Ожидание заката

Я сказал:

– Пошли, чего мы тут маячим!

Мы пошли по улице. Я все время отставал, глазея по сторонам, то и дело останавливаясь, чтобы сфотографировать, хотя если честно, фоткать особо было нечего. Дайрон терпеливо ждал.

Мы прошли метров двести, и улица плавно повернула влево.

В глаза бросилось отдельно стоящее трехэтажное здание. В нижнем этаже располагалась какая-то кафешка.

На лазурной полосе, обегающей карниз первого этажа, золотом горела надпись: «Prince of Wales». Ага. Вот он, памятник. И кто ж наш загадочный союзник? Уж не принц ли Уэльский, да хранит его Господь?

Мы прошли кабак имени Его Высочества, и сразу за домом я узрел небольшой полукруглый пятачок для парковки перед железными воротами и колоннами, с какими вазами наверху. На ближайшей колонне скромно красовалась табличка «Paddington cemetery». И цифры «1999». То ли адрес, то ли количество клиентов.

Вот оно что! Понятно теперь, кто наш союзник! Сейчас мы узнаем и насчет тела Дайрона, и насчет остальных коллег отца-Димитрия, по совместительству гула-падальщика! Нужно было пол-Европы пролететь, чтобы попасть на кладбище!

Очевидно, мое лицо меня выдало, потому что Дайрон, почти зайдя в раскрытые ворота, неожиданно развернулся и пошел дальше по улице.

Шутник! Я – за ним.

– Что, не ожидал? – Довольно спросил меня этот юморист.

– Не ожидал, Ваганыч! – признался я. – Хоть ты и говорил, что гулы не способны на контакт, я решил, что есть исключения!

– Исключения есть везде! – охотно согласился мальчишка. – И то, что гулы отличаются своеобразными вкусовыми пристрастиями, еще ничего не значит!

– Кстати, о пристрастиях. – Я замедлил шаг. – Что насчет тела? Когда ты собираешься его возвращать? Прошло уже три дня, если не больше! И еще столько же пройдет, если не больше – итого неделя. А разложение? Или оно в меду хранится, как у фараонов?

Мальчишка хмыкнул, и сорвав с дерева листик, задумчиво пожевал его. Проходивший мимо толстый мужик в коротких, словно плавки, шортиках, посмотрел на него, словно на прокаженного.

– Я в тебе не ошибся… Ты спрашиваешь, почему тело не разложилось? – Он помолчал, а потом негромко, словно подбирая слова, продолжал:

– Пока я жив, оно не разложится, и это большой плюс. Я уверен, что меня считают почти мертвым, находящимся в глубокой коме, или по крайней мере, скоро будут… Это единственное здравое предположение, если, конечно, судить по телу. Но все далеко не так просто…

– Но почему же тогда тело не уничтожают? – серьезно спросил я. – Если бы у меня был такой противник, перво-наперво что я бы сделал, так это уничтожил тело! Сжег его, расплавил, перемолол… Вариантов масса… Кстати! Что повлечет за собой его уничтожение?

– Понизит наши шансы в сотни раз! Да, те, у кого это тело хранится, были верны мне… Пока. Но боюсь, – глаза мальчишки сузились, – когда они догадаются, в чем дело, у них возникнет соблазн выторговать себе определенные привилегии. И тогда…

– Погоди! Так твое тело не у тех… кто тебя хотел убить? – воскликнул я.

– Нет, конечно! Я не настолько безрассуден, чтобы совершать такие поступки.

– Это несколько упрощает дело! – Я взял пацана за плечо. – Достать тело будет легче.

Мальчишка горько рассмеялся.

– Пожалуй, лишь морально. Физически – вряд ли.

– Но почему ты говоришь были? Если верны, значит верны! А союзники нам не помешают!

– Союзники! – мальчишка звонко рассмеялся. – О каких союзниках ты говоришь! Да, они были верны. До тех пор, пока я мог призвать их к ответу за измену. Но верны не мне – а страху! Страх – это лучшее орудие.

Но любой страх подобен дереву – его нужно питать. Иначе он растает. А вырастить новое дерево гораздо труднее, нежели сберечь старое.

Дайрон отбросил в сторону изжеванный лист.

– Сейчас же питать нечем. И нужно успеть, пока засуха окончательно его не сгубила!

Отдельные осколки информации складывались в мозаику. Но – из общей картины видна была пока лишь рамка. Вся же суть представлялась мне пока что горстью не связанных меж собою кусочков.

Итак, Дайрон оставил тело у так называемых союзников! А сам, налегке, проник на базу, где заговорщики лелеяли чудовищные планы, в то время, пока союзнички танцевали с бубнами вокруг его тела… Н-да, звучит глупо. В мыслях еще так-сяк, но произнесешь вслух – и чувствуешь себя полным идиотом.

Между тем мы миновали два перекрестка и подошли к трехэтажному длинному строению, весь первый ряд которого занимали разношерстные магазинчики.

– Пришли. – Резюмировал мальчишка и осмотрелся.

Я осмотрелся тоже. Все было спокойно. Толпы разъяренных гулов не неслись на нас, чтобы сожрать. Киллеров тоже видно не было.

Мы обошли дом слева, свернули в небольшой тупичок и оказались перед дверью. Дайрон отворил ее, и пройдя небольшим полутемным коридорчиком, мы поднялись по узкой лестнице на третий этаж.

Пахло старостью, спиртным и абрикосами.

На площадке было две двери. Одна новенькая, деревянная, с глазком и кнопкой звонка. Вторая – тоже деревянная, но старая, растресканная, с изрядно проржавевшей дверной ручкой.

Некоторое время мальчишка раздумывал, словно прислушиваясь к чему-то, затем подошел к двери поновее и подергал за ручку.

Дверь была заперта. Некоторое время ничего не происходило. Затем неожиданно дверь распахнулась.

* * *

Примерно через полчаса, сидя в машине Гарри, Миша закончил рассказ. Все это время Гарри слушал, не перебивая, только иногда нетерпеливо морщился, когда Миша запинался, или он сам что-то не понимал.

Когда Миша закончил, Гарри некоторое время сидел, задумчиво постукивая пальцами по рулю.

– Что скажешь? – не выдержал Миша.

– Много странностей.

– Это я и без тебя знаю. А конкретней?

– Пуля у тебя с собой?

Миша порылся в секретном карманчике куртки и протянул Гарри маленький пакетик.

Тот с интересом рассмотрел алмаз и остатки пули, потом вернул ее Мише.

– Ну что? – спросил тот.

– Никогда ни с чем подобным не сталкивался. – Гарри пожал плечами. – Но мне это не нравится.

– Ладно. – Миша повернулся к собеседнику, – теперь твоя очередь делиться информацией.

– Я тебе многого не могу сказать. По крайней мере, пока. Если хочешь, спрашивай. Отвечу, что смогу.

– Что ж, на безрыбье, как говорится… – Миша потянулся на заднее сиденье, и достал из рюкзака нетбук. – Кто такая Хельга Груббер? Ты понял, о чем я.

– Не могу сказать, – отрицательно покачал головой Гарри.

– Ладно. Что за встреча проходила у них на базе?

– Я не знаю. Но хотел бы об этом знать не меньше тебя. Даже больше.

– Ладно. Какую роль играла в ней Груббер?

– Одну из ключевых. Была представителем одной из сторон. Хотя, по правде говоря, там все играли ключевые роли.

– То есть сторон было восемь? По числу прибывших?

– Да. По крайней мере, я так думаю. Возможно, конечно, что сторон было четыре, а представители – попарно…

– Тебе нужно подучить русский. Так не говорят: попарно, и вообще… Так что же… Ну хорошо, а что насчет самоубийцы?

– Покажи его фото. – Гарри положил руки на руль.

Миша нашел фото и повернул компьютер экраном к Гарри. Тот мельком глянул и прищурился, словно раздумывая. Потом покачал головой.

– Никогда не видел.

– А нет мыслей, почему он застрелился?

– Это точная информация?

– Что застрелился? Точнее некуда. Так что?

– Не знаю.

– Следующий вопрос. Кто такой Макс Старски? Вот фото. Правда, качество не супер.

– Первый раз вижу.

– Ох, и тяжело с тобой! Тогда хоть скажи, как меня смогли так быстро вычислить?

Гарри пожал плечами.

– Думаю, что в твоей фирме утечка. Вот и все.

– Не может быть… Но откуда?

– У партнеров Груббер очень большая сеть. Да и твой друг Кирилл… Он мог рассказать об этом своим помощникам?

Миша развел руками.

– В принципе, не исключено, конечно, но… даже не знаю, что и думать. Хорошо, спрашиваю дальше. Кто ты, откуда и почему следишь за Груббер?

Гарри шевельнул плечами.

– Работаю в одной м-м-м, – он нетерпеливо щелкнул пальцами, подбирая слова, – специальной организации. А Груббер… По работе, она и ее… партнеры по бизнесу закреплены за мной.

– Ясно. Короче, ты давно следишь за ней? То есть, в последнее время, сколько дней?

– Около двух недель. Она получила груз. Большой квадратный ящик. Мне необходимо узнать, что там.

– И где сейчас этот ящик?

– Я полагаю, у нее дома.

Миша потер руки.

– Предлагаю наведаться в гости. Там сразу все и узнаем: я о Старски, ты о грузе, и мы оба – о собрании.

– Ни в коем случае! – Гарри предупреждающе поднял руку. – Ни в коем случае! Если она догадается, в чем дело, то конец!

– Да почему конец! Ну, в крайнем случае, уберем ее! Выпотрошим, в смысле, допросим с помощью… Ах ты, черт! Аптечка с препаратами осталась там! А тут… я не знаю, можно где-нибудь приобрести «сыворотку правды»?

Гарри некоторое время раздумывал над Мишиными словами, затем покачал головой.

– Думаю, это нам не поможет. Хельга, скорее всего, не знает всего, а дать о себе знать… Нет, нам это не подходит.

– Да что ты заладил: не подходит, не поможет! – Миша стукнул кулаком о ладонь. – У тебя есть предложения? Учти, через несколько дней она выйдет на работу. А насколько я знаю, она работает в Дании, и будет ли сюда приезжать на ваш сраный уикенд, еще вопрос!

– Хорошо. – Гарри некоторое время колебался, а потом спросил:

– Ты со мной? Только учти, я не могу тебе всего рассказать!

Миша хлопнул его по плечу.

– С тобой, не переживай. Я тебе это уже битый час объясняю!

– Тогда план такой. Заберемся в дом и сделаем там обыск. Днем. Когда ее нет. Условие обязательное – она нас видеть не должна. И наши следы, кстати, тоже.

Миша кивнул.

– Принимается. Что там насчет сигнализации? Зайти сможем?

Гарри горько рассмеялся.

– Хоть сейчас. Вибродатчики на дверях и окнах, емкостные – внутри. Отключается с пульта в холле. Кодом из шести-семи цифр. Плюс магнитный ключ и голосовое подтверждение. Полиция едет минуты две. Ну и сирена… Впрочем, нет. Сирены скорее всего, нет. Точно, сирены нет… Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Связь как осуществляется? Провода или…

– GSM-стандарт – перебил Гарри. – Импульс раз в полминуты. Знаю, потому что все эти коттеджи, виллы в радиусе по крайней мере, одного километра имеют практически одинаковую систему.

– Ты-то откуда это все знаешь? – удивился Миша.

– Я собирался купить там дом. И естественно, поинтересовался, кто и как будет меня охранять. А охранять будет некое охранное агентство «Щит», одно из крупнейших в Гамбурге, и не только. Профессионалы очень высокого уровня, так, по крайней мере, мне сказал риэлтор. Понятно? – Гарри сунул в рот сигарету, и стал хлопать себя по карманам в поисках зажигалки.

– Да-а, задачка… Как предлагаешь ломать?

– Ну, у меня два варианта. – Гарри выпустил клуб дыма в приоткрытое окно. – GSM-глушитель перед домом. Или взломать их базу и внести туда задолженность по оплате, скажем, тысячу евро. Компьютер проверит, и отключит дом с пульта.

– Первый вариант отбрасываем – решительно сказал Миша. – Система-то двусторонняя, она же не только сообщает о проникновении, но и отчитывается, что все в порядке. Как только сигнал пропадет, они через пару минут будут здесь. Такие системы сразу реагируют на глушаки.

А вот второй… Но почему тогда сразу не вычеркнуть ее из этой базы? Или просто приостановить на время? И потом, могут начать слать уведомление о задолженности. Неизвестно ведь, с какой периодичностью проверяются должники?

– Неизвестно. Но, думаю, не чаще, чем раз в день. Но и вычеркивать совсем тоже нельзя: может появиться подозрение. Это там, в России все равно, а тут – немцы! Менталитет другой. – Гарри некоторое мгновение размышлял, выдыхая дым через нос, а потом спросил:

– А чем тебя вариант с глушителем не устраивает? Я вообще-то хотел затормозить их машину.

– Машин может быть несколько! – Удивился Миша такой наивности. – Как ты вычислишь, откуда они поедут? Ну допустим, дорога с двух сторон… нет, так не получится. Задержим две, пришлют еще три! А насчет базы… Ты уверен, что в такую базу можно влезть? Сеть-то наверняка автономная… Короче, тоже отпадает… Ладно, придумаем что-нибудь…

Гарри положил окурок в пепельницу и спросил:

– Ты что потом собираешься делать? Когда все закончится?

– А все закончится? – невесело усмехнулся Миша. – Не знаю… В Киев мне пока нельзя… Да как обычно. Буду работать, как и работал, мотаться туда-сюда… Кто ж знает, что будет! Но разобраться нужно… Ладно, отвезешь меня в отель?

– Отвезу.

Гарри завел двигатель.

III

На пороге стоял, прислонившись к косяку, босой субъект, чуть пониже меня ростом, в испачканной краской клетчатой рубашке, размера на три больше и рваных джинсах. Космы растрепанных соломенных волос и торчащая борода придавали ему несколько комичный вид.

Если его перекрасить в черный цвет и придать подобающий вид бороде, получился бы вылитый Роберт Дауни-младший, известный всему миру благодаря марвелловским фильмам, Железный человек.

Железный человек смерил меня холодным ничего не выражающим взглядом и перевел взор на пацана.

Тот невозмутимо смотрел на него. Некоторое время они сверлили друг друга взглядами, затем хозяин квартиры произнес:

– Can I help you?

– Evening, Jason! – сказал мальчишка. – I wish peace to your home!1

Джейсон подобрался. Его глаза сверкнули, а затем…

Затем я восхищенно посмотрел на него.

Все-таки какой хороший человек! За таким я пошел бы и в огонь, и в воду.

Я не знаю, откуда у меня возникли такие мысли, но я так же твердо был в этом уверен, как и в том, что солнце встает на востоке, а садится на западе.

Если можно узнать человека с первого взгляда, то мне это удалось. Это – Человек с большой буквы. Идти за ним на край света, не задавая вопросов! Быть с ним…

Эйфория стремительно меня покидала. Я почувствовал на плече руку мальчишки.

Джейсон удивленно посмотрел на нас, не ожидая такого скорого завершения сеанса гипноза.

Мальчишка медленно протянул ему руку ладонью вверх.

– Can we get in?2 – спросил он.

Хозяин посторонился.

Мы вошли.

Вся квартира состояла из кухни и двух комнат. Жилой, выглядевшей вполне пристойно, и второй, мастерской, в которой царил творческий беспорядок и откуда сильно несло запахом гуаши и какого-то растворителя.

Берлога художника.

Мальчишка прошел в квартиру. Я – следом.

Дауни-младший закрыл за нами дверь и жестом пригласил в первую комнату.

Мы прошли не разуваясь, очевидно, снимать обувь здесь не принято.

Джейсон стал на пороге, скрестив руки на груди и выжидающе глядя на нас.

Дайрон сказал мне:

– Позволь представить тебе моего старого знакомого, Джейсона Элдриджа.

Я пожал Джейсону Элдриджу вяло протянутую руку и сказал:

– Вери хеппи! Май нейм из Артур!

Железный человек поморщился.

– Mutually. What caused your visit?3

Мальчишка покачал головой.

– I’m Dayron.

Джейсон изменился в лице и отлип от стены.

– It’s you? But it is impossible!4

– Alas … We have little time,5 – мальчишка шагнул вперед.

Джейсон жестом пригласил нас садиться.

На столике появилось вино, фрукты и вазочка с каким-то янтарным вареньем.

– Listen very carefully6, – мальчишка облокотился на стеклянную крышку стола.

Джейсон наклонил голову.

Некоторое время я слушал, пытаясь вникнуть, но потом отказался от этой затеи. Натянутая «четверка» по английскому сейчас меня сильно подвела. Хотя, знакомых слов было крайне мало. Практически несколько. Мне удалось разобрать только «мы», «проблема», «тело» и «красный». Или нечто вроде. И все.

Джейсон внимательно слушал, изредка задавал вопросы, а затем, услышав ответ, начинал посапывать, качая головой.

Я посидел, затем тихонько встал из-за стола и прошелся по комнате. Дайрон и Джейсон не обращали на меня внимание, поглощенные беседой. Лишь изредка то один, то второй бросали на меня мимолетные взгляды.

Комната была небольшой, где-то четыре на три метра. И такое же небольшое количество вещей, наполнявших ее.

Никаких привычных нам обоев. Серо-голубая побелка и все.

Бар с батареей бутылок, бутылочек и флаконов, несколько полок с книгами, пара древних кресел, грубый деревянный табурет, на котором сидел хозяин, и диван. Решетчатая дверца в стене – шкаф.

Не сравнить с нашими квартирами, в которых напихано все что можно, и даже больше!

Жидкокристаллический телевизор, бормотавший в углу. Я подошел ближе. Надо же! У них телепередачи транслируют в HD-формате. Прогресс налицо.

На полу рядом с телевизором лежал джойстик от «Сони плейстейшн» и несколько дисков. Хм. Во что же может играть художник на игровой приставке? В паззлы?

Над телевизором на стене висела грубо выкованная из темного металла роза, на вид очень древняя.

В комнате было три окна подряд, подоконники которых были густо уставлены маленькими горшочками с разноцветными цветами. Присмотревшись, я узнал примулу. Очевидно, Джейсон был страстным цветоводом. Тут было, по меньшей мере, пятьдесят горшочков. В мастерской, как позже выяснилось, тоже.

На стенах картины, очевидно написанные самим Джейсоном. Я задержался, разглядывая их. Наверное, я полный профан в искусстве, поскольку понять смысла так и не смог.

На первой картине была изображена половина голого человека – словно кого-то разрезали вдоль – полголовы, половина туловища, одна нога, одна рука. К оставшемуся соску, к глазу, к паху и к уху кручеными шлангами был подсоединен березовый ствол, в который, словно в перегонный куб, втекала кровь из тела, и выходила обратно уже в виде березового сока, наполняя несчастную голову. Почему-то я даже не сомневался, что именно дерево перерабатывает кровь, а не человек – сок. На березе напухали кровавые почки, и на ветке, глядя на них, сидела какая-то птица с кольцом на лапе.

Я был знаком с одним художником. И сказать, что он псих, не мог. Пока тот однажды не показал свои фото, на которых он был изображен голым, и в пупок ему заходил провод со штепселем, включенным в розетку.

Может, это у них видение такое…

Вторая картина оптимизма мне тоже не добавила.

Красивый расцветающий цветок, сильно напоминающий примулу. Это если на первый взгляд. А присмотришься и видно, что это не благородный оттенок пурпурного заката, а тронутые гниением лепестки. И внизу, из-за стебля, выглядывает землистая морда какой-то твари, регулярно поджирающей этот цветок на полдник.

Или вот еще – огромная рыба, в теле которой сделан дом. Словно Чудо-юдо Рыба-кит! Только у той люди жили на спине, а у этой – внутри. Сквозь открытые окна были видны жильцы, ведущие повседневный образ жизни. Рыба улыбалась, словно радуясь такому соседству. Но присмотревшись и увидев ее глаза, я понял, что это – гримаса боли. Боли, причиняемой людьми, которые словно личинки, пожирающие носителя, невозмутимо занимались своими делами.

В плавнике рыба держала зонтик, которым прикрывалась от идущего дождя.

Представляю, каким может быть ЖЭК при таком-то доме…

Ну и ассортимент! Неужели нет простых картин – парусники, природа, звери какие-нибудь, в конце концов!

Верно говорят, картина оставляет большее впечатление, чем фотография. И я в этом убедился. Меня тронуло, что и говорить.

На фоне эти картин даже отец Димитрий стал выглядеть, как несчастный, забытый всеми пенсионер, бродящий по подземельям в поисках брикета горохового супа.

Хозяин квартиры, мягко говоря, явно был человеком необычным. А если вспомнить сеанс гипноза – необычным вдвойне. Ну естественно, какие еще знакомые могут быть у Дайрона, который сам не брезговал ментальным общением с людьми и банкоматами! И меня это ничуть не удивляет.

Я забрел в мастерскую, широкие подоконники которой также были заставлены горшками с примулой. На мольберте был закреплен лист с наброском – то ли ананас, то ли шишка, разрисованная синей краской. Очевидно, это над ним корпел Джейсон, когда мы пришли.

Краски, бумага, сотни эскизов – все не дорисованные, сплошной набор фрагментов. Части тела, предметы домашнего обихода, музыкальные инструменты – причудливый калейдоскоп элементов. Из-под заваленного бумагами дивана что-то поблескивало.

Я наклонился и вытащил эфес. От настоящей шпаги. Удобная, обтянутая кожаным ремешком рукоятка и позолоченная овальная чашка.

Если судить по виду, ему было лет триста.

Я помахал эфесом в воздухе, фехтуя с невидимым противником. Несмотря на то, что клинок отсутствовал, рукоять показалась мне тяжеловатой. Плюс еще полкило на лезвие. Плюс затраты на удары.

Вывод? Нужно иметь неслабую мускулатуру, чтобы управляться со всем этим.

Клинка я не нашел, а перерывать мастерскую не позволяли правила приличия. Заглянув под диван, я нашел электронный термометр. Рядом с эфесом он смотрелся диковато.

Вставив термометр узким концом в эфес, я положил импровизированную скульптуру возле мольберта. Надеюсь, Джейсон Элдридж это оценит.

* * *

Когда они подъехали к отелю, Миша, молчавший всю дорогу, неожиданно повернулся к Гарри.

– А ты точно уверен, что днем у нас вход свободен?

– Точно. Ее сейчас нет дома.

– А если она не одна живет? Вдруг муж, дети…

– Одна. Даже прислуги нет.

Тихонько завибрировал лежавший рядом с подлокотником телефон. Гарри взял трубку.

– Да. Все нормально? Подъезжай сейчас на Миттельвег, э-э, 59. Нужно поговорить.

Гарри отключился. Миша вопросительно глянул на него.

– Это мой напарник – пояснил Гарри. – Вам нужно познакомиться.

– Не рановато ли? – усомнился Миша.

– Времени в обрез.

– Ладно, пока ждем, что ты там насчет глушителя говорил? Можешь достать?

– Могу. А что, ты что-то придумал?

– Придумал.

Через десять минут подъехала черная BMW-325, за рулем которой сидела молодая девушка лет двадцати шести-двадцати восьми ослепительной красоты. Сквозь опущенное стекло двери были видны черные, словно смоль, длинные развевающиеся волосы.

Девушка подошла к «Опелю», продемонстрировав изящную фигуру гимнастки, открыла дверь и села на заднее сиденье.

Гарри повернулся к Мише.

– Это Маргарита, мой напарник. Это Михаил.

– Марго – протянула ладонь девушка. По-русски она говорила с небольшим акцентом.

– Михаил – представился Миша, пожимая руку.

– У Михаила есть план, как попасть к Груббер в дом. – Сообщил ей Гарри, поворачиваясь на сиденье.

Маргарита открыла рот, очевидно, что-то собираясь сказать, но Гарри продолжал:

– Месяц назад состоялось Собрание. В Украине.

– Это произошло? – непонятно спросила Маргарита тихим голосом.

– Не знаю. Майкл говорит, что их было девять.

Маргарита опустила голову. Миша прокашлялся.

– Ну, я точно не скажу – девять или восемь… И ничего не понимаю, о чем вы говорите, но насчет дома… Нужно поступить так…

* * *

Фоном звучали голоса Дайрона и Джейсона. Мальчишка вполголоса что-то говорил глуховатым баском, а собеседник изредка вставлял фразы мягким баритоном. Словно кузнец и подмастерье – молоток и молот. Тук-тук-тук. Бах.

Слова смутно показались мне знакомыми. Я прислушался.

– …не знаю, что тебе сказать! – Это Джейсон, что ли? Голос какой-то незнакомый… Или это потому, что я слышал его английский?

Но в чем дело?!

– Подумай! Я не стану настаивать. Но ты, как один из немногих здравомыслящих, понимаешь, чем это закончится, в конце концов. – Это Дайрон.

– Твою мать! Ты ставишь передо мной сложный выбор! Я и вообразить не мог, что в случае, если я…

– Пламя и бездна! – с досадой перебил мальчишка, – Джейсон, неужели ты до сих пор не понял? Мне нечем и незачем тебе угрожать! Теперь мы с тобой…

Я напрягся, но непонятным образом разговор вновь перешел на английский. Да что же это? Померещилось? Так нет же! Глюками я не страдаю!

Я прошелся по студии, и вернулся в комнату.

Собеседники сидели и смотрели один на одного, словно депутаты оппозиционных фракций. Лицо Дайрона выражало напускное спокойствие. Джейсон наоборот, выглядел обеспокоенным.

– Все в порядке? – вполголоса спросил я, опускаясь рядом.

Мальчишка неопределенно пожал плечами, что могло в равной степени означать и «да», и «нет», и «не знаю».

– Слушай, мне кажется, или я слышал ваш разговор? – наклонился я к мальчишке. – Как бы на русском! Это… пламя и бездна… А ты его уговаривал, а он обос… колеблется!

Пацан вытаращил на меня глаза в буквальном смысле слова. Я такого не ожидал и потому резко дернулся назад.

– Ох! – душераздирающим шепотом простонал Дайрон и схватился руками за голову.

Джейсон поднял голову.