скачать книгу бесплатно
– И я здесь по приказу командующего корпусом. В штабе получен приказ, господа. Где ваш генерал Деев? – спросил Гиацинтов.
– Скоро будет в салон-вагоне, – ответил Кальве. – Это соседний с нами. Но попасть туда не так просто как к нам, подполковник.
– Я лично вынужден заниматься проблемами госпиталя, господа, – сказал Гиацинтов. – Моих раненых офицеров никто не собирается спасать.
– И вы хотите, чтобы это сделал Деев? – усмехнулся Кальве.
– Ему придется выделить вагоны под госпиталь.
– Вы шутите? Этот вопрос многократно обсуждался. Генерал скажет, что имущество армии много важнее чем раненные, о которых толку ныне нет никакого.
Гиацинтов спорить не стал, а только сказал:
– До вечера ваш поезд отсюда никто не выпустит. Придется освободить три вагона для эвакуации раненных.
– Деев не согласится, – повторил Кальве.
– Его согласие никому не нужно, полковник. На станции распоряжается не ваш генерал. Здесь полковник Манштейн, командир 3-го Дроздовского полка. Тот самый кого зовут «однорукий чёрт».
– Теперь я понимаю, почему Деев задерживается.
Поручик спросил Кальве:
– Я могу навестить друга? Ведь время у нас ныне есть.
– Не сомневайтесь, поручик, – сказал Гиацинтов.
– Идите, поручик, – кивнул головой Кальве. – Но не задерживайтесь. А вас, подполковник, прошу за мной…
***
Лабунский нашел Штерна. Тот со своей командой укреплялся на позициях на станции Чалтырь. Петр еще издали узнал капитана. Он как раз откинул башлык и снял с головы шапку.
–Два пулемета в тот и в тот угол! – Штерн отдавал приказы простуженным голосом. – И больше мешков с песком! Больше!
Поручик подошел к капитану.
– Здравствуйте, капитан!
Штерн резко обернулся.
– Поручик!
– Так точно! Поручик Лабунский собственной персоной!
Друзья обнялись.
– Ты как здесь, Пётр? Судя по «оперению» все еще при штабе?
– Временно прикомандирован к штабу тыла Добровольческой армии к генералу Дееву. Я хотел добиться перевода в действующую армию. Но полковник Кальве просил меня остаться. Мы вместе отступаем от Воронежа. А ныне такое твориться, что поди разберись, кто и где.
– Это верно. Я здесь с Третьим Дроздовским полком.
– Это меня удивило. Ты ведь был откомандирован из Воронежа в Самурский полк.
– Я туда и отравился. Но затем получил приказ присоединиться к 1-му Дроздовскому полку Туркула. Дрался с ними под Дмитровом и Льговом. Совсем недавно меня перебросили в распоряжение полковника Манштейна с пулеметной командой. Но пойдем в помещение. Нам выделили вон ту часть вокзала.
– А может ко мне?
– Куда это?
– Здесь недалеко стоит поезд генерала Деева. У меня там свое купе.
– Не могу надолго бросить позиции. Лучше ты к нам.
– Хорошо. Идем.
В помещении у печки офицеры грели руки, и Лабунский коротко рассказал о своих приключениях. О том, как они последними оставили Воронеж.
– И что потом? – спросил Штерн.
– Мы выехали в штабной машине. И сразу лишись сопровождения. Наш конвой из взвода кубанских казаков покинул нас.
– И сколько вас осталось?
– Полковник, я и шофер-прапорщик. Три раза едва не нарвались на красные отряды. Дважды нас атаковали какие-то оборванцы. Именовались партизанами. Благо шофер позаботился о ящике гарант и ручном пулемете «Льюис». Отбились. Затем на узловой станции увидели наш бронепоезд. Авто пришлось бросить.
–Это еще почему?
– Бензин, капитан. Никак нельзя было его достать. Пересели на простую крестьянскую телегу. Наш прапорщик реквизировал её у какого-то крестьянина. Хотя он отдал ему взамен автомобиль.
– Без горючего? – засмеялся капитан. – И долго вы путешествовали на телеге?
– Недолго. Немногим больше недели. Полковник Кальве всюду имеет связи и пристроился к штабу тыловой группы генерала Деева. С тех пор я с комфортом путешествую в генеральском вагоне, как не стыдно мне в этом признаваться. Тебе несладко пришлось?
– Какое там! Я постоянно на передовой. Надо же кому-то сражаться с красными. С юнкерами Слуцкого переведён в полк Манштейна. У них не было пулеметной команды.
– И Слуцкий с тобой?
– Да. Скоро вернется в расположение.
– Ты укрепляешь позиции, капитан?
– Приказано создать заслон, если появятся красные. Третий полк занимает позиции по всей линии.
– Какой линии? Здесь я не заметил никакой линии обороны, капитан.
– Они называют это линией обороны, Петр. Хотя укрепления хлипкие.
– Если правда, что конница Будённого прорвала фронт у Дебальцево, то неужели ты думаешь…
– Они прорвались, поручик. Сведения верные. Ныне идет бой у села Алексеево-Леоново. Там Марковская дивизия стоит. И в ней эскадрон штаб-ротмистра Аникеева. Хотя людей у него не больше пятидесяти.
– Я не такой знаток тактики, капитан…
– А и не нужно быть знатоком, поручик. Мы отступаем по всему фронту. Марковцам позиций не сдержать. Они обречены. Им никто не поможет. И скоро мы оставим и Ростов и Новочеркасск. Все города, с которых мы с тобой начинали, поручик.
– В штабе у Деева говорят, что это временно. Даже поговаривают о замене командующего.
– Что? – Штерн посмотрел на Лабунского.
– Многие наши генералы винят во всем Деникина.
– И кто займет его место?
– Кто знает? Кутепов или Слащев. А может Врангель.
– Мне иногда кажется, что армии больше нет, Пётр. Разрозненные части. В большинстве деморализованные. Казаки бегут. Если бы не «дрозды» красные продвинулись бы дальше. Туркулу памятник ставить нужно. Но наши силы также на исходе. Но я же не сказал тебе главного, Пётр! Я видел Софию фон Виллов!
– Где?
– В эскадроне у Аникеева.
– Как же она там оказалась?!
– Я не знаю, времени поговорить у нас не было. Но это была она. Хотя возможно, что она уже и не там, Петр.
– Если она с Аникеевым, то не бросит его. И она с марковцами.
– На первом рубеже обороны.
– Но Марковская дивизия обречена.
– Остатки Марковской дивизии, поручик. Там не больше восьмисот человек осталось. Но мы все ныне обречены, поручик. Может, и я вот здесь умру.
– Погоди хоронить себя, капитан. Можешь выхлопотать для меня место в своем отряде?
– Что? – не понял капитан.
– Я прошу места в твоем отряде.
– Ты сошел с ума, Пётр?
– Нет.
– Ныне места хлопочут в поезде твоего генерала Деева. А в пулеметной команде они есть всегда, тем более для настоящего боевого офицера…
***
Поручик Лабунский вернулся к полковнику Кальве и сказал о своем желании перевестись в пулеметную команду капитана Штерна.
– Мне нужно ваше предписание, Густав Карлович.
– Ты сошел с ума, Пётр?
– Этот вопрос мне уже задавали, Густав Карлович.
– Пётр!
– Я решил, господин полковник.
– Ты готов здесь умереть? Вот здесь на этой грязной станции? Петр ты не ранен и тебе нужно ехать со мной. Мы с тобой долго не останемся в группе генерала Деева. Я получу назначение в штаб Крымского корпуса, и мы окажемся в Симферополе. А затем покинем Россию. Это лучшее, что сейчас можно сделать, Пётр. Эта война уже проиграна.
– Возможно, Густав Карлович. Но я бы хотел остаться здесь. На позициях Третьего Дроздовского полка полковника Манштейна.
– Ты ведь знаешь, кто такой этот Манштейн?
– Много слышал про него. У нас в Дроздовской дивизии он легенда.
– Плохая легенда, Пётр. Этот Манштейн настоящий сумасшедший. Фанатик. Связывать свою судьбу с таким человеком глупо.
– У меня есть причина остаться здесь, Густав Карлович. Поверьте мне на слово…
Станция Чалтырь, недалеко от Ростова.
24 декабря, 1919 год.
Остатки Марковской дивизии попали в плен. У красных оказалось 67 офицеров и 500 стрелков. А также 60 пулеметов и 13 артиллерийских орудий.
Утром про это сообщил своим офицерам полковник Манштейн.
– После боя у Алексеево конники Буденного идут на Ростов и Новочеркасск. Их задача расчленить остатки армии Деникина. Вот так, господа офицеры! Скоро красные пожалуют к нам в гости.
– А где сейчас красные?
– Фронт ныне проходит по линии станция Хопры – село Крым Султан. А это всего в 12 верстах от Новочеркасска.
– А что с остатками Марковской дивизии? – спросил Лабунский.
– Красные не любят наших «ударников», поручик. Ничего хорошего сказать не могу. Особенно это касаемо офицеров. Хотя часть наших кавалеристов штаб-ротмистра Аникеева смогла порваться сквозь заслон.
– Как много? – спросил поручик.
– Говорили около двадцати человек. Но кто может сказать наверняка, поручик? Но и нам скоро здесь будет жарко. Хотя я готов оставаться на передовой и думаю, что мои офицеры станут плечом к плечу.
Лабунский посмотрел на этого кривобокого храброго офицера, которого прозвали «одноруким чёртом». Смерти полковник совсем не боялся. Всегда пытался быть в самом опасном месте. Лично поднимал своих офицеров и солдат в атаку. Пулям не кланялся. Осенью 18-го года, будучи еще капитаном, Манштейн был ранен в плечо. Началась гангрена, и ему ампутировали руку. Но выздоровев, он снова вернулся на фронт к своим солдатам.
В 19-ом году Лабунский много слышал о Манштейне. В войсках его прозвали «истребителем комиссаров». Большевиков он ненавидел и никакой жалости к пленным не проявлял.
