Ожидание заката

Антон загадочно посмотрел на меня.

– В мозг – да, если попадешь… Но у гула нет мозга. Вернее, есть, но мозг этот рассеян по всему телу. В голове – лишь область, отвечающая за зрение. – Мальчишка постучал себя пальцем по лбу. – Так что, скорее всего, понадобится крупнокалиберный пулемет… Аккуратно превращаешь его в фарш – и дело с концом.

– По перечню все? Не считая ядерного оружия? – Я с интересом слушал мальчишку, и верил каждому его слову. Гул? Ну и что ж, вполне возможно. Что вообще в нашей жизни невозможно? Еще триста лет назад обычную электрическую лампочку могли посчитать колдовством, но из этого не следует, что искусственный свет – происки дьявола! Возможно, конечно, повторюсь, что я участвую в какой-то «скрытой камере», но…

– По перечню? Да, пожалуй, основное – все… Есть некоторые нюансы, правда, но это не столь важно…

Он помолчал, разглядывая убранство салона.

Не важно, значит… И такие знания в области гулов! И с Патриархом близко знаком… Хотя нет. Если учитывать фокус с самолетом, это Патриарх знаком с ним! Очень интересно… А если еще вспомнить эпизод с бокалом…

– А ты? Кто ты такой? – в упор спросил я.

– Я-то? – грустно усмехнулся Антон. – Сейчас уже, наверное, никто… А еще пару дней назад был Хранителем.

– Хранителем чего? – уточнил я, отчаянно стараясь не впасть в ступор.

– Не чего, а кого. Хранителем баланса. Именно я наблюдал за тем, чтобы другие существа не посягали на человечество, чтобы люди могли свободно… – мальчишка замолчал, словно собираясь с мыслями, а затем продолжил:

– Еще сто лет назад они не посмели бы… А теперь… – и он горестно вздохнул.

Давным-давно, лет пятнадцать назад, во времена расцвета всяких сект и групп по интересам, товарищ потянул меня в Шамбалу. Так громко называлась одна «единственно верная» секция-однодневка, в которой можно было обрести знание и познать истину. Естественно за этим, а еще с целью как следует поприкалываться, мы и пошли.

Единственно верная находилась в «хрущевке» старой панельной пятиэтажки, и болезненная тетка с желтыми гепатитными глазами, на фоне двух китайских фонарей и чадящих курительных палочек, вещала истину всем желающим. Кроме нас было еще двое прихожан – взрослая девушка и мальчик лет четырнадцати. Не тратя прану попусту, мать-настоятельница тут же объявила расценки. Не помню точно цифру, но жаба меня задушила.

На мой робкий вопрос насчет явления чуда, просветленная внушительно ответила притчей, мол, когда к Учителю пришел ученик и попросил явить чудо, дабы убедиться в силе того, и остаться, Учитель, недолго думая, явил. А когда потрясенный ученик, пуская слюни, стал было перетаскивать вещи на новое местожительство, его с позором изгнали, вытянув вдобавок бамбуковой палкой по жилистому заду. За то, что он, мерзавец, усомнился в Учителе и потребовал доказательств. Так-то.

Поэтому, в данном случае, чуда нам явлено не будет. Для нашей же безопасности. Но в виде исключения, показали изображение Верховного Наставника, жившего в незапамятные времена и лично обучавшего Христа, Будду, Аллаха и еще кого-то из верхушки азам шамбаловской техники.

На фото, сделанном «Полароидом».

Громко заржав, я перепрыгнул через адептов, лежавших на грязноватом паласе и одной ногой уже ступавших в Нирвану, и нащупав в коридоре свои ботинки, понесся по лестнице.

Так что опыт общения с потусторонним у меня имелся.

Но сейчас мистификацией и не пахло.

Я поверил каждому слову, сказанному пацаном.

* * *

Самолет приземлился точно по расписанию без двадцати семь. Благополучно миновав таможню, Миша вышел из здания аэропорта.

Мюнхен. Сердце Баварии.

Было не жарко, погода отличная, для экскурсий в самый раз.

В любой другой ситуации Миша потратил бы пару дней на осмотр города, но сейчас, увы, обстановка не располагала к сантиментам.

Пройдя пешком пару километров, Голубых присел в парке и сверился с бумажкой. Забив адрес в телефон, он включил навигатор. Пару секунд тот молчал, настраиваясь, затем выдал направление. Вставив в ухо наушник, Миша потопал в указанном направлении. До цели было четыре с половиной километра. Миновав несколько улиц, Миша подумал, что не мешало бы попытаться сдать обратный билет на завтрашний рейс. Вряд ли он вернется, по крайней мере, в ближайшие два-три дня. А вот проведав Старски и нанеся визит его боевой подруге, уже можно подумать и о возвращении…

Только что он будет делать, когда вернется, он не знал. На него это было совсем не похоже, вот так, стремглав бросаться в омут. Это хорошо, если вопрос решится здесь, и последствия его решения будут положительными. А если нет?

И как именно вопрос будет решаться? Бить Хельгу, пока она не сознается? И что дальше? Притом, что это все же Германия, а не Украина.

Или сразу возвращаться в Москву.

Черт его знает…

Через два часа, вручив посылку адресату, Миша зашел в Интернет, и прочитал, что ближайший поезд на Гамбург пойдет через час, в двадцать два десять. Вокзал был практически рядом. Там Миша узнал, что поездка продлится десять часов, потому как до Гамбурга около восьмисот километров, а посему общий вагон обойдется ему в восемнадцать евро. Альтернативной было купе для одного – сто двадцать евро.

Миша думал недолго, и на сэкономленные деньги решил наградить себя ужином. Оставалось еще сорок минут, и Миша употребил их со смыслом: уселся в какой-то забегаловке в паре сотен метров от вокзала, на свежем воздухе, и хорошо пообщался с жареными колбасками и тушеной капустой, а потом запил все это дело литром прекрасного пива, заел пирожным и заполировал чашечкой кофе. Официант принес счет: двадцать шесть евро. Это, конечно, было лучше, чем ехать на пустой желудок одному в купе первого класса с душем и туалетом.

Хотя каждому свое, как гласила известная надпись, сделанная на решетке ворот семьдесят с лишним лет назад по указанию одного гражданина этой страны.

Минута в минуту подошел поезд. Миша прошел в вагон. Что же, могло быть гораздо хуже. Мягкие удобные кресла напротив друг друга, разделенные столиком. Вместе с Мишей в вагон прошло с десяток человек, и множество мест остались незанятыми.

С удобством расположившись, пристроив над головой сумку, и приготовив билет на краю стола на случай контроля, Миша стал глядеть в окно, пытаясь не думать о стоявшей несколько часов перед глазами картине: светловолосая пожилая женщина звонит по телефону, недоуменно задает на суржике вопросы и выпустив из руки трубку, падает на колени, раскрыв рот в беззвучном крике.

Он не заметил, как заснул.

Открыл глаза, когда поезд въезжал в город.

Приехали. Гамбург.

Первым делом, Миша, выйдя на стоянку перед вокзалом выбрал такси, и усевшись в новенький «Мерседес» произнес два слова: «Отель Миттельвег». Таксист кивнул, и, заведя двигатель, аккуратно тронулся с места.

Об отеле «Миттельвег» Миша видел когда-то передачу по телевизору, произведшую на него незабываемое впечатление.

Улица Миттельвег, одна из знаменитых улиц Гамбурга, громко разрекламированная в передаче, протянувшаяся параллельно известному озеру Альстер, на самом деле оказалась тихой неширокой улочкой, вдоль которой разместились невысокие дома, магазинчики и приветливые скверики.

Возле номера 59, в самом начале улицы, такси остановилось. Выйдя, Миша увидел шагах в двадцати от тротуара невысокий двухэтажный коттедж. Два столбика, увенчанные шарами лампочек, служили опорой для маленьких, ниже пояса, приветливо распахнутых створок ажурных ворот, обнимающих аккуратную асфальтовую дорожку. Рядом такая же низенькая оградка, и палисадник, усаженный кустами.

Никаких излишеств, но вместе с тем по-немецки аккуратно, скромно и изысканно.

Представившись Эдвардом О’Коннелом, подданным Канады, и сняв вполне приличную комнатку со всеми удобствами на втором этаже за восемьдесят евро в сутки, Миша первым делом пообедал, вторым – пошел искать справочник в кабинах телефонов-автоматов.

Но затея не увенчалась успехом. Пройдя почти километр по улице, Миша обнаружил лишь телефоны. Справочников, увы, не было. То ли в Германии, в отличие от Соединенных Штатов такое было не принято, то ли ему просто не повезло. Спрашивать прохожих Миша не стал.

Ладно, временно оставим конспирацию. Он вернулся в отель, и на английском, добавив к речи легкий французский акцент, спросил справочник у портье. Тот протянул ему увесистую книгу. Миша поблагодарил, и усевшись в вестибюле, стал искать Хельгу Груббер.

Фортуна в тот день была более чем благосклонна, и потому повернула свое колесо не один, а несколько раз, и Миша, словно голливудский Терминатор, обнаружил в справочнике вместо одной Хельги Груббер целых три.

«Мне и одной более чем достаточно», с досадой подумал он, и стал искать Старски. Но никого с такой фамилией, если верить справочнику за прошлый год, в Гамбурге не числилось. Впрочем, Миша и не рассчитывал на положительный результат. И если затея с Груббер не увенчается успехом, найти Старски можно будет иначе: он ведь известен в своих кругах, как руководитель института и ученый.

Вызвав карту Гамбурга, он определил, что все три Хельги проживали в разных точках города. Две близко, одна подальше. Задача усложнялась.

Неожиданно Мише пришло в голову, что можно поискать Хельгу в социальных сетях. Он загрузил Facebook. Увы, номер не сработал. Ни в «фейсбуке», ни в «твиттере», ни на других аналогичных сайтах Хельги Груббер не было. Вернее были, но увидев фото женщин с таким именем, Миша понял, что затея бесполезная. Ладно, оставим.

Обратившись к поисковику, он нашел базу данных жителей Гамбурга. Согласно базе, в Гамбурге на сегодняшний день числились только две Хельги Груббер, та, которая жила далеко, и та, что близко. Но как узнать, кто есть кто? Он вызвал спутниковую карту. Та, которая дальше, проживала в спальном районе, та, что ближе – в элитном, Пезельдорфе. Ну конечно, где же еще может жить одна из членов высшего руководства Всемирной Организации Здравоохранения Организации Объединенных Наций? Маловероятно, что в коммуналке. Вот и начнем, с той, что поближе.

Миша посмотрел по карте адрес: Миттельвег, 115, рядом с каким-то спортивным центром.

Миттельвег – знакомое название, не правда ли? Похоже, госпожа Фортуна продолжала вертеть колесо, словно точильный камень – если верить карте, Хельга Груббер проживала в двух километрах от отеля.

Поблагодарив, он вернул справочник, зашел в номер, собрал пистолет, взял нетбук и кое-что из вещей, и сложив все в рюкзачок, отправился на рекогносцировку.

До жилища Хельги он решил прогуляться пешком. Пока только разведка. Превозмогая охватившее его нетерпение, Миша неспешной походкой двинулся на юг, под видом туриста вертя головой и ища табличку с номером дома.

Время приближалось к обеду, на улицах было полно людей. Судя по внешнему виду, большинство – туристы. На улицах – чистота и порядок. Ощущалось, что люди любят свой город, а тот – так же рад людям.

Возле парковочной стойки с велосипедами фотографировались трое: девушка и два парня. Парни то так, то этак садились на велосипеды, а девушка залазила им на колени и выпрямлялась в полный рост, вытягивая руки и гримасничая, под неодобрительным взглядом прохаживавшегося невдалеке полицейского.

«Наши» – подумал Миша. Только наших туристов могли привлечь свободно стоявшие без всякой охраны велосипеды. Стоявшая рядом пожилая пара туристов из Японии увлеченно снимала молодежную троицу на крохотную камеру.

Девушка спрыгнула, едва не столкнув с седла одного из друзей, схватила фотоаппарат, до этого стоявший на выступе стены дома, и поспешила к японцам. Обменявшись с ними парой фраз, она сунула им мыльницу и побежала обратно.

– Да, уровень страны определяется не размером ВВП, а количеством собачьих какашек на тротуарах, – пробормотал Миша себе под нос после тщетных попыток увидеть хотя бы один валяющийся окурок. Три беды России – дураки воруют дороги, в Германии явно не приживутся.

Минут через сорок справа показалась громада стадиона. От улицы, по которой он шел, отходила тенистая улочка поменьше, ведущая к спорткомплексу. Значит, уже близко. Буквально через несколько шагов Михаил увидел автобусную остановку, и прямо за ней – дом 115. Вернее, коттедж. По размеру тот превосходил даже отель «Миттельвег». Три этажа, по десятку окон в каждом.

Сколько ж может стоить домик в таком месте? Миллионов пять, не меньше.

Миша перешел через дорогу, некоторое время постоял, разглядывая красивую виллу из белого камня, даже сфотографировал пару раз. Да, местечко ничего себе. Никаких заборов, сеток и прочих преград, которые так популярны в России и других братских странах, если не считать такой же маленькой, как и в отеле, по пояс, оградки. Неширокая дорожка, ведущая от тротуара к аккуратному крыльцу. На окнах нет решеток. Скорее всего, есть сигнализация, но естественно, отсюда не видно.

* * *

– Ты кто, Бог? – тихо спросил я.

– А что для тебя бог? – поинтересовался мальчишка. – Совершенное существо, творящее миры и дающее жизнь всему, или некто, в обличье человека, умеющий подчинить молнию?.. Что?

Именно в твоем понимании я не бог… Конечно, если следовать чьей-то извращенной философии, большинству людей я показался бы каким-нибудь мессией, но… необычные способности сути понятия не раскрывают!

– А что подразумевается под необычными способностями? – поинтересовался я.

Пацан сделал большой глоток и аккуратно поставил стакан.

– Да в общем-то, все то, о чем так любят писать в книгах! По сути, я мог пользоваться природными силами планеты и подчинять их… в определенный момент. Вызвать ураган, потоп… ну и тому подобные вещи. Можешь называть это божественными способностями. В общих чертах.

В конце салона мелькнуло удивленное лицо Марины. Ах да, Антон и пиво… Что ж, у нас, у олигархов, дети развиты не по годам! Пусть спасибо скажет, что героина нет…

Я встал и возбужденно зашагал по комнатке. Два шага туда, два обратно. Антон, или вернее, Дайрон, безучастно следил за мной.

– Ну хорошо, а что с тобой случилось? Два дня назад?

– Если в общих чертах, меня попытались убить…

– Это я уже слышал! – нетерпеливо сказал я. – А конкретнее? Я так понимаю, что Дайрон – это не коротышка десяти лет, так ведь? А кто-то постарше! Я угадал?

– Угадал! – мальчик согласно кивнул. – Мне пришлось выбрать это тело. Потому что других не было! Если не считать старуху лет восьмидесяти, весящую под центнер. Согласись, это не альтернатива!

– Здорово! – я остановился. – Так что ж, значит, фактически ты отправил мальчонку на тот свет, не так ли? Или его сознание дремлет в глубинах твоего разума?

– Расслабься, – спокойно попросил Антон. – Никого я никуда не отправлял! Просто использовал подходящую оболочку.

– Это как? – не понял я. – Что значит – использовал? А тот ребенок, который раньше в этом теле… жил…находился? С ним что?

– Это тело идиота. Клинического. Безнадежного классического идиота. Нормального, здорового человека я бы никогда не тронул.

Если он говорит правду, то смысл в этом был. По крайней мере, мне так показалось. И тогда понятно, почему он потерял так много сил и падал в обморок – если верить моим глазам, над организмом мальчика поработали неплохо.

Попробуй, реинкарнируй в тело идиота – что будет в результате? Нарушения внутренних органов и измененная структура головного мозга – сильно побегаешь с таким букетом?

– Ясно, – медленно произнес я. – Так этого пацана звали Антоном?

Мальчишка кивнул.

– И за что же тебя так? – полюбопытствовал я, – кому ты наступил на одно место?

– О, многим! – Мальчишка откинул голову и беззвучно засмеялся. – В моем бывшем положении это было нетрудно! Радует одно, есть выигрыш во времени. Небольшой, правда, но есть!

– А где то тело? Настоящего Дайрона.

– Вот это и задача номер один на сегодняшний день! Тело нужно найти! – мальчишка поерзал. – В этом много не навоюешь!

– Мне хотя бы половину этих возможностей!

– Для обычной жизни да. И то – я сейчас, как слабый аккумулятор! Разряд, и отключился. И нужно заряжаться. А это непросто, ты знаешь! И только тогда… – Антон начертил замысловатую кривую. – Тем более, что даже для отца Димитрия этого оказалось маловато! А он – это детский лепет по сравнению с тем, что меня ожидает!

Я вздрогнул, вспомнив «детский лепет».

– А что, то тело действительно круче? По возможностям?

– Намного! Было.

– Н-да! Ага… Ага… Так этот твой товарищ из Лондона может нам помочь? В части возврата? – Я остановился.

– Ну, каким-то образом, да.

– Понятно.

Честно говоря, ни хрена мне понятно не было. Какое решение принято, и кем – неясно. Каким образом Дайрон попал в этот переплет, и как он из него выбрался?!

Зато было ясно и понятно, что задача по возврату тела практически неосуществима. Почему?

Да потому что!

Если те, другие, поняли, чье именно тело у них оказалось – его немедленно уничтожат! Без вариантов, если не хочешь получить в зад красивую синюю молнию! Тем более, что если верить сказанному, те ребята не чета нашему старичку-подземнику. Кстати, Дайрон (после того, как я представил себе настоящего Антона, называть эти именем мальчишку мне расхотелось) умолчал, что гула можно еще остановить молнией.

Впрочем, вряд ли кто-то сможет это сделать, кроме него…

Оставался невыясненным вопрос насчет загадочной стрелки, на которой побывал Дайрон. Если он такой крутой, почему не дал сдачи? Или хотя бы не обезопасил себя? И еще: с какой стати он разбрасывается телами?

Да даже и не в этом дело.

Главное, что могло бы пролить свет на всю эту в высшей степени загадочно-ненормальную историю, это ответы на простые вопросы: кто вообще такой Дайрон? Бог? А откуда он взялся? Что он умеет? Почему обычные люди не слышали о нем? Сколько ему лет, в конце концов, и о каких существах, черт побери, идет речь?! Гулах?

Масса вопросов, но будем верны первому правилу общения – соберем информацию, тогда и зададим главный вопрос. А пока – слушаем.

– А сколько тебе лет? – спросил я тоном клиента, выбирающего себе подружку на ночь, все же не выдержав.

– Много. Очень много. – Дайрон смотрел в потолок. – Тебе нужно число?

Я пожал плечами.

– Да мне, в общем-то, все равно. Так, любопытствую. Для общего развития.

– Информация должна быть дозируемой! – назидательно произнес пацан, поднимая маленький пальчик. – Иначе она не усвоится!

Это точно. Иначе не усвоится, не переварится и покинет организм. И толку не будет!

– А что ты думаешь насчет поездки в Шаолинь? – задал я светский вопрос, резко меняя тему разговора.

Дайрон удивленно поднял бровь.

Я устроился поудобнее, и отложив в сторону анчоусы (благодаря информации о гулах) кратко пересказал историю о поисках финансов в исполкоме.

Мальчишка, слушая мой рассказ, растянул рот в щербатой улыбке. Видно было, что история вызывает у него если не смех, то уж положительные эмоции точно.

– Весь юмор в том, что все хотят искренне вам помочь! – сказал он. – Но только до того момента, когда придется платить!

– Открыл Америку! – удивился я. – Это и ежу понятно. Если не украл, день прошел зря.

– А почему украл? – задал вопрос Дайрон.

Я пожал плечами. Ну да, ему не понять! Да мало ли почему! Потому что хочется. Потому что мало. Потому что семью нужно кормить. И не хлебом с маргарином, а чем-то более полезным и легкоусвояемым.

– Потому что человек не уверен в завтрашнем дне! Ну, будет он заботиться о народе, в вашем лице, ну поможет, ну даст денег. И что? Один в поле не воин. Завтра его уберут с должности, и пойдет он на учет в биржу труда. Или вернется в свой бизнес. Который уже не может прикрывать, так ведь?

Я не возражал.

Дайрон продолжал:

– А проблемы страны всегда отступают перед семейными проблемами! Век патриотизма настоящего прошел. Настало время патриотизма искусственного. Для подавляющего большинства населения.

И то, что случается где-то там с кем-то неизвестным, никого не впечатляет. Поэтому, пока есть возможность, необходимо позаботиться сначала о близких, и уж потом – о дальних. Только, как правило, до дальних руки не доходят – аппетиты растут вместе с возможностями. Умножаем на масштаб страны, и все становится на свои места. Так что не видать Шаолиня твоим друзьям ближайшие десять лет. – Он пожал плечами.

– Но это нормально, это было всегда и всегда будет. Люди в большинстве своем неизменны. Равенство возможно лишь в лозунгах. В реальности же, там, где соберется больше трех человек, всегда появляется некто, подчиняющий себе остальных.

Дайрон излагал очевидные истины, с которыми я не стал бы спорить. Но почему ж тогда в других странах не так? Почему же там существуют, хоть иногда и нелепо-иллюзорные но все же правила. Правила с большой буквы для всех…

Ну хорошо! – я поднял руку. – Допустим, ты прав. Но что бы ты сделал, каким образом навел бы порядок в стране, если бы завтра проснулся президентом? Хотя нет, извини, идея дурацкая! – Действительно, сравнивая гипотетические возможности моего собеседника и президентов любой страны, выбор явно был не в пользу последних!

– Ладно, поставим вопрос иначе! Что нужно сделать, одно хотя бы, любое действие, чтобы настал порядок? Чтобы щелкнуть пальцами и все! В нормальном смысле этого слова. Может, расстрелять кого-то? Назначить? Раскулачить? Убрать законы эти дурацкие!

– В большинстве своем, законы вовсе не дурацкие! – возразил Дайрон. – Одно действие? Изволь. В вашем случае, нужно просто убрать коррупцию. Вообще. Как определение. И все станет на свои места.

– Ну, это нереально… – Разочарованно протянул я. – Тем более, в этой стране, законы-то останутся те же самые – неработающие!

– Неработающие? – Дайрон поднял палец, – Ну вообще-то, да, как только закон становится системой, он перестает быть правосудием! Но закон здесь не причем.

Меня это не убедило.

– Ну хорошо, а кадровые перестановки? Когда молодые на руководящих постах? Вон, как в Грузии сделали!

– Это тоже вариант, но долгий. – Согласился Дайрон. – Менее результативный, хотя более реальный!

– Почему же менее результативный?

– А как, по-твоему, эта молодежь будет наводить порядок? Не зная нюансов системы и не имея опыта работы! Это путь в никуда! Либо менять всю вертикаль власти… Но где тогда взять специалистов? Я не уже говорю о том, сколько людей остается без работы! А ведь они далеко не все являются паразитами! Да и пальцами тут просто так не щелкнешь…

– Не то, все не то… Ну ладно, попытка номер два! Поставлю вопрос иначе: откуда проблемы в стране? Только, – я прищурился, – прошу тебя, не нужно толкать мне о высоких материях! Коррупция? Хорошо, но откуда? Есть же реальная причина. Или нет?

Мальчишка слегка улыбнулся краем рта.

– Почему же нет? Есть, как не быть. Причина в уважении. Вернее, в его отсутствии!

– Поясни! – Заинтересовался я.

– Почему, ты думаешь, в стране проблемы? Все, что происходит – это результат отношения к обществу. Развитое общество – я говорю не об уровне цивилизации, – не предусматривает отделения от государства. Другими словами – общество и государство, это одно целое. И в этом случае – первопричина всего – низкий уровень культуры. Нет уважения к себе, а значит, нет уважения к другим! Последнее десятилетие прошлого столетия, когда в вашей стране наглость достигла своего пика, и руководители, и бизнесмены, и политики взяли это за основу.

Я попытался возразить, но он не дал мне и открыть рта.

– Я говорю, разумеется, о настоящем уважении! Разве возможна была бы подобная ситуация, скажем, в Японии? Не голод, не война – когда действительно тяжко, а в обычное время? Эта нация взращена на вежливости! Чего не могут понять славяне, к сожалению. Вот и последствия. Народу врут, лицемерят в открытую, впрочем, как и своим оппонентам – не потому ведь, что нет другого выхода! Причем не только в твоей стране. Ты глубоко ошибаешься, если считаешь что в других, более развитых, скажем так, странах, нет коррупции. Это печально, когда кто сильнее – тот и прав. Но это понятно.

– Ну да, – кивнул я, – сейчас все решает право сильного. Телефонное право.

– Вот именно. А что такое телефонное право? Визитная карточка твоих или чьих-то возможностей! Неявно выраженная угроза, намек на то, что может быть, если твою просьбу не уважат…

Дайрон вздохнул.

– Так что корень всех бед, это дефицит уважения. Разве уважающий себя политик будет врать голодающему населению? Понимаешь, хуже всего, когда он, став перед выбором, идти со всеми, или против течения, и боясь потерять все, проявляет принцип моральной гибкости. Ведь суметь убедить себя в необходимости преступления, а потом еще и найти оправдание этому – не всякий сможет. Но это – корни. Одним взмахом руки всех вежливыми не сделаешь. Я ответил на твой вопрос?