не рискнула бы показать даже названому брату…
Пройдя в кабинет, принцесса вынула бумагу и чернила. По листку побежали косые, откровенно съезжающие вниз, строчки: четыре, ещё четыре – восемь… Ещё четыре. Ещё восемь… Ещё, ещё и ещё по восемь. И ещё раз четыре.
День двадцать восьмой, 28 июля
Август Прусский вновь пришёл к невестке, воспользовавшись чёрной лестницей, которую по его настоянию всё же разбаррикадировали. Принцессу Бранденбургскую это начинало откровенно раздражать, но после вчерашней выходки принца она посчитала, что лучше давать ему возможность посещать себя тайно, чем привлекать излишнее внимание к депрессии и частым визитам августейшего родственника.
– Здравствуй, – поцеловав руку красавицы, произнёс мужчина и сел в кресло напротив. – Я знаю, что ты не рада меня видеть, но не могу оставлять тебя одну, тем более, когда твой муж в отъезде.
– Не собираешься же ты каждый вечер проводить у меня? – недовольно повела бровями Анжелина.
– Как будет получаться – всё управление сейчас скинули на мои несчастные плечи. Когда король и мой брат уезжают в Речь[19 - Имеется в виду Речь Посполитая – на тот момент объединявшая Польшу и княжество Литовское.], это всегда надолго. Сначала дела, а потом пир и баня.
– Что такое баня?
Услышав незнакомое слово, красавица снова сделала недовольное выражение лица.
– Я расскажу, – улыбнулся Август и поведал англичанке о странностях польской культуры.
Рассказ молодой женщине не понравился. Она насупилась, сложила руки на груди и, возмущённо постреливая глазками, прошипела:
– Что за варварство? Непременно нужно мыться толпой? Почему нельзя делать это в купальне?
При одной мысли, что кто-то – пусть даже мужчины – могут видеть её страстно любимого супруга обнажённым, душа принцессы протестовала.
